Рассказ от Глеба Боброва 
Родился 1964 году в городе Красный Луч (УССР).
Срочную службу проходил в 860-м полку 40-й армии в Афганистане (Файзабад, провинция Бадахшан), по военно-учетной специальности снайпер. Награжден медалью ДРА «За отвагу».
Работал в школе преподавателем начальной военной подготовки, художником, менеджером. С 2002 года - журналист. С 1995 года публикуется в журналах, «Подъём», «Звезда», сборнике «Мы из ArtOfWar».
За рассказ «Чужие Фермопилы» получил премию журнала «Звезда» (Санкт-Петербург) «Дебют-2005». В 2007 году издательство «Эксмо» выпустило книгу «Солдатская сага», куда вошла «афганская» проза автора. В 2008 году издательством «Яуза» был опубликован вызвавший широкий общественный резонанс роман-антиутопия "Эпоха мертворожденных", посвященный гипотетической гражданской войне на Украине. Роман стал культовым и выдержал несколько переизданий. На Украине книга внесена в список запрещенных.
Автор книги "Луганское направление". В этой книге - боль, кровь и слезы войны на Украине. Сборник очерков о событиях гражданского противостояния, о судьбах и характерах жителей Донбасса, вынуждено ставших ополченцами.
В 2018 году "Издательский Дом "Питер" опубликовал книгу Глеба Боброва "Порванные души".
Под его руководством выпущены поэтический сборник «Осколки», сборник «Время Донбасса», сборник «Выбор Донбасса», включающие в себя поэзию, прозу и драматургию авторов Луганской и Донецкой республик, а также авторов из России.
В 2018 году стал одним из авторов антологии военной прозы о войне в Афганистане "Порванные души". Антологию военной прозы на английском языке выпустил Союз писателей Луганской народной республики.
Член Союз писателей России.
Награжден медалью Василия Шукшина.
Главный редактор сайта современной военной литературы okopka.ru
Глава Союза писателей Луганской Народной Республики. И меня туда принял.
Представляем вашему вниманию статья из серии "Очерки гражданской войны"
Три пули разведчика Унгера
Посреди письменного стола лежит маленький марлевый квадратик. Точнее - операционный конверт, в который завернута пуля калибра 5,45 мм. С виду мелкая и неказистая. Самая последняя из трех и... самая проблемная. Я ее видел раньше, правда не так - вживую, а на рентгеновском снимке, где она, словно стартующая ракета, застыла острым кончиком вверх, аккурат, между позвонками шейного отдела и гортанью. Тогда, пробив под острым углом обвес и срикошетив о пластину бронежилета, она вошла в тело, пройдя сквозь рёбра ниже подмышечной впадины. Перебив по пути ключицу, каким-то чудом кувыркнувшись меж сонной артерией, позвоночником и ярёмной веной, она остановила свой путь в мягких тканях горла.
Именно из-за этой "пульки" моего собеседника хоронили трижды: вначале киевские каратели, принявшие в оптику прицелов недвижимое тело за 200-го "ватника". Потом однополчане, встретившие вышедшего к своим полумертвого бойца, как посланника с того света. И, наконец, врачи легендарной питерской Военно-медицинской Академии им. Кирова, где эту пулю, наконец, извлекли. И лишь потом, после успешной операции, сказали: "Саша, мы не хотели тебя пугать, но раз всё обошлось, то знай - с такими ранениями не живут".
***
Началось все сорок лет назад в далеком августе 1975 года в городке Свердловск, Ворошиловградской области - в простой советской семье родился маленький Саша Унгер. Обычный город, обычная семья. Отец - милиционер, как мог боролся с экономической преступностью. Видимо боролся эффективно, так как был предательски застрелен ночью 1979 года. Удивительно, но сын, несмотря на возраст в четыре годика, помнит тот прощальный папин поцелуй, заступавшего на свое последнее ночное дежурство. Утром пришли сослуживцы и принесли страшную весть. Мать, инженер-конструктор ряда промышленных предприятий Свердловска, тянула семью на себе. Надорвалась, - в 2004 году ей удалили почку. Сейчас пенсионер, инвалид II группы.
Мальчик звезд с неба не хватал, но и не бездельничал - добротная середина и самая рядовая биография донбасского школьника: учился без провалов - "хорошист", активно занимался спортом. Как юный рапирист выступал на городских соревнованиях. Позже увлекся боксом, правда уже не для спортивных достижений, а ради умения защитить себя и близких.
После школы поступил в Международный институт управления бизнеса и права на базе Коммунарского горно-металлургического института (ныне Донбасский Государственный Технический Университет - прим. ред.). Однако, по серьезным семейным обстоятельствам, окончить университет так и не удалось.
Пока учился, подрабатывал водителем. Потом полученные знания и упорство помогли занять управленческие должности на ряде промышленных производств - работал на кирпичном заводе и заводе автоклапанов.
С 1993 года перебрался в Луганск. За это время женился, а в 2000 году у Унгеров родилась дочь Елизавета. Родители вкладывались в ребенка как могли - образовательные кружки, танцы, спорт. Сегодня она, успевающий в учебе, образованный и развитый подросток.
В 1998 году Александр решился начать свой бизнес. Много и тяжело работали. Как он образно говорит: "Да - пахали, но ведь на себя!". Делали мебель, столярные изделия, инкрустации из шпона. При этом производство было социально ориентированным: продукцию выпускали массовую и не дорогую, неимущим и малообеспеченным делали серьезные скидки, со своих работяг три шкуры не драли. Результат, при такой бизнесмодели, был вполне прогнозируемым: крепкое производство практически не развивалось и рынка не захватывало, а собственник ездил на скромной машине ВАЗ 2121 "Нива", от которой впоследствии и получил свой боевой позывной: Саня "Нива". Ведь бизнес Унгера устоял, это сама страна рухнула - началась война.
***
В ноябре 2013 он со своим напарником поехал в Ровно заключать договор с заводом-производителем исходных материалов для мебельного производства. Возвращались 20 ноября в самый разгар майданных страстей. До вечера блукали, пытались проехать Киев. Там, говорит, он воочию увидел первые признаки национального беснования. Страна день за днем слетала с катушек. Уже в феврале 2014 в Луганске бывшие бандюки, в очередной раз срочно перекрасившись в новые политические цвета, устроили стрельбу в самом центре города.
Сегодня Александр рассказывает о том времени так: "Все происходящее я воспринимал, как чистое безумие. Почему никто не хотел замечать очевидного - попрания наших, безусловных прав? Права на язык, на веру, на родственные отношения с братской для нас Россией. Почему отстаивание своих исконных прав и свобод, или, например, тоже неприятие наглого переписывания истории с их стороны воспринималось, как тяжкое преступление? И главное - ведь с нами никто даже не пытался разговаривать. Ведь ни разу! Нас просто пришли тупо ставить в стойло! Ну, конкретно, как скот!"
Тем временем кровавый шабаш нарастал, ежедневно повышая ставки. Корсунь. Запорожье. Потом Одесса. И вот Луганск - бомбоштурмовой удар по зданию областной государственной администрации. А следом, еще кровь на ступеньках не остыла, как стеной поднялся неистовый свидомый вой и циничные вопли СМИ о взорвавшемся кондиционере. Это и стало последней каплей. Унгер понял, что - всё, мира не будет. На следующий день после удара по обладминистрации он пошел записываться в ополчение.
На тот момент в Луганске насчитывалось всего два легитимных боевых подразделения - батальон "Заря" и военная комендатура. Унгер, не выбирая, просто пришёл и записался в разведку, подчинявшуюся комендатуре. Вскоре начались боестолкновения. И тут, как и на любой войне, разведподразделения по умолчанию оказались на самом острие. В критических моментах, как, например, в летних боях обороны Луганска, их стали бросать на усиление - в первую линию, в самое пекло.
Вместе с бойцами разведки Унгер принимал участие в боях за Металлист, Юбилейный, Сабовку, Георгиевку. Ко времени стабилизации фронта они уже в основном ходили в глубину линий противника: вскрывали координаты обстреливающих Луганск артиллерийских батарей противника, фиксировали точки расположения складов, транспорта.
Были и нестандартные задачи. Так, Александр участвовал в захвате выживших лётчиков самолета Ан-26, сбитого в районе Давыдо-Никольского. Одного пилота взяли местные Краснодонского ополчения, а вот второго, как раз разведчики комендачей. Причем взяли, в буквальном смысле слова, - скрутив при попытке застрелиться. К уроженцу Винницы, бортмеханику Сергею потом приехала мама - Мария Васильевна. Прибыв в подразделение комендантского полка, женщина была просто ошарашена. В медицине это называется "когнитивный диссонанс", а на улице "разрыв шаблона" - её ожидания и реальность вошли в неразрешимое противоречие. Бедная женщина, уже оплакивающая своего, наверняка кастрированного и безусловно изувеченного "сыночку", увидала того в полном здравии – сытого, умытого, одетого в новенькую гражданскую одежду. А ведь она морально уже была готова лицезреть толпы озверевших русско-башкирских спецназовцев и, главное, украинскую страшилку номер один: злобных чеченов, непрестанно насилующих женщин и детей.
Вместе с матерью пленного сына разведчики провезли по всему Луганску - показали город, разрушения, дали поговорить с горожанами. И... отпустили домой. Расставаясь, бортмеханик молчал, мать плакала. Когда их посадили в автобус, Сергей вдруг сказал: "Я за штурвал самолета больше не сяду никогда. Клянусь!".
После на связь выходила его жена - Людмила. Тоже плакала, тоже благодарила. Говорила, что если Бог даст им сына, то назовут они его в честь командира разведчиков Михаила Гончарова с позывным "Дубки". Правда, если случится такое, ему об этом уже не узнать - Миша погиб через полгода.
***
Тем временем сержант Унгер, что называется, не вылазил с передовой. В ноябре 2014-го в Станично-Луганском районе его группа выявила позиции ВСУ в районе Валуйского. В декабре они обнаружили склады в Камышном и Верхней Ольховой. По данным разведки Унгера и его группы нашей артиллерией было уничтожено порядка 50-60 единиц бронетехники и артиллерийских установок противника. Все обнаруженные склады наши также накрыли. Офицеры-артиллеристы, имевшие за плечами советскую армейскую школу, смеялись: "Сань, тебе бы в Союзе, уже с Орденом Боевого Красного Знамени ходить, если б не "Героем"...".
В январе разведчики комендатуры успешно провели операцию сопровождения и обеспечения безопасности работы большой группы журналистов вдоль всей линии фронта - от Свердловска до Фащевки. Противодействовали вылазкам вражеских диверсионно-разведывательных групп, проходивших на снегоходах почти до ВВАУШа (военный городок бывшего военно-авиационного училища штурманов, юго-восточные окраины города - прим. ред.) и запускавших оттуда беспилотники ВСУ, ведших безнаказанную артразведку. Потом, по выявленным целям, Луганск несколько дней расстреливали из Градов и Ураганов. Не стало ДРГ противника - кончились и обстрелы.
Потом началась бои за Дебальцево.
Туда Саша попал 5 февраля. Комендантский полк держал правый фланг обороны стратегически важного поселка Чернухино.
11 февраля ими была предпринята первая попытка провести штурмовую группу, численностью до взвода. Унгеру поручили проводку этих 24 бойцов. Входили грамотно - в стык между подразделениями ВСУ. Должны были занять оборону под мостом. Однако при заходе они обнаружили замаскированные позиции киевских силовиков: слева мощные огневые точки, а справа - танки, открывшие огонь прямой наводкой по соседям - еще одной прорывавшейся группе, возглавляемой командиром комендантского полка Сергеем Грачевым. Осознавая риск уничтожения, Унгер принимает решение об отходе и выводит из-под трехчасового перекрестного огня всех своих 24-х бойцов без единого убитого и раненого. До цели в тот раз не дошли буквально 300 метров.
В ночь с 11 на 12 февраля была повторная попытка завести штурмовую группу. Они первые вошли в окраинный поселок Октябрьский, города Дебальцево. Это была сборная в составе бойцов комендантского полка, батальона "Заря" и группы бойцов командира с позывным "Добрый". Следом под прикрытием нашей артиллерии вошла еще одна штурмовая группа комендачей под командованием Сергея Новомлинского с позывным "Пуля". Заведя свои группы, Унгер с бойцами сопровождения вывел в расположение штаба полковника Грачева и еще несколько офицеров полка. А уже утром был получен новый приказ: проводку пешей колонны новобранцев с ящиками боекомплекта для вошедших в Дебальцево штурмовых подразделений.
Унгер был ведущий. Двое бойцов обеспечивали боевое охранение и 10 человек "шерпов" - необстрелянных носильщиков в караване боеприпасов.
В точке прибытия, под мостом, выйти на связь с встречающей группой не удалось. При этом отсутствие боекомплекта могло сорвать основную задачу штурмовых подразделений: доразведку позиций противника и ночной штурм с прорывом обороны в точках своих боевых задач. Оставить ребят без боекомплекта было равно предательству, и Унгер принял решение двигаться дальше. Два бойца успешно выдвинулись в поселок и предупредили, что группа с боеприсами идет в Октябрьский.
Двигались скрытно, не обозначаясь. Первая двойка прошла удачно и вошла в точку прибытия. Следом Александр возглавил выдвижение основной группы.
Около 9 часов утра, не доходя до первой линии домов, они были накрыты массированным огнем. В первое мгновение на группу обрушился огневой шквал всех средств имевшихся на позициях ВСУ - минометы, станковые и подствольные гранатометы, снайперы и пулеметчики буквально смели редкую цепочку разведчиков. Унгер почувствовал глухой удар и, оставаясь в сознании, рухнул в снег. Им в целом повезло, если можно так сказать, что шли грамотно: рассредоточено, тройками - поэтому-то и удалось избежать больших потерь. Помимо раненого Александра, один двадцатилетний боец - Дмитрий был убит, сразу наповал. Остальные успели залечь.
Ребята стали кричать: "Саша! Дима!", но Унгер понимал, что они сейчас прекрасно видны в снайперские прицелы и, не шевелясь, выкрикнул команду "отход". Те сразу не послушались, сидя в относительном прикрытии насыпи, кричали: "Комендатура?! Кто живой?!" В ответ старший группы кричал: "Не подходить! Держитесь от меня подальше". И лишь когда вокруг стали плотно ложиться разрывы минометых мин и ВОГов (гранатометные выстрелы для станковых и подствольных гранатометов - прим. ред.), ребята на счет "три" рванули под огнем к спасительным постройкам. Завязался бой, длившийся до вечера. Киевские каратели поверили, что оба лежащих на открытой местности бойца - мертвы.
***
Поначалу он притворился мёртвым, понимая безнадежность своего положения. Потом начал замерзать. Временами путалось сознание, и он уже ощущал себя то убитым, то парализованным. Унгер не мог перевернуться, мешали два автомата, висящих на простреленном в нескольких местах правом плече. Неподъемный бронежилет вдавливал в промерзшую землю. Позже он поймет, что этот тяжелый "бронник", в общем-то, и спас ему жизнь. Помимо изначально приторможенной пули, натворившей с ним столько бед, на тяжелой спинной бронепластине бойцы позже обнаружат несколько насечек и деформаций - она приняла на себя как минимум два серьезных осколка.
Рядом, на позициях ВСУ, "под парами" стоял БТР, но противник не торопился выходить в простреливаемое поле. Но самой большой опасностью был холод. Саша согревался, разминал руки, сжимая-разжимая пальцы, напрягал мышцы тела, попеременно на счёт качая мышцы спины и пресса.
Он потом рассказывал: "Я прекрасно понимал, что если потеряю сознание или, не дай Бог, провалюсь в дремоту, усну, то это всё - кранты. Где-то рядом, в сознании держала Янка (имя жены - прим. ред.), а под сердцем грели мысли о дочери. Умереть сейчас, это как предать своих девчат. Вот я и работал, качал мышцами все эти 13 проклятых часов...".
Так Унгер продержался до темноты. Когда окончательно стемнело, попробовал перевернуться и... не смог. Поначалу, говорит, дико испугался, словно вспышкой смертной боли обожгло: "Парализовало!". Но потом отдышался и понял, что он просто примерз к земле. Просто. Примерз к земле...
Сантиметр за сантиметром он сбросил с простреленного плеча два автомата. Потом вытащил левой рукой отточенный штык-нож - срезал разгрузку. Также выгрызая по сантиметру, вырубил из смерзшегося от крови снега и льда немую правую руку. Следом вырвал, вырубил ватные, чужие ноги. И пополз...
Сейчас он смеется: "Полз вначале, как Маресьев в кино - в левой здоровой руке пистолет, нож на боку, вот и всё оружие. Ну, воин-разведчик, чё там..."
Дополз до насыпи, как-то перекатился да встал на корточки. Потом поднялся и побрел, смутно угадывая направление. Чуть разогревшись, почувствовал ноги, пошел более осмысленно. Двигался как пьяный, шатаясь, ежесекундно рискуя упасть и больше не подняться. Желание, говорит, было просто дойти, да и сам этот поход он вспоминает с очевидным содроганием - как пытку. Через два-три часа, счет времени он давно потерял, его грубо окрикнули: потребовали назваться, в ночи громко клацнули автоматные предохранители. Разведчик, каким-то иным, запредельным чутьем уловив что это свои, ответил.
- Я из раненых комендачей. Унгер моя фамилия...
В ответ прозвучало обнадеживающие:
- Не гони, тварь... Унгера убили!
Значит, точно свои...
Стрелять сразу не стали - подошли, сняли капюшон и чуть не затискали в объятиях. Под мост спускался уже поддерживаемый с двух сторон однополчанами. Однако сил хватило лишь на этот последний рывок. Саша начал проваливаться и прямо сказал: "Мне не дойти".
***
Далее все вспоминается им через матовое стекло полузабытья - носилки, двести метров, чуть ли не бегом до машины. Полевой лазарет в Зорянке. Перевязка, эвакуация, больница в Алчевске - там удалили первую пулю из правого плечевого сустава. Оттуда перевод в Луганскую республиканскую клиническую больницу, еще одна операция - удалили вторую пулю, которую невозможно было заметить без аппаратного обследования из-за развившейся огромной гематомы во всю правую половину туловища. Там же нашли и третью пулю, извлечение которой в условиях блокадной Республики, отсутствия набора узкоспециализированных инструментов и препаратов не представлялось возможным.
Поначалу он хотел переждать до окончания войны, так видимых неудобств засевшая в теле пуля ему попервах не доставляла. Разведчик прошел полный курс лечения. Возвратился в строй. Александра Унгера торжественно наградили Медалью "За отвагу" II степени. Он начал тренировать непослушную руку и потихоньку встраиваться в службу, но вскоре появились первые грозные симптомы. И главное - не оставляющая ни на минуту боль. Дополнительное обследование и приговор: "Без операции возможен частичный или полный паралич с непредсказуемыми последствиями. Пулю надо удалять".
Помощь пришла с неожиданной стороны. Первыми от командира полка, полковника Сергея Грачева, о проблеме Александра узнали журналисты Государственного информационного агентства "Луганский Информационный Центр". Следом подключились творческие союзы. В ходе X Санкт-Петербургского международного книжного салона секретарь правления Союза писателей ЛНР Андрей Чернов, при посредничестве российских писателей, провел успешные переговоры с нейрохирургами питерской Военно-медицинской Академии им. Кирова. Следом подключилась тяжелая артиллерия: главные врачи двух Луганских научно-медицинских центров Олег Вольман и Александр Торба помогли с последними освидетельствованиями и документами, а министр здравоохранения ЛНР Лариса Айрапетян подготовила именное обращение к главе Военно-медицинской Академии. Все финансовые затраты на эту командировку взял на себя трудовой коллектив одной московской компании. Их руководитель - неравнодушный человек, писатель, легендарный в среде прошедших Афганистан, Югославию и ветеранов ВДВ человек - как-то вскользь обмолвился перед коллегами о предстоящей операции. Вердикт сослуживцев был неумолим: "А почему это только Вы хотите ему помочь? А мы, что, Донбассу - чужие?!".
Через неделю после операции Александр Унгер сидит рядом и рассказывает о будущем.
- Понимаешь, я с этими госпитализациями, переездами, перевязками и так много времени потерял. Ребята служат, воюют, я не могу выпасть из процесса. Война не закончена, да и без боевых действий работы тут на десятилетия. Нельзя мне из строя выпадать. Никак нельзя...
Слушая, записывая рассказ Александра, я думаю:
и это что - реально таких людей победить? Купить, прикормить печеньками с рук, прельстить кружевными трусиками, что там ещё обещали со сцены Майдана? Вот неужели на "той" стороне до сих пор нет понимания, что они столкнулись с окончательным выбором людей Донбасса? И любой язык силы здесь может решить лишь одну проблему: высвобождение невиданной энергии противостояния. Возьмем одну конкретную судьбу: жил себе - растил ребенка и работал простой луганский мебельщик. Вы ему бомбардировку мирного города - он вам запись в ополчение. Вы ему "Едыну Крайыну" - он вам полсотни сожженных единиц бронетехники. Вам мало?! Вы ему три пули в корпус и несовместимое с жизнью ранение - он назло вам выползает и становится в строй с непогашенным больничным. Так, может, все же хватит повышать ставки?
Pегиcтpaция
27.01.20, 12:17
