Вот такая вот история. Не знаю, правда ли.
Вот, Паша Камозин, дважды Герой Советского Союза, он у нас в полку был, в эскадрилье был. И, из-за него, Гитлер объявил трехдневный траур по немецкой армии. Он в Крыму, тридцать первого декабря в сорок первом году, ну, начальник штаба Гейко был у нас. А Крым еще был немецкий, а мы на Кубани стояли. Он говорит: «Слушай, давай, последний день. После обеда слетай, по аэродромам пройдись. Ну, круг там большой, где какие войска, может, двигаются, по дорогам, да и где какие самолеты, может, на аэродромы подсели». И он полетел, записал, сфотографировал. Потом, уже к Керчи подходит, смотрит - около Феодосии, там «Семь кладезей» аэродром был, полевые аэродромы были. И, смотрит, шестерка «Мессершмидтов» наверху, а Паша смотрит - взлетает Ю - 52. Это транспортный самолет, как у нас Ли - 2, или «Дугласы» были. Он говорит: «Ну, если транспортный самолет шестерка прикрывает «Мессершмидтов», значит какая - то шишка летит. Значит, нужно их, а там местность то гористая. Он скорость разогнал, а эти только взлетали с аэродрома, а он разогнал скорость. А у нас тридцати семи миллиметровая пушка стоит, да крупнокалиберные пулеметы. Он разогнал, в пузо все всадил. А, снаряд тридцати семи миллиметровой пушки, один снаряд, в плоскость попадает, так дырку на выходе в полтора метра делает. А тогда уже воздухом разрабатывает, и …И, он сразу на высоту взлетел, ну, набрал высоту метров десять - двенадцать, он его сбил прямо тут, за аэродром. Тот упал и загорелся. Он возвратился, а пока связывался, немцы записали его разговор. И, потом, мы даже в Польше были, и то за ним, если мы летели десять - восемь самолетов, то они посылали пятнадцать - восемнадцать, вот так. Чтобы его поймать. Потому что Геринг и Гитлер в Крыму, он прилетел нааэродрм, начальнику штаба доложил, что на таком - то аэродроме подсели «Мессершмидты», рассказал всю обстановку. А, разведчикам запрещено это было, вступать в бой. Но он уже опытный летчик, и такой куш упускать, конечно! Он сказал, что было на обратном пути. А там оказалось восемнадцать генералов и полковников из ставки Гитлера. Они прилетали, раздавали, тоже, ордена и медали своим подчиненным. И у нас тоже, полковник от Вершинина приехал, проводил, тоже вручал, собрание было. Он доложил Гейко, а то пришел, а этого полковника вызвали на телефон. Так тот пришел и говорит: «Так вот, сейчас немецкое радио передало, что сбит в районе Керчи - Феодосия, сбит самолет, который перевозил командный состав. Ну, сначала не передавали, а потом передали, что Гитлер объявил три дня траура в армии по этой потере. Ну, а Гейко, еще до этого говорит: «Мы крестик поставим там», а нужно же обязательное подтверждение того, что сбит самолет. Два - три подтверждения было. Если летят с тобой летчики, так чтобы летчики подтвердили, или наземные войска. А он один был. НУ, он говорит: «Освободим когда эту территорию, будет там валяться остов самолета, его куски, значит, мы тебе запишем».
К.О.Г. - Так и оставили? Но, ведь если немцы объявили траур?
Ч.А.Т. - Так, траур то потом уже объявили. А полковник говорит, что вот такое сообщение пришло. А Гейко ему говорит, что это Камозин сбил этот самолет. А Паша только пришел. Ну, тот его поздравил. И, дня через три, его Вершинин вызвал к себе, и говорит: «За тобой охота. Геринг послал лучших летчиков из Берлинской школы высшего пилотажа, и Графа, полковника Графа. И приказал, что обер - лейтенанта Камозина любыми средствами уничтожить». И, вот за ним охотились. А голос то записан был: пока он связывался с командным пунктом, пока летел. Так, мы уже в Польше были, а за ним, как только вылетают, то их всегда больше.
_________________ Когда не знаешь, что искать, то находишь жареные парадоксы.
|