У меня вопрос к Джине и другим знатокам поэзии, а особенно - психологии ее сочинителей. Один поэт, с которым я давно и бесповоротно прекратила всякие отношения, которые к тому же были весьма незначительными и неблизкими, присылает мне иногда свои стихи. Редко, но достаточно регулярно, в которых он довольно откровенно обнажает кусочки, отрывки своих душевных переживаний. И меня смущает вопрос: зачем он это присылает мне, а не той женщине, с которой связаны описанные в стихотворении чувства? Что это? Ему изредка нужна публика, несмотря на замкнутую жизнь угрюмого бирюка-отшельника? Но почему - не друзья или знакомые, которых у него полно по прежней жизни, а я, несмотря на наши довольно прохладные в прошлом и даже натянутые отношения? Я хочу это понять, чтоб определить, как мне реагировать на такие "визиты" ко мне. Я раньше пробовала писать ему пространные письма, но он на них никогда не отвечал. Стала ограничиваться формальным "спасибо",- демонстрируя свое индифферентное отношение к его стихам,- все равно присылает. Отмалчиваться- невежливо, да я и так уже не на все его стихи отзываюсь, но он все равно присылает. Вот уже несколько лет. Вот например вчера я получила такое:
КАТАРСИС
Мой рай кромешен –
ни желаний правильных,
ни деяний праведных –
грешен, грешен…
Вот и рад невпопад,
покаянье откладываю,
в глаза ей заглядываю –
сиятелен мой ад! ===================== И еще одно, про Питер: ОСЕННЕЕ НАВАЖДЕНИЕ ПЕТЕРБУРГА
Адмиралтейская свеча торчит, и чайки над каналом маячат, истово крича, – как в лèта с Первым Николаем.
Осенний холодок обнял сады и скверы позолотцей. Пятнист волнением канал – того гляди, мост покачнется.
Вдруг синий космос просквозит и скроется в косматых тучах. Блеснут очки и взгляд пронзит вдруг из окна – неужто Тютчев!?
В рассеянности, весь внутри, он чувствованием истерзан, но мысль стрелою изострив, о как божественно он дерзок.
Канал, всем грекам вопреки, переступить все тот же дважды. С опорой на гранит реки в другой уж век войти отважно.
В сиянье баров и аптек покачиваясь, вечерами проходит Невским человек, окутан винными парами.
А за углом, в иной стране, сумел в которой уцелеть я, назначило свиданье мне уже твое тысячелетье.
СПб. 10 октября 2015
|