Часть 13
Несколько стай певчих птиц собрались на деревьях вокруг расположения троянской армии, внимая изящным и витиеватым словесным конструкциям Афродиты, которыми богиня обкладывала Ареса в три этажа.
— Я просто хочу знать, сколько столетий тебя пиздили по ебальнику, что ты переодел всю троянскую армию в эту вот хуету?! — возмущалась богиня.
Бог войны был слишком занят выбором нужного гребня на своём шлеме, поэтому закономерно прослушал большую часть обращения.
— Я тебя, долбоёба, спрашиваю... — продолжила Афродита.
— Не мешай, я гребень настраиваю, — отмахнулся от неё Арес.
— Нахуя ты столько гребней на шлем понаставил, петушила многомерный?! — взвыла богиня красоты, озвучив невысказанный вопрос всей троянской армии, опасавшейся задавать его богу.
— Как нахуя? — снова возмутился Арес. — Вот этот защищает от мечей. Этот – от топоров...
— А защищающие от пиздюлей у тебя там есть? — уточнила Афродита, медленно зверея.
— О, это же гениально! — воскликнул Арес, обрадовавшись идее по доработке тактического шлема.
Счастье бога войны, впрочем, вышло краткосрочным и окончилось, когда он увидел, как красиво багровеет Афродита. Затем оно сменилось ужасом, когда в руке у богини красоты возник букет незабудок, на вид подозрительно тяжёлый для обычных цветов.
— Тикай с фронту, — мягко посоветовала Афродита, помахивая букетом как дубиной. — Тебе пиздец.
Троянцы воспользовались моментом, пока красота спасает мир, гоняясь с букетом за войной, и как можно быстрее стащили с себя кошмарно неудобные доспехи, вооружившись привычными копьями и щитами. Этим и воспользовалась стройная фигура в рваном и помятом кожаном плаще, вскочив на зубец стены и взмахнув пилообразным мечом над головой.
— Троянцы! — воскликнул Аполлон. — Троя стоит! И будет стоять вечно благодаря вашей преданности!
Троянцы недоумённо переглянулись.
— Эй, лироносец, ты набухался что ли? — поинтересовался кто-то из толпы.
— Заткнитесь нахуй! — заорал Аполлон, размахивая мечом и тыча в сторону греческого лагеря. К оружию и в атаку! Я дам пизды любому, кто поддастся ереси или струсит и побежит! За царя! За Тро...
— Заебал, блядь! — послышалось со стороны греческого лагеря ответное воззвание, произнесённое голосом Ахилла и сопровождающееся странным гулом.
Ахилл отказался участвовать в битвах до получения нового доспеха, и Гера здраво рассудила, что чудодейственный эликсир ему не показан. В итоге с самого утра герою пришлось терпеть звон доспехов, скрежет затачиваемого оружия и прочий шум, сопровождающий готовящуюся к сражению армию. Когда солдаты ушли на построение, слух героя продолжила пытать муха, громко топающая своими проклятыми лапками по столу. Мало того, что лапок у крылатой гадины было шесть, так их ей, кажется, кто-то подковал. Пока Ахилл соображал, какая зараза кроме Гефеста могла это сделать, в палатку с шумом ввалился один из мирмидонян-офицеров с амфорой в руках.
— Вашличество! — бодро и громко поприветствовал он своего повелителя в своей последней в жизни речи, но затем спасся, осознав ситуацию и перейдя на шёпот. — Получена амфора о доставке доспеха вам домой!
— Какой, сука, домой, — простонал царь, решив временно помиловать подданного. — Мы же здесь.
— Кажется, служба доставки Гефеста опять что-то напутала, — высказал предположение офицер. — Прикажете доставить сюда?
— Поймай оракула Гермеса и заплати ему золотом за экспресс-доставку, — проныл Ахилл. — И сделай что-нибудь с этой мухой!
Сделать что-то с мухой не вышло, поскольку зараза уже покинула царский шатёр и скрылась в неизвестном направлении. Офицер также спешно покинул своего повелителя, дабы не оказаться убитым вместо крылатой бестии. И, когда, казалось, ничто не помешает великому герою вздремнуть и забыть о страшном наказании всем любителям вина, со стороны Трои послышались истошные вопли Аполлона. Вопли, ставшие последним молоточком, ударившим в колокол в голове Ахилла. Царь мирмидонян вскочил, схватив вчерашнюю табуретку, и вылетел из шатра.
— Заебал, блядь! — заорал он, размахнувшись и метнув деревянный снаряд в сторону города.
Аполлон, к несчастью для себя, где-то потерял свою фуражку. Окажись он в ней в роковой момент, удар табуреткой был бы силён, унизителен, но не столь катастрофичен. История, конечно, не терпит сослагательных наклонений, и бог поэзии и вдохновляющих речей получил сокрушительный удар предметом мебели. Выронив меч и покачнувшись, Аполлон поднял палец, призывая собравшихся к тишине.
— Пиздец какое туше́ получилось, — произнёс бог и свалился с зубца в ров возле стены, распугав живущих там лягушек.
Когда взволнованное кваканье стихло, самые смелые из троянцев тихо подошли к краю. Аполлон лежал лицом вниз, отражая свет Гелиоса своим афедроном через дыру в порванном плаще.
— Это очень плохо, да? — тихо спросил Эней, один из тех троянцев, которые совсем не повлияли на дальнейшую историю мира.
— Это пиздец как плохо, — столь же тихо ответил ему Гектор. — Если он копыта откинул, то у нас на одного бога меньше. А если выжил, то нам жопа, потому что допустили его до грязевых ванн.
— Да вытащите уже его оттуда, философы, блядь! — внезапно услышали они крик Афродиты и кинулись исполнять поручение богини.
Получасовые попытки привести Аполлона в чувство успехом не увенчались, поэтому троянцы наспех соорудили шалаш и положили героя троянской войны с контузией на всю башку внутрь, чтобы его божественный афедрон не обгорел на солнце. К этому к армии как раз вернулся Арес, который замаскировал следы побоев. Он тут же занялся тем, чем любит заниматься каждый уважающий себя бог войны: раздачей солдатам и командирам ценных указаний. Троянцы вежливо кивали в ответ, по окончании лекции продолжая заниматься подготовкой к битве, а довольный знаток конфликтов шёл дальше в поисках благодарных слушателей. Закончился курс лекций на Гекторе, которому Арес стал расписывать преимущества использования тактических метательных гвоздей.
— Спасибо, пошёл на хуй, — коротко поблагодарил лектора троянский герой и оставил остолбеневшего бога войны стоять посреди поля. — Афродита! Где все лучники?
— Их дочка забрала, — отозвалась богиня Латона, мать Аполлона и Артемиды. — А что?
— Куда?! — поразился Гектор.
— На охоту, — пожала плечами богиня. — Я ей сказала, что надо наловить дичи на победный пир.
— Ебать, — просипел побледневший Гектор. — Нам же победить сначала надо! У нас тут война, между прочим!
— Война войной, — строго отчитала его Латона. — А праздничный ужин по расписанию.
— Пиздец, — только и сказал Гектор. — Как мне воевать без лучников?
— Возьми мой тактический метательный молот, — посоветовал Арес, роясь в бесчисленных отделениях, нашитых на божественный доспех. — Только я его сначала найду.
— Спасибо, — вновь поблагодарил его Гектор. — Иди на хуй.
Афина, в отличие от своего коллеги по божественному цеху, решила не тратить время на перевооружение греческой армии и просто окинула ряды оценивающим взглядом.
— Ты, — ткнула она пальцем в одного из греков. — Почему у тебя нагрудник по швам разъезжается?
— Сел, каналья, после стирки, — вздохнул Аякс Теламонид, пряча взгляд от осуждающе глядящей на него богини.
— А, да и хуй с вами, — махнула рукой Афина. — Кто сдохнет — тот сдохнет. Теперь идите и дайте им пи…
— Падаждите! — послышался крик со стороны лагеря, сопровождаемый странным шумом.
Наконец, перед рядами воодушевившихся греков появился Ахилл в новом доспехе. Сияющий в свете солнца переливался всеми цветами радуги, искрил золотом и серебром и, главное, был усилен мощной нагрудной пластиной с гравировкой «Made by Gefest v.1.1.». Сам царь гордо стоял в своей красной шипастой колеснице, игнорируя испуганные взгляды собственных коней.
— А вот теперь пойдём и дадим троянцам пизды! — громко заорал Ахилл, показывая копьём в сторону вражеского города.
Греческая армия взревела и бросилась в атаку вслед за своим героем и оперативно увязавшимися следом за ним царями. На другой стороне поля призыв к близкому диалогу был услышан, и Гектор, вскочив на колесницу, пробудил в троянцах боевой задор короткой речью, состоящей всего из пары известных выражений. Обогнув продолжавшего стоять в ступоре Ареса, троянская армия с криками бросилась вперёд.
Вырвавшиеся вперёд герои с боевыми кличами понеслись навстречу друг другу, заставляя своих коней бежать галопом, взрывая копытами землю. От топота десятков тысяч ног, казалось, содрогнулась земля. Даже боги, опомнившись, побежали рядом со своими протеже, стремясь побыстрее сойтись в бою.
И тут снизу громко постучали.
Перед поспешно затормозившими колесницами, ровно посередине поля открылся люк, возникший в земле буквально ниоткуда, и из отверстия появилась бледная физиономия невыспавшегося Аида.
— Вы тут охуели все в атаке, блядь? — вежливо поинтересовался владыка подземного царства у жильцов верхнего этажа. — Тихий час вообще-то, мудаки!
— П-простите, — запинаясь ответили участники одной из самых больших тусовок в античной истории.
— Через два часа начинайте! Сколько можно?! — послышался из люка крик Персефоны. — Мелиноя опять проснулась!
— М-мы больше не будем в тихий час, — ужаснулись обе армии, включая богов, прекрасно знающих, чем чревато пробуждение богини кошмаров.
— Ещё раз услышу — ни одного пидараса отсюда не приму! И так десять лет сверхурочно из-за вас пашу! Заебали! — рявкнул Аид и громко хлопнул крышкой люка.
Армии на цыпочках разошлись на исходные позиции и два часа вели себя тише воды и ниже травы. И в то время, пока возницы заматывали удивлённым коням копыта тканью, цари стыдливо мялись и глядели куда угодно, лишь бы не на поле боя. Больше всего перерыву оказался рад Ахилл, которому Гера всё-таки вручила целебный эликсир.
— Когда мы уже пойдём в атаку? — донимал он остальных царей. — Смотрите, как там много непизженых у стен выстроилось!
— ПотеХГпи, чуть-чуть, Ахилльчик, — упрашивал его Одиссей. — СкоХГо мы пойдём и запиздим всю тХГоянскую аХГмию. ПотеХГпи немного. Нам пока нельзя топать по земле, а сандалии наши...
— Да сил уже нет терпеть! — взвился Ахилл и, разувшись, побежал по полю босиком, мягко ступая по траве.
Вся остальная армия какое-то время молча пронаблюдала за тем, как царь мирмидонян несётся к славе.
— Блядь, — только и сказал Менелай. — А так можно было?
— Похоже, да, — кивнул Одиссей.
— И догадался не ты, — ухмыльнулся спартанец.
— Можешь так думать, — ухмыльнулся в ответ царь Итаки. — Я пХГосто не люблю бежать впеХГеди толпы.
Пока греческая армия спешно разувалась, Ахилла нагнала Афина, которая предпочла просто парить рядом.
— Увидишь Ареса – не убивай, — принялась инструктировать героя богиня. — Он – мой.
— Отъебись и лети дальше, курица, — вежливо поблагодарил её царь мирмидонян, взглядом выискивая Гектора.
— Ну и ебись сам, — фыркнула Афина и взлетела повыше. — И с Гектором, и с Аресом.
— И переебусь! — крикнул наверх Ахилл, пытаясь задрать голову. — И всех тут выебу! И...
Отвлёкшись на споры с дамой, герой едва успел затормозить в нескольких шагах от первых рядов троянской армии, которые, побледнев, старались прикинуться декорациями. От панического бегства солдат удерживало только то, что позади них была глухая стена, а также стоящая впереди них фигура в тактической броне, которая изучала прибежавшего к ним лидера мирмидонян.
— Что за хуйня на тебе надета? — презрительно бросил Арес, рассматривая доспех Ахилла.
— Сам ты хуйня! — тут же рассвирепел герой. — Это – доспех работы самого Гефеста!
— Ты кого хуйнёй обозвал?! — прорычал бог войны, багровея. — Я – Арес!
— Тогда тебе пездес, — тут сделал вывод следующий своей собственной логике Ахилл.
— Ты как со мной разговариваешь?! — возмутился Арес. — Да ты знаешь, кто я?
— Знаю, — недобро ухмыльнулся Ахилл, замахиваясь кулаком.
Бог войны остался богом войны. Даже пролетая над войсками после героического удара, он успел раздать множество ценных указаний прежде, чем приземлился в ров.
— КВА! — донеслось оттуда. — За вы заеКВАли! Второй КВАз за день! ЗабиКВАйте этого пидаКВАса отсюда! А мы уезжаем в КВАллию!
— Ну и пиздуйте отсюда! — отозвался Приам со стены. — Чтоб вас там сожрали нахуй.
Ахилл тем временем был очень занят избиением троянской армии голыми руками. В отсутствие остальных греков сдержать неистового мирмидонянина было некому, поэтому судьбе троянцев было не позавидовать. И пока Гектор прорывался сквозь толпу сограждан к главному сопернику в своей жизни, вернувшаяся с охоты Артемида попыталась было выиграть время. С луком в руках она встала перед Ахиллом, но замерла, завидев за его спиной Геру. Богиня домашнего очага с угрозой посмотрела на соседку по Олимпу, выступающую на стороне троянцев, и красноречиво помахала сковородкой перед её лицом. Сочтя аргумент убедительным, Артемида подхватила брата вместе с шалашом и вернулась на гору. А на её месте перед лучшим воином греков встал лучший воин Трои. Старший сын Приама, сверкая бронёй, встал перед главной угрозой своему городу.
— А вот и ты, — злобно оскалился Ахилл, глядя на Гектора.
— А вот и я, — кивнул тот, встав в боевую стойку.
— А вот и мы! — громогласно объявила прибежавшая греческая армия, не успев затормозить и накрыв дуэлянтов.
Ахилла от затаптывания спасли неуязвимые доспехи. Гектору повезло меньше. Когда троянцы отбили позицию, то, что осталось от лучшего воина, отскоблили от травы и доставили царю.
— Нам пизда, — мрачно заключил Приам, глядя на ставшего двумерным сына.
— Пизду ещё заслужить надо, хуемразь, — внезапно произнёс позади него воинственный женский голос.
Часть 14
Возле соседней от царя башни прямо на стене уютно расположился отряд вооружённых до зубов женщин, грозно зыркающих на прозевавшую их стражу. Исправляясь, та уже нацелила на них копья, вызвав лишь истерический хохот со стороны вторгшихся.
— Вы, яйценосцы, совсем тупые? — поинтересовалась незваная гостья в самом роскошном доспехе. — Мы такие копья на завтрак ломаем.
— И не только такие, — зловеще хихикнула одна из амазонок, после чего стража синхронно отступила на шаг. — Кстати, почему у вас мужиков так мало в городе?
— Вы что тут делаете, пизданутые? — вежливо поинтересовался у них Приам. — Вы знаете, что у нас тут война вообще-то? Это не женское де…
— Свернись улиткой и займи чем-нибудь хлебальник, дед, — перебила его богато одетая амазонка. — Война – это дело молодых, а не старых пидарасов вроде тебя.
— Ты ёбнутая?! — взвился на неё Парис. — Ты как с царём говоришь?!
— Я — Пенфесилия, царица амазонок, — отозвалась та. — А ты ещё что за хуй из-под туники?
— За языком следи! — возмутился Парис. — Я царевич, между прочим!
— Ааа, — заулыбалась Пенфесилия. — Ты — тот самый Педрис, который яйцами думал, и из-за которого вы теперь десять лет ебётесь?
— Слушай, хули ты тут забыла? — вмешался в высокоинтеллектуальную беседу Приам. — У меня и так под сотню причин для головной боли, ещё и ты…
— Да ты не волнуйся так, дед, — успокоила его Пенфесилия.
— Как мне не беспокоиться! — заорал Приам, размахивая руками. — Когда эти долбоёбы на ровном месте, в собственной кровати найдут яму с говном и туда пизданутся!
— Были случаи? — поинтересовалась амазонка.
— Заткнись, — посоветовал царь.
— Как грубо, — проворчала царица. — А мы вам помочь пришли.
— Этим отрядом? — скривился Приам. — Помочь?
— Почему отрядом? — заулыбалась Пенфесилия. — Мы пришли целой армией и стоим на центральной площади.
— Как? — поразился царь. — Как вы в город попали?
— Через задние ворота, — просто пояснила амазонка.
— Они же охраняются, — выдохнул Приам, оседая от мысли, что в город вошла целая армия, а ему ничего не сказали.
— У вас, хуемразей, всё через жопу. Даже охрана, — заявила царица. — Вам нужна наша помощь, чтоб греков прогнать, или нет?
— Нужна! Нужна! — хором заверещало царское семейство.
— Тогда уберите своих долбоёбов с поля боя, чтоб под раздачу не попали, — велела царица. — У вас пять минут.
Мирмидоняне смогли дотащить своего недозатоптанного царя в лагерь. Там при помощи спартанцев и микенцев в полном составе им удалось разогнуть доспехи и вытащить правителя из покорёженной ловушки.
— Блядство! Ебаный, сука, пиздец! — воскликнул Ахилл и добавил пару грязных ругательств для описания своего разочарования от драки с Гектором. — Какая падла его затоптала?! Где мои доспехи? Где моё копьё?!
Сын Нестора, Антилох, будучи, после смерти Патрокла, единственным греком, которого Ахилл убил бы не сразу, протянул ему завязанную бантом деревяшку.
— Мы не сразу нашли, — ответил на невысказанный вопрос сына Фетиды Антилох. — По нему пара полков промаршировала.
— Ебать… — промолвил Ахилл, приняв сильно видоизменившееся любимое оружие. — И что мне с этим делать?
— Ебать! Ебааать! — вдруг донеслись крики снаружи шатра, куда через мгновение вбежал взмыленный итакийский солдат.
— Что там творится? — налетел на него Менелай.
— Пизданутые! — пролепетал тот, а затем вырвался и побежал к кораблям. — Пизданутые в атаке!
— Кто? — не понял Агамемнон.
Греческая армия, на время отсутствия главнокомандующих из Микен и Спарты оказавшаяся под управлением Одиссея, принялась торговаться с обороняющимися за участок стены. Спустя полчаса после диалога царя Приама с царицей Пенфесилией переговоры вышли на финишную прямую: сторонам удалось договориться об участке стены, цене за тонну, условиях самовывоза и, главное, немедленной продаже. Всю задумку испортили внезапно распахнувшиеся главные ворота, откуда, сверкая бронелифчиками и свежим маникюром, вылетела толпа яростно орущих боевые кличи амазонок. Греческая армия, забыв вернуть отвисшие челюсти на место, молча пронаблюдала, как достаточно крупные силы амазонок выстроились перед ними.
— Пиздануться. Хуемрази, — плотоядно улыбнулись амазонки и кинулись в атаку.
— Охуеть. Бабы, — сказали греки и, синхронно развернувшись, припустили к кораблям.
Вышедшие из шатра цари с удивлением пронаблюдали, как почти вся армия, возглавляемая Одиссеем, спешно проносится мимо лагеря и бежит к порту. А следом за ними, вылавливая солдат по одному и передавая куда-то вглубь своих рядов, двигалась огромная армия амазонок. В лагере остались только микенцы, спартанцы и мирмидоняне. Числом кратно меньшим, чем наступающие.
— Доставай копьё, Ахилл, — мрачно сказал Агамемнон.
— Оно же сломано, — возразил мирмидонянин.
— Другое копьё, — пояснил микенец. — Если мы с ними не справимся — нам всем тут конец.
Встав во всю ширину фронта, греки приняли на себя первый удар амазонской армии. А затем сражение быстро перешло в кучу одиночных схваток, сопровождаемых криками, воплями и стонами тех, кто обессилел и больше не мог продолжать битву. Продлившись несколько часов, схватка сама собой затихла, после чего амазонки, крайне довольные результатами, удалились обратно на берега Понта, с презрительными ухмылками косясь на стоящие вдоль берега корабли остальных греков.
— Заебись просто, — вздохнул Парис, глядя вслед удаляющимся довольным амазонкам.
— Они уже, — проворчал Приам, видя, как воительницы что-то активно обсуждают и размахивают руками, словно показывая размер улова.
— А нам что делать? — спросил царевич.
— Размеры запоминать, — мрачно ответил царь. — Скоро нас ими будут...
Вечерняя обстановка в микенской и спартанской частях лагеря больше походила на отдых после фестиваля, чем на передышку между сражениями. Остальные, за исключением не растративших силы мирмидонян, вставших в караул, изредка косились на царей, которые оживлённо спорили о чём-то. Причём хитроумный Одиссей в этот раз выглядел оправдывающимся перед остальными. Остальные же игнорировали все доводы итакийца в свою защиту. Как и, собственно, сами попытки оправдываться.
— Мы пХГосто очень устали за вХГемя сХГажения! — оправдывался вечером Одиссей в командном шатре. — И вообще меня дома жена ждёт!
— Ага-ага, — согласно кивал Агамемнон, лениво почёсываясь. — Но ты, Одя, сам долбоёб. Такое пропустил.
— Не только я пХГопустил, между пХГочим, — фыркнул Одиссей. — ДХГугие тоже.
— А кто-нибудь успел записать, из каких земель они прибыли? — поинтересовался Аякс Теламонид, едва успевший к самому концу сражения. — Я бы туда поход организовал.
В Трое настроения были куда хуже. Подкрепление со стороны амазонок вышло из боя крайне неожиданным способом. Как, впрочем, и провело саму схватку. И, что было хуже всего, за ходом всего противостояния наблюдала почти половина города, выстроившись в несколько рядов на городских стенах и едва не выдавливая защитников через бойницы. В итоге мотивирующий мастер-класс смогла лицезреть почти вся женская часть населения, что не могло привести ни к чему хорошему. К ночи на стене остался только Приам с сыновьями, наблюдающий за фестивалем, устроенным греками в своём лагере.
— Будем надеяться, что завтра они будут хотя бы уставшими, — озвучил собственные мысли Деифоб, внутренне сам не надеясь на подобное.
— Ага, — мрачно кивнул Приам. — Ахилл особенно. Ты видел, с какой довольной рожей он глядел вслед этой... как её там... Пенсефилии.
— Пенфесилии, — поправил отца Гелен.
— Да один хуй, — отмахнулся Приам. — Всё равно нам пиздец.
— А может и не пиздец, — сказал кто-то позади.
Обернувшись, троянцы сначала никого не заметили. Мгновением позже в тени башни возникла белозубая улыбка.
— Ой! — заорал царь Трои! — Тыктобля?!
— Я не Ктобля, — улыбка погасла, и из тени вышел юноша в прекрасных доспехах. — Я – Мемнон, царь Эфиопии!
— Ктобля? — переспросил шокированный Деифоб, который никогда не интересовался географией земель к югу от странной египетской пустыни.
— Иди ты на хуй, — ответил ему Мемнон. — Я...
— Долбоёбы, всё устроила! — перебила его воодушевлённая Афродита, появившись из портала. — На днях к нам приедет... Ох, ебать! Эфиоп!
— Я – эллин! — заявил царь, тут же обидевшись. — А в Эфиопии я просто царствую!
— Мне-то не пизди! — грозно заявила Афродита. — Даже с Олимпа видно, что ты людоедом был!
— Эллин я, — пробурчал правитель Эфиопии. — Мемнон, сын Эос.
Весь Олимп мгновенно обратил свои взгляды на богиню зари.
— Это было давно! — тут же принялась оправдываться Эос. — Мне в амброзию что-то подмешали! И вообще было темно, и я ничего не видела!
Боги молча покивали из вежливости. Все, за исключением Геры, которая быстро спустилась с Олимпа, нашла кусты и стала что-то втолковывать спрятавшемуся там медведю.
— Меня не ебёт, чей ты сын, — отрезала Афродита. — Воевать умеешь?
— Умею? УМЕЮ?! — взорвался Мемнон. — У меня полный комплект доспехов от Гефеста! Я не проиграл ни одного сражения! У меня целая армия под моим командованием!
— Ни одного сражения? — заинтересовался Приам. — То есть ты такой заебищенский полководец?
— Ну, — стушевался Мемнон. — Планы сражений разрабатываю не я, а мой советник. Но на передовой командую я, и в этом мне нет равных!
— Советник, значит, — задумался Приам. — А где он?
— Да вон там, — указал царь Эфиопии на смутную тень в капюшоне, прячущуюся в тени. — Только он с вами разговаривать не станет, даже не пытайтесь.
— Почему это? — удивились троянцы.
— Да обет у него какой-то, — отмахнулся Мемнон. — Он разговаривает только со мной и с моей армией. Какой-то то ли обет у него, то ли правило, я не понял.
— Кстати об армии, — заметил Приам. — Где она?
— Расположилась на центральной площади, — бросил царь, разглядывая лагерь греков. — Они что, всего раз в ночь меняют караул?
— Как это на центральной площади?! — вскричал Приам. — Как вы в город попали?!
— Через задние ворота, — ответил Мемнон. — Советник стражу убедил пропустить нас.
— Да это пиздец какой-то! — заорал Приам. — Это не ворота, а какой-то ебучий проходной двор! Казнить этих стражников немедленно!
— Моих солдат не трогать, — строго велел Мемнон.
— Как это твоих? — не понял троянский правитель. — Я велел казнить стражников, а не...
— Они уже нанялись ко мне, — сообщил Мемнон.
— Ебать, — ахнул Приам. — Ты что, нанял мою собственную стражу?
— Не я, — поправил эфиопский царь. — А мой советник. А на тех воротах теперь мои солдаты стоят и больше никого не пустят. Ты не волнуйся, дед, всё пойдёт как по маслу.
— По пизде всё пойдёт, — проворчал Деифоб и как в воду глядел.
Утром царь Эфиопии прибыл в командный центр троянцев в сопровождении советника и нескольких слуг. Растолкав помощников, он указал на главный стол, куда слуги тут же погрузили огромный свиток.
— Да ты охуел с утра пораньше? — простонали троянцы, глядя, как со стола на пол полетели кубки с вином.
— Заткнитесь и слушайте внимательно, я дважды повторять не буду, — прорычал на них полководец. — Нападаем с утра пораньше, пока они спят.
— Так мы тоже ещё спим, — простонал Приам.
— Уже не спите, — заметил стратег и ткнул пальцем в карту, которую наконец развернули слуги. — Что это за хуйня?
— Речка, — пробурчал Парис, держась за голову.
— Нет, — рявкнул Мемнон, вызвав жалобные стоны троянской стороны. — Это естественная преграда, которой вы, мудаки, за десять лет ни разу не воспользовались.
— А как можно рекой воспользоваться? — спросил Приам, которому судьба Прометея, страдающего лишь печенью, сейчас казалась не такой кошмарной.
— Ну вы точно дебилы, — вздохнул Мемнон. — Сначала мы небольшими группами мы перехватываем идущих к городу греков и навязываем им бой. Греки высылают подкрепление, которое пойдёт вдоль реки, так им ближе.
Разинув рты, троянцы наблюдали, как карта быстро покрывалась стрелками, сначала в один слой, потом во второй, в третий...
— Таким образом, мы несколькими группами берём греков в клещи, прижимаем их к берегу вот на этом изгибе реки и громим, — закончил речь Мемнон, водя палочкой по карте, а затем покосился на советника. — Правильно ведь?
Фигура в капюшоне кивнула и пару раз потыкала пальцем в мирмидонянскую часть лагеря.
— Ах да, — спохватился Мемнон. — От вас требуется самая малость: удержать Ахилла и его мирмидонян в их лагере, пока мы занимаемся остальными.
— Малость? — возмутился Приам. — Да эта малость нам перепиздила почти всё мужское население за десять лет! А ты думаешь, что мы его удержим? Он весь твой план и всю твою карту в трубочку свернёт и нам в жопы засунет!
— Да не переживай ты, — махнул рукой Мемнон.
— Мне не переживать?! Ты, если что, в Эфиопию свалишь, — продолжил возмущаться Приам. — А нам что делать??
— Ты достал меня уже со своей Эфиопией! — взвился Мемнон.
— Эфиопия — не моя! — рявкнул Приам и тут же об этом пожалел, схватившись за виски. — Ладно, давайте попробуем. Терять всё равно нечего. Деифоб, ты с ними.
— Вечно ты меня в какую-нибудь хуйню вписываешь, батя, — вздохнул царевич. — Ладно, но захватите мечи, копья что-нибудь потяжелее. У греков броня толстая.
Кивнув, представители эфиопской стороны удалились, проворчав что-то про какую-то воинственную богиню очевидности.
— Батя, — тихо сказал Гелен. — Я жопой чую, пиздец будет.
— Ты по чуйке своей не получи, — посоветовал ему Приам.
К прибытию Деифоба эфиопская армия уже была готова к выходу, разделившись на небольшие отряды. Мемнон как раз обсуждал с советником детали плана, игнорируя царскую инспекцию со стороны союзников.
— А это что такое? — спросил удивлённый Деифоб, увидев телеги, накрытые тканью.
— Это? — переспросил Мемнон, посмотрев на транспорт, который тащили волы. — Это катапульта.
— Я вижу, что катапульта! — выругался троянский царевич. — Что она тут делает?!
— Ты сам разрешил!
— Я?!
— Ты!!
— Что-то я не помню, чтобы говорил тебе взять с собой катапульту!
— Ты сказал: меч, копья и что-нибудь потяжелее!
— Я имел в виду дубины!!! Это у вас в Эфиопии чуть что потяжелее — сразу артиллерию берут!
— Я эллин!
— Эллин он… Надеюсь, палинтон ты не взял?
Царь промолчал, и Деифоб жестом потребовал поднять полог второй телеги. Под толстой тканью располагался целый арсенал, рассчитанный на армию примерно вчетверо больше приведённых Мемноном сил.
— Не, ну ты, баклажановый… Ты точно псих! — произнёс поражённый царевич. — Тебе пора к врачу лечиться! И думаю, древнегреческий врач тут тебе не поможет!
— Это твое мнение, — огрызнулся Мемнон, снова обидевшись. — И засунь его себе в жопу.
— Да ты охуел в край, баклажановый! — взорвался Деифоб. — Припиздовал тут и стратегиями своими во всех тычешь?! Да ты хоть знаешь, как мы...
— Заткнитесь нахуй, — простонала идущая мимо Афродита, которая так и не отошла от вчерашних возлияний. — Что тут за нахуй творится?
— К вылазке готовимся, — пожаловался ей Деифоб. — А эти...
Указав пальцем в сторону эфиопских солдат, он осёкся и забыл, о чём хотел поябедничать богине. Вся армия стояла на коленях и что-то монотонно напевала
— Смотри-ка, — произнёс Деифоб, следя за рухнувшими на колени эфиопами. — Верующие.
— И чё такого? — буркнул обиженный Мемнон. — Я тоже верующий.
— Да? — ухмыльнулась Афродита. — И какие у вас в Эфиопии боги? Вуду или тотемы на столбах стоят?
— Отъебись, — огрызнулся царь и отправился молиться вместе со своими бойцами.
— Не, ну правда, мне интересно, — сказала Афродита Деифобу, который, вздохнув оставил её в одиночестве. — Ай, да и пошли вы все нахуй.
Махнув рукой, богиня открыла портал и унеслась на Олимп просить у Геры целебный эликсир, которым она потчевала греков.
Часть 15
План эфиопского советника был великолепен: логистика, соотношение сил, особенности ландшафта и время подхода подкреплений противника. Даже неудержимый Ахилл оказался временной трудностью, для преодоления которой было найдено решение. Единственной мелочью, которую не учёл советник, был Одиссей. Хитроумный царь Итаки встал ни свет ни заря и как раз занимался перетаскиванием кувшинов с вином в свой шатёр, чтобы утром продать их страдающим после вчерашней попойки царям. Он-то, проморгавшись, и приметил странные перемещения возле вражеских стен, а потом, протерев залитые накануне зенки, разглядел и понял, что замыслили троянцы.
— Ой вэй, — сказал Одиссей и, дотащив кувшины до своего шатра, побежал к Ахиллу.
Царь мирмидонян вчера вообще не пил. Бросивший вызов почти четверти армии амазонок, включая царицу, и одолевший всех он, тем не менее, даже не устал от сражения и, разглядывая амфору с купальщицами, старательно полировал копья. Появлению Одиссея он никак не удивился, лишь мельком бросив взгляд на ценные предметы, которые итакиец мог утащить.
— Чего тебе надо, морда хитрая? — гостеприимно поприветствовал он царя.
— Опять копья полиХГуешь, Хиля? — поинтересовался Одиссей. — А там к тХГоянцам эфиопы пХГиехали.
— Не люблю я их, — признался Ахилл. — Вечно какие-то тёмные делишки замышляют. Демоны они, точно тебе говорю.
— Я знаю, — кивнул Одиссей. — Мне они тоже не нХГавятся. Но я хотел уточнить, ты же помнишь, что никто кХГоме тебя его одолеть не сможет?
— Помню я, помню, — отмахнулся Ахилл.
— А то, что тебе их цаХГя убивать нельзя, помнишь?
— Тоже помню, — подтвердил Ахилл. — Оракул этот полчаса что-то мне рассказывал про смерть мою, которая в яйце...
— Что-то я не пХГипомню, чтобы оХГакул пХГо какое-то яйцо говоХГил, Хиля, — заметил Одиссей. — Но ты уловил пХГавильно. — Без тебя нам его не одолеть. Но если ты его убьёшь – у нас будут пХГоблемы.
— И что нам делать? — спросил царь мирмидонян, от усиленной мыслительной деятельности даже забывший про копья в руках.
— Нам надо их одолеть... Как это... БескХГовно.
— Шеи что ли посворачивать? — уточнил Ахилл.
— Блядь, Хиля! — выругался царь Итаки. — Я тебе сеХГьёзно, а ты шутки шутить!
— Шутки? — снова не понял Ахилл.
— В общем, ты, главное, не убей этого Мемнона, котоХГый у них цаХГь, — попросил Одиссей.
— Договорились, — вздохнул Ахилл. — Дам ему в морду разок, и всё.
— Годится. Но не пеХГебоХГщи, — кивнул главный стратег греков. — А сделаем мы так...
Отряд греков, двигавшийся к стенам Трои на смену дежурных осаждающих, неторопливо отдалился от лагеря и, весело переговариваясь, пошёл прямиком в расставленный капкан.
— Нам повезло, — заметил Деифоб. — Это итакийцы.
— Уверен? — уточнил у него Мемнон.
— Абсолютно, — кивнул троянец, указывая пальцем в рослую фигуру впереди. — Вон Одиссей впереди идёт. Я его доспехи ни с чьими другими не спутаю.
— Он мне ниже казался на амфорах, — с сомнением заметил царь Эфиопии. — Ты уверен, что он никому их не отдал?
— Кто? — удивился царевич. — Одиссей? Он их разве что продаст. Но в Греции столько денег нет.
— Ладно, — кивнул Мемнон. — В атаку!
Первая часть плана была исполнена блестяще: поднявшись, эфиопские отряды с криками бросились вперёд на итакийцев и мгновенно окружили их. Ошеломлённые греки сбились в круг, закрывшись щитами и ощетинившись копьями и этим упустили момент, когда у них оставался шанс на успешный прорыв окружения.
— А теперь сдавайтесь, итакийцы, — прокричал Мемнон и оглянулся на советника, который кивнул в знак одобрения. — Вы окружены и в меньшинстве. Предлагаем обсудить условия почётной капитуляции.
Вариант пленения итакийцев был особенным. Зная натуру их лидера, Мемнон с советником разработали целую систему предложений и контрпредложений, а также угроз и сделок, которые позволяли им гарантированно добиться от Одиссея капитуляции. Всё шло в точности с пла...
— Пошли вы на хуй! — рявкнули итакийцы и бросились в атаку.
— Не понял! — воскликнул Мемнон и повернулся к советнику, который просто развёл руками. — Итакийцы же так не делают!
Советник кивнул и подал сигнал артиллеристам Выстрел из катапульты попал прямо в Одиссея, заставив того пошатнуться. И у Мемнона уже не оставалось времени задуматься, почему столь мощный удар не сшиб итакийца с ног, потому что в следующее мгновение стороны сшиблись в ближнем бою... Который тоже пошёл не по плану. Восстановивший равновесие царь Итаки, к удивлению Мемнона, выбросил копьё и щит и встретил оппонентов кулаками. На втором десятке погибших эфиопы поняли, что в расчёты лидеров закралась ошибка, и ослабили натиск.
— Таки куку, пидары! — внезапно вскричал Одиссей голосом Ахилла и сорвал с головы шлем, развеивая последние сомнения в причинах. — Не ждали, поцы, ёпта?!
Обалдевшие от приветствия, эфиопы принялись отступать. Полетевший следом шлем Одиссея попал в одного из воинов и отрикошетил в другого, увеличив список потерь, и эфиопы побежали. А следом за ними побежали освобождающиеся от итакийских доспехов мирмидоняне во главе с полуголым Ахиллом.
— Стоять, пидарасы! — орал ключевой элемент контрзасады. — Я с вами ещё не закончил!
Крики Ахилла и вопли эфиопов совершили невозможное: разбудили греческих царей. Постанывая и завывая, те стали выползать по одному из царского микенского шатра, сработав лучше любого другого сигнала боевой тревоги для всей армии. Собрав все силы, греки бросились на выручку окружённым мирмидонянам, которые явно собирались забрать себе всю славу сегодняшнего дня и увлечённо наступали сразу во всех направлениях. Троянцы, поняв, что дело пахнет какой-то горючей жидкостью, названия коей ещё не придумано, предпочли запереться в городе и оставить эфиопов биться со всей греческой армией. Те, впрочем, ничуть не приуныли от подобного развития событий, развернули фронт в сторону новой угрозы и атаковали наступающих со стороны лагеря греков. Всего нескольких жестов советника Мемнона хватил, чтобы эфиопы меньшими силами опрокинули спартанские и микенские части и их через силы Аяксов, смешав греческие ряды. Вырвавшиеся вперёд цари за исключением Одиссея, который в одной набедренной повязке бегал по краю лагеря, орал кричалки и размахивал флагами греческих полисов, поддерживая своих. Наличие болельщика, впрочем, делу не особо помогало: греки отошли, а мирмидоняне снова оказались в окружении, а Ахилл, старательно уклонявшийся от боя с Мемноном, наткнулся на него и впервые в жизни отступил на пару шагов.
— Пиздец, — сказали ставшие свидетелями исторического события подданные и отступили на пару десятков шагов, оставив царя в одиночестве.
Для Ахилла подобная ситуация, впрочем, оказалась даже лучше, поскольку никто не мешал размахиваться, и эфиопские солдаты стали разлетаться от героических кулаков, покалеченные, но живые. В какой-то момент цари также смогли вырваться вперёд, выступая маяками, которые стоят на скалах посреди моря и обозначают путь для собственных армий. И на острие атаки, конечно же, шёл Агамемнон, по праву главнокомандующего возглавивший сражение с самым хорошо обученным врагом за все десять лет войны. Именно микенскому царю и не посчастливилось натолкнуться на Мемнона, который в это время как раз уклонился от одного удара Ахилла и готовился к контратаке.
— Ага! — заорал ему в ухо Агамемнон. — Попался, эфиоп!
— Я – эллин! — рявкнул ему не менее громко Мемнон, увернувшись от ударов двоих царей разом.
— Эллины так не уворачиваются! — проревел микенец, снова замахиваясь мечом, а в следующую секунду с удивлением уставился на перерубленный у основания клинок. — Хули, блядь?
Мемнон же, обезоружив одного противника, принял на щит удар Ахилла и сделал выпад, целясь в микенского царя.
— Мемя, берегись! — заорал в этот момент Одиссей, догадавшийся, чем закончится столь продолжительное противостояние Агамемнона с царём эфиопов.
Царь Микен отреагировал на крик привычно: сделал шаг назад, уворачиваясь от меча противника и повернулся в сторону итакийца. И, к удивлению Одиссея, на крик повернулся и Мемнон, удивлённо уставившись на царя. Краткий миг удивления стал для царя Эфиопии роковым, потому что кулак Ахилла, миновав так и не поднятый щит, прилетел противнику в челюсть, мгновенно того выключив.
— Ой вэй, — вырвалось у двух людей на поле боя.
Сказавший первым Одиссей кинулся к остальным царям, едва ли не за уши вытаскивая их из свалки. Воскликнувший вторым советник эфиопского царя схватился за голову и жестами приказал солдатам хватать Мемнона и немедленно отступать. Армия подхватила своего лидера, не подающего признаков жизни, за руки и ноги, и утащила куда-то в сторону, немедленно выйдя из боя.
— Он дышит? — осторожно поинтересовался Одиссей.
— Да хуй знает, — просто ответил Ахилл.
— Ты не слишком его, а? — осведомился царь Итаки.
— В самый раз.
— А что он тогда не очухается никак? — скривился Одиссей, который тем временем подобрал свой ныне похожий на блин шлем.
— Эфиоп, — пожал плечами Ахилл, разыскивая своё копьё.
— Как бы хуйни какой не вышло, — тревожно заметил итакиец. — Помнишь, что оХГакул говоХГил? ЗХГя ты ему такой пиздюль отвесил.
— Он сказал, что он эллин, — развёл руками Ахилл.
— НавХГал, — вздохнул Одиссей и потянулся было за щитом, но остановился, в ужасе глядя за спину Ахиллу.
— Что не так? — спросил мирмидонянин и обернулся, поняв, что вопрос лишний.
На царей, оставшихся в сопровождении лишь небольшого отряда оруженосцев, неслась вся троянская армия.
— Понятно, — кивнул Ахилл. — Где мои доспехи?
По счастью, предусмотрительный Одиссей загрузил прислугу доспехами Ахилла, и выстроившиеся в линию цари дали герою время на переодевание. Пару минут спустя Ахилл затянул ремень на шлеме, схватил свой меч и, растолкав обороняющихся, в одиночку переломил ситуацию, погнав троянскую армию обратно к городу. Самые быстроногие успели вбежать внутрь и запереть ворота. Самые ловкие влезли на вроде бы неприступные стены без всяких осадных и альпинистских приспособлений. Оставшиеся попрыгали в ров перед стенами, спешно обмазываясь его содержимым и надеясь, что такими герой побрезгует.
— А ну выходите, демоны! — вскричал Ахилл, выбежав на край рва и схватив копьё. — Всех пиздюлями увешаю как медалями!
— Посмотрим ещё, кто кого увешает, — тихо сказал Деифоб, тем не менее не высовываясь из-за укрытия на стене.
— Этот увешает, — уверенно сказал Приам собравшимся троянцам. — Спроси у Гектора.
— Батя, мы же его похоронили, — воскликнул Деифоб. — Как можно его спросить?
— А вот ты к Ахиллу выйдешь и тут же сможешь у брата спросить, — пояснил несмышлёному сыну царь Трои. — Что делать будем?
— Выходите, пидарасы! — тем временем орал Ахилл, медленно, но верно расковыривая копьём городскую стену. — Вы демоны или говно собачье?!
— Думай быстрее, батя, — поторопил отца Парис. — А то он скоро…
Царевич прервался, потому что ему на плечо легла чья-то рука. Легла так, что её обладатель мог быть только сверху, в потолке. Подавив крик и подняв голову, Парис увидел, как из перекрытия медленно вылезает золотоволосая кудрявая физиономия Аполлона, нашедшего, наконец, свою фуражку.
— Дай сюда свой лук, пидор криворукий, — проворчал бог, отобрав лук у царевича. — Всё за вас, долбоёбов, самому приходится делать.
Ахилл как раз закончил разбираться с отрядом городской стражи, который кто-то сдуру отправил против него и продолжил своё общение с дворцовой стеной, когда в его пятку полетела троянская стрела. Заточенная до бритвенной остроты, она бессильно скользнула по обуви героя и улетела в сторону, вызвав у героя приступ хохота, который впоследствии назовут гомерическим.
— Думаете, я дебил?! — заорал Ахилл, демонстрируя обшитые бронёй со всех сторон ступни.
— Да, — ответил Парис из надёжного укрытия.
— Думаете, я не знаю, что самое уязвимое у меня – пятка? — продолжил орать герой. — Нет уж! Гефест забронировал мне обувь! Никто никогда не пробьёт мои сандалии!
В подтверждение своих слов Ахилл с размаху топнул ногой по земле и совершил свою главную ошибку в жизни. Герой Троянской войны наступил на мирно спящего посреди побоища медоеда.
— Ах ты ж сука! — сказал медоед и впился Ахиллу в пятку, прокусив броню и оторвав кусок ступни.
— Ай, блядь! — взвыл от боли неуязвимый сын Фетиды. — Ты ещё что за демон?
— Пошёл ты в пизду со своими демонами, долбоёб! — заявил вполне себе уязвимый зверёк, отплёвываясь от железных опилок в пасти. — Я страшнее любого демона!
— Пиздец, — сказал Ахилл, повалился на землю и тут же помер.
— Ещё у кого-то вопросы есть? — уточнил медоед, оглядывая троянцев на стене и остановившихся на порядочном расстоянии греков.
Вопросов к зверьку ни у кого не оказалось, и тот ушёл спать в другое место. А вот вопрос, кто заграбастает легендарные доспехи, стоял перед обеими сторонами очень даже остро, и те немедленно начали его решать.
_________________ Ворчун, Спутник, Профиль, Игорь, Незнамокто, Чупакабра, Неон, Беломор - все сообщения и ссылки трутся
|