Лечить болезнь не умеем. Как победить ее — не знаем. Поэтому нужно запугивать людей до последней возможности и как можно дольше монетизировать этот страх.Семен Новопрудский о том, как люди превратили борьбу за здоровье в опасную болезнь
На 73-м году жизни после тяжелой и продолжительной болезни скончалось… здоровье человека. Мы учинили вселенский погром невиданных за последние 100 лет масштабов практически на пустом месте. Пандемия коронавируса не угрожает человечеству как биологическому виду — нас на планете с каждым днем в 2020 году становится больше, а не меньше. Разумеется, болезнь угрожает конкретным людям: вот и надо было лечить нуждающихся, а не убивать все живое вокруг. Но человечество выбрало второй вариант.
Теперь на пепелище национальных экономик, разума, гуманизма и здравого смысла нам, похоже, придется заново переопределять само понятие «здоровья» и постепенно отказываться от ставших вдруг общемировой модой практик откровенного «медицинского терроризма».
На днях глава подразделения чрезвычайных заболеваний Всемирной организации здравоохранения, эпидемиолог Мария Ван Керкхове сделала чрезвычайно важное заявление, которое в России прошло практически незамеченным. Хотя его надо было бы не только тиражировать во всех возможных СМИ, но и пустить бегущей строкой по всем телеканалам на несколько дней. Главный эпидемиолог ВОЗ сказала, что никаких повторных тотальных карантинов не надо вводить нигде, независимо от медицинской ситуации с ковид-19. И даже объяснила, почему: мол, экономические последствия весенней волны карантинов «были колоссальными».
Казалось бы, что такого? Мало ли взаимоисключающих заявлений мы слышали от ВОЗовского начальства в последние месяцы? Захотят, через день или неделю возьмут свои слова обратно. Но в этом заявлении мадам Ван Керхове есть две вещи, которых не наблюдалось у чиновников ВОЗ никогда раньше — одна сказанная и одна не сказанная. Сказанная — первое публичное признание того очевидного колоссального урона, который карантины нанесли экономикам всех пошедших на такие меры государств. Не сказанная — отсутствие модной, но не имеющей никакой доказательной базы риторики об оправданности прежних карантинов. Мол, несмотря на убийство экономики и всей нековидной медицины, карантины позволили уменьшить число смертей и заражений, спасти человеческие жизни. Потому что такая риторика не подтверждается всей доступной нам статистикой по коронавирусу в разных странах, если смотреть ее в динамике.
При этом, когда ученые или просто обыватели в разных странах мира в марте, апреле, мае или даже июне пытались открытым текстом сказать или написать об убийственности карантинов примерно то же самое, что теперь говорит чиновница ВОЗ, им затыкали рты. Их пытались морально распять. Им тыкали в лицо заведомо спекулятивными аргументами вроде «вот умрет у вас кто-нибудь из родственников от «короны» — посмотрим, как вы тогда запоете». Можно подумать, что эта моральная истерика и карантины спасли сотни тысяч жертв «короны» от смерти. Можно подумать, вирус делает моральный выбор между теми, кто боится его до полной потери адекватности и теми, кто не боится. Можно подумать, вирус убивает только противников карантинов.
Между тем, возможность умереть от ковид-19 для каждого из нас как была, так и осталась — карантины нигде ее не упразднили. Но при этом разорили, обрекли на смерть от голода и других болезней, не связанных с коронавирусом, сотни миллионов людей.
Теперь эксперты Всемирной продовольственной программы ООН пророчат человечеству голод библейских масштабов (так и говорят) из-за пандемии. Только он не из-за пандемии, а из-за, мягко говоря, ошибочной реакции на нее государств.
Экономическая и гуманитарная катастрофа, спровоцированная неадекватной реакцией человечества на болезнь с текущей смертностью в районе 107 человек на миллион популяции, или 0,01%, поставила перед человечеством немало крайне острых вопросов. Ответы на них во многом определят нашу повседневную жизнь как минимум на десятилетия вперед.
Имеет ли человек право на болезнь или заболеть это уже преступление? Отвечает ли человек за свою болезнь перед обществом? Имеет ли право общество или государство наказывать человека за болезнь? Существует ли «общее здоровье» в медицинском смысле (именно этим понятием, в том числе в России, апеллируют в публичном пространстве, призывая носить маски и перчатки) или здоровье может быть только личным? Должно ли государство отвечать за личное здоровье отдельного человека или только за создание условий и качество лечения конкретных болезней? Можно ли обвинять и наказывать человека за распространение болезни, точных механизмов заражения которой в деталях мы пока не знаем? Имеет ли право государство с помощью специальных устройств и технических приложений принудительно следить за здоровьем человека или такой мониторинг может быть исключительно добровольным? Имеет ли право государство принуждать человека к лечению или к извещению общества о болезни, если человек находится в удовлетворительном физическом и нормальном психическом состоянии? Имеет ли право человек добровольно отказываться от лечения? Можно ли ради лечения одной смертельно опасной болезни принудительно прекращать лечить другие, в том числе более смертельно опасные болезни? Что такое «бессимптомные» больные и можно ли их вообще считать больными?
«Ну, и, наконец, главный вопрос – что такое здоровый человек? С ответом на него, как со всей очевидностью показала пандемия, у людей, принимающих государственные решения, колоссальные проблемы.
От старой врачебной шутки «здоровых нет, есть недообследованные» в 2020 году как-то совсем не смешно. Она звучит как прямая угроза. Люди забыли главное: здоровье в принципе не является чисто медицинским понятием и чисто врачебной проблемой и не может быть предметом абсолютной «медицинской монополии». Когда врачи вместо лечения болезней начинают диктовать политические и экономические решения, как мы увидели это в большинстве стран мира в последние месяцы, катастрофа гарантирована. В том числе медицинская.
Итак, «здоровье является состоянием полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствием болезней и физических дефектов». Это «каноническое» определение здоровья приводится в Преамбуле к Уставу Всемирной организации здравоохранения. Устав принят Международной конференцией здравоохранения в Нью-Йорке, проходившей 19-22 июня 1946 года. 22 июля 1946 года этот устав был подписан представителями 61 страны, в том числе СССР. 7 апреля 1948 года документ вступил в силу и ВОЗ взяла на себя функцию официальной классификации болезней. С тех пор определение здоровья не менялось, а 7 апреля мир отмечает «Всемирный день здоровья».
72 года официальное определение здоровья, с которым живет человечество, остается неизменным. А вот наши представления о болезнях за это время неоднократно менялись самым кардинальным образом.
В частности, гомосексуализм был исключен из списка психических заболеваний только в 1990 году. До этого момента так называемая «нетрадиционная» (хотя для тех же древних греков, культурными и научными достижениями которых мы активно пользуемся до сих пор, она была вполне традиционной) сексуальная ориентация в мире официально считалась болезнью.
Итак, вчитаемся в официальное определение здоровья внимательнее и посмотрим, как соотносятся с ним карантины, принудительные изоляции, запреты на прогулки и другие меры, которые государства использовали в борьбе с коронавирусом.
Как повлияло принудительное закрытие предприятий и целых отраслей на социальное благополучие работающих там людей, и спорить нечего. Крайне плохо повлияло. Как влияет обязательный масочный режим, да еще и со штрафами, независимо от физического состояния людей, запреты на прогулки, практики слежки за людьми с помощью гаджетов на душевное здоровье — тоже вполне понятно. Лучше на душе нормальному человеку от этого точно не становится. А перманентный психоз и тотальный страх, порождающие по всему миру вспышки массовой агрессии, вряд ли можно назвать признаками здоровья. Как физического, так и психического.
По сути, человечеству насильственно предложили комплекс мер, гарантированно подрывающих здоровье сотен миллионов человек (а в реальности, с учетом количества побывавших в карантинах, счет идет на миллиарды) ради негарантированной защиты от одной-единственной далеко не самой опасной болезни.
В некоторых странах государство пыталось компенсировать этот «медицинский террор» финансовой помощью на время карантина, но в большинстве таких стран не захотели или объективно не имели достаточно денег, чтобы помочь людям. При этом в большинстве стран с обязательным масочно-перчаточным режимом маски не раздавали бесплатно, как должны были бы, если бы реально заботились о здоровье людей. Этот режим стал новым способом заработка государства — на продаже самих средств индивидуальной защиты и штрафах. К слову, штрафы под маркой борьбы за здоровье, которые брались и берутся в разных странах иногда даже с уже больных людей — отдельный важный этический вопрос, нуждающийся в прояснении. «Карательный гуманизм» точно не лучший путь к сохранению здоровья нации и отдельных людей.
«Лечить болезнь не умеем. Как победить ее — не знаем. Поэтому нужно запугивать людей до последней возможности и как можно дольше монетизировать этот страх». Примерно такой по факту оказалась практика борьбы большинства государств мира с коронавирусом.
Врач, безусловно, одна из самых важных, если не самая важная профессия на Земле. Но больница не является нормальной и тем более единственной формой организации повседневной жизни людей. Между тем именно в глобальную всеобщую больницу превратили нашу жизнь в 2020 году политики практически по всему миру, насильственно поместив туда и больных, и здоровых, отменив все другие формы жизни и забыв про все другие болезни.
Очевидно, человечеству нужно определяться с практиками принуждения человека к здоровью. Если мы признаём за человеком свободу воли, право на жизнь и (как это постепенно происходило в наиболее развитых, а значит сложных и более тонко чувствующих всю сложность мироустройства и сути человеческой обществах) право на смерть, значит мы должны признавать и то, что здоровье человека — зона его персональной ответственности.
Развертывание экстренных госпиталей и дополнительных медицинских мощностей при неожиданной новой опасной массовой болезни — понятное и разумное действие государств. Насильственные попытки остановить эту болезнь параличом всей нормальной жизни на определенный срок при очевидном отсутствии шансов полностью прервать цепочки заражений и явном провале всех математических моделей со страшилками по поводу масштабов распространения болезни и потерь от нее были и остаются явной ошибкой с катастрофическими последствиями.
Если лишить человека права распоряжаться своей жизнью и персонально отвечать за свое здоровье, это не приблизит нас к тому, что люди будут ответственнее относиться к здоровью других.
Более того, принудительные практики внемедицинской борьбы с коронавирусом дали два очевидных массовых негативных эффекта. Часть людей, прежде всего молодых, решила, что болезнь для них неопасна, поэтому лучше заразиться как можно быстрее, чтобы государство отвязалось. И начались пресловутые ковид-вечеринки. Другим эффектом стала паническая боязнь «попасть в лапы медицины», чтобы всевозможные мобильные приложения не начали штрафовать и чтобы не оказаться в больницах, ставших одними из главных очагов заражения. И многие люди стали до последней возможности скрывать признаки болезни.
В итоге карантины повсюду оказались не медицински оправданной, разумной и, главное, эффективной формой борьбы за человеческие жизни, а способом практически моментального превращения нашей жизни в рукотворный ад на Земле. Они не подняли ценность жизни, а, наоборот, критически обесценили ее. Такая жизнь, продлись она долго, вообще утратила бы для людей всякий смысл.
В конце концов, жизнь любого живого существа с момента рождения есть приближение к смерти и отсроченная, но все равно неизбежно наступающая смерть. В этом смысле смерть и болезни – норма, а не отклонение от нее. Более того, человек рождается и умирает (до сих пор так было всегда, хотя люди пытаются изменить это ради продления земного бытия) в своем единственном персональном теле. То есть, каждый из нас болеет и умирает лично, в одиночку, сам за себя. Лишить человека права распоряжаться своим здоровьем и своей жизнью значит лишить его человеческой сущности. А если человек угрожает своим поведением другим—вот тут как раз и нужна сила государственного закона.
Но в случае с ковидом нет возможности корректно определить, что такое «сознательное заражение» других. Потому что мы не знаем в деталях, как оно происходит. Не знаем, почему большинство контактировавших с больными во всех известных нам фокус-группах не заражались. Не знаем, возможно ли «повторное» заражение: если возможно—какие тогда вообще могут быть карантины, какое сознательное ограничение контактов между людьми?
Тратить деньги на больницы, достойную жизнь врачей и всего медицинского персонала, на разработку лекарств и вакцин хорошо и правильно. Сводить всю жизнь к жизни в одной тотальной больнице, куда насильственно помещают больных и здоровых — глупо, жестоко и опасно.
Здоровье человека все же должно чем-то отличаться от болезни.
Здоровая полноценная жизнь — это возможность хорошо питаться. Путешествовать. Заниматься сексом и спортом. Гулять по улицам и паркам. Дышать свежим воздухом. Выбирать, работать из дома или в офисе. Ходить в кино, на концерты и футбол. Играть спектакли и смотреть спектакли. Самим решать, носить ли маски или нет. Лечиться или нет (особенно если у вас пока случайно и временно ничего не болит). Но, главное, жить самим и давать другим.
Пандемия и реакция человечества на нее должна научить нас лучше понимать и ценить здоровье, а также простые радости нормальной жизни. Потому что мы увидели, как человечество в считанные недели собственными руками из страха и невежества может разорвать в клочья всю хрупкую и сложную ткань нормальной жизни, не добившись и не получив взамен ничего.
https://m.gazeta.ru/comments/column/novoprudsky/13206445.shtml
