|
Надыбал статейку интересную на просторах...
Засухи, сопровождаемые вспышками лесных пожаров, повторяются в среднем каждые 3—5 лет, но охватывают при этом лишь отдельные районы. Гораздо реже бывают катастрофические засухи, от которых страдают целые народы и государства. Память о таких засухах сохраняется в течение многих веков. Первые упоминания об этом в русских летописях относятся к 994, 1042, 1092 годам, причем в Никоновской летописи о засухе 1092 года сказано буквально следующее: «В се же лето вёдро бяше яко изгораше земля, и мнози боры возгорахуся сами и болота…» (В тот год было бездождие, загоралась земля, и многие леса загорались сами и болота…»). Летописные сведения о засухах XII века относятся к 1124, 1145, 1161 и 1198 годам, когда горели многие города, хлеб «не родил… и в людях была скорбь и печаль великая…» О лесных пожарах в эти годы, в летописях, правда, не говорится, но в том, что они были, можно не сомневаться. Подтверждением тому могут служить и последующие сообщения о засухах. Так, в Суздальской летописи за 1223 и 1298 гг. прямо указывается па вызванные сухой погодой повсеместные пожары в лесах и на болотах. Особенно много засух отмечается в летописях XIV—XVII веков, когда засушливые годы следовали нередко один за другим или с небольшими промежутками. После сильной засухи 1325 года засушливая погода отмечена в 1330 году, а спустя два года (в 1332) снова «засуха была великая на Русской земле… и голод был велик». Исключительно сильные и частые засухи отмечались летописцами в 60—70-х годах XIV века. Особенно катастрофичной из них была засуха 1371 года. Как сообщается в Никоновской летописи, в этом году «бысть сухмень велика по всей земле… и реки многи пересохша, и озера, и болота; а лесы и боры горяху…» Затемнение солнца и марево на земле были при этом настолько велики, что «за едину сажень пред собой не видети и человецы лицом ударяхуся». То же самое отмечается в Новгородской летописи за 1384 год, когда «сильная мгла нродолжалась много дней и ночей; птицы не видели куда лететь и падали на землю, а люди не решались ездить по озерам и рекам». И конечно, как всегда в засушливые годы, «был глад и мор великий» — одно бедствие неизбежно влекло за собой другое. Из числа засух, отмеченных в летописях XV века особенно сильной была, видимо, засуха 1430— 1431 годов, когда «земля и леса горели и было очень много дыму», от которого «звери и птицы, и рыбы в воде умирали, а люди очень страдали и умирали». Люди, впрочем, скорее умирали от голода («голод был сильный по всей земле Русской»), а рыба, видимо, вследствие сильного обмеления рек. Не легче были последствия и от засухи 1471 года, охватившей всю Русскую равнину и длившейся в течение всего лета. Из длинного ряда засух XVI—XVI1 веков наиболее сильные, сопровождавшиеся лесными пожарами и уничтожением сел и городов, отмечены летописцами в 1508, 1525, 1533, 1560, 1575, 1643, 1660, 1680, 1691 и 1696 годах. Описания некоторых из них имеются также и в литературных источниках. Так, засуха 1525 года описана участником австрийского посольства в Москву С. Герберштейном, а засуха 1575 года на Украине Д. И. Эварницким (цит. по Бучинскому, 1957). Сведения о засухах XVIII века сохранились главг ным образом в исторических документах, потому что летописей в это время уже не вели. Так, известно письмо императрицы Анны Иоанновны генералу Ушакову, датированное июнем 1735 года, в котором она пишет, что в Петербурге «так дымно, что окошка открыть нельзя, и все от того, что по прошлогоднему горит лес… и уже горит не первый год». Имеются данные, что засушливый период этого времени продолжался с 1732 по 1737 г., то есть в общей сложности шесть лет. Значительная продолжительность засушливого периода отмечена и в следующем десятилетии, на которое, по свидетельству профессора А. В. Тюрина, приходятся опустошительные пожары в Брянских лесах. Повсеместная засуха, сопровождавшаяся неурожаем и голодом в 16 губерниях России, отмечена современниками и в 1780— 1781 годах. А спустя 15 лет (в 1796 году) на территории Европейской России снова началась губительная засуха, продолжавшаяся три года. В XIX веке наиболее сильные засухи на территории Русской равнины отмечались в 1833—1834, 1840, 1848, 1859, 1865, 1876, 1881 — 1883 и 1890—1892 годах. Все они сопровождались крупными лесными пожарами. Начиная со второй половины XIX века сведения о лесных пожарах стали приводиться в газетах и специальных журналах. Так, в 1876 году леса, по газетным сообщениям, горели в Новгородской, Тверской и Петербургской губерниях, в Карелии, во многих районах Сибири; в 1881 — 1882 годах на Урале, в Западной Сибири, на Дальнем Востоке, в Крыму, на Кавказе и в ряде губерний Европейского Севера и Центральной России; в 1890—1892 годах в центрально-черноземных губерниях, на Брянщине, в Среднем Поволжье и снова на Урале. При этом особо отмечалась высокаягоримость лесов, рассеченных железными дорогами, а также лесостепных и степных боров. Продолжительность некоторых пожаров исчислялась месяцами. Так, лесной пожар в окрестностях Благовещенска свирепствовал в 1876 году с ранней весны до поздней осени, леса Мезенского уезда Архангельской губернии горели в 1881 году почти все лето, а лесной пожар в районе города Луги, начавшийся в середине августа 1882 года, прекратился лишь благодаря наступлению осенней непогоды во второй половине октября. Газеты сообщали о сильном задымлении, мешавшем не только судоходству, но и передвижению по железным дорогам, о массовом переселении из горящих лесов диких животных, о панике среди задыхающихся в дыму людей. Если подсчитать все засухи, отмеченные в русских летописях XI—XVI веков, то их окажется не так много — всего 48. Это значит, что на каждое столетие приходилось в среднем по 8 засух. В последующие три века (XVII—XIX) засух уже больше — около 60, а среднее число их, приходящееся на столетие, увеличивается до 20. Однако такое значительное увеличение числа засух в XVII—XIX веках объясняется не столько какими-то резкими изменениями климата в этот период, сколько их более точным учетом. Засушливые годы с лесными пожарами на территории Центральной России и в Сибири довольно часто наблюдались и в начале XX века, что нашло широкое отражение в русской периодической печати. Так, сообщалось, что в 1901 году леса в окрестностях. Иркутска горели на протяжении 300—400 верст (вот «образчик точности»!); что в 1908 году леса вдоль сибирской железной дороги горели от Красноярска до Томска; что осенью 1910 года огневой вал прокатился по лесам Дальнего Востока (тоже весной следующего года); что от грандиозных пожаров 1912—1914 годов сильно пострадали леса северных и центральных губерний и что, наконец, в 1915 году лесными пожарами была охвачена вся Средняя Сибирь при площади пожаров как минимум 12,5 миллионов гектаров. Пожары 1914—1915 годов были настолько серьёзны, что о них продолжали сообщать в газетах даже после начала военных действий на фронтах первой мировой войны. Крупными были пожары и в 1921 году, хотя этот год запомнился людям не столько пожарами, сколько засухой и страшным голодом в Поволжье, вызванным не только неурожаем, но и послевоенной разрухой. Для того чтобы представить всю катастрофичность засухи 1921 года, нужно вспомнить, что началась она ранней весной и продолжалась в течение всего лета (осадков с апреля по август не было совсем!). Именно это вызвало не только гибель посевов и полный неурожай зерновых, но и массовое распространение лесных пожаров, продолжавшихся в том году до поздней осени. Широкому распространению пожаров способствовали сильные ветры, дувшие из-за Волги. Только в Марийской автономной области, где пожарами была охвачена площадь около 200 тысяч гектаров, погибло более 20 миллионов кубометров ценной сосновой древесины. Примерно такая же обстановка сложилась и в соседней Нижегородской губернии, в состав которой входила в то время и современная Кировская область. Как и в памятном для местных жителей 1891 году, в Поволжье горели главным образом сосняки, в том числе успевшие подняться на гарях 1891 г. и более поздних лет. К числу засушливых лет с высокой горимостью лесов в период между гражданской и Великой Отечественной войнами относятся также 1924, 1927, 1932 и 1936—1939 годы. Особенно сильной была засуха 1938 года, охватившая почти всю территорию от западных границ до Урала. В послевоенные годы серьезные засухи в европейской части нашей страны отмечены в 1946, 1950, 1954, 1957, 1960, 1964, 1968 и, наконец, в 1972 году. Довольно сильные засухи в отдельных районах Европейского Севера, Урала, Сибири и Дальнего Востока наблюдались также в 1973, 1975 и 1976 годах. Все эти годы сопровождались ярко выраженными вспышками лесных пожаров. Засуха 1972 года охватила всю европейскую часть страны, продвигаясь постепенно из южных ее районов на север. Возникновению и развитию этой засухи способствовали малоснежная зима и теплая ранняя весна. В течение июля — августа дождей в центральных областях страны не было совершенно, а среднемесячная температура воздуха превысила средние многолетние ее величины на 4—6 градусов. Особенно опасная пожарная ситуация сложилась в последней пятидневке августа, когда дневная температура воздуха достигала 38 градусов, не снижаясь ниже 24 градусов даже ночью. Соответственно резко уменьшилась и влажность воздуха. А в довершение всего этого, начиная с 24 августа, подул с юга суховей — знойный и сильный, и лесные пожары, частично к этому времени остановленные или даже локализованные, забушевали с новой силой, выйдя местами из-под контроля людей. Скорость распространения этих пожаров достигала временами 30 метров в минуту (то есть 18 километров в час). В результате только за 10 дней (с 26 августа по 5 сентября) пожарами было охвачено больше лесов, чем за предыдущие 10 лет. По данным Министерства лесного хозяйства Марийской АССР, с 24 апреля по 31 июня 1972 года в республике было пройдено пожарами всего 87 гектаров лесной площади, с 1 июля по 25 августа — 2036, а с 26 августа по 5 сентября — более 180 тысяч гектаров. В июле — августе 1972 года пожары охватили значительные площади лесов в Горьковской и Костромской областях, заполыхали на Рязанщине, под Москвой. Даже в Ленинградской области число их достигло небывалой ранее величины — 2363. Довольно сильно горели также леса Карельской и Коми АССР, Архангельской, Свердловской, Пермской и Мурманской областей. Средняя температура воздуха местами превышала среднюю многолетнюю (в начале июля) в два раза. В целом лесными пожарами была охвачена территория 17 областей и автономных республик РСФСР, причем общая площадь поврежденных пожарами лесов составила в них более миллиона гектаров. Высокая горимость лесов наблюдалась в 1972 году и в некоторых районах Сибири, хотя в целом сибирские леса в этом году горели умеренно. Именно это позволило сибирскимавиапожарным оказать помощь лесоводам европейской части страны. В 1975 году засуха местами началась уже в апреле. Наиболее сильно, кроме лесостепных и центральных областей европейской части страны, она проявилась в Поволжье, на Урале, в Забайкалье, Хабаровском крае, на острове Сахалин. В результате уже в середине мая в лесах РСФСР было зарегистрировано 30 очагов крупных лесных пожаров. Напряженность засухи в большинстве охваченных ею районов была почти такой же, как и в 1972 году, причем уровень воды на торфяных болотах местами опустился даже ниже. Повышенная пожарная опасность в центральных областях страны сохранялась не только все лето, но и половину осени. Следует отметить, что засуха 1975 года не миновала и Западную Европу. В результате произошли крупные лесные пожары в ФРГ, где только в земле Нижняя Саксония в пламени крупного пожара было уничтожено более 8 тысяч гектаров леса. По сообщениям западногерманской печати, этот пожар представлял собой «преисподнюю в 10-кратном увеличении». Как и все крупные пожары, он возник при ураганном ветре, исключавшем возможность действенной борьбы со стихией разбушевавшегося огня. Еще более жестокая засуха постигла Западную Европу в 1976 году. Кроме Франции и ФРГ от нее сильно пострадали Италия, Голландия, Бельгия и даже Англия, известная своими беспросветными туманами и дождями. Только во Франции вследствие этой засухи погибло от пожаров более 50 тысяч гектаров леса. Чрезвычайно засушливая погода стояла в том году также в Австралии, США, в отдельных странах Восточной Африки. В нашей стране засуха проявилась главным образом на Дальнем Востоке и в некоторых районах Восточной Сибири, где ей предшествовала совершенно бесснежная зима, наступившая после сухой теплой осени. В результате уже в апреле (местами в марте) начались пожары в лесах, охватившие в мае большие площади. Особенно сильной весенняя вспышка пожаров оказалась в Читинской области, где напряженная борьба с огнем с привлечением большого количества техники и людей продолжалась больше месяца. Ежедневно здесь возникало по 12—15 пожаров, а всего их было зарегистрировано только в апреле 275. Распространению пожаров, как и повсюду, способствовали сильные ветры. Значительные площади лесов были охвачены пожарами также в Иркутской и Свердловской областях, на юге Красноярского края, в Бурятии. Поздней осенью произошла грандиозная вспышка пожаров на юге Хабаровского края. О ней рассказывается в журнальной статье Н. П.Курбатского и М. А. Шешукова, опубликованной в 1978 году. Эта вспышка обусловливалась сильной осенней засухой, начавшейся в августе и продолжавшейся до ноября. Наступление засухи совпало с листопадом и отмиранием лесных трав. Отличная погода и обильный урожай орехов привлекли в леса много людей. В это же время повсеместно проводились традиционные палы на пастбищах и сенокосах с целью очищения их от усохших трав. В результате возникло много пожаров, создавших серьезную угрозу не только для лесных поселков, но и для отдельных городов, в частности Советской Гавани. У нас, как правило, не обращают внимания на осенние лесные пожары, что в общем вполне объяснимо: пожароопасный сезон заканчивается, приближается зима, и об опасности лесных пожаров как-то уже не думается. Именно так обстояло дело и в Хабаровском крае, где возникавшие осенью пожары останавливали, кое-как локализовали и оставляли тлеть до выпадения дождей или снега. Используя хорошую погоду, люди спешили закончить осеннюю уборку урожая и мало обращали внимания на расползавшийся по горизонту дым. К несчастью, смена вызвавшего засуху антициклона циклоном, вторгшимся на — территорию края 17 октября, происходила очень бурно и сопровождалась ураганным ветром со скоростью от 20 до 40 метров в секунду, то есть до 140 километров в час. Поскольку дождей все еще не было, ветер мгновенно раздул тлеющие очаги пожаров, и огонь стал быстро распространяться, причем отдельные очаги соединялись между собой, образуя единый огненный фронт. В огне этих пожаров рушились деревянные опоры линий электропередач, горели таежные поселки, гибли животные. Огненная стихия охватила огромные площади тайги. Максимального развития пожар достиг в сырьевой базе Мухенского лесокомбината с преобладанием спелых кедрово-широколиственных лесов. По рассказам очевидцев, примерно в 17 часов 17 октября на горизонте появилась темная туча из пепла и пыли, и порывами налетевшего с юго-запада ураганного ветра в древостоях были повалены почти все хвойные деревья. Спустя не более 20 минут с наветренной стороны показался огневой вал высотой 12— 15 метров. Он мчался широким фронтом (около 40 километров) со скоростью 30—50 километров в час, уничтожая на своем пути все живое. Страшная сила и скорость пожара объясняется тем, что поваленный ураганом лес образовал необычайный по толщине рыхлый слой горючих материалов. Огненные вихри и ветер подымали вверх опавшую листву и горящие сломанные ветки, которые перебрасывались перед фронтом пожара на расстояние до 700 м. Примерно за 1 час пожаром была пройдена площадь размером 40 на 50 километров. Сами стволы поваленного леса сгореть при пожаре, разумеется, не смогли и образовали после пожара непроходимые завалы. На борьбу с пожарами были брошены десятки тысяч людей из числа жителей Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре, Советской Гавани, пожарные части МВД, весь наличный состав Хабаровской авиационной базы и воздушные пожарные из других районов страны. Ценой неимоверных усилий пожары были ликвидированы, правда не без помощи природы. Как и весной в Забайкалье, союзником человека в борьбе с огнем стал неожиданно выпавший снег. Вследствие сильного октябрьского урагана осложнилась борьба и с крупным лесным пожаром в центральных районах о-ва Сахалин, дымное дыхание которого, по сообщению корреспондента «Комсомольской правды» В. Мирошниченко, ощущалось в районе г. Оха, то есть примерно в 500 километрах к северу. К счастью, пожар удалось ликвидировать за двое суток. Конкретные суммы убытков от лесных пожаров в печати приводятся очень редко. Обычно они характеризуются как «большие», «громадные», иногда «колоссальные» или «миллионные». В качестве наглядного примера пожара с такой характеристикой можно привести пожар 1961 г. в штате Лос-Анджелес (США), при котором кроме 24 тыс. гектаров леса сгорело 506 зданий и сооружений общей стоимостью 30 млн. долларов. И все это, по сути дела, в течение одного дня! Говоря об отрицательном воздействии лесных пожаров на лесную среду и хозяйство человека, нельзя обойти молчанием и трагические случаи гибели в их огне людей. Таких случаев в истории лесных пожаров было немало. Так, известно, что при крупном лесном пожаре в штате Висконсин (США) погибло в 1871 году 1500 человек, а в 1881, в Мичигане, около 500 (большое число человеческих жертв объясняется в этих случаях распространением лесных пожаров на города). Много людей погибло в Северной Америке также при пожарах 1883, 1894, 1910 годов и в Австралии в 1939 году. В гасконских лесах Франции, где летними пожарами 1949 года было охвачено 130 тысяч гектаров лесной площади, и поныне сохраняются три обгоревших сосны, на которых укреплен щит со следующей надписью: «Здесь погибло в пламени пожара 82 героических защитника леса. Чтя их светлую память, уважайте и охраняйте лес!» А спустя 18 лет (в августе 1967) газеты сообщили, что во Франции погиб при тушении пожара экипаж советского лесопожарного вертолета Ми-6 во главе с командиром корабля прославленным летчиком-испытателем Юрием Александровичем Гарнаевым. В числе погибших находился молодой ленинградский ученый Владислав Порфирьевич Молчанов, занимавшийся изучением возможности тушения лесных пожаров с воздуха. Трагический, незабываемый случай… И, увы, не единственный. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 15 ноября 1972 года за тушение лесного пожара посмертно награждены главный лесничий Усть-Канского лесхоза Горно-Алтайской автономной области Валентин Михайлович Гуляев и двое учащихся Амурской средней школы — Николай Тишинов и Сергей Тукпашев. В 1974 году в отчаянной схватке с огнем в лесах Кудунского лесхоза Бурятской АССР погибли техник-лесовод этого лесхоза Николай Семенович Терентьев и тракторист совхоза «Загустайский» Кижингинского района Даша Бадмаевич Дариев. В мае 1975 года сообщалось о гибели в огне лесного пожара лесника Карымского лесхоза Читинской области Дмитрия Васильевича Игнатьева и бригадира-путейца Борзинской дистанции Забайкальской железной дороги Валерия Афанасьевича Жукова. Первый из них бросился спасать загоревшийся близ поселка лес по велению служебного долга, а второй — по долгу человека и гражданина. И величайший праздник советских людей — День Победы — стал для них последним днем жизни. Уж очень неравны оказались силы: огненной стихии, усиленной шквальным ветром, и двух смельчаков, вступивших в единоборство с огнем, по сути дела, безоружными, с лопатами и топором. Случилось это в районе разъезда Седло-вой, что неподалеку от узловой станции Андриа-новка. В том же году, в июле, погиб от ожогов, полученных при тушении пожара, 34-летний тракторист Анненского мехлесхоза Карталинского района Челябинской области Михаил Васильевич Афанасьев. Выполнив задание по прокладке минерализованной полосы на пути движения пожара, М. В. Афанасьев пытался спасти охваченный огнем трактор. Но не успел. А в сентябре 1975 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о посмертном награждении погибших при тушении лесного пожара в Андреевском лесхозе Тюменской области помощника лесничего Андрея Игнатьевича Пандырева, лесников Григория МихайловичаШаркунова и Касымкана Сергазинова и тракториста-бульдозериста Ивана Григорьевича Пальянова. Отстаивая лес от огня, они были окружены огненным кольцом, и не смогли из него вырваться… Двое из них (Л. И. Пандырев и Г. М. Шаркунов) были участниками Великой Отечественной войны, но, уцелев от осколков и пуль на войне, погибли в схватке с огнем в мирное время. Не обошлось без человеческих жертв и в 1976 году, оказавшемся особенно тяжелым не только для лесных пожарных, но и для всего населения в зоне крупных пожаров. Уже в мае этого года, спасая от огня хвойные посадки возле своего родного села Черемичкино (Кемеровская обл.), погиб тракторист совхоза «Черемичкинский» Николай Иванович Прищепов. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 сентября 1976 года Н. И. Прищепов посмертно награжден орденом «Знак Почета». Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1976 года за самоотверженные действия и мужество, проявленные при тушении лесного пожара, орденом «Знак Почета», также посмертно, награждён инструктор парашютно-пожарной группы Богучанского авиаотделенияКрасноярской авиабазы Владимир Владимирович Ванин. Во время уже упоминавшегося выше пожара на острове Сахалин погиб 48-летний тракторист Побе-динского леспромхоза Владимир Алексеевич Гнутов, пытавшийся вызволить свой трактор с охваченной огнем делянки. Ему уже удалось вырваться из огня, но нагревшаяся машина вдруг вспыхнула и запылала факелом. Выбраться из кабины В. А. Гнутов не смог… А в тяжелые дни борьбы с октябрьскими пожарами 1976 года в Хабаровском крае погиб, спасая машины из охваченного огнем склада, тракторист Средне-Амгуньского леспромхоза Александр Афанасьевич Никифоров,— Саша Никифоров, именем которого названа одна из вновь отстроенных улиц в пос. Дуки. Были, конечно, и другие жертвы, в том числе среди работников лесной охраны. К счастью, их относительно немного. Но жертв не должно быть вообще, Даже немногих! И не только потому, что можно не допускать возникновения лесных пожаров, поскольку почти все они — дело рук человеческих. Нет, надо еще уметь тушить лесные пожары! А для этого необходимо знать своего противника, его природу, его поведение, его сильные и слабые стороны. Причем знать не только лесным пожарным. Ведь любой гражданин может оказаться в роли лесного пожарного по долгу службы или по велению совести. А ту прекрасную и трогательную надпись на щите в гасконских лесах, надпись, которая может служить эпитафией всем, кто погиб в борьбе с огненной стихией, следовало бы дополнить одним словом — «умело»: «Чтя их светлую память, уважайте и умело охраняйте лес!».
|
