|
Шестидесятые годы в памяти большинства наших сограждан ассоциируются с разгаром хрущевской оттепели, которую сегодня некоторые историки склонны считать поворотным этапом на пути становления демократии и преодоления тоталитаризма. Однако для верующих граждан страны Советов эти времена запомнились как лихие годины гонений со стороны тех, кто считал несовместимым коммунистические идеи с религиозным мировоззрением. В шестидесятых годах прошлого века руководителями безбожного государства была предпринята последняя крупномасштабная атака на религию, которая завершилась полным провалом.
«Они льют воду на мельницу врага…»
…В этом обвинил верующих Никита Хрущев с трибуны партийного съезда. Было объявлено, что терпимое отношение к религии, доставшееся в наследство от позднего Сталина, — ошибочная и вредная позиция. С религией было решено покончить к середине семидесятых — за пять лет до наступления обещанного Никитой Сергеевичем «коммунизма». Именно в 1975 году он обещал показать по телевизору последнего советского попа. А потому к разработке программы государственного масштаба власти подошли комплексно, подключив к ее решению все силы: от системы агитпропа и прессы до активистов от ВЛКСМ и агентов КГБ.
К решительным действиям власти приступили в 1961 году, когда Совет министров СССР принял закрытое постановление «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», к выполнению которого на местах были подключены комиссии, созданные при исполкомах, поселковых и сельских советах. По сути своей они занимались слежкой за верующими, доносами и грубо вмешивались в жизнь религиозных общин. Тогда же было разрешено закрывать молитвенные здания по решениям областных и краевых исполкомов. Это ускорило процедуру ликвидации церквей и мечетей. За посещение храмов верующих вызывали в партийные органы для проработки. В условиях слежки многие верующие, особенно из числа молодежи, опасались посещать храмы. За участие в религиозных обрядах — крещении, венчании, отпевании — людей стали исключать из партии и комсомола и, как правило, из вузов и техникумов. Подобные акции сопровождались «разоблачительными» публикациями в прессе.
Врагом номер один на антирелигиозном фронте была объявлена Русская православная церковь. И это понятно — по численности верующих на территории СССР она занимала лидирующее место. В борьбе с ней был взят курс на методы административного запрета. Всего лишь за один 1961 год было снято с регистрации 1390 православных общин. Особым распоряжением ограничивался благовест — колокольный звон. На десятилетия замолчали храмовые звонницы почти всех храмов страны.
Начались акции по закрытию монастырей. Правда, на территории ТАССР к тому времени действующих обителей уже не осталось, однако сотни верующих республики посещали знаменитые Троице-Сергиевскую и Почаевскую лавры. Последнюю летом 1963 года пытались закрыть с помощью милиции, которая творила полный беспредел. У прибывших в обитель паломников отбирали паспорта, сопротивлявшихся избивали. Монахов арестовывали и сажали в тюрьму, причем в камеру бросили и самого настоятеля архимандрита Севастиана. В ходе стычек одного из послушников замучили насмерть, однако иноки проявили небывалую твердость: им каким-то образом удалось переправить письмо о беззаконии во Всемирный совет церквей и в ООН. Дело получило широкую огласку и вылилось на страницы зарубежной прессы, о чем извещал ЦК КПСС председатель КГБ В. Семичастный. Опасаясь международного скандала, власти оставили лавру в покое.
«Показательный» процесс
Но не только одними запретами действовали враги веры и церкви. Применялась политика экономического давления на церковь, которую пытались задушить при помощи налогового прессинга. Именно в уклонении от уплаты налогов обвинили архиепископа Казанского Иова. В 1960 году он был осужден судом на три года заключения по обвинению в неуплате налогов. В день вынесения приговора в одной из газет появилась грязная статья «Казанские отцы духовные и их дела греховные». В ней авторы пытались слепить образ миллионера в рясе, жирующего на деньги верующих. Смакуя «подробности» жизни владыки, борзописцы-атеисты утверждали, что ежемесячная зарплата архиерея составляла 15000 рублей, что он якобы, капризничая, отказался от предложенной ему пятикомнатной квартиры и построил за счет епархии роскошную виллу на улице Гастелло, разъезжал на лучших машинах и построил дом для своих детей во Львове. В чем же «вина» архиепископа? Согласно действующему тогда закону, личные доходы духовенства, в том числе зарплаты архиереев, облагались налогами. Однако деньги на представительские расходы (покупка и содержание машины, поездки, обеды после мероприятий) налогами не облагались. Но с 1960 года представительство также стало облагаться налогом. Советская власть не признавала религиозные организации в качестве юридических лиц, а потому доходы и расходы епархии прокурор при желании мог объявить… личными доходами и расходами священника. Так же как и епархиальное имущество — два автомобиля: «ЗиМ» («Чайка») и один «Москвич». Кстати, «Чайку» приобрели для Чистопольского храма, и отец Иов ею не пользовался. Что же касается квартиры на улице Лестгафта, то она состояла не из 5, а из трех комнат и использовалась как служебная, в качестве офиса. Епархия за 80 тысяч приобрела дом на Гастелло, который, хотя и был вместителен, однако на «роскошную виллу» никак не тянул. Относительно зарплаты авторы статьи почему-то «забыли» упомянуть, что с нее взимался налог не 13 процентов, как у всех граждан, а 53: в месяц архиепископ получал, примерно столько, сколько директор завода или ректор вуза. Тем не менее, всех этих «грехов» хватило, чтобы обвинить отца Иова в неуплате налогов сразу за 6 лет на сумму 790 тысяч рублей. И хотя дочь Галина и сын Феофил, работавший инженером, собрали деньги и продали дом, чтобы «долг» погасить, «гуманный» суд приговорил пастыря к 3 годам лишения свободы, взяв под стражу 62-летнего священнослужителя в зале суда. Это должно было показать всем: со строптивыми попами власти церемониться не станут.
Как во времена Конашевича
В рамках новой атеистической кампании в 1960–1969 гг. число мечетей в СССР уменьшилось с 2307 до 962. В 1963 году в Татарстане официально существовало 11 мечетей, но еще 646 — неофициально действующих религиозных мусульманских объединений с 366 нелегально работающими муллами. В 1965 г. в Башкирии на 16 мечетей приходилось 98 неофициально действующих религиозных объединений. Их лидерами выступали зачастую выжившие в годы большого террора муллы, вернувшиеся из лагерей в годы «оттепели». Широкое распространение получает частное религиозное образование, и хотя за это не сажают в тюрьму, власти, используя прессу, публикуют издевательские статьи под заголовками типа «Квартирный мулла» или «Самозваные дервиши», в которых на все лады склоняют «тунеядцев», живущих за счет невежества малограмотных стариков, старушек и затянутых в свои «сети» неопытных и доверчивых молодых людей. Тем не менее, среди мыслящей учащейся молодежи растет число тех, кто хотел бы приобщиться к вере отцов. Они уже не верят кликушеству атеистических лекторов, чьи выступления сводятся в основном к оскорбительным выпадам в адрес служителей ислама и не содержат сколько-нибудь весомых аргументов. Многие люди с высшим образованием самостоятельно приходят к вере, поскольку власти уже не в силах скрыть того, что такие знаменитые люди, как Баки Урманче и Наки Исамбет, получили в свое время духовное образование и знания, которые не смогли бы дать никакие татфаки и филфаки. Тем не менее, власти делают все, чтобы выдавить из молодежи идеи религиозного и национального самосознания. В этом плане показательна трагическая судьба талантливого татарского ученого Фуада Валеева.
В 1962 году архитектор и искусствовед Фуад Валеев спроектировал пристрой к мечети Марджани, возведенный в кратчайшие сроки. Кто-то из партийных чинуш доложил об этом куда следует. Власти не замедлили начать травлю известного ученого и архитектора, которого с высоких партийных трибун обвиняли во всех «грехах» — от национализма до пособничества религиозным мракобесам. Валеева исключили из Союза архитекторов и фактически запретили работать в Казани, поставив тем самым крест на его творческой деятельности. Публичной расправой над ученым власти давали понять: любое проявление религиозности власти будут наказывать, не миндальничая.
Комсомольские активисты зорко следили за теми, кто посещал мечети и выполнял мусульманские обряды: «никах» — бракосочетание, «исем кушу» — наречение имени, «дженаза» — похороны. Многие тайно верующие члены партии и комсомольцы для совершения обрядов приглашали мулл на дом. Религию и верующих безбож¬-ники-»иблисы» стремились загнать в стены чудом уцелевших мечетей, превратив их, как и церкви, в своего рода духовные резервации. Продолжался нажим на духовных лидеров: 7 марта 1960 г. издается фетва «О прекращении паломничества к так называемым святым местам». 18 июня 1961 г. муфтий Хиялетдинов, казыи и мухтасибы крупнейших регионов подписывают фетву, где выступают против «такбира» — громкого прославления Аллаха — по пути следования верующих и обязательного жертвоприношения животных в дни «Курбан-байрама». Особым пунктом выделяется запрет пятничного намаза вне стен мечетей, а также муллами, не назначенными ДУМЕС. В 1960 г. окончательно вырабатывается негласный принцип: одна мечеть на один город в составе ДУМЕС. В том же году при довольно подозрительных обстоятельствах сгорела Вторая кладбищенская мечеть Уфы. В разрешении ее восстановления власти верующим отказали. Попытка верующих провести в день Ураза-байрам шествие протеста была пресечена милицией и дружинниками — имели место столкновения с применением силы.
Слухи о преследованиях верующих стали просачиваться за рубеж: мировая общественность требовала от руководства СССР прекратить гонения на религию: по столицам Европы прошла волна митингов. Даже глава французских коммунистов Морис Торез в интервью, данном известному телеагенству, выступил с осуждением политики Хрущева в отношении верующих. Письмо с протестом в ЦК прислали также итальянские коммунисты. Впрочем, поклонник «башмачной» дипломатии мало считался с тем, что говорят о нем на Западе.
Неизвестно, как развивались бы события в дальнейшем, если бы не памятный октябрьский пленум, на котором Хрущева отстранили от власти.
Вместо эпилога
С уходом из политики Хрущева закончились тяжелые времена для верующих. Пришедший к власти Леонид Брежнев принялся за ликвидацию допущенных его предшественником «перегибов», которые нарекли малопонятным тогда словом «волюнтаризм». В январе 1965 года Президиум Верховного Совета принял постановление «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих». Большое количество незаконно осужденных священно¬служителей и мирян было освобождено и реабилитировано. Изменилась тактика атеистической работы: от мер запретов и экзекуций власти отошли, упор делался на пропаганду и методы убеждения. Но старые правительственные постановления оставались в силе. По-прежнему верующие с опаской посещали храмы и мечети, прибегали к различным уловкам при совершении¬ треб и обрядов. И вместе с тем, судя по их росту, который парторганы продолжали фиксировать, религиозность на¬селения¬ выросла — увидеть в 1975 году¬ последнего попа, как, впрочем, и последнего муллу, гражданам страны Советов так и не довелось¬.
|
Хрущев это мягкая ответка за костры средневековья.
bootini
