Также, 20 сентября, почитается во святых
Преподобномученик Лев (Егоров).«Разлагательски действовали на массы»
Архимандрит Лев (Егоров).7 сентября 1937 года в отдел охраны Ахпунского отделения Сиблага от начальника 6-ой колонны поступила резко негативная характеристика на заключенного Егорова: «Поведение в быту плохое. Отношение к труду скверное. Был тесно связан с заключенным Грабовским, с каковым вместе читал газеты и, извращая написанное превращали в к-р агитацию, чем самым разлагательски действовали на массы» (орфография автора сохранена). Документ этот и по сей день находится в Архиве Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Кемеровской области. Именно он лег в основу следствия над «членом контрреволюционной фашистской группы» Егоровым Леонидом Михайловичем.
Заключенный Егоров находился в Сиблаге с 1932 года. Ранее он был осужден на 10 лет лагерей, также за антисоветскую агитацию.Процесс возглавил уполномоченный отдела охраны лагеря М. Дрибинский. Следствие было коротким. 7 сентября Дрибинский составил обвинительное заключение, в котором говорилось, что Егоров «систематически, совместно с з/к Грабовским проводил среди заключенных активную к/р агитацию пораженческого характера». 13 сентября обвинительное заключение утвердил начальник отдела охраны лагеря лейтенант госбезопасности Писклин, и в тот же день Тройка Управления НКВД Западно-Сибирского края приговорила заключенного Егорова к высшей мере наказания. Он был расстрелян 20 сентября 1937 года. Сведения о месте казни и захоронения в архивно-следственном деле отсутствуют.
Так был убит выдающийся деятель церковной истории XXвека, один из самых известных петербургских священников постреволюционного времени, преподобномученик архимандрит Лев (Егоров).
История кончины отца Льва до недавнего времени оставалась неизвестной. Органы госбезопасности сообщили родственникам ложную информацию о его смерти 25 января 1942 года в лагере поселка Осинники Кемеровской области от несчастного случая на шахте. Эти сведения попали во все опубликованные в 1990-е гг. биографические справки. Точные обстоятельства заключения и смерти отца Льва были выявлены при архивных исследованиях петербургским историком М.В. Шкаровским.
«Вся Россия знает братьев Егоровых!»По свидетельству известного церковного историка А. Краснова-Левитина, отец Лев Егоров был «одним из лучших представителей петербургского ученого монашества». Это о нем и его брате-священнике, иеромонахе Гурии, согласно преданию, сказал митрополит Антоний (Храповицкий): «Вся Россия знает братьев Егоровых!».
Блестяще образованный человек, Леонид Егоров был выпускником Историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета, где занимался у профессора Державина методикой русского языка. Будучи студентом, он преподавал словесность в средних ученых заведениях столицы. В 1915 году Леонид был пострижен в монахи Александро-Невской Лавры с именем Лев и возведён в сан иеродиакона и иеромонаха (в этом же году принял монашеский постриг с именем Гурий его младший брат Вячеслав).
Иеромонах Лев (Егоров), иеромонах Гурий (Егоров), архимандрит Иннокентий (Тихонов), 1921 год. Известные еще до революции православные миссионеры, в 1919 году братья Егоровы основали в Петрограде Александро-Невское братство. В состав братства принимались миряне, как мужчины, так и женщины. Первоначально центром жизни братства была Крестовая митрополичья церковь Александро-Невской Лавры. Затем, с назначением о. Льва на пост настоятеля Феодоровского собора в честь 300-летия Дома Романовых, центр автоматически переместился в «романовский» храм. Александро-Невское братство было уникальным явлением для постреволюционной России. Несмотря на формальный запрет большевиков на миссионерскую и социальную работу Церкви, вплоть до 1932 года члены братства нелегально занимались в Петрограде духовным просвещением и благотворительностью.
После введения запрета на изучение Закона Божия в школах, братчики под руководством иеромонаха Льва развернули масштабную работу по христианскому просвещению среди детей и подростков. Лаврские иноки и миряне из братства вели десятки детских кружков. Поощрялось участие детей и подростков во всех богослужениях и крестных ходах. Для них были заведены специальные кресты, хоругви, иконы и облачения. Много внимания уделялось катехизации детей – их учили церковному пению, церковно-славянскому языку, проводили для них специальные праздничные трапезы и даже специальную «детскую» литургию, на которой дети пели, читали и помогали священнику.
Одной из идей братства была «борьба с торгашеством в Церкви». В братском храме не брали денег за свечи и просфоры, все требы совершались бесплатно. Члены братства бескорыстно исполняли все обязанности по обслуживанию своего храма – пономарей, чтецов, хористов и так далее. При этом братчики регулярно производили сборы средств на благотворительные нужды. С началом репрессий они активно поддерживали заключенных, собирали средства на передачи. Когда во время Гражданской войны страну охватил голод, члены братства на собственные средства организовали в Лавре бесплатный «питательный пункт».
Помимо руководства братством, о.Лев активно занимался преподаванием. С осени 1918 по июль 1922 года он читал лекции по русской литературе в Богословско-пастырском училище (после закрытия властями Санкт-Петербургской Духовной Академии училище фактически стало его нелегальным аналогом). Среди преподавателей училища большинство составляли члены Александро-Невского братства. Благодаря этому обстоятельству, братчикам удавалось привлечь в церковную среду представителей различных слоев интеллигенции, сблизить их с ученым монашеством.
Известно, что о. Лев совершал тайные постриги в монашество. Важным направлением его деятельности было создание полулегальных монашеских общин в миру, с целью сохранения института монашества в условиях гонений и массового закрытия монастырей. Первые две общины сестер были созданы осенью 1922 г., затем в конце 1920-х – начале 1930-х гг. возникли еще несколько небольших общин.
В январе 1923 года на волне компании по «изъятию церковных ценностей», братья Егоровы, а также еще один лидер братства, епископ Ладожский Иннокентий (Тихонов), были арестованы. Они обвинялись в агитации против передачи властям церковного золота, в организации протестов в защиту митрополита Петроградского Вениамина, в «подрыве авторитета советской власти» и в «клевете, что соввласть заключила соглашение с обновленческим церковным движением». Фактической причиной было их активное противодействие инспирированному большевиками обновленческому расколу.
Отец Лев отбывал почти двухлетнюю ссылку сначала в Оренбургской губернии, а затем в Западно-Казахстанской области у озера Эльтон. Во время его отсутствия в Петрограде, несмотря на репрессии, деятельность Александро-Невского братства не прекращалась.
По возвращении в 1924 году о. Лев некоторое время оставался заштатным священником, зарабатывал на жизнь как переплетчик (позже, в 30-е годы, эта специальность будет указана в его лагерной карточке). В октябре 1926 г. отца Льва назначили настоятелем одного из крупнейших соборов северной столицы храма Феодоровской иконы Божией Матери в память 300-летия царствования Дома Романовых на Миргородской улице. Постепенно туда перешла большая часть членов братства и в 1930 г. два братских хора. О. Лев был возведен в сан архимандрита и с марта 1926 г. стал исполнять обязанности благочинного, преподавателя Русской литературы и члена педагогического совета Богословско-пастырского училища.
«Стараюсь не мешать строительству социализма»В ночь с 17 на 18 февраля 1932 года было арестовано 500 человек, в том числе более 40 членов Александро-Невского братства. В отношении братства было сфабриковано огромное дело почти на 100 человек. Оно подразделялось на 2 части, каждая из которых имела свое обвинительное заключение. Первое было составлено на 41 человека, арестованного в Ленинграде, а второе – на 51 человека из «филиалов» братства на периферии.
Следствие проводилось в ускоренном порядке. «Контрреволюционная деятельность» членов братства представлялась следователям очевидной без необходимости добывать какие-либо серьезные доказательства. Поэтому допросы арестованных чаще всего проводились один-два раза и лишь в исключительных случаях трижды. Отец Лев допрашивался дважды – 29 февраля и 2 марта. На вопрос о политических убеждениях он ответил:
«Стараюсь не мешать строительству социализма. Не сочувствую антирелигиозной политике советской власти».
Открытого суда не было. 22 марта 1932 года выездная комиссия Коллегии ОГПУ вынесла подсудимым приговор. Отец Лев был приговорен к максимальному сроку наказания — 10 годам лагерей.
18 апреля 1932 г. архимандрит Лев поступил в отделение Черная речка Сибирского лагеря (Сиблага), расположенное в Кемеровской области. С конца месяца он трудился в шахте пос. Осинники под г. Новокузнецком. Работа была чрезвычайно тяжелой, и, по мнению лагерного начальства, о. Лев не проявлял требуемого усердия. Поэтому ему, как правило, отказывали в проведении регулярно практикуемых тогда «зачетов» – снижение срока за «ударный труд» без взысканий.
В январе 1934 года лагерные власти обвинили архимандрита в контрреволюционной агитации среди заключенных. Доказательств подобной агитации в деле о. Льва нет, но 28 января 1934 г. специальная комиссия ОГПУ постановила перевести его в штрафной изолятор сроком на 2 года. В это же время Тройка Полномочного Представительства ОГПУ по Западно-Сибирскому краю приговорила обвиняемого к увеличению срока заключения в исправительно-трудовом лагере на 2 года.
В конце марта 1936 г. о. Льва перевели из изолятора в Ахпунское отделение Сиблага (на станцию Ахпун Таштагольского района Кемеровской обл.). Здесь он по-прежнему трудился в шахте, иногда по 14 часов в сутки возил вагонетки с породой, имея согласно медицинской справке того времени «миокардит и грыжу белой линии живота». 3 января 1937 г. условия лагерного заключения вновь ухудшились – архимандрита Льва поместили в 6-ю колонну Ахпунского отделения, где содержались почти исключительно осужденные за «политические преступления», и в бараках даже было снято радио.
«Я вел, веду и всегда буду вести религиозную пропаганду среди окружающих меня людей»В сентябре 1937-го отец Лев был обвинен в контрреволюционной агитации среди заключенных и вызван на допрос. Известно, что он категорически отверг обвинение и виновным себя не признал. При этом он не скрывал своих взглядов и мужественно заявил следователю: «Я по своим убеждениям являюсь глубоко религиозным человеком, посвятившим всю свою жизнь служению Богу, и целью моей жизни является ведение религиозной пропаганды в массах, поэтому я вел, веду и всегда буду вести религиозную пропаганду среди окружающих меня людей».
На предложение Дрибинского назвать фамилии лиц, ведущих контрреволюционную подрывную работу в лагере, о. Лев ответил отказом: «…мне не известно, кто этим занимается, но даже если бы я что-нибудь знал о лицах, ведущих к/р-подрывную работу в лагере, то все равно об этом ничего не сказал бы, так как по моим убеждениям мне чуждо всякое доносительство».
Вместе с архимандритом Львом был осужден его приятель – заключенный Матиас Грабовский, немецкий мастер-чулочник, когда-то в 1917 году дезертировавшим из немецкой армии и с тех пор живший в России. На требование следователя сообщить факты «контрреволюционной деятельности» Грабовского и других лиц, архимандрит ответил отказом: «Я вторично заявляю, что категорически отказываюсь давать какие либо показания о известных мне к/р взглядах з/к Грабовского, а что касается вопросов его практической к/р деятельности в лагере, то я об этом ничего не знаю, а также мне не известно, кто из з/к проводит в лагере к/р подрывную работу, но если бы я даже и знал фамилии этих лиц, то повторяю, что все равно не назвал бы их следствию».
Приговор Леониду Егорову, 1937 год. Желая спасти от ареста своего брата – архимандрита Гурия, проживавшего в то время в Ташкенте, о. Лев ответил на допросе, что у него нет близких родственников. Однако следователь из доноса знал, что заключенный вел нелегальную переписку с братом, и стал добиваться признания этого факта. На что о. Лев твердо заявил, что за время нахождения в Ахпунском отделении не вел никакой переписки – ни легальной, ни нелегальной.
Судя по записям допросов, несколько соседей Егорова по бараку под угрозами заявили, что он вел систематическую антисоветскую агитацию. В частности, осужденный на 10 лет брянский крестьянин Пономарев показал:
«О своем прошлом он мне ничего не рассказывал. Он ведет себя очень скрытно и никогда ни с кем не беседует на политические темы, хотя систематически читает газеты. Лично мне он доверял, и когда около нас с ним не было никого из посторонних, высказывал свои контрреволюционные настроения, говоря, что был и всегда будет непримиримым врагом Сов.власти. В беседах со мной он неоднократно заявлял: «Надо твердо верить в силу бога, тогда все будет хорошо, а нашим мучениям скоро придет конец». Егоров систематически говорил: «Зачем совершилась эта проклятая революция, как хорошо нам жилось раньше при царе-батюшке, ну ничего, скоро снова все изменится и вернется доброе старое время». Касаясь вопроса введения новой конституции, он говорил: «Конституция – это очередной обман большевиков в целях дурмана масс».
6 сентября состоялся второй и последний допрос о.Льва. На требование признать себя виновным в систематическом проведении совместно с Грабовским активной контрреволюционной фашистской агитации пораженческого характера архимандрит ответил лишь следующее: «Я совместно с з/к Грабовским к/р агитации среди лагерников не вели, а только вели между собой к/р разговоры, причем никто из лагерников никогда не присутствовал при ведении нами данных разговоров» (вероятно отрицать очевидный факт существования этих разговоров не имело смысла). Больше ничего следователю добиться не удалось.
7 мая 2003 года Священный Синод Русской Православной Церкви причислил архимандрита Льва (Егорова) к лику святых новомучеников и исповедников Российских.
