Сумерки
Рассказ давний... Автор уже ушел в мир иной... Но сцука как будущее видел!!!
Дмитро Миколайович, киевлянин пятидесяти лет от роду, устало брёл домой по Крещатику, привычно отстояв длинную очередь на бирже труда. Сегодня на бирже требовались бандуристы, вышивальщицы и свинопас в село Тарасівка под Киевом, а вот инженеры-энергетики опять не требовались.
Дмитро Миколайович задумался было о вакансии в Тарасівку, но пока он думал, его опередил знакомый профессор-астрофизик, выхвативший бумажку из окошка с удивительной, для его шестидесяти шести лет, сноровкой.
– Вітаю! – поздравил профессора Дмитро Миколайович.
– Дякую! – радостно ответил тот, прижимая к груди заветную вакансию. – Слава Україні!
– Героям слава! – дружно отозвалась вся очередь, опасливо покосившись на неприметного человека в вышиванке и кепке мазепинке, стоявшего поодаль как бы просто так.
На Крещатике было оживлённо и людно. Толпились у бочек-печек плечистые парубки в разномастном камуфляже, стайка смешливых дивчин разглядывала в витрине модные черевички, из переулка доносились сочные удары, сопровождаемые наставлениями: «Не как пройти в посольство США, падлюка, а як пройти в писольство Сполучених Штатів, зрозумів, гадюк?», жалобно вскрикивал заблудившийся Гозман, а горластые полтавские торговки наперебой нахваливали свой товар, красиво разложенный на тротуарах.
Чего там только не было, на тех тротуарах! И связки золотистой цибули, и шматки восхитительного сала с чесноком, и упругие мешки с овсом, и горшки, и пряники, и горячая картопля с укропом, и пирожки с какой угодно начинкою. Двое патрульных торговались с румяной хуторянкой, пытаясь обменять свою селфи-палицю на два пирога с капустою, та хохотала, игриво строила глазки, но соглашалась только на один. Словом, шла обычная вечерняя жизнь современного мегаполиса.
Дмитро Миколайович захотел пить. Он зашёл в небольшой магазин, поздоровался, сказал продавщице: «Мені банку…» и вдруг с ужасом понял, что не знает, как на державной мове будет кока-кола. Сказать «кока-кола» он боялся, так как это звучало слишком по-москальски, а неподалёку уже крутился тип в козацкой свитке, причудливо расшитой ликами Бандеры, Шухевича, Барака Обамы и певицы Мадонны.
«Кiка-кiла? Соса-сiла?» – лихорадочно размышлял Дмитро Миколайович, опасливо косясь на типа, который с явным интересом прислушивался к затянувшейся паузе.
Наконец Дмитро Миколайович нашёлся:
– Мені он ту червоно-білу банку американьского смачного напою.
– Якого? – спросила продавщица, растерянно обернувшись на холодильный шкаф, в котором стояли банки кока-колы и доктора пеппера, все, как назло, красно-белого цвета.
– "Лікар Перець", або, …? – она сделала ударение на «або», метнув испуганный взгляд на типа в свитке, наглядно отображающей все вехи непростого становления украинского государства. Судя по всему, продавщица тоже не знала, как на державной мове будет кока-кола.
Дмитро Миколайович мысленно выругался и сказал:
– Або.
Продавщица облегчённо выдохнула и протянула ему банку.
Дмитро Миколайович тоже облегчённо выдохнул и торопливо вышел из магазина. Тип проводил его долгим пристальным взглядом.
В автобусе было тесно, а поскольку на переднем сиденье сидел человек и внимательно читал газету, держа её вверх ногами, то было ещё и тихо.
Дмитро Миколайович вышел на своей остановке. Уже совсем стемнело, и лишь мягкий свет горящих придомовых покрышек освещал фасады домов. Тут и там из форточек струился дым буржуек, а в воздухе приятно пахло свежими дровами.
Бодро хрустя чоботами по лежалому снегу и огибая мусорные завалы, Дмитро Миколайович добрался до своего дома и столкнулся у подъезда с двумя хмурыми людьми в штатском.
– Мовна полиция! – заявил один из них, быстро показав какой-то значок на отвороте лацкана пальто и кивнув на подъезд. – Пройдёмте сюдою.
– Тудою? – переспросил Дмитро Миколайович. – Так я тудою и иду, додому.
– От разом и пидемо, – мрачно ответил второй, крепко беря Дмитро Миколайовича под локоть.
………………..
– А мы вас заждались, уважаемый Дмитрий Николаевич, – человек расстегнул в прихожей пальто и потёр озябшие пальцы. – Думали, уж не случилось ли чего, право.
– Во глубине сибирских руд, храните гордое терпенье, – произнёс Дмитрий Николаевич, настороженно глядя на гостей.
– Не пропадет ваш скорбный труд, и дум высокое стремленье, – ответил человек.
Отзыв был правильный и Дмитрий Николаевич расслабился.
– Долго петлял по улицам, боялся привести хвост, – буркнул он, приседая у буржуйки и чиркая спичкой.
– Разумно. При вас?
– Такие вещи я собой не ношу, сами понимаете.
Дмитрий Николаевич поднялся, отодвинул репродукцию картины «Бурлаки на Волге» с маскировочной подписью «Москали тянут яхту Миллера в Сочи», вынул из тайника тяжёлый свёрток и положил его на стол.
Человек в пальто выхватил нож и принялся торопливо разрезать бечёвку.
– Осторожнее! – прикрикнул Дмитрий Николаевич. – Мой человек на лыжах границу по минным полям переходил, чтобы это доставить.
Гости развернули свёрток и замерли.
– Ничего себе! – потрясённо сказал один. – Это же…
– Есенин! – выдохнул второй, роняя нож. – Полное собрание! Гоголь «Тарас Бульба» и две книги Олеся Бузины!
Он вытер невольные слёзы и посмотрел на Дмитрия Николаевича.
– Дорогой вы мой человек! Глыбища! Спасибо вам! Это же для нашей подпольной ячейки библиотекарей на вес золота!
– На здоровье, судари мои, – устало сказал Дмитрий Николаевич. – И расходитесь по одному, с промежутком в пять минут. Первое такси не берите. Если схватят: шёл, упал, очнулся – какие-то книги, несу сжигать в СБУ.
Уже в дверях Дмитрий Николаевич посмотрел на человека в пальто и улыбнулся:
– А свой значок с Пушкиным лучше снимите. Они, конечно, не знают кто это такой, но бережёного Бог бережёт.
Green Tea
