|
Взгляд -
Почему советская армия капитулировала в Афганистане
15 февраля 2019, 08:14
Фото: Виктор Будан, И. Ходжаев/ТАСС
Текст: Евгений Крутиков
12
«Оккупанты», «колонизаторы» и «убийцы афганского народа». Именно такими словами вот уже три десятилетия многие называют тех, кто участвовал в конфликте в Афганистане. Сегодня, в день 30-летия вывода войск из ДРА, необходимо заново дать оценку тому, что делала советская армия в Афганистане и каким должно быть отношение к ветеранам-афганцам.
15 февраля 1989 года последний командующий 40-й общевойсковой армией генерал Борис Громов вместе с маленьким сыном последним из числа советского военного контингента в Афганистане перешел мост через реку Амударья в Термезе. «За моей спиной не осталось ни одного советского солдата», – сказал он.
Это было не совсем правдой. На территории Афганистана еще оставались части погранвойск КГБ СССР и спецназа, прикрывавшие отход последних колонн и охранявшие здание посольства в Кабуле, но вывод советских войск из тогдашней ДРА был реально завершен. А мы, теперешние россияне, так до сих пор и не определились, кто победил в этой десятилетней войне и что она значит для российского общества.
В 1990-х было принято считать, что афганская кампания была полностью провальной и закономерно закончилась поражением советской армии. Мол, какая страна, такая и армия, и такая война, вернее, ее итог. Но до 1986 года моджахедам не удавалось провести ни одной крупной успешной операции или захватить большой населенный пункт. С 1980 по весну 1986 года советские войска при поддержке афганских проводили активные наступательные операции на всей территории Афганистана, уничтожая тысячные соединения моджахедов и разрушая их инфраструктуру.
В феврале 1986 года на ХХVII Съезде КПСС Михаил Горбачев объявил о начале выработки плана поэтапного вывода войск из ДРА. Летом во Владивостоке Горбачев уже конкретно анонсировал скорый вывод шести полков. Так называемый новый курс Горбачева «по афганской проблеме» вызвал резкое неприятие в армии и среди части партийной верхушки. Дело шло к расколу внутри Политбюро и части партаппарата до такой степени, что анонсированный вывод шести полков был перенесен по срокам. В конце концов командование 40-й армии фактически просаботировало инициативу генерального секретаря.
Во второй половине октября 1986 года из ДРА с большой помпой и при стечении иностранных журналистов были выведены 7,5 тысяч советских военнослужащих – те самые искомые шесть полков. Только вот выводимые части или вообще не участвовали в боевых действиях и даже не несли сторожевое охранение, или были заново сформированы с нуля из числа старослужащих, которые в любом случае демобилизовывались той осенью. Например, 620-й мотострелковый полк в составе 201-й мсд и 205-й гвардейский мотострелковый полк в составе 5-й мсд были просто бюрократически придуманы и «нарисованы» прямо на месте из числа увольнявшихся в запас военнослужащих гарнизона города Кундуз.
Тем не менее командование под давлением политических решений было вынуждено практически перейти к обороне и прекратило к концу 1986 года крупномасштабные наступательные операции. В ноябре того же 1986 года Михаил Горбачев на заседании Политбюро окончательно продавил двухлетний план вывода войск. При этом генералитет, например начальник Генштаба маршал Сергей Ахромеев, настаивал, что все военные задачи, поставленные перед 40-й армией, выполнены в полном объеме, но что-то пошло не так во вневоенной сфере.
Примерно в это же время возникла дискуссия о том, что считать военной победой применительно к Афганистану. К 1987 году в стране началась активная фаза «гласности», выразившаяся в массовом вбросе в общество практически всеми крупными СМИ тезиса о бессмысленности войны в Афганистане и невозможности «победить афганский народ». Попутно родился миф о «непобедимости афганцев», которые и Александру Македонскому не сдались, и англичанам их покорить не удалось, а теперь и СССР, хотя никакой военной задачи «покорить Афганистан» никто никогда не ставил.
Героизм советских солдат и офицеров ставился под сомнение, а присутствие среди моджахедов иностранных наемников и резкий рост радикальных исламистов вообще никак не освещались. «Солдатиков» жалели, но в целом в советском информационном пространстве война в Афганистане подавалась крайне негативно.
В реальности Афганистан – это тот самый «неуловимый Джо» из анекдота, которого поймать не могут, потому что никто его не ловит. Никогда за всю героическую историю этой страны никто не пытался «покорить» или оккупировать Афганистан. Географическая изолированность Афганистана делала невозможной на практике содержать там именно оккупационные войска. Все внешние агрессоры стремились лишь посадить в Кабуле лояльное к себе правительство (не обязательно военным путем) и как-то контролировать центральные дороги, да и то не всегда.
Надо сказать, что до 1986 года советское общество относилось к войне в Афганистане в целом безразлично, несмотря на то, что суммарно за 10 лет там прошли службу почти полмиллиона военнослужащих, подавляющее большинство которых были обычными мальчишками «по призыву». 14-тысячные потери на 250-миллионную страну особого влияния не оказали. И хотя каждого по отдельности не вернуть, в целом эту цифру можно считать приемлемой при такой высокой интенсивности боевых действий. И
когда силами пропаганды афганская война стала подаваться как агрессивная, захватническая и даже «колониальная», с этим практически никто не спорил.
Очень быстро в общественном сознании произошла подмена понятий, что, судя по всему, поощрялось группой Горбачева–Яковлева как общественный инструмент внутрипартийной клановой борьбы.
Представители советской разведки никогда особых претензий к действиям 40-й армии не имели. Точка зрения КГБ СССР в основном сводилась к резкой критике самих «революционных» афганцев за неспособность решать местные же проблемы, косность, коррупцию и догматизм. Если военная победа над большинством крупных подразделений моджахедов была очевидна, то войну за собственный народ афганское руководство проиграло вчистую. 70% территории страны в той или иной форме контролировались неформальными лидерами, которые закономерно претендовали и на верховную власть в Кабуле. То есть действия 40-й армии носили уже не чисто военный характер, а политический: она обеспечивала силовую поддержку формальной власти сидящего в Кабуле и окрестностях правительства Народно-демократической партии.
С другой стороны, перешедшей к обороне советской армии приходилось защищать саму себя. Именно в этот период начались атаки моджахедов на изолированные гарнизоны 40-й армии и даже попытки отдельных отрядов перейти советскую границу на таджикском участке. В ответ новый командующий 40-й армией генерал Виктор Дубынин начал операцию «Барьер», которая предусматривала полное закрытие границ ДРА с Пакистаном и Ираном сетью засад с целью не допустить накопления на промежуточных базах крупных запасов оружия и боеприпасов. Сложно сейчас сказать, насколько мотострелковые части были готовы к выполнению этой задачи, которая требовала специальной подготовки, а силы спецназа ГРУ были крайне ограничены и спецназовцы регулярно несли очень обидные потери. В оставшийся период было проведено несколько успешных операций, но в целом 40-ю армию постепенно охватывало чувство безысходности перед неминуемым выводом из ДРА.
Под давлением Москвы кабульское правительство пошло на переговоры в Женеве с представителями моджахедов, развернуть этот поезд уже было невозможно. Задним числом сложно в режиме фентези представить себе, что было бы, если бы в 1986 году Горбачев не продавил бы вывод войск. В «режиме «если» вообще работать не принято. Да и в целом обстановка в СССР, особенно в идеологической сфере, не предусматривала другого развития событий. Но сложно и утверждать, что «победа была целиком украдена» – это противоположная по знаку точка зрения, которой задним числом прикрываются в том числе и собственные ошибки.
Даже в 1988 году 40-я армия еще располагала достаточными силами и средствами, чтобы успешно отбивать атаки моджахедов. Но именно в 1988 году параллельно с началом крупномасштабного и реального вывода войск армия практически прекратила активное сопротивление. 25 мая из Панджшерского ущелья были выведены 682-й полк 108-го мсд и 2-й парашютно-десантный батальон 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка, которые успешно удерживали Панджшер четыре года.
После этого ситуация стала необратимой. Без боя пал Кундуз, моджахеды занимают целые провинции без сопротивления со стороны афганской армии. Держались до последнего только этнически изолированные территории.
Последняя войсковая операция 40-й армии – операция «Тайфун» – была проведена в январе 1989 года на северо-востоке страны. Ее военная и политическая ценность крайне сомнительна. 108-й и 201-й мотострелковым дивизиям была поставлена абсурдная задача: напоследок разгромить таджикские подразделения Ахмад Шах Масуда, с которым до этого было заключено джентльменское соглашение о его невмешательстве в процесс вывода советских войск. Мы тебя не трогаем, а ты нас. Тем не менее было принято странное политическое решение (по одной из версий, решение принимал тогдашний глава МИД Шеварднадзе по каким-то своим причинам, по другой – его уговорил Наджибулла). Ахмад Шах Масуд закономерно воспринял происшедшее как предательство и затаил недоброе. При этом командование 40-й армии, выполняя этот абсурдный приказ, решило людьми напоследок не рисковать и провести операцию бесконтактно.
Один из советских офицеров, служивший впоследствии в Южной Осетии, рассказывал, что о расположении позиций и штабов Ахмад Шаха было известно все до мельчайших деталей, вплоть до того, когда они пьют чай. И в этот момент, «когда они из своих нор вылезли», по ним ударила артиллерия и даже тактические ракеты Р-300. Погибло всего два советских солдата, а половина провинции Пактия лежала в руинах. Зачем это было надо, ответить могут только Шеварднадзе и Горбачев, утверждавший приказ о проведении операции «Тайфун». Перед уходившими в СССР колоннами 201-й дивизии местные жители бросали на дорогу трупы детей.
Вопрос об успешности или провале десятилетнего пребывания российского контингента в Афганистане постепенно перешел в выяснения целесообразности самого этого шага. Согласно бытовавшим в конце 1980-х и 1990-е годы общественным настроениям, афганская война трактовалась и как глобальная ошибка руководства ЦК КПСС времен застоя, и как колониальная авантюра. Это идеально укладывалось в общий фон шельмования армии и советского времени в целом.
Отношение к ветеранам порой было просто позорным, носить «афганские» награды, как и полученные за участие в африканских конфликтах, стало неприлично.
Закономерно, что ветеранское сообщество быстро замкнулось в себе и иногда порождало крайне негативные явления.
Документально тщательный обзор событий афганской войны до сих пор невозможен из-за чувствительного психологического фона. Раз почти сразу же после окончательного вывода войск режим в Кабуле пал, то, по навязанной обществу схеме оценок, война была проиграна. Но военная задача успешно выполнялась до 1986 года, а после этой отсечной точки была или невнятно сформулирована, или не формулировалась вообще. Кабульское правительство проиграло войну за собственный народ, а если бы 40-я армия и после 1986 года продолжала бы выполнять военную задачу по уничтожению моджахедов, то пребывание в Афганистане советского контингента могло бы затянуться на десятилетия.
Надо однозначно сказать: никакого военного поражения советской армии в Афганистане не было, и даже рассматривать всю эту историю с такого угла зрения несправедливо. Но несправедливо было и со стороны политического руководства страны фактически бросить 40-ю армию после 1986 года на растерзание, заперев в гарнизонах и вынудив выполнять несвойственные ей политические задачи или обслуживать узко специфические временные цели. Политический фон эпохи неизбежно вел к свертыванию всей внешнеполитической деятельности СССР, но ситуация в Афганистане очень наглядно демонстрирует слабость правительства Горбачева–Яковлева. И если об экономической составляющей той эпохи еще можно спорить, то подобные внешнеполитические и стратегические решения принимались так же авантюрно, как принималось и решение о вводе войск в Афганистан в 1979 году.
И если говорить о поражении, то это не было даже политическим поражением. Это была добровольная политическая капитуляция, никакими реальными мотивами не обоснованная. И пока непонятно, сколько времени должно пройти, чтобы обществом в целом была дана адекватная оценка происшедшему.
Общественное отношение к афганской войне постепенно меняется. Понятно, что либеральную часть общества уже никак не переубедить и не переспорить, на это даже не стоит тратить время и силы. Отрадно хотя бы видеть, что еще при жизни «афганского поколения» этих ребят перестали шельмовать, обзывать «оккупантами» и «колонизаторами», «убийцами афганского народа».
|
