|
Об этом ZN.UA и разговаривало с главным военным прокурором Украины Анатолием Матиосом.
— Из ваших слов следует, что вы сделали какую-то сравнительную статистику преступлений, совершенных гражданскими лицами и военнослужащими?
—С чем сравнивать? С довоенным периодом? Или по динамике преступлений?
За четыре года из 2700 небоевых безвозвратных и санитарных потерь 891 случай — болезни, 318 — ДТП, 177 — несчастные случаи, 175 — отравление (алкоголем, наркотиками), 172 — неосторожное обращение с оружием, 101 — нарушение мер безопасности, 228 — убийства, 615 — самоубийства (в том числе в зоне ООС — 282). И самое главное — только треть самоубийств совершены в зоне АТО, во время несения службы. Остальные — после отхода в пункты постоянной дислокации на восстановление.
— Откуда эти цифры? Есть ли ссылки на официальные источники? Как, например, считаются самоубийства? Если 615 разделить на четыре года, то это не цифра. На самом деле она больше.
— Для кого-то это цифра, а для кого-то — отец, брат, сын.В учтенных и обнародованных данных не отмечаются другие потери, не от боевых действий — увечья, болезни, неуставные отношения, самоубийства и убийства. Такая статистика у нас в государстве не предусмотрена. У нас есть статистика по убийствам. Они не разграничиваются. Естественная или от болезни смерть, самоубийство, убийство регистрируются в ЕРДР как убийство. Но военная прокуратура получает данные изо всех дежурных частей, подразделений командования — СБУ, Госспецсвязи, СВР, пограничников, Нацгвардии, Минобороны. К тому же у нас в зоне АТО есть своя прокуратура, есть гарнизонные прокуратуры.
— То есть это ваша аналитическая работа?
—Фактически наша, нами же самими и придуманная.
— Я спрашиваю потому, что цифры очень отличаются.
—Я могу подтвердить все сказанное. Но официальный учет так построен, чтобы не было видно настоящей картины. Самоубийства — страшная проблема и большая трагедия. Кроме того, в прокуратуре теперь нет следствия. ГБР уже больше года никак не родится, поэтому расследуют полиция и СБУ. И, по большому счету, им все равно, что происходит и какие проблемы у военных. Следователи полиции практически не хотят ехать на линию размежевания, описывать преступления, потому что сами не защищены. Поэтому и получается так, что регистрируется в полиции, а следственную работу фактически выполняют военные прокуроры, согласно нормам УПК.
— Вы уже не впервые поднимаете тему реабилитации…
—Я не могу ее сдвинуть с места. В Минсоцполитики к этой весне не прописали порядок освоения денег для реабилитации военных. В прошлом году около 40 млн гривен они списали на… ортопедические стельки. Поскольку средства не были освоены, на этот год дали вдвое меньше.
— Ключевым специалистом, приглашенным к участию в семинаре в Краматорске, является харизматичный Френк Пьюселик, утверждающий, что он является одним из основателей НЛП (упоминания об этом в англоязычных источниках найти не удалось) и имеет опыт участия в войне во Вьетнаме. Зимой 2014-го Пьюселик уже работал по этой же теме с О.Богомолец. Проводились тренинги, было выпущено немало методичек по самопомощи и самодиагностике при ПТСР (кстати, это удивительно, поскольку человек с ПТСР не может сам себе помочь). Были подготовлены сотни специалистов. Потом все прекратилось. Не можете ли вы сказать, где эти специалисты?
— Это не совсем так. Ключевыми были специалисты НИИ психиатрии и наркологии.
Я не знаю, над чем работала Богомолец. Ее надо поблагодарить за то, что создала единую систему в системе МВД, где учитываются самоубийцы в целом по государству, в частности и военные. В МВД эти вопросники распространили в райотделах полиции, однако жесткого обязательства заполнять их добиться не удалось. Военный же в свой рюкзак положит только то, что ему крайне необходимо, уж точно не методички.
Пьюселик готовил специалистов гражданского сектора. А сегодня психолог необходим в армии. Богомолец и Пьюселик не могут обязать ВСУ организовать обучение военных. Есть расчет, сколько должно быть психологов. Сейчас их всего 632 на 250 тысяч личного состава армии (и это без других военизированных структур).
Оформиться военным или тем более гражданским психологом в армию по контракту на зарплату 8 тысяч гривен и брать на себя такую ответственность никто не хочет. Психологи, часто являющиеся участниками комиссий служебных расследований по результатам таких случаев, чаще всего вынуждены писать кучу бумаг. То есть они загружены адской работой, которая учитывает последствия, но не устраняет причину.
— Пьюселик харизматичный, но дорогой лектор. Кто оплачивал?
— Можете верить или нет, но никто. Пилотный проект в Краматорске состоялся исключительно на альтруистичных началах со стороны ГВП и Ирины Пинчук. Но я направил письмо В.Гройсману, в котором мы просим, во-первых, МВД, пограничникам, Минобороны, СБУ, МЗ, Минсоцполитики провести такие курсы по всей Украине, а также поручить найти механизм оплаты лекций специалистам как из института, так и привлеченным. Лекция этого преподавателя будет стоить приблизительно три тысячи гривен — полный курс. Для государства это мизерные деньги.
Дороже потом судиться и иметь кучу проблем, поскольку надо выплачивать около 700 тысяч гривен за то, что случилось в зоне боевых действий. Многое списывают и на боевые потери. Объективно учесть это невозможно. Поскольку нельзя посадить прокурора или следователя в каждом окопе и каждой казарме.
— Знаете ли вы, что в ВСУ есть профильные структуры, уже пятый год выстраивающие систему морально-психологического обеспечения? Есть Главное управление морально-психологического обеспечения ВСУ, начальник которого — генерал-лейтенант Олег Грунтовский. Из официальных сообщений: "В ВСУ создана система предоставления психологической помощи и реабилитации. Как в районе выполнения боевых задач военными частями, так и в районах восстановления боеспособности или в пунктах постоянной дислокации. Мероприятия превентивных реабилитации и психокоррекции осуществляются силами офицеров-психологов, внештатными группами психологической поддержки, высокомобильными группами внутренней коммуникации, общественными организациями психологов-волонтеров, с которыми заключены соответствующие меморандумы о сотрудничестве. По их рекомендации военнослужащие, у которых выявлены признаки боевой психической травмы, направляются в медзаведения и центры медико-психологической реабилитации..."
— Бумага все стерпит. Военных уставов и закрытости армии для гражданских еще никто не отменял. Откуда же тогда трупы от небоевых потерь и самоубийств?
— То есть нет ничего?
— Оно есть. Но на практике — не работает. Почему? Психолог приезжает в часть. И какой командир скажет, что у него есть псих? У него полно задач. Как волонтерские группы могут попасть на передовую? Только если есть прямые контакты, если они знают комбата. Но это невозможно сделать для 250 тысяч народа. Это какие-то узкокластерные вещи. Да, Минобороны пытается что-то делать. Но эта заскорузлость Генштаба... Борются с последствиями. В то время как армии, чтобы не было небоевых потерь, нужна превенция.
— Она должна быть на стадии призыва...
— Но у нас в военно-врачебных комиссиях военкоматов не предусмотрен психолог. И не в каждой районной больнице есть психологи. Когда доводят план мобилизации или призыва, облвоенком или районный комиссар с ума сходят, где взять здоровых призывников. Есть уже такие, которые отслужили и по второму кругу подписали контракты.
— Даже если там будет психолог, на него будут давить насчет плана.
— Невозможно давить на психолога, который не в системе армии. Разве что он кум районного комиссара. И мы остановили получение взяток. С 2014-го по сегодняшний день за освобождение от призыва за взятки 127 работников военкоматов задержаны и отданы под суд. Уже осуждены 95 человек.
Но я не могу заменить все государство. Сейчас среди контрактников в армии много 20-летних, у которых психика на болевой и стрессовый порог едва ли не нулевая.
— Вы часто говорите об Израиле. Но, например, бывший психолог израильской армии Альберт Фельдман говорит, что у 95% тех, кто принимал участие в боевых действиях, пострадал психологический фон, но не более 20%, по мировым оценкам, сталкиваются с ПТСР.
— В Израиле нет тяжких и особо тяжких преступлений с применением оружия после демобилизации из армии. Они увольняются из армии без оружия. Процент совершенных после демобилизации преступлений теми, у кого есть какие-то признаки ПТСР, в Израиле составляет менее 1%. Это — мизер. Хотя в Израиле все служат. У них огромная армия.
Разбираться, есть ПТСР или нет, — это хорошо. Этим должны заниматься академические учреждения, институты, министерства, ведомства, комиссии и т.д. Я же смотрю практически: где сейчас не работает, и как решить проблему. Пусть государство думает, что делать с теми, кто уволился. Почти 400 тысяч УБД уехали домой. Неужели их психику война обошла, и все благополучно?
В конце ноября, впервые за 4,5 года, Генпрокуратура будет проводить координационное совещание всех силовиков по вопросам военных преступлений и незаконного оборота оружия. Я сказал Луценко: делаем что-то, поскольку дальше так невозможно. У нас нет общей статистики, как война повлияла на общество. Преступность падает, раскрытие убийств растет, по сравнению с прошлым годом — на 8%. Но простой украинец смотрит телевизор! Ежедневно стреляют, бросают гранаты, изымают оружие. Все нападения — от рейдерства до грабежей — с оружием. Кто все это делает? Начинаем разбираться — очень много тех, кто служил и социально не адаптирован в гражданской жизни. Почти все приезжают с войны с оружием. Учесть израсходованные во время боев гранаты и патроны физически невозможно. Простая цифра: за весь период боевых действий учтено 74 трофейных автомата. Вы в это поверите? А где остальные?
— "Выступление Матиоса на конференции во Львове запомнилось и даже стало легендой как крайне неприличный скандал. Непрофессионально, с точки зрения психологического знания, и неадекватно как для представителя юриспруденции. Такой подход усиливает стигматизацию социальной группы ветеранов, порождает недоверие, враждебность, приводит к их отчуждению, изоляции, которые являются факторами номер один суицидального поведения. Факторы, снижающие риск суицидальности, противоположные. Это интеграция в общество, построенная на доверии и создании положительного образа. Социальное доверие — основа взаимопонимания и безопасной среды. Тезисы Матиоса разрушают эту основу", — приблизительно так считают немало военных и кризисных психологов. Добавляя, что ПТСР доказательно не связан с суицидами, суицидальное поведение не является симптомом ПТСР.
— Кто это написал?
— Не важно, кто именно. Психологи, психотерапевты, которые работают с военными.
—С вашей стороны это манипуляция. Военных и психотерапевтов, которые работают с военными, на форуме не было. Там Глузман собрал гражданских психиатров областных больниц Украины, которым Супрун прибавила работы, ликвидировав Днепропетровскую специализированную психиатрическую больницу для тех, кто отбывает принудительные меры медицинского характера за совершение особо тяжких насильственных преступлений. Преимущественно убийств.
Не знаю, кто это написал. Я точно не психолог, но настаиваю и говорю, что есть страшная проблема: в государстве нет системы раннего выявления, адаптации, ресоциализации военных.
Я не могу думать о проблеме долго. Я принимаю решение и делаю. Если я буду входить в дискурсы, то будет то, что скоро ничего уже не будет.
Сухая статистика за 4,5 года войны — 15870 обвинительных актов. Суды приняли 12 тысяч приговоров в отношении 12092 человек, в том числе дезертиров. Абсолютное большинство осужденных, 94 процента — военнослужащие, 9870 — военнослужащие ВСУ, привлеченные к ответственности за совершение тяжких и особо тяжких преступлений. Из них осуждено 2384 человека начальственного состава, из которых 470 офицеров. К арестам на гауптвахте — почти 1000 человек. Это вроде дисбатов. Еще раз подчеркиваю — это все страшные последствия войны, которые еще долго будут преследовать наше общество.
Луценко дал команду, и сейчас все гражданские прокуроры по областям делают сравнительную статистику по ситуации относительно привлеченных к ответственности военных. ЕРДР не запрограммирован на вычленение отдельных субъектов преступлений по признакам УБД. По составу преступления иногда ничего не поймешь. На этот анализ в ручном режиме дали два месяца.
Военные прокуроры готовят статистику по количеству привлеченных к ответственности призванных, демобилизованных, а гражданские прокуроры должны дать картину общей преступности. И мы посмотрим, где и по каким причинам уровень преступности среди военных больше всего проседает.
Вот скажите, вам уровень преступлений с использованием оружия не напоминает 1990-е годы? Это тогда называлось бандитизмом. У нас сейчас бандитизм не регистрируют в государстве. Обычно это квалифицируют как хулиганство. Общая преступность падает, а уровень тяжких и особо тяжких насильнических преступлений возрастает. А особо тяжкие — это бандитизм. Там санкция другая — безальтернативный арест.
— Вы в последнее время неоднократно говорили об использовании военных в будущих выборах.
—Да. Если демобилизованных и ветеранов тянут в политику, они развалят это государство. Вспыльчивость, мгновенная агрессивность, непринятие другого, категоричность, обостренное чувство несправедливости — это все признаки возможного ПТСР. Возможно, не хронического, но у них есть обостренное чувство. Например, социальной несправедливости или: я шел убивать, меня едва ли не убили, я прихожу, а тут ко мне… Далее по списку претензий вы сами это видите ежедневно.
Я знаю многих бывших военных, которые ради собственного понятия справедливости готовы выполнить любую работу с оружием в руках. Мы входим сегодня в период политической бифуркации. Этих людей надо, так сказать, связать. Это можно сделать либо силой (что почти невозможно в принципе), либо благосклонностью и государственной опекой. Благосклонность и опека в ресоциализации — это понижение градуса агрессивности. Понижение градуса — это когда говорит им подобный, тот, кто кашу с ними там ел.
— Как насчет капелланов?
—Звучит красиво. Это латинское слово. Скажите мне, где в православной вере звучит "капеллан"?
— Что это меняет?
—Все, от доверия до восприятия. То, что привнесено извне, хорошо звучит, но довольно часто недееспособно из-за законодательной неурегулированности.
— И что, не работает?
—Работает. Но узкосегментарно. Не охватывает весь контингент тех, кто нуждается в помощи.
В последние годы я научился долго не думать о проблеме. Главное — увидеть, где она, четко определить, где есть точка сопротивления и где забуксовало, и снести ее или усовершенствовать. После того пусть развивается, пусть уже другие домазывают. Но если этого не делать, то проблемы растут, как фурункулы.
Вопрос противодействия и проблему ПТСР нужно было начать решать два года назад.
— Почему не три?
—А что было три года назад? Задница и дерьмо. Сейчас оно уже ассенизировано в определенных кластерах. Уже не сплошное дерьмо, а сегментированное на тех или иных участках. Во всей стране. Все государство у нас в биотуалетах. С красивой витриной, но по сути…
|
