Историческая страничка

_________________
Winter Is Coming

ПОД ЗНАМЁНАМИ УШАК-ПАШИ

Автор: Игорь ИВАНЕНКО, кандидат политических наук

Русские и османы. Как противники стали союзниками…



Весь XVIII век был отмечен военно-политическим противостоянием России и Османской империи. Однако в самом конце столетия неожиданно для многих две империи заключили военно-оборонительный союз.

Попытки прервать конфронтацию между крупнейшими евразийскими державами предпринимались и ранее. В разгар дипломатической борьбы вокруг присоединения к России Крыма в июне 1783 года между Петербургом и Стамбулом был подписан торговый трактат. Фактический глава внешней политики России на черноморском направлении Григорий Потёмкин добивался также заключения Российско-османского оборонительного соглашения. «Обещая им союз наш, мы отвлечём их от всех других и тем, может быть, навсегда инфлюенцию пресечём других дворов. Кажется, что турки сему будут рады», — обращался светлейший князь к Екатерине II. На переговорах по выработке условий мирного договора, завершившего вторую русско-турецкую войну, Потёмкин откровенно предупреждал визиря Гассан-пашу об опасности вражды с Россией в интересах других европейских держав. Главнокомандующий русскими армиями прямо заявил, что те, кто подстрекает Порту к продолжению войны, первым кинется делить её земли. Среди главных объектов такого дележа был пророчески назван Суэц — важнейший пункт торговли Европы с Востоком.
В 1792 году российский поверенный в Генуе, статский советник Василий Лизакевич, извещал Санкт-Петербург о подготовке сильного французского флота для нападений на суда под русским флагом и о стремлении французов вооружить против России Турцию. Российский посол в Стамбуле и вовсе сообщал о подготовке французами совместно с турками диверсий в севастопольском порту.

До сер. 1798 года французские специалисты активно занимались повышением боеспособности османской армии, помогали строить корабли на турецких верфях, развивать военную промышленность Стамбула.

Нельзя сказать, что высадка экспедиционного корпуса Наполеона в Османском Египте 1 июля 1798 года абсолютно не ожидалась, но Турция была явно не готова к такому вероломству своего «европейского партнёра».

Ещё в апреле того же года в ответ на предложение русского правительства о содействии со стороны эскадры Фёдора Ушакова, крейсировавшей в Чёрном море, Порта, выразив признательность, от помощи отказалась. Через 3 месяца Турция уже сама обратилась за помощью к России, решившись вскоре затем объявить Франции войну.



24 августа эскадра Ушакова подошла к Стамбулу. Её встречал драгоман верховного визиря, который по восточному обычаю преподнёс русскому вице-адмиралу плоды и цветы. На приёме в доме русского посольства от имени султана Фёдору Ушакову вручили украшенную бриллиантами золотую табакерку и две тыс. турецких червонцев (6 тыс. рублей) для раздачи нижним чинам. Сам же султан, по слухам, переоделся в боснийское платье и инкогнито на каике (небольшом парусном судне) наблюдал за русскими кораблями. В своём рапорте в Санкт-Петербург Фёдор Ушаков отмечал «учтивость, ласковость и доброжелательство во всех случаях» со стороны османских властей.

По прибытию в Стамбул командование русской эскадры было ознакомлено с российско-османской декларацией, которая позднее легла в основу союзного договора двух держав. Россия обязалась помочь Турции в борьбе с Францией военным флотом, а в случае нужды 80-тысячной сухопутной армией. Содержание этих сил (снабжение продовольствием, материалами для ремонта судов) ложилось на Османскую империю. Русским военным кораблям, судам и транспортам разрешалось свободное плавание через черноморские проливы на всё время военных действий против французов. Кроме того, Чёрное море объявлялось закрытым для военных флотов третьих государств. Начальники турецких портов, арсеналов и прочих военных и гражданских ведомств получили приказание оказывать эскадре Ушакова необходимую помощь и уважение. В то же время император Павел I предписывал российским военным всячески оказывать полное почтение туркам, «не требовать лишнего от Порты и не терять из виду, что, помогая ей, не должны мы становиться в крайнюю тягость».

В Стамбуле русские моряки запомнились весьма нетипичным для тех времён поведением. На одном из представительных собраний у верховного визиря отмечалось, что на всех двенадцати русских кораблях менее шуму, чем на одном турецком каике. Местные чиновники не уставали удивляться дисциплине, порядку и тишине на российских судах. Посланник России в турецкой столице докладывал в Санкт-Петербург о специальном распоряжении Ушакова матросам не петь песни на кораблях, стоящих близ домов и на рейде, что было позитивно воспринято обывателями.
Такой интерес к Ионическому архипелагу определялся тем, что Франция могла использовать его не только как средство контроля над Восточным Средиземноморьем, но и как плацдарм для экспансии на Балканском полуострове. Последнее угрожало интересам обеих евразийских империй.

В процессе подготовки совместной с османами морской экспедиции у Фёдора Ушакова появилась хорошая возможность детально ознакомиться с состоянием военного флота нового союзника. Осмотрев турецкие корабли, русский флотоводец пришёл к выводу, что с технической стороны они весьма совершенны: «Все корабли обшиты медью, и отделка их едва ли уступает нашим в лёгкости… Артиллерия вся медная и в изрядной исправности». В качестве недостатков Ушаков называл несоразмерность в вооружении и оснастке кораблей, низкое качество парусов и, самое главное, плохое качество экипажей. Команды на турецкие корабли часто набирались из невольников и просто из людей «с улицы» насильственным путём. Вследствие этого был высок уровень дезертирства. Оставляла желать лучшего выучка офицеров, оснащённость картами, приборами и даже компасами.

Русская эскадра, пришедшая из Севастополя, также находилась не в идеальном состоянии. Качество корабельных команд было значительно лучше, чем у турок, но в техническом состоянии флота имелось много проблем. В основном суда русской эскадры строились в большой спешке войны 1787–1791 годов, плохо подходили для зимнего плавания, были недостаточно манёвренными, не обшиты медью и поэтому требовали частых килеваний.

В ходе русско-османских переговоров, прошедших с участием представителя английского правительства 28 и 30 августа 1798 года, был определён состав объединённой эскадры, план военных действий и будущий статус Ионических островов.

Союзный русско-турецкий флот включал 10 линейных кораблей (6 русских и 4 турецких), 13 фрегатов и корветов (5 русских и 8 турецких), 7 малых судов и 14 канонерских лодок. Кроме этого, из Севастополя после ремонта ожидался приход двух новых 74-пушечных русских кораблей. С этим соединением должна была взаимодействовать английская эскадра Горацио Нельсона, которая находилась в Неаполе. Для действий на Ионических островах предназначался русский десант из 1700 гренадер флотских батальонов и 35 гардемарин Николаевского флотского училища. Султан же распорядился для формирования турецкого десанта набрать на албанском берегу, Янине и Морее 17 тыс. человек.

Формально у каждой из частей объединённой эскадры имелся свой командующий: у русской — Ушаков, у турецкой — Кадыр-бей. Однако призвав «почитать русского вице-адмирала яко учителя», султан определил главенствующее положение Ушакова.

После освобождения Ионических островов от французов архипелаг должен был временно находиться под совместным протекторатом двух союзных империй. При этом на период до определения окончательного статуса архипелага союзными императорами населению островов предлагалось самостоятельно выбрать приемлемую форму правления. Это предложение по взаимному согласию сторон было официально озвучено в обращении Константинопольского патриарха к греческому населению островов. Однако у других участников антифранцузской коалиции (Австрии и Англии) имелись свои виды на этот важнейший регион. Как только русско-турецкая эскадра приступила к активным действиям, венский двор разорвал тягостные для себя условия Кампо-Формийского мира с Францией и стал стимулировать проавстрийские настроения на островах. Российская дипломатия даже устроила демарш Вене по этому поводу.

Нельсон работал над прокламацией к жителям Ионических островов, в которой предлагал покровительство английского флага и содействие королевского флота. Этот документ предполагалось обнародовать, в случае если англичане быстро решат задачи борьбы с французами на Мальте и Южной Италии, а экспедиция Ушакова в Ионическом море, наоборот, затянется.
Союзная эскадра приступила к освобождению Ионического архипелага 25 сентября 1798 года, и в течение полутора месяцев от французов были очищены четыре из семи островов (Цериго, Занте, Кефалония и Святой Мавры). В плен были взяты 1300 вражеских солдат и офицеров, 44 француза убиты, 100 — ранены. На островах были захвачены 202 медных и чугунных орудий разного калибра. При этом потери русских составили всего двое убитых и шестеро раненых нижних чинов; потери турок — четверо убитых.

Относительная лёгкость в осуществлении первого этапа экспедиции (все крепости, занимаемые французами, капитулировали) объясняется разрозненностью французских гарнизонов и массовой поддержкой русских воинов местными греками. Последнее обстоятельство Ушаков считал решающим фактором и полагал, что сами турки не могли бы освободить острова, потому что тогда жители предпочли бы встать на сторону французов. Так, занятие экспедиционными силами острова Занте (второго по значению в архипелаге после Корфу) облегчалось действиями более восьми тыс. вооружённых крестьян, сбежавшихся ночью со всех концов острова, поднявших российский флаг и решивших помешать действиям гарнизона по отражению высадке десанта.

Симпатии основной массы греков объяснялись религиозной общностью с русскими, а также недостаточно последовательной политикой французской администрации на островах, допускавшей случаи поборов, беззакония и грабежа в отношении местного населения, упразднившей здесь всякое самоуправление. О степени популярности французской администрации говорит тот факт, что незадолго до начала русско-турецкой экспедиции французам пришлось с применением артиллерии подавлять крупный мятеж на Корфу и даже сжечь одно из предместий крепости.

Фёдор Ушаков открыто демонстрировал близость русского воинства с православным населением Ионических островов и встречал радушный приём греков. Так, на следующий день после занятия острова Занте русский вице-адмирал вместе с капитанами и офицерами участвовал в благодарственном молебне в местном православном храме. На пристани он был встречен всем духовенством и старейшинами острова, простое население тепло и радостно приветствовало его на улицах города.

Благожелательное отношение к экспедиционным силам со стороны городских верхов и дворянской аристократии определялось обещанием возродить самоуправление островов и принять решение о будущем статусе региона только с согласия представителей местного населения. Такое обязательство содержалось в воззвании союзных адмиралов к жителям архипелага.

Фёдор Ушаков уделял большое внимание охранению общественного порядка и недопущению погромов имений знатных граждан под предлогом расправы над якобинцами. На всех островах после завершения боевых действий функции стражи выполняли отряды из двенадцати русских солдат при офицере и двенадцати турок, которые в случае необходимости действовали при поддержке местной милиции.

Почести, оказываемые на островах русским при настороженном отношении греков к османской части союзной эскадры, раздражали турок. Ушакову пришлось проявить чудеса дипломатичности, чтобы не допустить размолвок с Кадыр-беем. Все важные действия союзной эскадры предпринимались только по итогам совещаний двух командующих, русский флотоводец убеждал жителей оказывать равные почести и своему турецкому коллеге. Несмотря на то что русская часть эскадры внесла гораздо больший вклад в успех первой части экспедиции, крепостные ключи, флаги и знамёна (в случаях, когда было взято более одного флага или знамени) препровождались не только императору, но и султану. На всех крепостях неизменно водружались флаги обеих союзных держав.Крепость, а вернее, комплекс крепостей острова Корфу произвела на участников экспедиции очень сильное впечатление. Она находилась на крутом берегу, была обнесена толстыми гранитными стенами, могла вместить до 15 тыс. гарнизона. Преграды ожидали штурмующих практически на каждом её шагу: глубокие рвы и валы, эффективная система артиллерийских батарей и другие. Среди военных того времени господствовало мнение, что Корфу можно взять лишь измором.

К моменту начала блокады Корфу крепость была оснащена 650 орудиями, а её гарнизон насчитывал около трёх тыс. солдат (в том числе 120 кавалеристов). Запас продовольствия у обороняющихся был рассчитан на 6 месяцев. Командовавший крепостью генерал Луи Шабо не отсиживался в глухой обороне, а постоянно беспокоил осаждающих вылазками и артиллерийскими обстрелами.

Овладеть такой крепостью теми силами, которыми располагала русско-турецкая эскадра осенью 1798 года, было невозможно. А тем временем албанские паши не спешили выполнять указание своего султана о посылке сухопутных войск на помощь эскадре. Это определялось довольно условной зависимостью ряда местных правителей от властей в Стамбуле. Особым своеволием отличался Али-паша, правивший в Тепелене (Южная Албания) и Янине (северо-запад Греции). До экспедиции он активно интриговал с французами, рассматривая возможность перехода на их сторону. После начала блокады Корфу албанский наместник не только не выделил полагающихся трёх тыс. своих подданных в помощь эскадре, но и запретил это делать другим пашам — своим соседям. Тщетны были даже просьбы Ушакова к Али-паше прекратить торговлю жителей албанского берега с французским гарнизоном на Корфу.

В переписке албанский властитель уверял русского вице-адмирала в личном расположении, обещал прислать в подмогу своего сына с несколькими тысячами войска. Однако в то же время он саботировал блокаду, убеждал Порту, что ему одному под силу овладеть Корфу, для чего предлагал выставить 25-тысячное войско.

В этих условиях Фёдор Ушаков в отчаянии писал в Петербург: «Если бы я имел со мной один только полк русского сухопутного войска, непременно надеялся бы я Корфу взять, совокупясь вместе с жителями, которые одной только милости просят, чтобы ничьих других войск, кроме наших, к этому не допускать». Но нехватка живой силы для штурма Корфу была лишь одной из острых проблем, с которыми столкнулось командование эскадры. Отсутствовала осадная артиллерия, не хватало снарядов, малых судов для высадки десанта, нарастали проблемы с недостатком провианта, обмундирования.

В декабре 1798 года Ушаков докладывал российскому императору: «Скоро от совершенного уже неимения на эскадре провианта находиться будем в крайне бедственном состоянии, и чем пропитать служителей, способов не нахожу». Также он сообщал о больших затруднениях в обеспечении служащих эскадры одеждой и обувью из-за плохого снабжения и невыплатой жалованья почти за год. Эти проблемы были вызваны сложностями доставки грузов для эскадры из-за штормов и небывалых холодов зимы с 1798 на 1799 год. Сказывались злоупотребления турецких чиновников, отвечавших за снабжение союзного флота, нерасторопность русского военного командования. «От худой провизии, — писал Ушаков верховному визирю в январе 1799 года, — служители, мне вверенные, начали во многом числе заболевать и умирают. Доктор с медицинскими чинами свидетельствовали нашу провизию и нашли, что люди больными делаются единственно от неё, и представляют, чтобы такую худую провизию в пищу людям не производить».

К 25 января 1799 года, опираясь на турецкого адмирала Кадыр-бея и находившегося на эскадре советника от Порты Махмуда-эфенди, Ушакову удалось получить от пашей до 4250 албанцев (2500 из них прислал Али Янинский). Это было нерегулярное и плохо дисциплинированное войско, не обеспеченное провиантом и боеприпасами; флоту пришлось поделиться с ним своими скудными ресурсами. Появление албанцев на островах вызвало недовольство местных греков. Командованию эскадрой пришлось приложить немалые усилия, чтобы не допустить столкновений из-за грабежей албанцами местного населения, нападений на христианские храмы.

Несмотря на то что сухопутные силы оказались значительно меньше от запланированного, тянуть дальше с покорением Корфу главнокомандующий не мог. 14 февраля начались последние приготовления к штурму, солдаты и матросы оттачивали навыки преодоления крепостных преград, в большом количестве изготавливались штурмовые лестницы.

Утром 18 февраля 1799 года начался штурм французских укреплений на острове Видо, являвшимся ключом к гавани Корфу. После сильного артобстрела на остров высадился десант из 2100 тыс. человек (1400 из них — русские). В этот ответственный момент албанцы отказались от участия в бою. Лишь 200 человек из них последовали за союзниками. Только взятие батарей Видо ободрило албанское войско и позволило ему участвовать в дальнейшем штурме.



К 14 ч. все французские укрепления на Видо были заняты. Тогда же состоялся знаменитый эпизод с защитой русскими моряками побеждённых врагов. Турки и албанцы, ожесточённые упорным сопротивлением французов, принялись линчевать пленных. Видя это, майор Алексей Гамен составил каре из людей своего отряда и в его середине укрыл побеждённых. Всего на острове было убито около 200 республиканцев, 422 человека взяты в плен. Потери у русских составили 131 человек (31 убитый), а у османов — 180 человек.

Русские батареи, установленные на Видо, присоединились к обстрелу Корфу, который с утра вели союзные корабли. Перед приступом крепостных укреплений ропот охватил отряды местных жителей, усомнившихся в успехе из-за малочисленности штурмующих. Французам удалось отбить первую атаку на форт Сальвадор, но под напором высаженных подкреплений они вынужденно отступили. Гарнизон яростно оборонялся, хотя к исходу дня утратил контроль над всеми передовыми фортами крепости. При штурме Корфу русские потеряли 22 человека убитыми и 72 ранеными; подданные султана — 61 и 92 человека соответственно.

За внешней лёгкостью взятия укреплений на Видо и Корфу стояла высокая слаженность действий и героизм преимущественно русской части союзной эскадры. Не обошлось и без курьёзов. «Турецкие же корабли и фрегаты все были позади нас и не близко к острову; если они и стреляли на оный, то через нас, и два ядра бок моего корабля посадили с противоположной стороны острова», — описывал штурм крепости Ушаков российскому послу в Стамбуле Василию Томаре.

Утрата ключевых позиций обороны сильно деморализовала защитников крепости, 20 февраля гарнизон капитулировал. На Корфу в плен союзникам сдалось почти 3000 человек во главе с генеральным комиссаром Французской республики на островах и тремя генералами. Кроме того, оказались захваченными 54-пушечный корабль, фрегат и несколько мелких судов.

22 февраля командующий эскадрой посетил церковь Святого Спиридона на острове, где проходил благодарственный молебен, и по традиции имел тёплый приём со стороны местного населения. Повсюду развивались русские флаги, звучал колокольный звон, была слышна ружейная стрельба.


В марте албанцев распустили по домам, начались работы по ремонту крепостных укреплений. Комендантом крепости назначили генерал-майора Михаила Бороздина, в распоряжении которого должны были находиться 2 гренадерских батальона. Остров Корфу стал базой русского флота в Средиземноморье. Отсюда осуществлялась экспедиция против французов в Южной и Центральной Италии. Ушаков настойчиво обосновывал Павлу I необходимость России закрепиться на Корфу, оставив здесь гарнизон в 1–2 полка.

Завершающим этапом выполнения русско-турецких договорённостей по Ионическому архипелагу стало определение политического устройства островов. В нач. 1799 года под влиянием греко-фанариотской группировки Порта попыталась пересмотреть будущую судьбу островов, желая придать им статус, аналогичный княжествам Валахия или Молдавия.

В этих условиях Фёдор Ушаков при поддержке Василия Томары в явочном порядке формирует республиканскую систему управления островами на основе соглашения 1798 года: выборный Сенат (Большой совет), возглавляемый председателем (князем) и заседающий на Корфу, главные советы, магистраты на каждом из островов, 40 выборных судей. В мае 1799 года эти органы управления приступили к работе. Сенат разработал проект Конституции республики, избрал 12 послов для ведения переговоров в Петербурге и Стамбуле (в каждой делегации по 6 человек). «Вооружившись» специальными наказами Сената, в июне послы отправились на переговоры в имперские столицы.
Уводя в июле 1800 года русскую эскадру от островов, Ушаков, по сути, ослушался императора и не стал вывозить с острова гренадерские батальоны. Перед отбытием он составил инструкцию начальнику русского гарнизона на Корфу полковнику Гастферу. Гарнизон (150 человек) был оперативно подчинён русскому послу в Стамбуле.

26 октября Черноморская эскадра вернулась в Севастополь (Ахтиар), завершив поход, длившийся 2 года и 2 месяца. По итогам экспедиции Фёдора Ушакова российский император наградил бриллиантовыми знаками к имевшемуся у него ордену Александра Невского и произвёл в адмиралы. Султан Селим III пожаловал русскому флотоводцу бриллиантовый челенг (султан или перо), соболью шубу и 1000 червонцев. 3500 червонцев были выделены для поощрения офицеров и нижних чинов русской эскадры. Жители Республики Семи Островов преподнесли золотую шпагу, украшенную алмазами, и почётные медали.

Вопрос об Ионических островах вновь прозвучал в европейской дипломатии в сентябре 1801 года, когда Россия и Франция в мирном договоре обязались гарантировать независимость Республики Семи Островов. На архипелаг регулярно приходили русские военные корабли и транспортные суда. С образованием Третьей антифранцузской коалиции на Корфу сосредотачивалась значительная часть морских и сухопутных сил России на Средиземном море (вице-адмирал Дмитрий Сенявин). Русско-турецкий оборонительный союз был пролонгирован новым договором 1804 года. По нему Турция обязалась предоставлять свободный проход через проливы для русских судов, осуществляющих снабжение гарнизона на Ионических островах. Ситуация резко изменилась после аустерлицкой катастрофы. В ходе мирных переговоров в Тильзите Александр I согласился вывести русские войска с Корфу. Под влиянием усилившейся Франции в 1806 году разгорелся острый русско-турецкий дипломатический конфликт, переросший в войну 1806–1812 годов.

По Парижскому мирному договору (1815 год) над Ионической республикой устанавливался английский протекторат, а в 1864 году острова были переданы Греции.

_________________
Winter Is Coming

_________________
Winter Is Coming

Лики святого князя

Образ князя Владимира в русском искусстве многопланов: святой и воин, умудренный опытом старец и еще безбородый юнец. При этом мало кто знает, что креститель Руси является одним из немногих древнерусских князей, прижизненные изображения которых дошли до наших дней


Выбор веры князем Владимиром. Худ. И.Е. Эггинк. 1822. Предоставлено М.Золотаревым

Конечно, прижизненные изображения князя портретными можно назвать весьма условно. Ведь речь идет о портрете на монетах, которые начали чеканить в Киеве из золота и серебра вскоре после Крещения Руси.

Златники и сребреники, выполненные по типу византийских, имели изображение великого князя и соответствующую надпись – «Владимиръ на столѣ» (на престоле). Известные отечественные нумизматы, такие как Иван Спасский, не без оснований полагали, что на монетах был отчеканен реальный портрет князя, правда небольшой размер златников и характер этих изображений, естественно, позволяли передать лишь самые общие детали его внешнего облика.

Здесь Владимир, облаченный в регалии, восседает на троне. Он показан бородатым и усатым мужчиной, причем на некоторых типах изображений усы достаточно длинные и опущены вниз. Борода же сравнительно невелика. Историк Михаил Свердлов отмечает, что у князя «грозно сдвинутые брови», «крупный нос», а лицо выбрито. Впрочем, последняя деталь не представляется столь однозначной. Свердлов усматривает сходство во внешнем виде князя, каким он был изображен на монетах, с описанием внешности отца Владимира – князя Святослава Игоревича – византийским историком Львом Диаконом. Как бы то ни было, прижизненный портрет Владимира все-таки не дает возможности увидеть детальные черты его облика.

Житийный образ

Дальнейшие изображения Владимира связаны уже с его канонизацией. Мы не знаем точно, когда князь был причислен к лику святых, однако древнейший список церковной службы, посвященной ему, датируется серединой XIII века. Тогда Владимир уже почитался как святой равноапостольный великий князь, и с конца XIV столетия до нас дошли и его изображения в этом статусе. Например, на шитой пелене (воздухе), исполненной в 1389–1390 годах по заказу вдовы московского князя Симеона Гордого Марии Александровны, дочери тверского князя Александра Михайловича (поэтому в историографии воздух иногда неверно называют пеленой княгини Марии Тверской). Этот замечательный памятник древнерусского шитья находится в собрании Государственного исторического музея. На пелене изображен Спас Нерукотворный с предстоящими, а под центральной композицией – целый ряд святых, в том числе и князь Владимир. Он, как и все другие, показан весьма условно, но именно этот церковный образ крестителя Руси, вероятно, самый ранний из сохранившихся.


Святые Владимир, Борис и Глеб с житием Бориса и Глеба. Московская икона. 1-я половина XVI в.
Предоставлено М.Золотаревым

Иконописные изображения князя нам известны начиная с XV столетия. Среди них выделяется новгородская икона первой трети XV века, хранящаяся в Третьяковской галерее. Ранее она входила в иконостас, о чем свидетельствует то, что Владимир изображен в позе предстоящего. На плечах у него – красный княжеский плащ с золотым шитьем, голову украшает трехчастный венец. Такой венец, трехчастный или даже пятичастный, стал обязательным атрибутом церковных образов Владимира. В отличие от «обычной» княжеской шапки, он ясно указывает на царственный статус владельца. Характерна такая черта внешности святого князя, как довольно крупная, уже седеющая борода, раздваивающаяся на концах. Видно, что иконописец изобразил Владимира в конце его жизненного пути: хотя князь умер не в таком уж почтенном возрасте (он прожил около 55 лет), его иконописные изображения часто передают черты умудренного жизнью старца. Крестителя Руси писали седовласым, с курчавыми волосами и окладистой бородой (иногда раздваивающейся). Этот канон сохранялся в течение нескольких веков.

С конца XV века в иконописи также известны изображения князя Владимира с его сыновьями Борисом и Глебом. Все трое святых стоят рядом, Владимир в центре. Один из ранних примеров – икона из Софийского собора в Новгороде. Здесь великий князь в одной руке держит восьмиконечный крест, а другой опирается на меч. Это седовласый муж с курчавыми волосами и бородой – рядом со своими сыновьями. В дальнейшем данная иконописная традиция продолжится, причем изображения этих святых нередко будут сопровождаться клеймами со сценами из Жития Бориса и Глеба.

Миниатюры и фрески

Концом XV века датируются и миниатюры уникальной Радзивилловской, или Кенигсбергской, летописи (некоторые исследователи считают, что они имели не дошедшие до нас более ранние прототипы). Эта визуальная летопись русской истории, несомненно, не могла обойти стороной сюжеты, связанные с деяниями и княжением Владимира. При всей условности изображений тут нельзя не отметить интересную деталь: художники показывают князя в разные периоды его жизни. Так, в сцене сватовства к Рогнеде Владимир еще безбородый молодой человек, а в сюжетах, рассказывающих о выборе веры и Крещении Руси, – уже бородатый длинноволосый мужчина.

В 1502 году прославленный иконописец Дионисий украсил фресками соборный храм Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. Среди многих в этой стенописи представлен и образ святого Владимира. Он полностью соответствует иконописному стандарту: мы видим старца с седыми курчавыми волосами, усами и длинной раздваивающейся бородой и, конечно же, он держит в руке крест.


Пелена, шитая по заказу вдовы московского князя Симеона Гордого княгини Марии. 1389–1390
Предоставлено М.Золотаревым

Фрески Благовещенского собора Московского Кремля (середина XVI века) сохранились плохо, но и здесь Владимир изображен с крестом и в пятичастном венце – рядом с образом святой княгини Ольги, его бабки. Существующая ныне настенная роспись Архангельского собора еще более поздняя, относится к середине XVII века, однако она воспроизводит прежнюю систему фресок XVI столетия. Интересно, что изображение Владимира в этом соборе отличает, пожалуй, наиболее реалистический подход. Да, оно полностью отвечает канону, но на лице князя – выражение некоторой тревоги.


OLYMPUS DIGITAL CAMERA
Святой Владимир. Статуя в нише северного портика Казанского собора в Петербурге. Скульптор С.С. Пименов. 1804–1807

В допетровское время самую знаменитую портретную галерею русских правителей создали художники и золотописцы Оружейной палаты и Посольского приказа в «Титулярнике» (1672). В этой роскошно иллюстрированной рукописи среди 30 изображений великих князей и царей начиная с Рюрика есть и портрет Владимира. Разумеется, он столь же условен, как и предыдущие, но примечательно, что и это изображение полностью укладывается в ту самую иконописную традицию, характерные черты которой были обозначены ранее. Только венец князя теперь превратился в пятизубцовую царскую корону.

Академический взгляд

XVIII век – эпоха создания русской светской живописи. В 1757 году была образована Академия художеств. И значительное место в программе подготовки ее воспитанников отводилось композициям на исторические темы. Документы сообщают нам о таких предложенных академией в 1770-е годы темах, как, например, «О удержании Владимиром нанесенного от Рогнеды на него, сонного и на тот час пробудившегося, удара ножом» или «Кирилл, философ греческий, по изъяснении разных вер показывает князю Владимиру завесу с изображением Страшного суда».

Но наибольшую известность во второй половине XVIII века получили исторические живописные работы на несколько иные темы. В 1770 году замечательный художник Антон Лосенко (1737–1773) создал картину «Владимир и Рогнеда», находящуюся ныне в собрании Русского музея в Петербурге. На этом масштабном полотне, живописец, следуя всем канонам классицизма, изобразил момент сватовства князя к полоцкой княжне Рогнеде. Вся сцена предельно театрализована – так, что кажется, будто перед нами иллюстрация к одной из трагедий Сумарокова. На фоне колоннады Владимир картинно склоняется к закатившей глаза плачущей княжне, отвернувшейся от незваного жениха и жестом как бы отстраняющейся от него. В роскошных костюмах персонажей поражает необыкновенное смешение античных, старорусских и даже восточных мотивов, а причудливая корона князя, украшенная страусиными перьями, рождает и вовсе сказочное настроение. Владимир здесь показан круглолицым и темноволосым совсем молодым человеком, еще не обремененным усами и бородой. За эту картину Лосенко был удостоен звания академика, а вскоре и назначен профессором Академии художеств.


Изображение Владимира на златнике. Конец X – нач. XI в.
Предоставлено М.Золотаревым

Другой исторический живописец, ученик Лосенко Иван Акимов (1754–1814), в 1773-м был награжден большой золотой медалью академии за картину «Великий князь Святослав, целующий мать и детей своих по возвращении с Дуная в Киев» (собрание Третьяковской галереи). Сюжет ее таков: Святослав в шлеме и античных одеяниях протягивает руку своей матери княгине Ольге, а сыновья окружают вернувшегося из похода отца. Только вот двое старших приблизились к князю, а младший Владимир, в голубых и золотистых одеждах, прильнул к княгине Ольге, держится за нее. Так художник показывает близость (и преемственность) Владимира и Ольги, причем не случайно даже колорит их одежд созвучен. Излишне говорить, что голубой небесный цвет и золотистый солнечный призваны символизировать здесь обращенность и бабки, и ее внука к христианству.

Академическим сюжетом являлся и выбор веры князем Владимиром. Известная картина на эту тему – полотно живописца Ивана Эггинка (1784–1867), посещавшего классы петербургской Академии художеств. Он представил свое произведение императору Александру I в 1822 году, во время пребывания государя в Вероне. Эту картину Эггинка можно назвать более приближенной к исторической правде, но некоторые ее детали все же совершенно фантазийны. Художник изобразил князя, восседающего на троне, простирающим руки к Библии, которую подносит ему греческий монах, в то время как прочь уходят отвергнутые католический епископ и иудейский раввин. Владимир тут – маститый старец с седой бородой, хотя на самом деле в момент беседы с философом ему было около 30 лет. А главу исполненного величия мудрого правителя украшает некий венец, напоминающий скорее тиару, нежели корону или тем более княжескую шапку. Но надо сказать, что полотно Эггинка «Выбор веры» обрело известность и оказало влияние на дальнейшее развитие этого живописного сюжета. Его вольным повторением является, к примеру, фреска неизвестного художника XIX века в Андреевской церкви в Киеве.

Другая стенопись XIX столетия на эту же тему находится в Святых сенях Грановитой палаты Московского Кремля. Созданная в 1847 году художником Федором Завьяловым (1810–1856), она еще больше соответствует исторической правде. Здесь Владимир, также восседающий на троне, одной рукой опирается на меч. Он представлен сравнительно молодым человеком, и его голову венчает низкая корона, а не некая фантастическая тиара. Философ же не подносит князю раскрытую Библию, как у Эггинка, а высоко подняв в одной руке крест, другой указывает Владимиру на картину Страшного суда. Приближенные князя с интересом и вниманием слушают объяснения, рассматривают геенну огненную…


Крещение святого князя Владимира. Худ. В.М. Васнецов. Роспись Владимирского собора в Киеве. 1885–1896
Предоставлено М.Золотаревым

И в самой Грановитой палате есть изображение святого Владимира, но оно даже более позднее, чем роспись Завьялова. Утраченная фресковая живопись палаты была возобновлена палехскими иконописцами в начале 1880-х годов. Правда, мастера придерживались той описи, которую оставил расписавший здесь своды еще в XVII веке Симон Ушаков. На этих фресках святой Владимир изображен с сыновьями. Образ седовласого старца создан в полном соответствии с иконописной традицией. Но теперь великий князь наделен полным набором регалий: тут и венец, напоминающий шапку Мономаха, и бармы, и наперсный крест, и длинный крест вместо скипетра, и держава. Иными словами, креститель Руси предстает в образе царя XVII века – и только крест у него в руке вместо скипетра символизирует то значение, которое имеет этот государь в истории России.

В завершение рассказа об академической традиции живописных изображений князя Владимира необходимо упомянуть о картине художника Андрея Иванова (1775–1848), отца прославленного создателя «Явления Христа народу». Андрей Иванов несколько своих работ посвятил сюжетам из древнерусской истории, в том числе и полотно «Крещение великого князя Владимира в Корсуни», которое было написано им в 1829 году (собрание Третьяковской галереи). Здесь Владимир, молодой мужчина, увенчанный короной и облаченный в одежды римского воина, ступает на лестницу, ведущую к храму, но останавливается, подчиняясь жесту епископа. Вся композиция, включая антикизированный фон, как нельзя лучше отвечает духу классицистического академизма того времени.

С крестом и мечом

XIX век дал несколько выдающихся образцов скульптурных изображений крестителя Руси. Так, статуя Владимира с крестом и мечом, где князь предстает в одеянии римского императора (сам образ скорее напоминает императора Луция Вера или Марка Аврелия), работы Степана Пименова (1784–1833) украшает нишу северного портика Казанского собора в Петербурге.

Но наиболее известным скульптурным изображением князя бесспорно является памятник в Киеве на Владимирской горке, установленный в 1853 году. Статую Владимира создал непревзойденный скульптор Петр Клодт фон Юргенсбург (1805–1867), автор знаменитых коней Аничкова моста и памятника Николаю I в Северной столице. Образ киевского князя поистине велик: он изображен с венцом в виде шапки Мономаха в левой руке, а в правой у него – большой крест, его взор устремлен ввысь. В конце XIX века этот крест стали подсвечивать, благодаря чему его можно было видеть с большого расстояния.


Владимир предстоящий. Новгородская икона. Первая треть XV в. (слева)
Святой Владимир. Фреска Архангельского собора Московского Кремля. XVII в. (в центре)
Греческий философ излагает князю Владимиру суть православной веры. Миниатюра из Радзивилловской летописи. Конец XV в.
Предоставлено М.Золотаревым

А к тысячелетию России в Великом Новгороде был открыт не менее знаменитый памятник, созданный по проекту Михаила Микешина (1835–1896). Конечно же, среди наиболее значимых фигур, находящихся на среднем ярусе монумента и группирующихся вокруг центральной державы с крестом, пред нами предстает князь Владимир, поднимающий высоко вверх восьмиконечный крест и попирающий идола. Эта композиция расположена на южной стороне памятника – лицом к Киеву.

Ни один важный храм как в Петербурге и Москве, так и в других городах не мог обойтись без образа святого Владимира. С середины XIX века церковные изображения равноапостольного князя приобретают все более реалистический характер. В петербургском Исаакиевском соборе это произведение Николая Майкова (1794–1873), отца замечательного поэта, в храме Спаса на Крови – мозаика по живописному эскизу Николая Бодаревского (1850–1921). В этих работах образ Владимира уже приближен к древнерусским реалиям, даже корона на его голове представляет собой византийскую диадему.

Но подлинным живописным триумфом темы святого Владимира стали великолепные росписи Владимирского собора в Киеве, выполненные Виктором Васнецовым (1848–1926). Грандиозная работа, продолжавшаяся более 10 лет, была завершена в 1896 году, и Васнецов считал ее главным делом своей жизни. Две масштабнейшие фрески собора посвящены событиям из жизни великого князя – крещению самого Владимира в Херсонесе и крещению киевлян. Князь здесь показан молодым мужчиной, да и его одеяния, регалии и вся окружающая обстановка воспроизведены с тем историческим реализмом, которым и прославилось великое искусство Виктора Михайловича. Васнецов создал также отдельно стоящий образ святого князя Владимира в том же соборе: это изображение в профиль старца с седой бородой и длинными черными усами, держащего в руках крест с какой-то суровой решимостью. Так художник заложил традицию для русской иконописи уже XX века. Эскизы к росписям Владимирского собора в Киеве приобрел Павел Третьяков, и сейчас их можно увидеть в его галерее. Сохранился и один из рисунков: на нем мы видим князя, размышляющего на крыльце своего дворца над непростым выбором веры. Свидетелем его тяжелых дум оказывается статуя Перуна, возвышающаяся на холме за теремом.


Пир богатырей у ласкового князя Владимира. Худ. А.П. Рябушкин. 1888

Другой певец русской старины, Иван Билибин (1876–1942), уже в эмиграции в 1925 году, создавая галерею изображений древнерусских князей, также не мог не отдать должное Владимиру: у него это седобородый мужчина, держащий в одной руке византийский крест, а другой прижимающий к сердцу книгу и меч, плащ его украшен византийскими двуглавыми орлами. Вся история и значение правления князя представлены здесь с исчерпывающей символической полнотой.

Завершить рассказ хотелось бы, вспомнив о былинном образе князя Владимира Красное Солнышко. Иллюстрации к старинам создавали многие художники. К 1888 году относится картина Андрея Рябушкина (1861–1904), изображающая славный пир богатырей у ласкового князя в Киеве (собрание Музея-заповедника «Ростовский кремль»), а к 1895 году – его же рисунок для книги «Русские былинные богатыри», на котором Владимир восседает на троне рядом с женой Апраксией Королевичной. Здесь князь Владимир – черноусый и чернобородый красавец, под стать самим богатырям, умный и хитрый персонаж былинного эпоса…

Автор: Евгений Пчелов, кандидат исторических наук

_________________
Winter Is Coming

Максим Горький

Не зная прошлого, невозможно понять подлинный смысл настоящего и цели будущего.

_________________
Winter Is Coming

1 августа 1770 года — победа русской армии при Кагуле

В то лето граф Пётр Румянцев трижды наголову разбил османско-крымские армии. Генерал-аншеф применял новую тактику: для сдерживания вражеской конницы вместо искусственных препятствий в виде рогаток был использован прицельный огонь. На этот раз ему пришлось сражаться с главными силами великого визиря Иваз-заде. Казалось, что русские попали в ловушку. Румянцев нанёс массированный удар по левому флангу основных сил визиря. Одновременно с тыла их атаковал корпус Николая Репнина. В критический момент Румянцев сам повёл солдат в атаку, прервав отступление. Враг дрогнул. Визирь не сумел предотвратить и остановить хаотичное бегство своих воинов. Османы в тот день потеряли до 20 тыс. убитыми и ранеными, 2 тыс. пленными, 130 орудий и казну великого визиря. Потери русских составили около тысячи человек, из которых убитыми — 353 человека. В результате этой победы русские войска заняли Браилов, Бухарест, Измаил, Килию, Салчи и всё левобережье Дуная. Впредь турки опасались предпринимать большие наступательные операции. Исход войны был предрешён задолго до её формального завершения. А генерал-аншеф Пётр Александрович Румянцев получил фельдмаршальский жезл.

_________________
Winter Is Coming

ОБОРОНА СЕВАСТОПОЛЯ: 1941–1944

Автор: Ольга ЖУКОВА, кандидат исторических наук

Сводки первых дней войны скупо сообщают о бомбардировках десятков наших городов. И — неожиданно, уже 24 июня, информируют о советских (!) бомбардировках Данцига, Кёнигсберга, Люблина, Варшавы…

1944


«В ответ на двукратный налёт на Севастополь немецких бомбардировщиков с территории Румынии советские бомбардировщики трижды бомбардировали Констанцу и Сулин. Констанца горит» [1].

И ещё через два дня, 26 июня:

«Наша авиация в течение дня бомбардировала Бухарест, Плоешти и Констанцу. Нефтеперегонные заводы в районе Плоешти горят» [2].

«Советский авианосец, атакующий немецкую нефть»

И это правда! В те страшные дни именно из Крыма, из Севастополя, пришли известия, обнадёжившие всю страну, ставшие первыми ласточками будущих, нескорых ещё побед. Подробности были известны не всем. Главный редактор фронтовой газеты «Красный черноморец» Павел Мусьяков в дневнике раскрывает их. Оказывается, в ответном ударе по врагу участвовала не только авиация, но и Черноморский флот:

Печатин-В.А.-Первый-день-войны

Во время опасного рейда к вражескому берегу на одном из наших кораблей лопнули трубки в двух котлах. На охлаждение раскалённой топки не оставалось времени. И тогда котельные машинисты Капров и Гребенников надевают асбестовые костюмы, обматывают головы мокрыми бинтами и в течение получаса работают в настоящем пекле, вынимают неисправные трубки, заглушают их в гнёзда. Несколько раз теряют сознание, их вытаскивают, обливают водой, приводят в чувство «ободряющей жидкостью», дают отдышаться… И снова — в топку, вооружившись молотками и зубилами. Наконец, неисправность устранена, и наш лидер на полном ходу уходит к родной гавани [4].

И в те же дни молниеносно распространились до самой столицы удивительные слухи: «Красная Армия разбомбила и взяла Варшаву, Кёнигсберг и ведёт успешное наступление на Румынию», а «Риббентроп застрелился» [5]…

…Гитлер собирался занять Севастополь летом 1941 года. Однако и этот черноморский блицкриг оказался сорван героями-севастопольцами, задержавшими здесь врага на долгие восемь месяцев. Оборона города продолжалась 250 дней — с 30 октября 1941 года по 4 июля 1942 года.

Тогда, в 1941-м, стойкость защитников Севастополя, оттянувших значительные силы противника на себя, способствовала разгрому немецких войск под Москвой. Гейнц Гудериан вспоминает приказ Адольфа Гитлера от 21 августа 1941 года:
Да, теперь уже немецкую, а вовсе не румынскую…

«Навсегда останемся живыми»

Чтобы огромная воюющая страна жила не слухами, а правдивой информацией с полей сражений, выехали на фронт сотни «бойцов культурного фронта». И совсем скоро во фронтовой редакции «Красного черноморца» появились откомандированные из столицы «братья-писатели», журналисты, художники, призванные создавать историческую летопись героического сопротивления крымчан врагу. Не готовыми к суровым военным будням «глубоко штатскими людьми» показались они вначале главреду Мусьякову, про себя прозвавшему их «очкастыми».


Мемориал

Хотя вскоре выяснилось, что были они отчаянными смельчаками, и, казалось, более других в те суровые дни верящими в грядущую нашу Победу.

Писатели Пётр Гаврилов (автор чудесной повести для детей «Егорка» — про медвежонка, подружившегося с моряками), Василий Ряховский (автор исторических романов «Родная сторона» и «Евпатий Коловрат»), Игнат Ивич (автор научно-популярных книг для детей) и Август Явич, который после войны создаст свою «Севастопольскую повесть». Поэт Лев Длигач, известный детскими стихами, и поэт-сатирик Ян Сашин. Художники Фёдор Решетников (будущий автор знаменитых картин «Опять двойка», «Прибыл на каникулы», «Достали языка!», «За мир!») и Леонид Сойфертис (автор ярких карикатур для журнала «Крокодил».

…Боевые операции, героические поступки, примеры несгибаемой воли севастопольцев и их фронтовой быт, трогательный в своей простоте, стали основными темами репортажей кинооператоров: Дмитрия Рымарева, Фёдора Короткевича, Абрама Кричевского, Г. Донца, Александра Смолки, Владислава Микоши. И не раз слышали они во время боёв от героев своих киноочерков слова, полные надежды:
И вправду, сколько потом родных и близких видело их на экране… ещё живыми и молодыми.

Два документальных фильма, которые смотрела вся страна, были сняты в Севастополе режиссёром Василием Беляевым за годы войны. В период обороны города (1942 год) — «Черноморцы», в дни его освобождения (1944 год) — «Битва за Севастополь».

«И быт, и поэзия» в объективе В. Микоши

В дни особенно ожесточённых налётов оператор Владислав Микоша, находясь на катере, снимает советский миноносец с расстояния 40–50 м. Катер беспомощно кружит около, а до 70 вражеских бомбардировщиков пикируют на уже горящий миноносец. Наши моряки продолжают стрелять из зенитных орудий, даже когда одежда на них загорелась и даже когда судно начало тонуть, а вода дошла им до пояса. Последние кадры: над водой виднеется нос миноносца и пробитый флаг…

И, пожалуй, неслучайно, что в кинолетопись обороны Севастополя вписал множество ярких страниц бесстрашный спецкор «Правды» с «ласковой» фамилией Микоша, производной от имени Миколай, Николай, ведь Святитель, носящий это имя, издавна считается покровителем моряков.

Отец Владислава Владиславовича Микоши был капитаном дальнего плавания. Морские дали манили и сына, родившегося и выросшего в Саратове, десятилетним пацаном переплывавшего великую реку, увлекавшегося и воздушной акробатикой, и живописью, и музыкой, и кино. Он даже освоил ремесло киномеханика. А поступать решил волжанин в 1927 году всё же в Ленинградскую мореходку. Но не прошёл медицинскую комиссию, так как, к досаде своей, накануне сильно простудился.

Вернулся в родной Саратов, где его ждала прежняя должность в кинотеатре «Искра». А через два года Владислав стал учащимся Государственного кинотехникума в Москве (ныне — Всероссийский государственный институт кинематографии), который окончил в 1934 году. Это именно он снимал взрыв храма Христа Спасителя и открытие ВСХВ (ВДНХ), эпопею спасения челюскинцев и перелёты Валерия Чкалова и Михаила Громова в Америку, приезды в Москву мировых знаменитостей: Бернарда Шоу, Ромена Роллана, Анри Барбюса. Командированный на Черноморский флот, он смог надеть наконец чёрную морскую форму и снимал оборону Одессы, Севастополя, а потом и поверженный Берлин.

Режиссёр киноэпопеи «Великая Отечественная» Лев Данилов писал:
Л. Сойфертис и «подход рассказывания»

Все долгие севастопольские дни и месяцы «температура события» в городе оставалась накалённой, и этот накал заметен не только в кадрах кинохроники, но и на фронтовых зарисовках художника Леонида Сойфертиса.

В № 36 за 1944 год журнал «Крокодил» опубликовал «Севастопольский альбом» своего постоянного автора — художника Леонида Сойфертиса. Уроженец местечка Ильинцы Винницкого уезда Подольской губернии, столь далёкого от моря, волею судеб воспел в своём творчестве моряков Одессы, Севастополя, Новороссийска. Карикатурист, прибывший из столицы на Черноморский флот в первые дни войны, рисовал карикатуры на злобу дня для газеты «Красный черноморец», хотя повседневная жизнь героического города давала столько пищи для творческих раздумий, что вскоре художник открыл для себя новый жанр.

Позже специалисты отметят в его зарисовках времён обороны Севастополя особый подход к разрешению темы — «подход рассказывания». И рассказывали они зрителю «при вдумчивом восприятии… о всенародности войны, о той горячей любви, которой окружала страна свои героические Армию и Флот» [7]. Отметили критики и особое «уменье распознать в малом, как будто случайном, даже смешном эпизоде большое, величественное время» [8]…

В графических рисунках Сойфертиса, изображающих быт войны, нет ни одного убитого и никто не стреляет, а люди, показанные в обыденных ситуациях, кажется, даже и не чувствуют себя героями.

Сам художник удивлялся этому ставшему привычным героизму. Девушка-санитарка переоделась к празднованию 8 Марта в красное гипюровое платье с белым бантом:

На рисунке «Некогда» — двое мальчишек-чистильщиков обуви на ходу чистят ботинки бравому матросу. Он широко расставил ноги и рукой облокотился на театральную тумбу — спешит в бой! Другой матрос застыл перед фотоаппаратом фотографа прямо в воронке от бомбы, среди развалин, — «Фотография на партдокумент». А третий моряк в могучих руках, которые, возможно, ещё минуту назад душили врага, осторожно держит котёнка — «Котёнка нашли»!

Малышня лихо и весело работает вениками, подметая лестницу, только вот не ведёт она в дом, а в пустом дверном проёме — небо — «Уборка лестницы». На другом рисунке малыши сидят на изгороди и смотрят, как проходит мимо отряд моряков, а над их головами точно так же, рядком, сидят на проволоке ласточки — «Матросы идут»…

Несколько едва уловимых штрихов — и зарисовки наполняются воздухом, движением, солнцем, надеждой…

О том же обыденном героизме самого художника рассказывал командир части, при которой находился Л. Сойфертис, в газете «Литература и искусство». Оказывается, он лежал рядом с матросом-пулемётчиком под немецким огнём, чтобы запечатлеть, «какое бывает выражение лица у человека, когда он стреляет по фашистам» [11].

Тельняшка на флагштоке

…И всё-таки, несмотря на массовый героизм севастопольцев, город после появления на горах немецких дальнобойных пушек, изменивших расклад сил, пришлось оставить в июле 1942 года. Трудно, страшно, с очень большими потерями. Вспомним: в это время немцы стоят у стен Сталинграда, на подступах к нефтяным районам Кавказа.

…С 8 апреля по 12 мая 1944 года войска 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии во взаимодействии с Черноморским флотом и Азовской военной флотилией провели операцию по освобождению Крыма, начавшуюся с отважного десанта Отдельной Приморской армии на Керченский полуостров.

Стремительным было освобождение нашими войсками крупнейших городов Крыма: Феодосии, Евпатории, Симферополя. И мощной волной накатывают они на Севастополь. Три полосы железа и бетона, сведённые в мощные узлы сопротивления с разветвлённой системой противотанковых и противопехотных заграждений, окружали город. Сапун-гора — главенствующая высота, с обрывистыми скатами, закованными в железобетон с четырёхъярусной системой траншей, опутанных инженерными сооружениями.

Штурм начался 7 мая ударами нашей бомбардировочной авиации. Затем вступила артиллерия, разрушившая доты на склонах горы. В бой пошли бойцы штурмовых групп с противотанковыми ружьями, на себе тащили по горным склонам пушки — били по амбразурам дотов. За ними поднималась к вершине горы пехота…

…Среди передовых частей, ворвавшихся в Севастополь, находились и кинооператоры: Владислав Микоша, Давид Шоломович, Илья Аронс, Всеволод Афанасьев, Г. Донец, Даниил Каспий, Владимир Килосанидзе, Леонид Котляренко, Фёдор Овсянников, Никита Петросов, Михаил Пойченко, Александр Смолка, Владимир Сущинский, Георгий Хнкоян и другие. Снятые ими кинокадры боёв и войдут в фильм «Битва за Севастополь».


Мемориальная стена в честь обороны Севастополя

С вершины горы, на которой расположено старое Итальянское кладбище, кинооператор Микоша снимает танковый бой в Инкерманской долине, видит, как спешно уходят в море немецкие корабли. А на Графской пристани за неимением красного флага краснофлотцы привязывают к флагштоку снятую с себя тельняшку и бескозырку.

Эти кадры станут эффектной концовкой фильма, сопровождающейся голосом за кадром: «Там, где в начале войны немцам понадобилось двести пятьдесят дней, чтобы преодолеть оборону советских воинов, там сейчас Красная Армия сломила немецкое сопротивление за пять дней».

Такое разное источниковедение войны

…Война оставила нам, исследователям, разнообразный источниковедческий материал, и это отнюдь не только архивные документы и воспоминания очевидцев. Это ещё и кадры кинохроники, фронтовые газеты, зарисовки художников и даже…

…Мой старший коллега — доктор исторических наук, профессор Мансур Мухамеджанов — проходил в Севастополе срочную службу в 1955–1959 годах. Казалось, город-герой совсем уже залечил свои боевые раны. Но однажды в горах на учениях молодые матросы, окапываясь, обнаружили свинцовую полоску, скрученную, словно древняя грамота, развернули и прочли:
И — короткий список фамилий…

Неожиданная находка была передана в музей, а послевоенное поколение моряков с особым чувством сопричастности к героическим защитникам города пело всем строем, маршируя в Театр имени Луначарского, фронтовую песню неизвестного автора, далёкую от литературного совершенства, однако такую важную для исторической эстафеты поколений:

С Чёрного — я, ты — из далёка,
Ты приехал с Дальнего Востока.
Мы с тобой вдвоём
Крепко немцев бьём,
Защищая город Севастополь.

Ждут нас впереди тяжкие бои.
Впереди ещё немало боя.
Русским был и есть
Севастополь наш.
Севастополь — город Черноморья!

…Самое поучительное и трогательное для нас, потомков, — это отношение оставшихся в живых к памяти павших. Уже 17 октября 1944 года на Сапун-горе открыли памятник-обелиск советским воинам, павшим в боях за освобождение города.

Ольга ЖУКОВА,
кандидат исторических наук

---

Примечания

[1] Совинформбюро. Оперативные сводки за 1941 год. [Электронный ресурс] // Великая Отечественная война http://1941-1945.at.ua/forum/29-291-1 (дата обращения: 07.03.2016).

[2] Там же.

[3] Мусьяков П.И. Севастопольские дни // Москва-Крым: Историко-публицистический альманах. Специальный выпуск: Крым в Великой Отечественной войне: дневники, воспоминания, исследования. Вып. 5. М., 2003. С. 19.

[4] См. там же.

[5] РГАСПИ, Ф. 17, Оп. 125, Д. 44.

[6] Смирнов В. Документальные фильмы о Великой Отечественной войне. М., 1947. С. 39.

[7] Изобразительное искусство в годы Великой Отечественной войны. М., 1951. С. 49–51.

[8] Там же. С. 80.

[9] Там же.

[10] Там же. С. 117–118.

[11] Там же. С. 80.

_________________
Winter Is Coming

2 августа 1930 года в СССР высажен первый воздушный десант

Этот праздник в нашей стране известен всем — День ВДВ. В этот день во время опытно-показательных учений ВВС Московского военного округа на окраине города Воронежа впервые в СССР красноармейцам удалось осуществить полноценное десантирование боевой группы. Первую десантную группу возглавлял военный лётчик Леонид Минов. Вся группа — двенадцать бойцов — покинула борт с высоты 350 м в течение пяти секунд. Самолёт развернулся и лёг на обратный курс. Над площадкой на высоте 150 м прошла тройка самолётов Р-1 и сбросила два почтовых мешка и четыре полутяжёлых короба конструкции Николая Благина, в которых находились винтовки и два ручных пулемёта, снаряжение и боеприпасы, необходимые для выполнения боевой задачи. Подбежав к ним, парашютисты приступили к распаковке грузовых мешков. Задание выполнено!

В 1997 году на месте высадки установили памятный знак — гранитный камень и мемориальную доску с надписью: «Здесь 2 августа 1930 года произведен первый воздушный десант в СССР в количестве двенадцати человек». Теперь там установлен памятник «Воронеж — родина ВДВ».


Russia Paratroopers Day.ТАСС

_________________
Winter Is Coming

КАК ЗЕМЛЯ ФРАНЦА-ИОСИФА СТАЛА НАШЕЙ

Автор: Александр ОРЛОВ

В наше время первая советская полярная станция «Бухта Тихая» стала музеем, который привлекает сотни путешественников, неравнодушных к истории освоения Арктики. Пришла пора вспомнить её основателя — академика Отто Шмидта, имя которого в истории нашей страны ассоциируется с такими понятиями, как «челюскинцы» и «Севморпуть». Одно из главных его свершений — освоение Земли Франца-Иосифа.

1

В 1930-е годы академик Шмидт, несомненно, являлся одним из самых известных людей страны. Да и в мире его хорошо знали — и по свершениям, и в лицо. Про него слагали стихи и газетные дифирамбы. А народные сказительницы сочиняли былины о покорителе Арктики. Он был одним из «знатных людей советской державы». Запоминалась колоритная внешность решительного учёного: яркие глаза, длинная тёмно-седая борода… Мы не знаем, сознательно ли он выстраивал свой имидж, но успех сомнений не вызывает: слава Шмидта гремела.

Студентом его считали надеждой русской математической науки. Однако после революции он стал проявлять не столько исследовательский, сколько организаторский талант. Занимался и снабжением, и финансами, и организацией научных институтов. Преподавал математику, занимался астрономией. Кстати, именно Шмидт в своё время ввёл в обиход слово «аспирант», без которого сегодня трудно представить себе университетскую жизнь. Был инициатором и энергичным руководителем Большой советской энциклопедии. Правда, всесоюзная слава пришла к нему, когда Шмидт стал руководителем полярных экспедиций и главой Севморпути.

2

«Хочешь стать хорошим полярником — полезай сначала в горы», — говаривал Отто Юльевич. Всё началось с того, что, лечась от туберкулёза в Европе, он прошёл курс альпинизма. Судьба его решилась, когда «на просмотре кинофильма о прошлогодней Памирской экспедиции (в марте 1929 года. — Авт.) Н.П. Горбунов (управделами СНК СССР, участник Памирской экспедиции. — Авт.) рассказал мне об экспедиции на Землю Франца-Иосифа и предложил ехать ее начальником… В мае я согласился, получил назначение Совнаркома и в июне был в Ленинграде, в Институте по изучению Севера, где с Р.Л. Самойловичем и В.Ю. Визе договорился об основном». Политический подтекст проекта просматривался в идее научно-практического освоения Земли Франца-Иосифа и её включения в наши полярные владения, как это декларировалось ещё нотой царского правительства 1916 года и подтверждалось советской нотой 1926 года. 5 марта 1929 года Совет народных комиссаров утвердил проект организации экспедиции на Землю Франца-Иосифа, где предполагалось строительство радиостанции. Самым опытным полярником среди участников экспедиции на Землю Франца-Иосифа был, несомненно, Владимир Визе, который в 1912 году принял арктическое крещение в качестве географа экспедиции Георгия Седова. Не уступал ему по части опыта и Рудольф Самойлович. Однако Совет народных комиссаров назначил начальником экспедиции Шмидта. Ему доверяли. Его считали своего рода комиссаром.

Шмидт писал: «Первая разумная, оправдавшаяся идея о географической структуре Центрального полярного бассейна принадлежит Нансену». Современники его и слушать не хотели. Известно, что этот энергичный мужественный человек тем не менее не поколебался в своих теоретических воззрениях, сумел их претворить в практику на дрейфе «Фрама». Дрейф «Фрама» до сих пор считается величайшим событием в истории полярных стран. Хотя дрейф «Фрама», происшедший в 1890-х годах, остался одиноким. «Фрам» прошёл от Новосибирских островов, немного заходя за 85-й градус, через значительную часть Центрального полярного бассейна, однако не был у полюса. Фритьоф Нансен предполагал повторить поход в других условиях, а именно чтобы где-нибудь на север от Аляски судну такого же типа вмёрзнуть в льдину, надеясь, что она пройдёт ближе к полюсу и, дрейфуя 4–5 лет, соберёт больше материала, чем «Фрам».

4

Шмидту за несколько лет удалось прочно перехватить инициативу у норвежцев и американцев по освоению Арктики. Достижения советских полярников в шмидтовские времена впечатляют. В 1929 году на ледокольном пароходе «Седов» была сформирована арктическая экспедиция, успешно достигшая Земли Франца-Иосифа. В бухте Тихой Шмидт создал полярную геофизическую обсерваторию, обследовавшую земли и проливы архипелага. Над островами Земли Франца-Иосифа были подняты государственные флаги СССР. Наша страна громко заявила о своих правах на эту землю. С тех пор она и стала нашей — и на географических картах, и в реальности.

В 1930 году, во время второй экспедиции, были открыты такие острова, как Исаченко, Визе, Длинный, Воронина, Домашний. В 1932 году ледокол «Сибиряков» впервые за одну навигацию осуществил проход из Архангельска в Тихий океан. О Севморпути в те годы в СССР слыхал каждый ребёнок. На него возлагали большие надежды, прежде всего экономические. Видели в Севморпути один из рычагов преобразования жизни. Шмидт возглавил Главное управление Севморпути. В его ведение входило многое. И строительство метеостанций, и организация полярной авиации, и вопросы судостроения, а также проблемы радиосвязи…

В 1933-м он встал во главе экспедиции на пароходе «Челюскин», которая должна была доказать жизнеспособность Севморпути. Однако «Челюскин» не смог выйти в Тихий океан. Судно было раздавлено льдами и затонуло. 104 человека оказались на льдине, казалось бы, в безнадёжной ситуации. Шмидт проявил себя как настоящий командир. При высадке многочисленного экипажа на льдину погиб один человек. Несчастный случай! Больше таких случаев в лагере Шмидта не происходило. Под руководством академика челюскинцы быстро возвели палаточный городок, создали условия для приготовления пищи, для лечения больных. Эрнсту Кренкелю удалось установить радиосвязь с Большой землёй. Челюскинцы жили как большая семья. Шмидт вселял в товарищей веру в спасение, волю к жизни. Тут-то и проявился его главный талант — общение, педагогическое воздействие. На льдине он читал для челюскинцев занимательные лекции. Весь мир следил за жизнью шмидтовского лагеря как за своего рода «реалити-шоу». Всё закончилось чудесным спасением. Лётчики вывезли на материк всех до единого челюскинцев. Никто не погиб.

5

В последние недели пребывания на льдине Шмидт серьёзно заболел. Туберкулёз, пневмония… Сначала он скрывал недомогание от товарищей, потом не мог скрывать. Со льдины он угодил прямиком в больницу. Однако при награждении героев его не обделили. Москва встречала академика как триумфатора.

6

В 1937-м Шмидт выступил в качестве организатора дрейфующей станции «Северный полюс». Вместе с папанинцами он прилетел на льдину, всё проверил, страстно выступил на митинге и возвратился на Большую землю. А Иван Папанин вернулся после годичного дрейфа всесоюзным героем. Вскоре Иосиф Сталин счёл необходимым заменить Шмидта на посту главы Севморпути именно Папаниным. Тогда возникла шуточная песенка: «Примеров много есть на свете, Но лучше, право, не найти: Снял Шмидт Папанина со льдины, А тот его — с Севморпути». Хотя и в то жестокое время Шмидт не попал в опалу. Занимался наукой, руководил кафедрами и институтами, к сожалению, часто и подолгу лечился.

3

В сер. 1940-х годов Шмидт выдвинул новую космогоническую гипотезу о появлении Земли и планет Солнечной системы. Академик считал, что эти тела никогда не являлись раскалёнными газовыми телами, а сформировались из твёрдых, холодных частиц вещества. Разработку этой версии Отто Юльевич Шмидт продолжал до конца жизни вместе с группой советских учёных. В середине войны обострилась болезнь. Шмидт был вынужден отойти от дел, но научными изысканиями продолжал заниматься. К сожалению, всё чаще болезнь надолго отнимала его у науки. Великий жизнелюб (он по праву считался «советским Дон Жуаном») умер, не достигнув и 65-летнего возраста. Он остался в памяти и во многих реализованных начинаниях.

_________________
Winter Is Coming

Карл Брюллов.
Осада Пскова польским королём Стефаном Баторием. 1843

Эта картина нелегко далась знаменитому художнику Карлу Брюллову. После громкого успеха «Последнего дня Помпеи» от него ждали подвигов в жанре эпического полотна. Патриоты России надеялись, что художник обратится к героическим страницам отечественной истории — и получится картина-манифест, картина-высказывание, картина, выражающая дух России — страны, одолевшей Наполеона и освоившей необозримые пространства Сибири, страны золотых куполов и несгибаемых героев. Никто не навязывал художнику такую задачу. Он сам принял этот крест. Брюллов долго искал тему, пока не избрал для «национальной» картины сюжет трагический, но духоподъёмный. Ливонская война, героическая оборона Пскова, ставшего в те годы символом стойкости и мужества. Идею полотна художнику предложил сам император Николай I, который даже составил композицию для будущей картины. Художник проявил своеволие, отверг царскую разработку, хотя тему принял. Брюллов побывал во Пскове, проникся духом этого древнего города, сделал несколько натурных зарисовок. Над картиной он работал четыре года и создал сложнейшую композицию, в которой ощущается истинно брюлловский темперамент. Завершить картину ему не удалось, однако и тот вариант, который ныне выставлен в Третьяковской галерее, впечатляет размахом и мощью. Развеваются в дыму русские хоругви. Кажется, весь Псков вышел на бой — и раненые, и дети… Враг дрогнул. Русь останется непокорённой, непобедимой. Тут многое переплелось. Брюллов вспоминал и Отечественную войну 1812 года, и ополчение князя Дмитрия Пожарского… А может быть, и в будущее заглядывал.

Картина не повторила славу «помпейского» полотна, но для русской исторической живописи стала этапной. И Василий Суриков, и Илья Репин, обращаясь к сюжетам из русского прошлого, учились у Брюллова, у его «Осады Пскова».

_________________
Winter Is Coming

УБИЙСТВО ВОРОВСКОГО. 95 ЛЕТ СПУСТЯ

Автор: Олег НАЗАРОВ, доктор исторических наук

95 лет назад, в мае 1923 года, весь Советский Союз негодовал по поводу убийства дипломата Вацлава Воровского — одного из наиболее опытных политиков и публицистов среди пришедших к власти большевиков.



Убийца Воровского белогвардеец Морис Конради имел личный счёт к большевикам. Он родился в 1896 году в Санкт-Петербурге, куда в конце ХIХ века из Швейцарии переехал его дед. Семья имела в Санкт-Петербурге шоколадную фабрику и дом на Васильевском острове. После окончания гимназии Морис поступил в Санкт-Петербургский политехнический институт, а в 1914 году ушёл добровольцем на фронт.

Когда к власти в России пришли большевики, фабрику национализировали. Затем началась Гражданская война, во время которой Морис лишился нескольких родственников. Как утверждал Конради, его дядя стал жертвой «красного террора». Тётку ограбили и убили грабители. Умер и отец Мориса.

В 1918-м в составе отряда полковника Михаила Дроздовского Конради участвовал в походе Яссы — Дон. По пути на Дон и Кубань дроздовцы преодолели более тысячи километров. Со встречавшимися в пути большевиками не церемонились. 28 марта (10 апреля) Дроздовский описал в дневнике последствия взятия Каховки: «При занятии противоположного берега прикончили одного заспавшегося красноармейца, в городе добили 15 вооруженных, замешкавшихся или проспавших, да по мелочам и в Любимовке — всего им обошелся этот день человек в 32–35». Таких дней и таких «мелочей» в жизни дроздовцев, в рядах которых воевал Конради, было много. «Мы живем в страшные времена озверения, обесценения жизни», — констатировал Дроздовский. Эту запись он сделал 15 (28) марта 1918 года — за несколько месяцев до гибели царской семьи и начала «красного террора».

Провоевав всю Гражданскую войну на стороне белых, в ноябре 1920-го капитан Конради с войсками генерала Петра Врангеля покинул Крым. В 1921-м он оказался на родине предков. В Швейцарию к нему из России приехали мать и четверо младших братьев и сестёр.

Позже в Женеве Конради встретил однополчанина Аркадия Полунина, который, судя по всему, был связан с военно-политическими организациями русского зарубежья. Начав разговор с воспоминаний, собеседники вышли на тему, которая их волновала: оба горели желанием разделаться с кем-нибудь из советских вождей, отомстив им за свои беды и потери.

Поначалу двух ветеранов-белогвардейцев интересовал нарком иностранных дел СССР Георгий Чичерин. Позже, узнав из газет о приезде в Лозанну Воровского, Конради и Полунин остановили свой выбор на нём.

Лозаннская конференция

Приезд Воровского в Лозанну стал очередным ходом в «шахматной партии», которую разыгрывали Москва и Лондон. Напомню, что 16 марта 1921 года было подписано временное англо-советское торговое соглашение, не содержавшее пункта о юридическом признании Советской республики. Напряжённость в отношениях сохранялась, и Лондон стремился ущемить позиции Москвы по любому вопросу.


Вацлав Воровский, Максим Литвинов, Георгий Чичерин на Генуэзской конференции

В Лозанне решалась судьба Турции и вопрос о черноморских проливах. После окончания Первой мировой войны Турция попала в сложное положение. Вопрос о её границах не был решён, а конфликт с греками вылился в войну. Осенью 1922 года министр иностранных дел Великобритании Джордж Керзон выступил с инициативой созыва мирной конференции для обсуждения «турецкого вопроса». В ней участвовали делегации Великобритании, Франции, Италии, Японии, Греции, Румынии, Югославии и Турции, а также США (в качестве наблюдателя). Приглашать в Лозанну делегацию Советской России в намерения Керзона поначалу не входило. Однако под давлением Москвы и Анкары (между которыми в 1921 году был заключён Договор о дружбе и братстве) и после заявления советского правительства о том, что решения, принятые без его участия, не будут Москвой признаны, сделать это всё-таки пришлось. 27 октября правительства Великобритании, Франции и Италии направили в Москву приглашение обсудить вопрос о контроле над черноморскими проливами. От участия в подготовке мирного договора с Турцией, с которой Россия воевала во время Первой мировой войны (на турецком фронте погиб прадед автора статьи), западные демократии Москву «освободили».

Первая сессия Лозаннской конференции проходила с 20 ноября 1922 года по 4 февраля 1923 года. Чичерин добивался того, чтобы Босфор и Дарданеллы были открыты для торговых и закрыты для военных судов всех государств, кроме Турции. Турция должна была получить право укреплять оборону проливов на случай агрессии. Общая позиция государств Антанты предусматривала свободный проход через проливы военных судов всех стран в мирное время, а в случае нейтралитета Турции и в военное время. При её участии в войне предусматривался свободный проход через проливы военных судов нейтральных стран. Керзон требовал демилитаризации Босфора и Дарданелл, установления над ними международного контроля и настаивал на договорённости о свободном прохождении через проливы всех военных и торговых судов. Такое решение автоматически превращало флот любой мощной морской державы в важный фактор влияния в регионе. Ни Турция, ни СССР таким флотом не обладали. Кроме вопроса о проливах Чичерин и Керзон расходились по вопросу о принадлежности богатого нефтью Мосула. Керзон считал, что он должен принадлежать Ираку, а Чичерин — Турции.

13 декабря Чичерин и Керзон встретились лично, правда, к сближению позиций это не привело. Дипломатический поединок между ними продолжился. Его описал в репортажах из Лозанны американский писатель Эрнест Хемингуэй: «Именно эта ежедневная отчаянная борьба между Британской империей и будущей Российской империей, в котором Керзон — длинный, холодный, похожий на сосульку человек — козырял Британским флотом, а Чичерин все парировал и парировал эти удары, приводя аргументы, примеры из истории, статистические данные, обращаясь со страстными призывами и в конце концов, видя, что все это бесполезно, просто говоривший для истории, фиксируя свои возражения, чтобы будущие поколения могли их прочесть, — именно эта схватка делала Лозаннскую конференцию столь интересной».

1 февраля 1923 года конференция утвердила проект договора о проливах, который, по признанию Чичерина, был выгоден англичанам. Анкара заартачилась, отказываясь подписывать договор. В работе конференции возник перерыв, во время которого работала комиссия экспертов.

Вернувшийся в Москву Чичерин заранее отправил советскому полпреду в Риме Воровскому телеграмму: «Необходимо, чтобы Вы были в Лозанне не позже момента возобновления конференции, ибо мы продолжаем быть участниками Комиссии по проливам и настаиваем на нашем праве».

Конференция возобновила свою работу 24 апреля 1923 года. Её организаторы заявили, что участвовать в ней делегация СССР сможет лишь при условии предварительного согласия с текстом конвенции о проливах, выработанным экспертной комиссией во время перерыва. Воровский, прибывший в Лозанну 27 апреля, выразил протест. Организаторы конференции стояли на своём, а правительство Швейцарии заявило, что поскольку у советской делегации нет допуска на конференцию, то оно снимает с себя ответственность за её охрану и просит делегацию покинуть страну в кратчайшие сроки. Воровский сообщил в НКИД: «Союзники с самого начала пытались отстранить нас от дальнейшего участия в конференции под предлогом, будто вопрос о проливах закончен, а подписать конвенцию Чичерин отказывается, в сущности же, боясь нашего влияния на турок и общественное мнение… Таким образом, мы сидим здесь в качестве наблюдателей. Однако нас хотят выжить, если не мытьем, так катаньем».

Ни тем, ни другим дело для Воровского, продолжавшего влиять на общественное мнение, давая газетам интервью, увы, не ограничилось.


Вацлав Воровский

Громкий теракт в центре Европы

6 мая в гостиницу «Сесиль», где остановилась советская делегация, пришли активисты так называемой Швейцарской национальной лиги. Они подняли крик, требуя, чтобы швейцарские власти приняли меры по выдворению из страны «агентов Коминтерна». 7 и 8 мая газеты поместили отклики на инцидент, не забыв отметить «заторможенную» реакцию полиции. В сообщении в Москву Воровский указывал: «За этими хулиганящими мальчиками слишком ясно чувствуется чужая сознательная рука, возможно, даже иностранная… Поведение швейцарского правительства есть позорное нарушение данных в начале конференции гарантий, и всякое нападение на нас в этой архиблагоустроенной стране возможно только с ведома и попустительства властей».

Судя по всему, «чужая сознательная рука» была протянута с берегов туманного Альбиона. События в Лозанне явно неслучайно совпали с так называемым ультиматумом Керзона. 8 мая торгпред Великобритании в Москве Ходжсон вручил советскому правительству ноту английского правительства, содержавшую целый набор претензий.

10 мая, когда обстановка в Лозанне была до предела накалена, в неё прибыл Конради. Не будем гадать о том, сделал он это по собственной инициативе или по чьей-то подсказке. Известно, что уже находившийся в городе Полунин предоставил Конради всю собранную информацию о Воровском.

Сняв номер в гостинице «Европа», Конради отправился в бар и заказал коньяк. Уходя, он щедро расплатился с официантом, поинтересовавшись, в котором часу здесь ужинает русская делегация. Официант ответил, что она остановилась не в «Европе», а в гостинице «Сесиль». Как выяснилось позднее, это оказалось правдой. Думается, что так Конради лишь перепроверил имевшуюся информацию.

Около восьми часов вечера Конради вошёл в ресторан гостиницы «Сесиль». Перебросившись несколькими фразами с метрдотелем, занял место за столиком. Заказав коньяк, он закурил и принялся листать иллюстрированный журнал. Когда коньяк кончился, Конради повторил заказ. Сохранять спокойствие ему не удавалось, что признал на следствии метрдотель.

В 20 ч. 45 мин. в ресторане появились Воровский и Исидор Аренс — сотрудник НКИД, освещавший работу конференции в советской печати. Они расположились за столиком у окна. Через несколько минут к ним присоединился молодой помощник Воровского Максим Дивильковский, который принёс вечерние газеты.

В 21 ч. 15 мин., когда в зале ресторана почти никого не осталось, Конради поднялся и направился к столику Воровского. Встав сзади дипломата, он вынул из кармана пиджака браунинг и выстрелил ему в голову между правым ухом и затылком. Затем принялся стрелять в Аренса, ранив его в плечо и бедро. Попытавшийся обезоружить террориста Дивильковский получил удар и две пули.

Дальнейшее абсолютно не соответствует современным представлениям о поведении убийц после совершения ими заказных убийств. Учинивший кровавую бойню террорист даже не предпринял попытки скрыться. Испуганного метрдотеля Конради «успокоил» фразой: «Я сделал хорошее дело!». Затем он направился к оцепеневшим музыкантам и потребовал исполнить по большевикам траурный марш норвежского композитора Эдварда Грига. Не добившись желаемого, Конради вернулся к прерванному занятию — просмотру журнала.

Вскоре прибыли врачи, констатировавшие смерть Воровского. Раненых и потерявших много крови Аренса и Дивильковского в итоге удалось спасти.
Полиция же появилась не скоро, ещё раз проявив «заторможенную» реакцию.

Правосудие по-швейцарски

Судебный процесс по делу об убийстве Воровского проходил в Лозанне 5–16 ноября 1923 года. Перед судом предстали Конради и Полунин. Раскаиваться в содеянном убийца дипломата не собирался. Напротив, он мнил себя современным Вильгельмом Теллем. Приняв позу героя, ветеран Гражданской войны с пафосом заявил: «Я убил и горжусь этим».

Конради защищал лозаннский адвокат Сидней Шопфер, а Полунина — женевский адвокат Теодор Обер. О чём они говорили? Сокрушаясь, что «такие простые, добрые, великодушные люди дошли до рокового решения», адвокат Полунина заявил: «Нужно было иметь сердце в груди, а не уголовный кодекс». Обер словно не знал о том, что «простые, добрые, великодушные люди» воевали в Гражданскую войну — «в страшные времена озверения, обесценения жизни», как выразился командовавший ими Дроздовский.

Призвав руководствоваться «человеческой правдой», юрист Обер вопрошал: «Отчего вы не начали преследование Воровского как соучастника в убийстве дяди Конради? По признанию самих большевиков, Воровский был одним из их главарей». Адвокат лгал, выставляя Воровского соучастником в убийстве дяди Конради, и без тени стеснения сравнивал Мориса с Вильгельмом Теллем: «Нам говорили, что Полунин и Конради совершили низкое убийство. Но разве в открытом бою, на дуэли, дерутся с преступниками? Нет, их подвергают казни. Разве Вильгельм Телль послал вызов Гесслеру по рыцарскому обычаю, а не убил его из засады? И разве подвиг Вильгельма Телля перестает от этого быть подвигом?.. Так будьте последовательны и по выходе из судебного заседания потребуйте, чтобы город Лозанна снес до самого основания часовню в честь Вильгельма Телля».

Заканчивая пространную речь, Обер воскликнул: «Я вновь и вновь повторяю: Конради и Полунин не совершили злодеяние, они совершили справедливый акт возмездия. Они сделали то, что должны были сделать все народы Европы и перед чем они отступили в нерешительности… Когда вы удалитесь, чтобы совещаться перед принятием решения, в совещательной комнате вас незримо окружит несметное множество безмолвных свидетелей. Тени убитых французов, бельгийцев, австралийцев, американцев, канадцев, павших на полях битвы благодаря измене большевиков. Миллионы и миллионы русских, погибших от голода… Все они до сих пор взывали к небу, моля о правосудии. Никто им не дал ответа. Вы, вы ответите им!».

Ответ не заставил себя ждать. И, хотя было неясно, почему на процессе по делу об убийстве Воровского Обер говорил об убитых бельгийцах, австралийцах, американцах и канадцах, судя по результату, адвокат не ошибся. Присяжные большинством в 9 против 5 голосов оправдали террористов.

Вынесенный швейцарским судом оправдательный приговор фактически стал смертным приговором для вдовы Воровского Доры Моисеевны. После гибели мужа она оказалась в клинике. Когда убийцу Воровского оправдали, состояние несчастной женщины ухудшилось, и 27 ноября она скончалась. Увы, но на этот раз желающих порыдать на тему «человеческой правды» не нашлось. 16 мая 1923 года нарком иностранных дел Чичерин обратился к правительству Швейцарии с нотой. В ней говорилось, что правительство СССР возлагает ответственность за трагедию на власти Швейцарии. Не получив от них удовлетворительных объяснений, 20 июня советское правительство разорвало советско-швейцарские торговые отношения. Декретом «О бойкоте Швейцарии» был запрещён въезд в Советский Союз всем швейцарским гражданам, не принадлежащим к рабочему классу.


Памятник Вацлаву Воровскому в Москве

_________________
Winter Is Coming

ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД

Художник Павел Рыженко (1970–2014), остро чувствовавший трагедию распада Российской империи, отречения и гибели императора Николая II, посвятил эту картину событиям марта 1917 года. Скорее всего, подобного прощания под открытым небом не было, это художественный образ. Отборные казаки, служившие в императорском конвое, сохраняли верность царю, многие из них продолжали служить ему и после отречения — до тех пор, пока это было возможно. От картины веет безысходностью. Зимняя вьюга, разыгравшаяся в марте, мрачное небо над железнодорожным разъездом — и царские богатыри прячут глаза. Уходит эпоха, уходит династия. Они стоят, как на последнем параде, не в силах что-либо изменить.

_________________
Winter Is Coming

19 августа 1944 года лётчик Александр Покрышкин стал трижды Героем Советского Союза

За командование авиадивизией в боях над Прутом, Яссами и участие в Львово-Сандомирской операции непобедимый советский ас, лётчик Александр Покрышкин стал первым в истории трижды Героем Советского Союза. К тому времени полковник Покрышкин совершил 550 боевых вылетов, участвовал в 137 воздушных боях, лично сбил 53 самолёта и заслужил репутацию первооткрывателя приёмов воздушного боя. Лётчики учились у Покрышкина. Весть о награждении пришла на берег Вислы, на полевой аэродром. Трижды герой не почивал на лаврах, он продолжил боевую дорогу на Берлин. На Параде Победы Александр Иванович Покрышкин нёс знамя 1-го Украинского фронта. В 1972 году легендарному лётчику присвоили звание маршала авиации.

_________________
Winter Is Coming

Герои переломной эпохи

Помимо общеизвестных деятелей, таких как Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский, к числу героев Смутного времени можно отнести десятки менее заметных фигур. Судьба этих людей оказалась очень разной, но каждый из них внес свой вклад в преодоление хаоса и освобождение страны от интервентов

Михаил Скопин-Шуйский



Четвероюродный племянник царя Василия Шуйского, молодой князь Михаил Скопин-Шуйский стал известен в 1606 году. Он принял активное участие в подавлении восстания Ивана Болотникова и одержал победу над мятежниками в генеральном сражении под Москвой. За это Михаилу, которому исполнилось всего лишь 20 лет, был пожалован боярский чин, что для того времени было неслыханно. Остатки сил Болотникова тогда отступили к Калуге, а затем заняли оборону в Туле. В 1607-м, после четырехмесячной осады города, которую возглавил Скопин-Шуйский, восставшие сдались на милость победителя в лице самого царя Василия; их предводитель был казнен. А князю вскоре выпало снова проявить свои полководческие таланты – теперь в сражении против Лжедмитрия II, главным исходом которого стал отказ самозванца от намерения наскоком взять Москву. В августе 1608 года Скопин-Шуйский отправился на север страны, чтобы собрать ратных людей с новгородских земель и заключить военный союз со шведами. Здесь ему также сопутствовала удача. Совместно с экспедиционным корпусом Якоба Делагарди он освободил от сторонников Лжедмитрия II и польско-литовских интервентов Старую Руссу, Торопец, Торжок, Тверь. Несмотря на то что шведы подчас проявляли себя как ненадежные союзники, молодой полководец продолжил борьбу: выиграл Калязинскую битву, взял Переславль-Залесский, Александровскую слободу, снял осаду с Троице-Сергиева монастыря. Тушинский лагерь самозванца, фактически оказавшийся в окружении, распался. Полки Скопина-Шуйского и Делагарди торжественно вступили в Москву 12 марта 1610 года. А через месяц с небольшим князь внезапно умер, заболев после пира. Скорее всего, он был отравлен по распоряжению Дмитрия Шуйского – родного брата царя, видевшего в освободителе Москвы опасного соперника.

Патриарх Гермоген


Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту. Худ. П.П. Чистяков

Будучи священником известной в Казани церкви Святителя Николая при Гостином дворе, в 1579 году Ермолай (таково было мирское имя патриарха) стал свидетелем чуда обретения Казанской иконы Божией Матери: именно он перенес образ в храм с места его явления. В 1587-м Ермолай постригся в монахи с именем Гермоген в Чудовом монастыре в Москве, а через два года стал первым митрополитом Казанским. Он поддерживал царя Бориса Годунова, в дальнейшем выступал с изобличением взошедшего на престол Лжедмитрия I, особенно после его женитьбы на католичке Марине Мнишек. В 1606 году Гермоген при покровительстве царя Василия Шуйского был избран патриархом Московским и всея Руси. После свержения Шуйского патриарх стал ярым противником боярского правительства, вошедшего в историю как Семибоярщина, жестко критиковал приглашение на русский престол польского королевича Владислава. Именно он первым предложил избрать на царство юного Михаила Романова. С декабря 1610 года предстоятель начал рассылать по городам воззвания, призывая народ к борьбе с иноземцами. Он благословил Первое и Второе ополчения. Озлобленные захватчики заключили его под стражу в Чудовом монастыре, но, несмотря на угрозы, патриарх отказался подписать грамоту в их поддержку. 17 февраля 1612 года Гермоген скончался в заключении от голода. В 1913 году он был причислен к лику святых, в 2013-м ему установили памятник в Александровском саду в Москве.

Авраамий Палицын


Келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын в стане Трубецкого. Гравюра XIX века

В миру его звали Аверкий Иванович Палицын. Он состоял на царской службе, но в конце 1580-х попал в опалу и был сослан в Соловецкий монастырь, где в монашестве получил имя Авраамий. В 1608 году он прибыл в Троице-Сергиеву обитель и стал там келарем – заведующим монастырским хозяйством. В 1610-м Авраамий участвовал в посольстве к королю Польши Сигизмунду III, однако в дальнейшем польскую сторону не занял и поддержал Второе народное ополчение. По просьбе князя Дмитрия Пожарского он рассылал грамоты по городам с призывом помочь освободить Москву от иноземных захватчиков, а в критический момент битвы за столицу в августе 1612 года обратился к казакам с пламенной речью, воодушевившей их на сражение. На Земском соборе 1613 года Авраамий стоял за избрание на царство Михаила Федоровича Романова. В 1618 году он возглавил оборону Троице-Сергиевой обители от польских войск. Особую известность Палицын приобрел благодаря своему сочинению «Сказание об осаде Троицкого Сергиева монастыря от поляков и литвы и о бывших потом в России мятежах» – уникальному литературному памятнику и историческому источнику о событиях Смутного времени.

Прокопий Ляпунов


Вожди Первого народного ополчения Прокопий Ляпунов, Дмитрий Трубецкой и Иван Заруцкий. Обсуждение письма патриарха Гермогена. Худ. Б.А. Чориков

Его судьба весьма показательна для Смутного времени: Прокопий Ляпунов многократно переходил из одного лагеря в другой. Будучи противником царя Бориса Годунова, он оказался в числе первых, кто присягнул Лжедмитрию I. После падения самозванца сначала примкнул к повстанцам Болотникова, однако в 1606 году перешел на сторону царя Василия Шуйского. Ляпунов и его люди участвовали в сражениях против Болотникова и Лжедмитрия II. В 1609-м Ляпунов приветствовал князя Скопина-Шуйского, стоявшего лагерем в Александровской слободе, и величал его царем. После внезапной смерти последнего он обвинял Василия Шуйского в отравлении князя и способствовал свержению царя. Ляпунов был сторонником приглашения на русский престол королевича Владислава, но уже через несколько месяцев, вдохновленный воззваниями патриарха Гермогена, стал одним из лидеров Первого ополчения. Освободить Москву тогда не удалось. В результате разногласий, возникших среди ополченцев, Ляпунов, обвиненный в измене, был убит казаками в июле 1611 года.

Дмитрий Трубецкой


Представитель известного княжеского рода, в декабре 1608 года Дмитрий Трубецкой перешел из стана царя Василия Шуйского в лагерь Лжедмитрия II. Между тем весной 1611-го вместе с Прокопием Ляпуновым и казачьим атаманом Иваном Заруцким он создал Первое ополчение, войску которого удалось взять штурмом первые линии укреплений Москвы и блокировать интервентов в стенах Китай-города. После раскола Первого ополчения Трубецкой держал в осаде польско-литовский гарнизон и впоследствии объединился с силами Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского. 22 октября (4 ноября по новому стилю) 1612 года именно его подчиненные сломили сопротивление захватчиков и вошли в Китай-город. Современники называли его спасителем Отечества, он имел большие шансы стать царем, его кандидатура выдвигалась на Земском соборе 1613 года. До прибытия в Москву избранного на царство Михаила Романова Трубецкой фактически правил страной. И в дальнейшем он не сходил с политической сцены, выполнял важные поручения царя, был назначен наместником в Сибири. Скончался в Тобольске в 1625 году.

Михаил Шеин


Воевода Михаил Шеин при защите Смоленска. Худ. А.П. Апсит

Военная карьера Михаила Шеина началась еще при Федоре Иоанновиче во время походов против крымского хана, благодаря чему он вошел в ближайшее окружение Бориса Годунова. Царю Борису Шеин оставался верным едва ли не дольше всех остальных воевод, в связи с чем его положение при Лжедмитрии I оказалось неустойчивым. После свержения самозванца Шеин стал активным сторонником царя Василия Шуйского, который в 1607 году отправил его первым воеводой в Смоленск. Ему было поручено укрепить город, игравший ключевую роль на западных рубежах. Благодаря воеводе смоляне не поддались на уговоры перебежчиков и не перешли на сторону Лжедмитрия II. Польско-литовская осада Смоленска, которой руководил сам король Сигизмунд III, длилась с сентября 1609 года по июнь 1611-го. И хотя город в итоге пал, планы интервентов были сорваны: на то, чтобы соединиться с частями, находившимися в Москве, у них уже не осталось сил. Сопротивление, оказанное захватчикам смолянами во главе с их воеводой, стало одним из самых ярких героических эпизодов Смутного времени. Шеин провел восемь лет в польском плену и вернулся в Россию в 1619 году.

Дионисий Радонежский


В начале 1600-х годов Дионисий (в миру Давид Федорович Зобниновский) принял постриг в Старицком Успенском монастыре. В феврале 1610-го он был поставлен архимандритом Троице-Сергиева монастыря, осаду с которого за месяц до того снял Михаил Скопин-Шуйский. В монастырских слободах новый настоятель открывал дома для призрения больных и раненых, которых было великое множество. По его настоянию братия питалась овсяным и ячменным хлебом и водой, передавая ржаной и пшеничный хлеб и квас для раненых ратников. Вместе с Авраамием Палицыным архимандрит рассылал грамоты по городам, призывая народ к борьбе с иноземцами. 14 августа 1612 года Дионисий благословил войско Второго ополчения, шедшее к Москве. Он прилагал многие старания для объединения сил ополченцев, обращался с посланиями к их лидерам, в которых просил забыть все раздоры и напоминал о том, как должны вести себя истинные вожди народа, чтобы не вызвать гнев Божий и не погубить страну. В апреле 1613 года Дионисий принимал в Троице-Сергиевом монастыре ехавшего в столицу Михаила Романова, позднее участвовал в его венчании на царство. Архимандрит Дионисий, скончавшийся в 1633 году, был канонизирован Русской православной церковью в лике преподобных.

Андрей Алябьев


Выход Нижегородского ополчения на защиту Москвы. Худ. П. Краснов

На рубеже XVI–XVII веков Андрей Алябьев находился на дипломатической службе, участвовал в посольствах в Польшу и к императору Священной Римской империи. Позднее он проявил себя в сражениях против Ивана Болотникова. Наиболее же стал известен тем, что вместе с князем Александром Репниным зимой 1608–1609 годов возглавил нижегородское ополчение – первое в ряду последующих земских ополчений. С отрядом нижегородцев Алябьев сумел взять Муром, вернув его под власть царя Василия Шуйского. Он был горячим противником «воров» (польско-литовских захватчиков), стоял у истоков создания в Нижнем Новгороде Второго ополчения, вел переписку с патриархом Гермогеном, поддерживавшим его усилия, сам рассылал грамоты с призывом к борьбе со сторонниками Лжедмитрия II, Марины Мнишек, а впоследствии и ее малолетнего сына. После избрания на царство Михаила Романова Алябьев продолжил службу, был судьей Московского судного приказа, в 1619-м стал воеводой в Вологде. Скончался в 1620 году.

Федор Шереметев


Боярин Федор Шереметев сдает сохраненные им в Смутное время царские сокровища. Гравюра XIX века

Федор Шереметев находился в родстве с Романовыми, что привело к его опале в 1600 году: царь Борис Годунов отобрал у него двор с палатами в Кремле, рязанскую вотчину и отправил воеводой в далекий Тобольск. Неудивительно, что после смерти Годунова Шереметев принял сторону Лжедмитрия I. Между тем известно, что отряд, над которым Шереметев был поставлен воеводой, в ночь убийства самозванца был в Москве, чем оказал поддержку Василию Шуйскому. Новый царь возлагал большие надежды на воеводу, который возглавил поход против Лжепетра и совместно со Скопиным-Шуйским действовал против поляков и Лжедмитрия II. В 1610-м Шереметев вошел в состав боярского правительства (Семибоярщины), выступал за избрание царем Василия Голицына или Михаила Романова. Находясь в Кремле во время осады польско-литовского гарнизона силами ополчения, заведовал казенным двором и многое сделал для сохранения царской сокровищницы. В 1613 году возглавил посольство в Кострому к избранному Земским собором юному царю. Скончался в 1650 году, будучи монахом Кирилло-Белозерского монастыря.

Владимир Долгоруков


Венчание на царство Михаила Федоровича Романова в Успенском соборе в Кремле / Fine art Images Legion-Media

При Федоре Иоанновиче князь Владимир Долгоруков участвовал в Русско-шведской войне, при Борисе Годунове был назначен первым воеводой в северокавказской крепости Койса. В 1606 году он разбил в Коломне отряды сторонников Ивана Болотникова, за что получил боярский чин от царя Василия Шуйского. Долгоруков поддерживал последнего вплоть до его свержения в 1610 году и оказался одним из тех, кто выступал против кандидатуры польского королевича Владислава, предложив избрать на царство митрополита Филарета – отца Михаила Романова. По приказу Семибоярщины в качестве наместника Долгоруков отправился в Псков и Тверь, что позволило защитить эти города от шведов. В 1613-м князь поддержал избрание на престол юного Михаила. В сентябре 1624 года царь Михаил Федорович взял в жены его дочь Марию Владимировну, которая стала первой русской царицей династии Романовых. Однако через несколько месяцев после свадьбы Мария умерла: возможно, была отравлена соперниками Долгорукова в борьбе за влияние на монарха. После смерти дочери князь потерял прежнее положение при дворе, в 1626-м был назначен воеводой в Вологде. Скончался в 1633 году.

Никита Брусиловский

_________________
Winter Is Coming

СЕВАСТОПОЛЬ, «ТУМАННЫЙ» КОЛОКОЛ…

Автор: Игорь АЗАРОВ

Этот достопамятный колокол — один из символических шедевров истории Севастополя — был отлит в августе 1778 года, при Екатерине Великой, из трофейных турецких пушек. Однако он и сам стал трофеем. Таковы лабиринты судеб: как военную добычу во время Крымской войны колокол увезли французы. И до 1913 года висел сей бронзовый «пленник» на колокольне собора Парижской Богоматери… В 1913 году Россия отмечала 300-летие правящей династии Романовых, и президент Франции Раймон Пуанкаре счёл должным вернуть колокол в русский город Севастополь…

Современная надпись на колокольном пилоне гласит: «Колокол отлит в Таганроге в 1778 году из турецких пушек, взятых в качестве трофея. На нём изображены покровители моряков — св. Николай и св. Фока. После Крымской войны был вывезен в Париж, где и находился до 1913 г. Во время непогоды использовался как сигнальный колокол».



Он с нами. И мы с ним. Навсегда.

_________________
Winter Is Coming

КУШНИКОВ, НЕ ЗНАВШИЙ ПОРАЖЕНИЙ

Автор: Василий Тропинин


Вот уж подлинно удивительная судьба!

Племянник Карамзина, награждённый тремя императорами. Вглядываемся в портрет пожилого сановника — и в памяти возникают картины разных эпох. На первый взгляд несовместимые. Зима 1789 года. Штурм Очакова. Турецкая твердыня пала. В первых рядах штурмующих — молодой офицер Сергей Кушников. 1799 год. Жаркое итальянское лето. В трёх генеральных сражениях подряд русские чудо-богатыри побеждают революционную французскую армию, лучшую в мире.

Такого в истории Наполеоновских войн не было ни до, ни после. Правой рукой нашего победительного полководца Александра Васильевича Суворова в тех сражениях был полковник Сергей Кушников. «Ему поручались все важные дела, причем он исполнял их с неизменным усердием и неутомимостью, чем и заслужил от меня полное одобрение. Вот почему я от всего сердца пожелал бы ему отличия…» — писал Суворов.

Кушников стал одним из его любимцев. Храбрый, расторопный, остроумный. Да и просто не по годам мудрый. Когда Суворов заболел, Кушников принял в командование Гренадерский генерала Розенберга полк, проявивший себя наилучшим образом в Итальянском и Швейцарском походах. Но командовал гренадерами недолго. Болезнь принудила его перейти на статскую службу. И в отличие от многих славных отцов-командиров Кушников не затерялся и на административной стезе. Он и там не знал поражений. Являлся московским вице-губернатором, наконец, гражданским губернатором Санкт-Петербурга.

А в 1812-м проявил себя как один из наиболее энергичных организаторов ополчения. Позже был почётным опекуном Московского опекунского совета, управляющим Инвалидным домом и Павловской больницей, первенствующим членом Комиссии для строения в Москве храма Христа Спасителя. Удостоен всех высших российских орденов. Император Николай Павлович считал его мудрецом, не раз полагался на опыт и честность Кушникова. Такую тень отбрасывает этот величественный портрет.

Василий Тропинин — уникальный художник. Никто не умел так тонко передать русский характер, в мягких тонах ухватить непростую судьбу. С портрета действительный тайный советник Кушников глядит не без лукавства, хотя и добродушно. Для этого человека на белом свете тайн не осталось. И отсвет суворовской славы не перегорел в глазах.

_________________
Winter Is Coming

МУТНАЯ ИСТОРИЯ

Автор: Владимир РУДАКОВ

Главный редактор журнала «Историк» Владимир Рудаков — о кризисе молодой российской государственности, последовавшем за событиями августа 1991 года. Специально для газеты «Известия».



«Августовский путч» — особый сюжет новейшей истории страны. Спустя годы первый президент России Борис Ельцин напишет, что те «три дня стали водоразделом между прошлым и будущим…» С этой его оценкой вполне можно согласиться.

Действительно, эти августовские дни стали подлинной точкой отсчёта истории новой российской государственности, которая рождалась на обломках Советского Союза. Но это был драматический водораздел. Как потом оказалось, то, что произошло в августе 1991-го, знаменовало собой — ни больше ни меньше — завершение всей советской эпохи, начало конца огромной, веками создаваемой нашими предками страны. Правда, как это обычно бывает, вряд ли кто-либо в те дни осознавал масштаб происходящего.

Относительно же того, что именно тогда произошло, до сих пор идут споры. Например, был ли Горбачёв в курсе затеи «путчистов» или не был? Чего в итоге добивались члены ГКЧП и почему были столь нерешительными и противоречивыми их действия? На этот счёт по-прежнему есть только догадки и предположения. Что и говорить: мутная вышла история.

Лично я допускаю, что гэкачеписты исходили из вполне благих побуждений. Видя разрушающееся на глазах государство, вполне возможно, в какой-то момент они решили остановить деструктивный процесс и для этого прибегнуть к чрезвычайным мерам. Однако то, как они действовали, было явной политической импровизацией, не опирающейся на сколько-нибудь серьёзный анализ ситуации — ни на окраинах Советского Союза, ни в самой России, ни даже в центре Москвы.

В итоге нелегитимное отстранение президента страны от власти и сам режим ЧП создали ситуацию, когда благие идеи по сохранению Советского Союза оказались скомпрометированы. В глазах значительного числа граждан эти меры стали ассоциироваться с новым изводом советской «чрезвычайщины», с возрождением дискредитировавшей себя модели «развитого» социализма, неумелую попытку реформирования которой предпринял Михаил Горбачёв. Плюс к этому — безволие самих гэкачепистов, отсутствие у них каких-либо свежих идей, сколько-нибудь внятного «проекта будущего», как теперь принято выражаться.

Будем называть вещи своими именами: высшая советская элита, затеявшая отстранение от власти собственного лидера, не просто перепилила сук, на котором сидела, но и проявила при этом явные признаки политической, интеллектуальной и организационной несостоятельности. Вы спрашиваете: почему мы в итоге потеряли великую страну? Вот вам одна из причин.

С таким набором качеств они не могли не проиграть. Но победа демократов над ГКЧП лишь укрепила те силы, которые в разных уголках СССР делали ставку на фактический развал страны. В этих условиях любые попытки сохранения Советского Союза уже не имели политического будущего. На первый план вышла идея немедленной суверенизации. Так было на Украине, в Белоруссии, в республиках Закавказья и Средней Азии («республики советской Прибалтики» к этому времени уже считали себя вполне отделившимися).

При этом самое главное, что эта идея получила окончательное политическое оформление в самой России. Тогдашние победители ГКЧП — Борис Ельцин и его окружение — быстро поняли, что союзный центр теперь как никогда слаб, что союзная вертикаль власти скомпрометировала себя поддержкой «путчистов» и что единственный шанс стать подлинными хозяевами положения — во что бы то ни стало свалить Горбачёва. Эта политика закончилась Беловежскими соглашениями, которые и положили конец единому государству. Даже спустя годы Ельцин не пожалел о случившемся, скорее, наоборот: «в эти дни рухнула последняя империя» — так написано в его мемуарах.

Справедливости ради стоит отметить, что «путчисты» всё-таки не были этакими тоталитарными «монстрами», коими их изображала бойкая демократическая пресса тех лет. Ведь в итоге они так и не решились на штурм колыбели российской демократии — Белого дома, отчётливо осознавая, что это приведёт к многочисленным жертвам среди его защитников. Борис Ельцин в этом смысле оказался куда более решительным и практичным и уже в октябре 1993 года отдал приказ на расстрел парламента. Того самого, который двумя годами ранее, собственно, и победил ГКЧП…

Сегодня, спустя почти три десятилетия, совершенно очевидно, что в результате весьма мутного с точки зрения своих движущих сил и последовавших результатов «августовского путча» проиграли все. И те, кто неумело попытался удержать страну от распада, и те, кто, руководствуясь самыми благими побуждениями, вышел на защиту молодой российской демократии. Цена их победы оказалась слишком высока: разрушение Союза, окончательный коллапс экономики и социальной сферы, последовавший за этим кризис молодой российской государственности, завершившийся осенью 1993-го кровавой развязкой в самом центре Москвы, дальнейшая девальвация ценностей демократии, произошедшая при деятельном участии самого «царя Бориса».

Неслучайно, оглядываясь назад, в август 1991-го, сегодняшние россияне, почти по Бродскому, видят «лишь руины», справедливо вспоминая шекспировского Меркуцио: «Чума на оба ваших дома»! Недавний опрос, проведённый «Левада-центром», подтвердил это. Число тех, кто считает, что в ситуации августа 1991-го были правы члены ГКЧП, оказалось ничтожно малым (13%). При этом оно примерно равно числу тех, кто до сих пор поддерживает действия противостоявших ГКЧП сторонников Ельцина (10%). Больше же половины опрошенных граждан (53%) не готово встать на сторону ни тех, ни других, а ещё почти четверть и вовсе затрудняется с ответом. Мутная история не могла не оставить о себе столь же мутных воспоминаний. Впрочем, от этого она не становится менее драматичной.

https://iz.ru/778693/vladimir- ... oriia

_________________
Winter Is Coming

21 августа 1914 года — победа русской кавалерии в битве при Ярославицах

Великая война, Вторая Отечественная, Первая мировая — как только не называют ту войну. Этот день запомнился России солнечным затмением, к которому многие солдаты отнеслись не без суеверного страха. В Галиции, в районе Ярославиц, русская кавалерия действовала против австро-венгерской. В день затмения состоялся бой между 10-й кавалерийской дивизией генерала графа Фёдора Келлера и 4-й австрийской кавалерийской дивизией генерала Эдмунда Риттера фон Заремба.

На стороне австрийцев было почти двукратное преимущество в живой силе. К тому же русским пришлось атаковать снизу вверх. Однако австрийская кавалерийская дивизия оказалась наголову разбита. В качестве трофеев дивизии Келлера достались 300 лошадей, восемь орудий с зарядными ящиками, пулемёты, штабная документация.

Это сражение нередко называют последним кавалерийским боем в мировой истории.



2108 Трофей русской армии — австрийский пограничный герб «Галиция». 1914

_________________
Winter Is Coming

«У НАС НИКОМУ НЕ ОТНЯТЬ…»

Автор: Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ

50 лет назад вышел на экраны фильм Владимира Басова «Щит и меч» — героическая и щемящая история советского разведчика, сыгравшего заметную роль в крушении Третьего рейха.



Роман Вадима Кожевникова «Щит и меч», право слово, не был шедевром жанра, но режиссёр Владимир Басов сразу увидел в нём зерно будущего фильма с острым динамичным сюжетом и настоящими героями. Книгу ещё печатал с продолжениями журнал «Знамя», а Басов уже работал над сценарием. Фронтовик, капитан-орденоносец, заместитель начальника оперативного отдела 28-й отдельной артиллерийской дивизии прорыва резерва главного командования. Он берёг в себе и ужас, и азарт войны! Рассказывают, как однажды в Берлине, проезжая в автомобиле, он среди пограничных кордонов вдруг прочувствовал дух войны и начал запальчиво отдавать команды водителю, чтобы прорваться через границу и вернуться с победой.



Басов всегда работал быстро, увлечённо, вписываясь в бюджет и план. За один 1967 год он снял эпопею из четырёх частей: «Без права быть собой», «Приказано выжить», «Обжалованию не подлежит», «Последний рубеж». Это не телефильм, а цикл полноценных кинокартин, выходивших на экраны. Многосерийная история рождалась на глазах заинтригованного зрителя за считаные месяцы. В прокате 1968-го басовская эпопея царила: за один год первую серию посмотрело 68,3 млн человек, вторую — 66,3, третью и четвёртую — по 47 млн!


Владимир Басов

По опросу журнала «Советский экран» лучшим актёром года был признан загадочный Станислав Любшин. Однако не в цифрах и не в призах дело. Чуть раньше «Щита и меча» сопоставимый кассовый успех снискал двухсерийный фильм Свердловской киностудии «Сильные духом» (больше 50 млн на серию). И актёр Гунар Цилинский, сыгравший там главную роль разведчика Николая Кузнецова, в 1967-м получил такой же приз «Советского экрана». Популярен был и Вадим Медведев, сыгравший роль разведчика в картине «Вдали от Родины» (1960) — экранизации романа Ю. Дольд-Михайлика «Один в поле воин». Хотя в тех случаях успех был, а явления, открытия не было. И привлекала зрителей не магия кино, а сенсационные истории о советских разведчиках.



То, что Станислав Любшин показал в «Щите и мече», хочется описывать лишь самыми высокопарными до приторности эпитетами, но разве можно по полочкам разложить обыкновенное чудо? Нельзя поставить рядом ни одну роль из истории мирового остросюжетного кино. Это какой-то ещё никем не освоенный пилотаж актёрского искусства, аттракцион класса ультра-си. Каждый поворот глаз, каждый интонационный полутон — камушек в мозаике, которая представляет нам разведчика и человека во всей сложности правдоподобия. И это при том, что в романе Кожевникова задан кургузо неправдоподобный сверхчеловек! Не забыть сосредоточенности Вайса, дирижёрского нервного движения пальцев, когда он, запоминая данные, приказывал переворачивать листы документов. А потом врач (тоже наш человек в Берлине) с ужасом смотрит на этого вдрызг переутомлённого, измождённого человека. А скрытое, еле заметное ликование, когда он в Берлине попадает под бомбёжку?.. А волшебный, иррациональный финал — прорыв с больничной койки в пижаме, в прострации куда-то вдаль, в сторону воспоминаний, отбросив напряжение войны, к матери, которая вдруг окликает его русским именем. И — песня: «Прожектор шарит осторожно по пригорку…» Психологическое опустошение после стольких лет двойной жизни и просвет вдали.



Вайс осторожен, в немецкой разведке его числят по разряду амплуа разумного труса. «Только не быстро, пожалуйста», — просит он рулевого, садясь на катер. И сам снижает скорость, когда едет по мокрому шоссе. У самых искушённых асов немецкой разведки создаётся впечатление, что перед ними — исполнительный карьерист, у которого одна цель: чтобы ему приказывало как можно меньше людей, а сам он приказывал многим. Он умеет быть услужливым, по-лакейски поддакивает своим пожилым хозяевам, прилежно готовит ванну для Лансдорфа (Вацлав Дворжецкий), кротко ухаживает за пьяным Генрихом Шварцкопфом (Олег Янковский)…

Басов пригласил на главную роль Станислава Любшина, актёра единственной в своём роде манеры — неброской, закрытой, гиперреалистичной. К такому герою нужно привыкнуть, чтобы, позабыв об отсутствии необходимых в лёгком жанре эффектных реприз, любоваться глубиной и точностью Любшина. Вайс — особенно в первой серии — и не выглядит как романтический разведчик-супермен. Это шофёр вспомогательных войск, потом и кровью делающий карьеру в разведке. Басов говорил: «Только такой легко смешается с толпой, ведь в нём никто не должен был угадать разведчика… Мы хотели в картине создать образ разведчика-интеллектуала, разведчика-психолога».

«Попросту говоря, обыкновенный герой, о которых в газетах не пишут» — так говорит про Вайса бывалый генерал в финале фильма. Любшин всякий раз играл несколько подтекстов. Ледяное спокойствие, услужливость — верхушка айсберга. Когда на гибель отправляется в полёт его товарищ Алексей Зубов (Георгий Мартынюк), он впервые за четыре фильма даёт себе волю, огрызнувшись на изуверку Ангелику (Алла Демидова): «И Боже вас упаси когда-нибудь попадаться мне на глаза!» А ведь когда-то именно Ангелика очень помогла ему внедриться в нацистский бомонд. И он терпел её омерзительные разглагольствования, терпел и поддакивал. Есть в фильме сцена с детьми в концлагере — непревзойдённая по слезоточивости. Затравленные немцами дети верещат: «Меня в газовку не надо, я ещё могу сдавать кровь… Мою пайку крысы съели, вот кровь и не пошла… А я могу сдать кровь… И я…» После этих картин Вайс срывает свой гнев на офицеров из лагеря, вполне в нацистском духе распекая их за нерадивость.

Электрическое напряжение навсегда поселилось и в сцене, когда Генрих Шварцкопф — легкомысленный любимец фюрера, возненавидевший фашизм, — приходит на связь с советским резидентом и видит Вайса. Вайса, который давно раздражал его своим служебным рвением, но сумел ошарашить освобождением детей из лагеря. Генрих и представить не может, что Иоганн — советский разведчик. И вот Вайс невозмутимо произносит пароль: «Мы с тобой сегодня одинаково небрежны». Скупая на живинку тогдашняя пресса не утаила рассказ Басова о том, как он нашёл актёра на роль молодого Шварцкопфа — Олега Янковского — в ресторане, за соседним столиком. И удивился, когда парень, подошедший ему по типажу, оказался актёром Саратовского ТЮЗа: «Такие лица бывают у филологов или физиков!» А Любшин ещё до выхода фильма на экраны рассказывал в интервью, что мечтает сыграть советского разведчика — героя его военного детства.



Фронтовик Басов открыл зрителю впечатляющую военную галерею немцев: рослых, дородных, самоуверенных, сильных. Интеллект рейха олицетворяли пожилые разведчики с замашками чудаков-аристократов. Изуверы, философы, профессионалы высшей пробы. На их стороне — и опыт, и нюх, но наши всё-таки оказались сильнее…

Басов за горло держит зрителя в кульминационных сценах, чёрно-белое напряжение создаётся виртуозно и в эпизоде гибели Зубова, и когда Вайс-Белов едва не погибает, спасая узников подземного концлагеря… Взрыв, крушение самолёта — и тут же залитое солнцем пустое шоссе, под трубы Баснера летит машина. Контраст — это и режиссёрский приём, и свойство жизни. Смелый, азартный монтаж фильма и музыка Вениамина Баснера — эталон жанра. Не успевает зритель критически отметить натяжки сюжета, как дробные ритмы и щемящие мелодии подхватывают актёров, и правда искусства довлеет над шаблонами саги о невероятно успешном разведчике. И всякий раз неожиданно звучит в фильме песня «С чего начинается Родина» с её удивительным вступлением духовых, с вкрадчивой мелодекламацией Марка Бернеса.

Сам Басов сыграл в первой серии фильма связного, разведчика Бруно — хрупкого, нескладного, болезненного на вид, как говорили, с печатью трагедии в глазах, в нелепо сидящей немецкой форме. Он благословляет Вайса и погибает; именно с ним связана в фильме тема «С чего начинается Родина». Типично советская ситуация: после рекордного по успеху в прокате трёхчастного киносериала «Щит и меч» Владимир Басов, презрев законы коммерции, больше ни разу не обратился к жанру детектива «про разведчиков», к жанру «военных приключений». Его влекли эксперименты в других жанрах: экранизации, производственные драмы… А повторить успех «Щита и меча» невозможно. Этого «у нас никому не отнять».

_________________
Winter Is Coming

ЗНАЧЕНИЕ ЛЕНД-ЛИЗА ДЛЯ СССР

Автор: Андрей ЧАПЛЫГИН

Про американские поставки в СССР в годы Великой Отечественной войны известно практически каждому. В памяти сразу всплывают «студебеккеры» и американская тушёнка, прозванная советскими солдатами «второй фронт». Но это, скорее, художественно-эмоциональные символы, являющиеся на самом деле вершиной айсберга. Целью же настоящей статьи автор ставит создание общего представления о ленд-лизе и его роли в Великой Победе.



В начальный период Второй мировой войны в США действовал так называемый акт о нейтралитете, согласно которому единственной возможностью оказания помощи любой из воюющих сторон была продажа вооружения и материалов исключительно за наличный расчёт, причём транспортировка также возлагалась на заказчика — система «плати и забирай» (cash and carry). Основным потребителем военной продукции в США тогда стала Великобритания, но очень скоро она исчерпала свои валютные средства. В то же время президент Франклин Рузвельт отлично понимал, что в сложившейся ситуации наилучшим выходом для США является всемерная экономическая поддержка стран, воюющих против нацистской Германии. Поэтому он фактически «продавил» 11 марта 1941 года в конгрессе «Закон по обеспечению защиты Соединённых Штатов», именуемый также актом о ленд-лизе. Теперь любой стране, чья оборона признавалась жизненно важной для США, оружие и стратегическое сырьё предоставлялось на следующих условиях:


Сталин и Гопкинс 1941 г.Иосиф Сталин и Гарри Гопкинс, 1941 год

После нападения Германии на СССР Рузвельт направил в Москву своего ближайшего помощника Гарри Гопкинса, чтобы выяснить, «как долго продержится Россия». Это было важно, так как в США в то время превалировало мнение, что сопротивление СССР не сможет оказать существенного сопротивления немцам, и поставленное оружие и материалы просто попадут к противнику. 31 июля состоялись встречи Гарри Гопкинса с Вячеславом Молотовым и Иосифом Сталиным. По их итогам американский политик отбыл в Вашингтон с твёрдым убеждением, что быстрой победы у немцев не будет и что поставка вооружений Москве способна оказать существенное влияние на ход боевых действий.

Однако включение СССР в программу ленд-лиза произошло только в октябре-ноябре 1941 года (до этого момента все американские военные поставки наша страна оплачивала). Столь длительный промежуток времени Рузвельту потребовался для преодоления сопротивления достаточно большого числа американских политиков.

Подписанный 1 октября 1941 года первый (Московский) протокол предусматривал поставку самолётов (истребителей и бомбардировщиков), танков, противотанковых и зенитных орудий, грузовых автомобилей, а также алюминия, толуола, тротила, нефтепродуктов, пшеницы и сахара. Далее количество и номенклатура поставок постоянно расширялись.



Доставка грузов проходила по трём основным маршрутам: тихоокеанскому, трансиранскому и арктическому. Наиболее быстрым, хотя одновременно и опасным был арктический маршрут в Мурманск и Архангельск. Проводка судов осуществлялась британским флотом, а на подходах к Мурманску охранение усиливалось кораблями советского Северного флота. Поначалу немцы практически не обращали внимания на северные конвои — столь велика оставалась их уверенность в скорой победе, но, по мере того как боевые действия приобретали затяжной характер, германское командование стягивало на базы в Норвегии всё большие силы. Результат не заставил себя долго ждать.

В июле 1942 года германский флот в тесном взаимодействии с авиацией практически разгромил конвой PQ-17: погибло 22 транспортных судна из 35. Тяжёлые потери, а также необходимость привлечения большого количества кораблей для проводки судов со снабжением для осаждённой Мальты, а затем и подготовки высадки в Северной Африке вынудили англичан прекратить проводку северных конвоев до наступления полярной ночи. Начиная с 1943 года баланс сил в арктических водах постепенно начал смещаться в сторону союзников. Конвоев стало больше, а их проводка сопровождалась меньшими потерями. Всего же по арктическому маршруту в СССР было проведено 4027 тыс. т грузов. Потери не превысили 7% от общего количества.



Менее опасным был тихоокеанский маршрут, по которому доставили 8376 тыс. т. Перевозки могли осуществляться лишь судами под советским флагом (СССР в отличие от США в то время с Японией не воевал). Далее полученный груз приходилось везти железнодорожным транспортом практически через всю территорию России.

Определённой альтернативой северным конвоям служил трансиранский маршрут. Американские транспортные суда доставляли грузы в порты Персидского залива, а далее они направлялись в Россию с помощью железнодорожного и автомобильного транспорта. С целью обеспечения полного контроля над транспортными путями в августе 1941 года СССР и Великобритания оккупировали Иран.

Чтобы увеличить пропускную способность, провели масштабную модернизацию портов Персидского залива и Трансиранской железной дороги. Также компания «Дженерал моторс» построила в Иране два завода, на которых производилась сборка предназначенных для поставки в СССР автомобилей. Всего за годы войны на этих предприятиях изготовили и отправили в нашу страну 184 112 автомобилей. Общий грузопоток через порты Персидского залива за весь период существования трансиранского маршрута составил 4227 тыс. т.


Авиатехника в рамках программы Ленд-лизАвиатехника в рамках программы ленд-лиза

С нач. 1945 года, после освобождения Греции, стал функционировать и черноморский маршрут. Этим путём СССР получил 459 тыс. т грузов.

Кроме отмеченных выше существовало ещё два воздушных маршрута, по которым в СССР «своим ходом» перегонялись самолёты. Наибольшую известность получил воздушный мост «Алсиб» («Аляска — Сибирь»), по которому перебросили 7925 самолётов. Также самолёты перелетали из США в СССР через Южную Атлантику, Африку и Персидский залив (993 самолёта).

Долгие годы в трудах отечественных историков указывалось, что поставки по ленд-лизу составляли всего около 4% от общего объёма продукции советской промышленности и сельского хозяйства. И, хотя не имеется оснований подвергать сомнению достоверность этой цифры, тем не менее «дьявол кроется в деталях».

Хорошо известно, что прочность цепи в целом определяется прочностью самого слабого звена. Поэтому, определяя номенклатуру американских поставок, советское руководство стремилось в первую очередь закрыть «слабые места» в армии и промышленности. Особенно ярко это прослеживается при анализе объёмов поставленного в СССР стратегического сырья. В частности, полученные нашей страной 295,6 тыс. т взрывчатых веществ составили 53% от всех произведённых на отечественных предприятиях. Ещё более впечатляющим выглядит такое соотношение по меди — 76%, алюминию — 106%, олову — 223%, кобальту — 138%, шерсти — 102%, сахару — 66% и мясным консервам — 480%.


Генерал А.М. Королев и генерал-майор Дональд Коннели, пожимают руки на фоне поезда,пришедшего в рамках поставок по ленд-лизу.Генерал А.М. Королёв и генерал-майор Дональд Коннели пожимают руки на фоне поезда, пришедшего в рамках поставок по ленд-лизу

Не менее пристального внимания заслуживает и анализ поставок автомобильной техники. Всего СССР получил по ленд-лизу 447 785 автомобилей. Показательно, что советская промышленность за годы войны изготовила только 265 тыс. автомобилей. Таким образом, количество переданных от союзников машин более чем в 1,5 раза превысило собственное производство. К тому же это были настоящие армейские автомобили, приспособленные к эксплуатации во фронтовых условиях, в то время как отечественная промышленность поставляла армии обычные народно-хозяйственные машины.

Роль ленд-лизовских автомобилей в боевых действиях трудно переоценить. В большей степени они обеспечили успех победных операций 1944 года, вошедших в историю как «десять сталинских ударов».

Немалая заслуга союзных поставок и в успешном функционировании в годы войны советского железнодорожного транспорта. СССР получил 1900 паровозов и 66 дизель-электровозов (особенно наглядно эти цифры выглядят на фоне собственного производства за 1942–1945 годы в 92 локомотива), а также 11 075 вагонов (собственное производство — 1087 вагонов).

Параллельно функционировал и «обратный ленд-лиз». За годы войны союзники получили от СССР 300 тыс. т хромовой и 32 тыс. т марганцевой руды, а также древесину, золото и платину.

В ходе дискуссий на тему «Мог ли СССР обойтись без ленд-лиза?» сломано немало копий. Автор полагает, что, скорее всего, мог. Другое дело, что сейчас не представляется возможным подсчитать, какова оказалась бы цена этого. Если объём поставленного союзниками вооружения в той или иной степени вполне мог бы быть компенсирован отечественной промышленностью, то в отношении транспорта, а также производства ряда видов стратегического сырья без поставок союзников ситуация очень быстро перешла бы в критическую.

Недостаток железнодорожного и автомобильного транспорта запросто мог бы парализовать снабжение армии и лишить её мобильности, а это, в свою очередь, снизило бы темпы проведения операций и увеличило рост потерь. Нехватка цветных металлов, особенно алюминия, привела бы к снижению выпуска вооружений, а без поставок продовольствия гораздо сложнее было бы бороться с голодом. Наверняка наша страна смогла бы выстоять и победить даже в такой ситуации, но определить, насколько возросла бы цена победы, не представляется возможным.

Программа ленд-лиза прекратилась по инициативе американского правительства 21 августа 1945 года, хотя СССР и обращался с просьбой продолжить поставки на условиях кредита (предстояло восстанавливать разрушенную войной страну). Однако к тому времени Франклина Рузвельта уже не было среди живых, а в двери громко стучалась новая эпоха «холодной войны».

Во время войны оплаты поставок по ленд-лизу не производились. В 1947 году США оценили долг СССР за поставки в 2,6 млрд долларов, но год спустя сумму снизили до 1,3 млрд долларов. Планировалось, что погашение будет производиться в течение 30 лет с начислением 2,3% годовых. Иосиф Сталин эти счета отверг, сказав, что «СССР сполна расплатился по долгам ленд-лиза кровью». В качестве обоснования своей точки зрения СССР приводил прецедент списания долгов за поставки по ленд-лизу другим странам. К тому же Сталин вполне резонно не хотел отдавать средства разорённой войной страны потенциальному противнику по Третьей мировой войне.

Соглашение о порядке погашения долгов удалось заключить лишь в 1972 году. СССР обязался уплатить до 2001 года 722 млн долларов. Но после перечисления 48 млн долларов выплаты вновь прекратились в связи с принятием США дискриминационной поправки Джексона — Вэника.

Вновь этот вопрос подняли в 1990 году на встрече президентов СССР и США. Были установлены новая сумма — 674 млн долларов — и срок окончательного погашения — 2030 год. После распада СССР обязательства по этому долгу перешли к России.



Подводя итоги, можно сделать вывод, что для США ленд-лиз явился прежде всего, по словам Франклина Рузвельта, «выгодным вложением капитала». Причём следует оценивать не прибыли непосредственно от поставок, а многочисленные непрямые выгоды, которые получила американская экономика после завершения Второй мировой войны. Истории было угодно распорядиться, чтобы послевоенное благополучие США в немалой степени оказалось оплачено кровью советских солдат. Для СССР же ленд-лиз стал практически единственным способом снизить количество жертв на пути к Победе. Вот такой «брак по расчёту»…

Андрей ЧАПЛЫГИН

_________________
Winter Is Coming