Декабристы

Миф о декабристах

Почему на протяжении 150 лет они оставались героями почти для всех слоев российского общества? Историк Ольга Эдельман составила хронологию отношения к декабристам: от окончания процесса над ними до развала СССР

Даже когда декабристы жили в сибирской ссылке, многие — в том числе правительственные чиновники — относились к ним с глубоким уважением и даже восхищением. В европейской части России о них знали меньше, но Герцен и Огарев еще детьми знали о декабристах и считали их героями и мучениками свободы.

Такое же отношение окружало и вернувшихся из ссылки декабристов после амнистии 1856 года. Накануне великих реформ в обществе нарастали либе­ральные настроения и, следовательно, сочувствие идеям декабристов. К тому же в массовой литературе по-прежнему царил романтизм с его обостренным интересом к фигуре узника — мятежника, благородного страдальца, поплатившегося за свободолюбие, верность убеждениям, или же жертвы интриг и клеветы. Русская образованная публика 1850–60-х годов прекрасно знала и переведенного Жуковским «Шильонского узника» Байрона, и «Графа Монте-Кристо» Дюма (он к тому же был автором романа «Учитель фехтования», где речь шла о декабристах).

В пореформенной России цензура была смягчена, правительство объявило курс на гласность, и сразу же началась публикация декабристских мемуаров. То, что не могло пройти цензуру, публиковалось за границей, в первую очередь в герценовской вольной печати.


Титульный лист альманаха Александра Герцена и Николая Огарева «Полярная звезда». 1855 год
© Wikimedia Commons

С 1863 года выходил журнал «Русский архив» Петра Бартенева, с 1870-го — журнал «Русская старина» Михаила Семев­ского. Бартенев по убеждениям был умеренным консерватором с нале­том славянофильства, Семевский был радикальнее и тяготел к либерально-народническим взглядам. Их бурная публикаторская деятельность, а также старания Евгения Якушкина, сына декабриста Ивана Якушкина, и других родственников и наследников декаб­ристов сыграли большую роль в соби­рании декабристских материалов. Более того — оставшихся декабристов (со времен восстания прошло почти полвека) активно побуждали к состав­лению новых записок и воспоминаний.

Тогда же декабристская тема вошла в русскую литературу, и характерно, что наиболее значительным посвящен­ным ей произведением стала поэма Некрасова «Русские женщины» — чистейшая апология жертвенного подвига любви и верности.

Восхищение декабристами стало своего рода общественным консенсусом, на этом сходились представители большинства появившихся во второй половине XIX века политических течений, кроме крайне правых. Все, от умерен­ных либералов до народовольцев, большевиков и эсеров, готовы были считать декабристов своими предшественниками, зачислить их в свой символический багаж. Это было тем легче, что в эпоху декабристских обществ оппозиционная мысль еще не делилась на разные направления, проявившиеся позднее (западники, славянофилы, либералы, демократы, радикалы и т. д.).

Декабристы называли свои идеи «либеральными», но слово это в их эпоху наделялось иным значением, нежели то, которое оно приобрело позднее. Политический окрас декабристов по более поздней шкале определить невозможно, тем более что это движение объединяло людей различных взглядов. Тем проще было позднейшим партиям считать себя их наследни­ками. В том числе Ленину с его пресловутой схемой трех этапов освободи­тельного движения в России, где «декабристы разбудили Герцена». Мани­фест 17 октября 1905 года снял цензурные барьеры, а заодно открыл доступ к материалам декабристского следствия. В предреволюционные годы декабристы все прочнее утверждались в пантеоне главных героев русской истории.

Что за блядня?
Миф за мифом.
То молоко, то декабристы.

Ты форум не перепутала?

_________________
Богобоязненный православный христианин Иудушка Головлёв, является самым отвратительным персонажем во всей русской классике.

Послереволюционные годы, 1917 — 1920-е

Годятся ли декабристы в предшественники большевикам?


Титульный лист очерка Дмитрия Мережковского «Первенцы свободы». 1917 год

Неудивительно, что едва произошла Февральская революция, как в Петро­граде вышла из печати книжка Дмит­рия Мережковского «Первенцы сво­боды. История восстания 14 декабря 1825 года» с посвящением «продолжа­телю дела декабристов А. Ф. Керен­скому». В Петрограде устраивали вечера памяти декабристов. Деятели Февраля всех направлений считали декабристов своими предшествен­никами, это вытекало из давних традиций демократической, либеральной, радикальной интеллигенции. После Октября отношение к декабристам было не столь очевидно.

В первые годы советской власти на идеологическом фронте царила неразбериха. Большевикам было нужно переписывать историю под себя, нужны были героические предшест­венники. Но было неясно, годятся ли декабристы в таковые, ведь они хоть и революционеры, но классово чуждые, дворяне и, хуже того — офицеры, а в годы после Гражданской войны офицер стойко ассоциировался с белогвардейцем (военно‑патриотическая риторика с возвеличиванием Суворова, Кутузова, Багратиона вернулась только во второй половине 1930-х годов).

Разнообразным левацким деятелям, стремившимся стать идеологами новой власти, декабристы казались недостаточно революционными и народными, в отличие, например, от народных бунтарей Емельяна Пугачева и Степана Разина. Цитата из Ленина про декабристов  (В. И. Ленин. Памяти Герцена, 1912).
в начале 1920-х решающим аргументом еще не служила. С декабристами так запутались, что одна из брошюр 20-х годов вышла с заголовком «Революционеры или предатели-дворяне?».

При этом писали и печатали про декабристов невероятно много. Историко‑революционная тематика была на подъеме, она служила легитимации новой власти. Был и вполне естественный интерес к недавнему прошлому, помноженный на энтузиазм исследователей, получивших возможность полного доступа к архивам и ощущающих спрос публики на результаты своих изысканий.


Барельефное изображение пяти казненных декабристов на марке из серии «100-летие восстания декабристов». 1925 год © stamps.ru

В 1925 году широко отмечали столетний юбилей восстания декабристов. Множество книг издавалось под эгидой Нарком­проса, Центрархива, Академии наук, выходили журналы «Красный архив», «Исторический архив». Разнообразные советские, профсоюзные издательства выпускали популярные брошюры для народа в массовых дешевых сериях. Печатались и академические труды крупных ученых, и написанные ими же брошюры для широкого читателя, и творения авторов, имена которых заслуженно забыты.

Декабристы органично вливались в образ героя-революционера, которому старались соответст­вовать вернувшиеся из ссылок радикалы всех мастей — они активно создавали вокруг себя ореол мучеников. Все они числили декабристов своими предшественниками и использовали их для легитимации и утверждения своих притязаний на статус героев, пострадавших за свободу. Действовало влиятельное Общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев, которое издавало книги и журнал «Каторга и ссылка».


Декабристы. Рисунок Сергея Чехонина для блюда Ленинградского фарфорового завода имени М. В. Ломоносова. СССР, 1925 год
© Государственный Эрмитаж

Посмотрела форум.Тем о молоке или декабристах не увидела.От вас интересных тем тоже нет.

Дык форум-то политический.
Какое тут тебе молоко или декабристы?
Ты чё?

_________________
Богобоязненный православный христианин Иудушка Головлёв, является самым отвратительным персонажем во всей русской классике.

молоко = экономика. декабристы - политика.

Сталинская эпоха

Декабристы утверждаются в качестве предков большевиков

К началу 1930-х годов отношение советской власти к декабристам опреде­лилось и устоялось, как устоялось и представление власти о самой себе. Декабристы оказались прочно вписаны в пантеон героев-предшественников.

Советская власть нуждалась в героях из прошлого. Декабристы, несмотря на их классовую чуждость, оказывались наиболее подходящим примером, нейтральным и удобным во всех отношениях. Дело в том, что как раз с классово близкими возникали проблемы: это были или многочисленные враги большевиков, или официальные предшественники этих врагов (как народовольцы, от которых произошли эсеры). Набор приемлемых, удобных персонажей суживался до декабристов, Герцена и Огарева, петрашевцев, революционных демократов во главе с Чернышевским и собственно большевиков.

В сталинскую эпоху для историков декабристоведение (и еще пушкинистика) была той нишей, в которой сохранялась возможность исследований русского XIX века. В декабристоведение были привнесены элементы марксистских (в советском варианте) оценок. Надежным прикрытием стала служить ленинская схема трех этапов революционного движения , где декабристам отводилась почетная роль героев первого, дворянского этапа.

В середине 20-х годов в советской науке прошла дискуссия, являлись ли декабристы революционерами или либералами. Подоплека состояла в том, что революционеров большевики считали положительными героями и своими предшественниками, а либералов — противниками, обслуживавшими интересы господствовавших классов. Разумеется, советской исторической науке удалось доказать революционный характер декабризма.

Но исследователи перестали применять к ним часто употреблявшиеся в 20-х годах термины «заговор» и «бунт» и доказывали их неуместность, утверждая, что декабристы не заговорщики, они стремились не к политическому перевороту, а к более широким социальным преобразованиям. Термин «восстание декабристов» уступил место термину «движение декабристов».

Середина 20-х — начало 30-х годов были для декабристоведения периодом расцвета. Были написаны блистательные работы, до сих пор представляющие интерес. Можно смело рекомендовать сегодняшнему читателю труды П. Е. Щеголева, Б. Л. Модзалевского, С. Я. Штрайха, А. Е. Преснякова, С. Я. Гессена, Б. Е. Сыроечковского, М. К. Азадовского, С. Н. Чернова и многих других — в частности, яркие работы молодой М. В. Нечкиной.

В те годы сложился канон трактовки декабристов советской историографией. Он включал утверждения об их революционности, о подготовке военного восстания, о сравнительно большей прогрессивности Пестеля, выделявшегося на фоне своих сподвижников. Конечно же, желательно было видеть декабристов атеистами или хотя бы умалчивать об их религиозности. Трактовка тяготела к апологетичности, проблемные темы исследователи обходили молчанием. Причиной тому было не только давление принятой догмы, но и искренняя любовь к декабристам, желание ими восхищаться.

С середины тридцатых годов активность декабристских публикаций стала падать, а выходившие книги относились преимущественно к жанру нарочито сухих академических публикаций. В сороковые годы декабристская литература вообще практически прекратилась из-за войны. Немного ее выходило и в 1950–60-х годах: у хрущевской оттепели были другие герои.

Молоко - полезная информация.А декабристы самая что ни наесть политика.

Вот OlegTS, учитесь как надо экономико политическую базу подводить.

1970–80-е годы: официоз и диссиденты

Чем декабристы устраивали и власть, и диссидентов?


Почтовая марка «150-летие восстания декабристов». 1975 год
Использована картина Дмитрия Кардовского «Декабристы на Сенатской площади», 1927 год.
© РИА «Новости»

Следующий всплеск интереса широкой публики к декабристам приходится на 1970–80-е годы. На этот раз его подпитывали заново востребованная в хрущевское время революционная романтика, официальная пропаганда, утверждавшая, что советская власть воплотила в жизнь мечты всех героев‑революционеров, а также готовность «перешедшей на антисоветские позиции» интеллигенции видеть в декабристах своих предшественников, а в самодержавии — параллели с советским режимом. В очередной раз декабристы оказались парадоксальной точкой консенсуса.


Декабристы. Репродукция гравюры Виктора Пензина. 1980 год
© РИА «Новости»

Для интеллигенции на первый план выступила проблема свободной личности, противостоящей тираническому режиму, с насущными вопросами нравственно-этического свойства. Они были сформулированы Натаном Эйдельманом как дилемма о «подвиге ожидания и подвиге нетерпения», то есть выбор между революцией, чреватой кровью и новой диктатурой, и медленным эволюционным развитием, обрекающим ныне живущих терпеть имеющееся положение. Из всего отечественного революционного пантеона наиболее симпатичными, близкими, морально безупречными были декабристы и Герцен. Они служили нравственным мерилом, тем святым в отечественной истории, чему можно было поклоняться открыто, лукаво пользуясь совпадением с официальной системой ценностей. Показательно, что в 1960–70-е годы декабристы вернулись в актуальную художественную литературу, причем наиболее востребованы были стихи, где размышление о декабристах переплеталось с поиском собственного жизненного выбора (Д. Самойлов, Н. Коржавин, Б. Окуджава, Ю. Ким, А. Галич).


Мемориальная доска на обелиске в Петропавловской крепости, установленном в 1975 году
© Mark A. Wilson (Department of Geology, The College of Wooster) / Wikimedia Commons

В научном отношении эти годы оказались плодотворными, дали ряд авторитетных авторов и блестящих работ. Празднование 150-летнего юбилея восстания декабристов в 1975 году способствовало публикациям как научной, так и популярной литературы. Было издано огромное количество краеведческих книг о декабристах — ярославцах, пензенцах, смолянах, о декабристах на Украине, в Грузии, Армении, в Молдавии и Казахстане. Особенно важны они были для петербургской легенды и для Сибири. Популярность темы привела к появлению массы не только превосходной, но также и слащавой, сентиментальной, откровенно дурновкусной литературы.

Увлечение декабристами выходило далеко за круги диссидентствующей интеллигенции. Очень притяга­тельным и волнующим на шестом десятилетии советской власти оказался образ дворянина и царского офицера. Декабристы, герои 1812 года, писатели и поэты стали ярчайшим романтическим образом позднесоветского времени. Откликнулось и кино, о декабристах был снят фильм «Звезда пленительного счастья». К тому же книги про декабристок и их «подвиг любви бескорыстной» восполнили потребность публики в любовных романах. Сложился образ декабристов, в котором главным было то, что они офицеры и герои, с флером гусарства, умевшие хранить верную дружбу, чувство собственного достоинства и свободу суждений, поэты и мыслители, задававшие себе те же вопросы, какими терзались их потомки полтора века спустя. Главным героем эпохи с талантли­вой подачи Эйдельмана стал гусар, независимый остроумец Михаил Лунин.

Всё, что нужно знать о декабристах

Кем были декабристы?

Компанией молодых дворян, мечтавших изменить положение дел в России. На ранних этапах в декабристских тайных обществах участвовало довольно много людей, и позже следствию приходилось думать, кого считать заговор­щиком, а кого — нет. Все потому, что деятельность этих обществ ограничивалась исключительно разговорами. Были ли готовы члены Союза благоден­ствия и Союза спасения перейти к каким-либо активным действиям — вопрос спорный.

В общества входили люди разной степени знатности, достатка и положения, однако есть несколько вещей, которые их объединяли.


Декабристы на мельнице в Чите. Рисунок Николая Репина. 1830-е годы
Декабрист Николай Репин был приговорен к каторжным работам на 8 лет, затем срок сократили до 5 лет. Наказание он отбывал в Читинском остроге и в Петровском Заводе.
© Wikimedia Commons

Все они были дворяне

Бедные или зажиточные, родовитые или не очень, но все они относились к дворянству, то есть к элите, что предполагает некоторый уровень жизни, образование и статус. Это, в частности, означало, что многое в их поведении определял кодекс дворянской чести. Впоследствии это поставило их перед сложной моральной дилеммой: кодекс дворянина и кодекс заговорщика очевидно противоречат друг другу.

Дворянин, будучи пойманным на неудачном восстании, должен явиться к государю и повиниться, заговорщик должен молчать и никого не выдавать. Дворянин не может и не должен лгать, заговорщик — делает все, что требуется для достижения его целей. Представить себе декабриста живущим на нелегальном положении по подложным документам — то есть обычной жизнью подпольщика второй половины XIX века — невозможно.

Подавляющее большинство было офицерами

Декабристы — это люди армии, профессиональные военные с соответствую­щим образованием; многие прошли через сражения и были героями войн, имели боевые награды.

Они не были антигосударственной оппозицией

Все они искренне полагали главной своей целью службу на благо отечества и, сложись обстоятельства по-другому, почли бы за честь служить государю в качестве государственных сановников. Свержение государя вовсе не было главной идеей декабристов, они пришли к ней, глядя на текущее положение вещей и логически изучая опыт революций в Европе (и далеко не всем им эта идея была по душе).

Сколько всего было декабристов?


Камера Николая Панова в тюрьме Петровского Завода. Рисунок Николая Бестужева. 1830-е годы
Николай Бестужев был осужден в каторжную работу навечно, содержался в Чите и в Петровском Заводе, затем в Селенгинске Иркутской губернии.
© Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images

Всего после восстания 14 декабря 1825 года было арестовано более 300 человек, из них осуждено 125, остальных оправдали. Точное количество участников декабристских и преддекабристских обществ установить сложно — именно в силу того, что вся их деятельность сводилась к более или менее абстрактным разговорам в дружеском кругу молодых людей, не связанных четким планом или строгой формальной организацией.

Стоит заметить, что люди, участвовавшие в декабристских тайных обществах и непосредственно в восстании, — это два не слишком пересекающихся множества. Многие из тех, кто участвовал в заседаниях ранних декабристских обществ, впоследствии полностью потеряли к ним интерес и стали, например, ревностными чиновниками-охранителями; за девять лет (с 1816 по 1825 год) через тайные общества прошло довольно много людей. В свою очередь, в восстании участвовали и те, кто вообще в тайные общества не входил или был принят за пару дней до мятежа.

Как становились декабристами?


«Русская правда» Павла Пестеля. 1824 год
Программный документ Южного общества декабристов. Полное название — Заповедная государственная грамота великого народа российского, служащая заветом для усовершенствования России и содержащая верный наказ как для народа, так и для временного верховного правления, обладающего диктаторскими полномочиями.
© Проект «100 главных документов российской истории»

Чтобы оказаться причисленным к кругу декабристов, иногда доста­точно было ответить на вопрос не вполне трезвого приятеля: «Есть общество людей, желающих блага, процветания, счастья и свободы России. Ты с нами?» — причем оба про этот разговор впоследствии могли забыть. Стоит заметить, что разговоры про политику в дворянском обществе того времени совершенно не поощря­лись, так что те, кто был к таким разговорам склонен, волей-неволей образовывали замкнутые кружки по интересам. В известном смысле можно считать декабристские тайные общества способом социализации тогдашнего поколения молодых людей; способом уйти от пустоты и скуки офицерского общества, найти более возвышенный и осмысленный способ существования.

Так, Южное общество возникло в крохотном украинском местечке Тульчине, где был расквартирован штаб Второй армии. Образованные молодые офицеры, чьи интересы не сводятся к картам и водке, собираются в своем кругу, чтобы поговорить о политике — и это единственное их развлечение; эти собрания они назовут, по тогдашней моде, тайным обществом, что, по сути, было просто свойственным эпохе способом обозначить себя и свои интересы.

Сходным образом Союз спасения был просто компанией боевых товарищей лейб-гвардии Семеновского полка; многие были родственниками. Вернувшись с войны в 1816 году, они организовывают свой быт в Петербурге, где жизнь была довольно дорогая, по знакомому солдатам артельному принципу: снимают вскладчину квартиру, скидываются на пропитание и прописывают в уставе детали общего быта. Эта небольшая дружеская компания впослед­ствии и станет тайным обществом с громким названием Союз спасения, или Общество истинных и верных сынов отечества. На деле это совсем небольшой — пара десятков человек — дружеский кружок, участникам которого хотелось, помимо прочего, поговорить про политику и пути развития России.

К 1818 году круг участников станет расширяться, и Союз спасения реформируется в Союз благоденствия, в котором было уже около 200 человек из Москвы и Санкт-Петербурга, причем все вместе они никогда не собирались и два члена союза могли быть уже и не знакомы лично. Это неконтролируемое расширение круга и побудило лидеров движения объявить о роспуске Союза благоденствия: избавиться от лишних людей, а также дать возможность тем, кто хотел всерьез продолжать дело и готовить уже настоящий заговор, делать это без лишних глаз и ушей.

Чем они отличались от других революционеров?


Первая страница конституционного проекта Никиты Муравьева. 1826 год
Конституция Никиты Михайловича Муравьева — программный документ Северного общества. Официально обществом не была принята, однако была широко известна и отражала настроения большинства его членов. Составлена в 1822–1825 годах.
© Проект «100 главных документов российской истории»

По сути, декабристы были первой политической оппозицией в истории России, созданной по идейным осно­ваниям (а не, например, в порядке борьбы придворных группировок за доступ к власти). Советские исто­рики привычно начинали ими цепочку революционеров, которая продолжалась Герценом, петрашев­цами, народниками, народовольцами и, наконец, большевиками.

Однако декабристов от них отличало прежде всего то, что они не были одержимы идеей революции как таковой, не заяв­ляли, что любые преобразования бессмысленны, пока не свергнут старый порядок вещей и не провоз­глашено какое-то утопическое идеальное будущее. Они не противо­поставляли себя государству, а слу­жили ему и к тому же были важной частью российской элиты. Они не были профессиональными революционе­рами, живущими в рамках очень специ­фической и во многом марги­нальной субкультуры — как все, кто позднее пришел им на смену. Они мыслили себя возможными помощни­ками Александра I в деле проведения реформ, и если бы император продолжил ту линию, которую он на их глазах так смело начал, даровав конституцию Польше в 1815-м, то они были бы счастливы помочь ему в этом.

Что вдохновило декабристов?


Сражение за Москву у Бородина 7 сентября 1812 года. Картина Альбрехта Адама. 1815 год
© Wikimedia Commons

Более всего — опыт Отечественной войны 1812 года, характеризовавшейся огромным патриотическим подъемом, и Заграничного похода русской армии 1813–1814 годов, когда множество молодых и горячих людей впервые увидело вблизи другую жизнь и этим опытом оказалось совершенно опьянено. Им казалось несправедливым, что Россия живет не так, как Европа, и еще более несправедливым и даже диким — что солдаты, с которыми они бок о бок выиграли эту войну, сплошь из крепостных и помещики обращаются с ними как с вещью. Именно эти темы — реформы для достижения большей справедливости в России и отмена крепостного права — и были главными в разговорах декабристов. Не менее важным был и политический контекст того времени: преобразования и революции после Наполеоновских войн произошли во многих странах, и казалось, что вместе с Европой может и должна поменяться и Россия. Самой возможностью всерьез обсуждать перспективы смены строя и революции в стране декабристы обязаны политическому климату.

Чего хотели декабристы?

В общем — реформ, изменений в России к лучшему, введения конституции и отмены крепостного права, справедливых судов, равенства людей всех сословий перед законом. В деталях же они расходились, зачастую кардинально. Справедливым будет сказать, что никакого единого и четкого плана реформ или революционных изменений у декабристов не было. Невозможно представить себе, что было бы, если бы восстание декабристов увенчалось успехом, потому что сами они не успели и не смогли договориться о том, что делать дальше. Как вводить конституцию и устраивать всеобщие выборы в стране с поголовно неграмотным крестьянским населением? Ответа на этот и на многие другие вопросы у них не было. Споры декабристов между собой знаменовали лишь зарождение культуры политической дискуссии в стране, и многие вопросы ставились впервые, а ответов на них и вовсе ни у кого не было.

Впрочем, если у них и не было единства по поводу целей, то по поводу средств они были единодушны: своего декабристы хотели добиться путем военного переворота; того, что сейчас мы бы назвали путчем (с той поправкой, что если бы реформы исходили от трона, декабристы бы их приветствовали). Идея народного восстания была им абсолютно чужда: они были твердо уверены, что народ вовлекать в эту историю крайне опасно. Восставшим народом невозможно управлять, а войска, как им казалось, останутся у них под контролем (ведь у большинства участников был опыт командования). Главное здесь — что они очень боялись кровопролития, междоусобия и полагали, что военный переворот дает возможность этого избежать.

В частности, поэтому декабристы, выводя полки на площадь, совершенно не собирались объяснять им свои резоны, то есть вести пропаганду среди собственных солдат они считали делом ненужным. Они рассчитывали только на личную преданность солдат, которым старались быть заботливыми командирами, а также на то, что солдаты просто будут выполнять приказы.

Как прошло восстание?


Сенатская площадь 14 декабря 1825 года. Картина Карла Кольмана. 1830-е годы
© Bridgeman Images / Fotodom

Неудачно. Нельзя сказать, что у заговорщиков не было плана, но выполнить его не удалось с самого начала. Им удалось вывести на Сенатскую площадь войска, однако планировалось, что на Сенатскую они придут к заседанию Государственного совета и Сената, которые должны были присягать новому государю, и потребуют введения конституции. Но когда декабристы пришли на площадь, выяснилось, что заседание уже закончилось, сановники разош­лись, все решения приняты, а требования предъявлять попросту некому.

Ситуация зашла в тупик: офицеры не знали, что делать дальше, и продол­жали держать войска на площади. Восставших окружили правительственные войска, произошла перестрелка. Восставшие просто стояли на Сенатской, даже не пытаясь совершить какое-либо действие — например, отправиться на штурм дворца. Несколько выстрелов картечью со стороны правительственных войск рассеяли собравшихся и обратили их в бегство.

Почему восстание провалилось?

Для удачи любого восстания нужна несомненная готовность в какой-то момент пролить кровь. Этой готовности у декабристов не было, они не хотели кровопролития. А представить себе удачный мятеж, лидеры которого прилагают все усилия, чтобы никого не убить, историку сложно.

Кровь все равно пролилась, но жертв было сравнительно немного: обе стороны стреляли с заметной неохотой, по возможности поверх голов. Правительственные войска ставили задачу просто рассеять мятежников, а те отстреливались. Современные подсчеты историков показывают, что во время событий на Сенатской с обеих сторон погибло около 80 человек. Разговоры о том, что жертв было до 1500 человек, и о куче трупов, которые полиция ночью скидывала в Неву, ничем не подтверждаются.


Кто и как судил декабристов?


Допрос декабриста Следственным комитетом в 1826 году. Рисунок Владимира Адлерберга
© Wikimedia Commons

Для расследования дела был создан специальный орган — «высочайше учреж­денный Тайный комитет для изыскания соучастников злоумышленного общества, открывшегося 14 декабря 1825 года», куда Николай I назначил в основном генералов. Для вынесения приговора специально учредили Верховный уголовный суд, в который назначили сенаторов, членов Государственного совета, Синода.

Проблема заключалась в том, что императору очень хотелось осудить мятеж­ников справедливо и по закону. Но подходящих законов, как выяснилось, не было. Не существовало никакого цельного кодекса с указанием относитель­ной тяжести разных преступлений и мер наказаний за них (вроде современного Уголовного кодекса). То есть можно было воспользоваться, скажем, Судеб­ником Ивана Грозного — его никто не отменял — и всех, например, сварить в кипящей смоле или колесовать. Но было понимание, что это уже никак не соответствует просвещенному XIX веку. К тому же подсудимых много — и вина их очевидным образом различается.

Поэтому Николай I поручил Михаилу Сперанскому — сановнику, тогда известному своим либерализмом, — разработать какую-то систему. Сперанский разбил обвинение на 11 разрядов по степени вины, про каждый разряд прописал, какой состав преступления ему соответствует. А потом обвиняемых расписали по этим разрядам, и по каждому судьи, выслушав записку о силе его вины (то есть итог следствия, нечто вроде обвинительного заключения) голосовали, соответствует ли он этому разряду и какую меру наказания назначить каждому разряду. Вне разрядов шли пятеро, пригово­ренных к смертной казни. Впрочем, приговоры делали «с запасом», чтобы государь мог проявить милосердие и смягчить наказание.

Процедура была такая, что сами декабристы на суде не присутствовали и не могли оправдываться, судьи рассматривали только подготовленные Следственным комитетом бумаги. Декабристам лишь огласили готовый приговор. За это они потом упрекали власть: в более цивилизованной стране у них были бы адвокаты и возможность защищаться.

Как декабристы жили в ссылке?


Улица в Чите. Акварель Николая Бестужева. 1829–1830 годы
© Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images

Те, кто получил приговор в каторжные работы, были отправлены в Сибирь. По приговору они также были лишены чинов, дворянского достоинства и даже боевых наград. Более мягкие приговоры последним разрядам осужденных — это ссылка на поселение или в отдаленные гарнизоны, где они продолжали службу; не все лишались чинов и дворянства.

Осужденных в каторжные работы начали отправлять в Сибирь постепенно, небольшими партиями — везли на лошадях, с фельдъегерями. Первой партии, из восьми человек (из самых известных туда входили Волконский, Трубецкой, Оболенский), не повезло особенно: их отправили на настоящие рудники, на горные заводы, и там они провели первую, действительно тяжелую зиму.

Но тут, по счастью для декабристов, в Петербурге спохватились: ведь если распределить государственных преступников с опасными идеями по сибир­ским рудникам, это же означает собственными руками рассеять мятежные идеи по всей каторге!

Николай I принял решение, во избежание распростра­нения идей, собрать всех декабристов в одном месте. Тюрьмы такого размера нигде в Сибири не имелось. Приспособили острог в Чите, туда перевезли тех восьмерых, кто уже страдал на Благодатском руднике, и остальных везли уже сразу туда. Там было тесно, все узники содержались в двух больших помеще­ниях.

И так уж получилось, что там совершенно не было никакого объекта каторжных работ, никакого рудника. Последнее, впрочем, не очень тревожило петербургские власти. Взамен каторжных работ декабристов водили засыпать овраг на дороге или молоть зерно на мельнице.

К лету 1830 года для декабристов построили новую тюрьму в Петровском Заводе, попросторнее и с отдельными персональными камерами. Там тоже никакого рудника не было. Из Читы их вели пешком, и этот переход им запомнился как своего рода путешествие по незнакомой и интересной Сибири: некоторые по дороге набрасывали рисунки местности, собирали гербарии. Декабристам повезло еще и в том, что Николай назначил комендантом генерала Станислава Лепарского, человека честного и добродушного.

Лепарский исполнял свой долг, но не притеснял узников и, в чем мог, облегчал их положение. В общем, понемногу идея каторжных работ испарилась, осталось тюремное заключение в отдаленных районах Сибири. Если бы не приезд жен, декабристы, как и хотел царь, были бы полностью отрезаны от прошлой жизни: им была строго воспрещена переписка. Но женам запретить переписку было бы скандально и неприлично, так что и с изоляцией не очень получилось. Тут еще был тот немаловажный момент, что у многих оставались влиятельные родственники, в том числе в Петербурге. Николай не хотел раздражать этот слой дворянства, поэтому им удавалось добиваться разных мелких и не очень мелких послаблений.


Внутренний вид одного из дворов каземата Петровского Завода. Акварель Николая Бестужева. 1830 год
© Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images

В Сибири сложилась любопытная социальная коллизия: хоть и лишенные дворянства, названные государственными преступниками, для местных жителей декабристы все же были аристократами — по манерам, воспитанию, образованию. В Сибирь настоящих аристократов редко заносило, декабристы стали своего рода местной диковинкой, их звали «наши князья», а к декаб­ристкам относились с большим почтением. Таким образом, того жестокого, страшного контакта с уголовным каторжным миром, который случался у ссыльных интеллигентов позднее, в случае декабристов тоже не произошло.

У современного человека, уже знающего про ужасы ГУЛАГа и концлагерей, есть соблазн относиться к ссылке декабристов как к несерьезному наказанию. Но ведь все важно в своем историческом контексте. Для них ссылка была связана с большими лишениями, особенно по сравнению с прежним образом жизни. И, как ни крути, это было заключение, тюрьма: первые годы они все постоянно, днем и ночью, были закованы в ручные и ножные кандалы. И в немалой мере то, что теперь, издали, их заключение выглядит не таким ужасным, — это их собственная заслуга: они сумели не опуститься, не переругаться, сохраняли собственное достоинство и внушали окружающим настоящее уважение.