Что случилось с Хиллари Родем Клинтон

Что случилось с Хиллари Родем Клинтон

Политическая кухня и политическая парадная: реалии одной судьбы



Результаты президентских выборов 2016 года в США застали врасплох всех аналитиков и участников, включая Хиллари Клинтон. Она до последнего дня была уверена в своей победе и приготовила для этого события помещение со стеклянным куполом, который символизировал «низкий потолок» для женщин в США. Потолок должен был разбиться во время церемонии, но не разбился. Миллионы цветных шаров, фейерверков и конфетти остались неизрасходованными в штаб-квартире ее выборной кампании.

Президент Обама неоднократно заявлял, что прошедшие выборы были референдумом по поводу его повестки дня для Америки, или иначе, его политического курса. Он был настолько уверен в победе Клинтон, что, по его собственным словам, не приготовил запасной план для сохранения своего наследия [24]. Хотя демократы все еще стараются оспорить легитимность выборов, в Белом доме уже давно работает Дональд Трамп. Пресса и эксперты, которые практически единодушно предсказывали победу Клинтон, теперь заняты объяснениями, как и почему она проиграла. Свою версию объяснения исхода выборной кампании под названием «Что случилось» напечатала и Хиллари Клинтон в сентябре 2017 года [18].

Имена Клинтон и Обамы скоро исчезнут из заголовков прессы, однако их наследие живо и пустило глубокие корни в политическую культуру Америки. Оба политика превратились в культовые фигуры и в этом качестве будут иметь долговременное влияние на массовое сознание. Задача аналитиков состоит в демифологизации их наследия и, в частности, публичной персоны Хиллари Клинтон. Эта статья имеет целью заглянуть в историю формирования Клинтон как политика, а заодно и в историю последних президентских выборов несколько глубже, чем это делает электоральный анализ.

Х.Р. Клинтон в течение всей избирательной кампании зaявляла о своей приверженности политическому курсу президента Обамы. Для тех, кто помнит об их дебатах в кампании 2008 года, где они были конкурентами, это звучит сомнительно. В той кампании Клинтон ставила под вопрос деловые качества и политические взгляды Обамы, и даже его способность быть президентом. Известно также, что между семьями Клинтон и Обама существовала враждебность, впрочем, ранее не особо скрываемая обеими сторонами. Чего стоит только одна фраза Билла Клинтона в разговоре с Эдвардом Кеннеди, что Барак Обама несколько лет назад подавал бы им с Кеннеди кофе [20, p. 218].

Однако утверждение об общности политического курса в данном случае не является обычной предвыборной ложью. Во взглядах Обамы и Клинтон на политическую деятельность, а также в их стратегиях и технологиях прихода во власть действительно много общего. И не только потому, что они избирались от одной партии. Несмотря на существенную разницу в возрасте, у них был общий учитель политической философии и практики — Сол Алинский (Saul Alinsky, 1909–1972). В обмен на лояльность действующему президенту и его политическому наследию Хиллари получила от Обамы бесценный подарок, как ей казалось, «золотой ключик» к заветной дверце Белого дома. Желанный «ключик» был прямо связан с наследием Алинского, и к нему мы вернемся дальше, а пока надо напомнить, кто такой Алинский и почему он получил вторую жизнь в американской политике XXI века.

_________________
Winter Is Coming

Алинский — автор технологии перманентной революции

Сол Алинский получил степень магистра по специальности «археология» в Чикагском университете, однако из-за Великой депрессии вынужден был сменить свою профессию. Он поступил в аспирантуру этого же университета по специальности «криминология» на социологический факультет, возглавляемый всемирно известным социологом Хербертом Мидом (Herbert Mead). В 1932–1939 годах Алинский провел свой первый удачный социальный эксперимент в Чикаго по соорганизации бедняков, иммигрантов из Европы, для решения ими социальных проблем своего района и сообщества. Этот эксперимент дал рождение новому виду социальной инженерии — соорганизации общин (community organizing), важной и даже романтической деятельности по возрождению демократического способа жизни на местном уровне. Ее девизом стало перефразированное вступление к американской конституции: «Мы, люди, сами создадим нашу судьбу». Этот девиз наилучшим образом отражал демократические взгляды Алинского и его программу действий в области создания местных общественных организаций. Многие современные критики называют Алинского идеологом наступления на фундаментальные основы американского общества. Между тем парадокс Алинского как социального инженера состоит в том, что он считал себя патриотом Америки, активным защитником демократии, и посвятил всю свою профессиональную жизнь ее ревитализации. Он пытался скрестить демократические идеи отцов-основателей Америки с современными прогрессистскими идеями и, хотя выиграл много отдельных сражений на нескольких фронтах, проиграл свою войну в целом [1].

И до Алинского в США в начале ХХ века были радикалы и революционеры, которые были воодушевлены идеями марксизма и примером русской революции, достаточно вспомнить Джона Ридa и его окружение. В отличие от них, Алинский отказался от марксистского видения пролетариата как движущей силы революции и сделал ставку на другие социальные группы, которые в тот или иной момент чувствуют себя бесправными и обездоленными (The Have-Nоts). Разорвав причинную связь между пролетариатом и революцией, Алинский, по сути, первым создал социальную технологию формирования революционной силы из любой, даже предельно атомизированной и территориально рассеянной социальной группы или групп, при условии, что они видят себя как неимущие и угнетенные. Он также был первым, кто создал методику и центры обучения организаторов перманентной революции на своей родине. Алинский написал две книги, которые стали пособиями для всех последующих поколений радикалов.

Первая книга «Побудка радикалов», опубликованная в 1946 году [10], описывала его собственные опыты по созданию соседских общин и их борьбе за власть в своих регионах. Объясняя смысл проделанных экспериментов, Алинский пишет, что в современном городе большинство людей обречены на анонимность, своего рода отпадение от социальной жизни; в результате разрушаются самые основы демократического общества. Выходом из этого положения является создание первичных организаций и выстраивание общественной системы снизу вверх. Люди, совместно решая свои проблемы в организациях, таким образом участвуют в решении проблем общества в целом. Эти соображения не были самоочевидными для недавних иммигрантов и жителей трущоб. Алинский привнес в сознание и жизнь этих людей новую идеологию и систему понятий: гражданин, община, участие, демократия, личная ответственность, американский способ жизни. Этот язык и способ действия должны были помочь людям начать организовывать свою жизнь. Алинский верил, что общественные организации в большей степени, чем существующие социальные институты (церкви, профсоюзы, партии и т.д.), способны вдохнуть жизнь в американскую демократию, что организации более приспособлены к тому, чтобы противостоять коррупции, номенклатуризации и другим современным болезням социальных институтов.

В книге «Побудка» Алинский посвятил целую главу своему идеальному герою, Радикалу, возмутителю общественного спокойствия, как сказали бы сейчас, агенту социального изменения, его ценностям и примерам деятельности. Алинский создал портреты нескольких «классических» радикалов, в частности своего личного героя, одного из лидеров Американской революции Томаса Пейна.

В главе «Строительство общественной организации» он описал основные шаги, этапы и методы создания общественной организации: роль организатора на всех этапах ее создания; техника проблематизации ситуации; разработка и принятие программы организации; опора на местных лидеров; учет и использование местных традиций и организаций; выбор организационной тактики; просвещение и подготовка членов организации; тактика и методы индуцирования конфликта и работы с ним; мобилизация радикалов вокруг и в ходе развития конфликта. Автор также обрисовал последовательность шагов в эксперименте с позиции его рядовых участников, задачи и возможные препятствия на каждом этапе, поиск людей со способностями лидеров и их развитие в этом качестве.

Основной целью строительства любой общественной организации Алинский считает борьбу за власть, которая понадобится для осуществления целей организации. Следующей по важности целью является образование ее членов. Речь идет об очень специфическом предмете образования — началах демократии, механизме осуществления демократии в США.

Новорожденные организации, созданные по инициативе организаторов, безусловно, испытывают их влияние на начальном периоде, прежде всего, в выборе самой композиции организации и ее программы. Однако это влияние, пишет Алинский, должно быть крайне мягким по форме. Запустив новую организацию в жизнь, организаторы, согласно автору, на определенном этапе ее «взросления» должны будут выйти из игры, чтобы далее организация начала жить и действовать совершенно самостоятельно. Алинский предостерегал будущих организаторов от их собственных попыток манипулирования организациями, и особенно в интересах заказчиков экспериментов.

Проблеме тактики организационной деятельности, основанной на распознавании и использовании социологических и социально-психологических характеристик членов организации, посвящена самая большая глава в его первой книге, в ней Алинский в первый раз формулирует основные правила соорганизовывания.

_________________
Winter Is Coming

Его вторая и последняя книга «Правила для радикала» [11], вышедшая в 1971 году, фактически положила начало перманентной революции в США. Сравнивая свою работу со знаменитой книгой «Государь», автор пишет, что Макиавелли рассказывает о том, как власть имущим удержать свою власть, тогда как его книга — о том, как отобрать власть у тех, кто ее имеет. Рабочее название книги в один момент было Rules for Revolution, однако от него пришлось отказаться по настоянию издателя. Алинский так формулирует цель своей работы: «Мы допустили самоубийственную ситуацию, при которой революция и коммунизм отождествлены… Это основная причина, по которой я сделал попытку создать пособие для революционеров, которое нельзя было бы определить как коммунистическое или капиталистическое… Моя цель — предложить, как организоваться неимущим в борьбе за власть: как eе захватить и как ее использовать» [11, p. 9–10].

Включение Америки во Вторую мировую войну на время приостановило социальные эксперименты Алинского. В послевоенный период он загорелся целью преодоления расовой сегрегации ради достижения экономической и социальной справедливости. Одновременно со сменой цели сменилась и тактика действий создаваемых организаций. Акцент в его экспериментах сместился с опоры общин на собственные силы в сторону получения общинами определенных привилегий (никто не использовал это слово, предпочитали говорить «справедливая доля» (fair share), помощь) путем перераспределения средств города, штата и государства, складывающихся из налогов, в пользу членов общин.

Со сменой целей был смещен акцент в деятельности организаторов: от сплочения конкретных общин для решения их собственных задач к созданию вечного общественного двигателя с грандиозными и абстрактными целями, иначе говоря, перманентной революции. Пошаговое развитие организации, ориентированное на выстраивание демократии снизу вверх, в конце концов было заменено на идеологию мобилизации населения на протесты с целью победы в разовых сражениях против враждебного окружения. Соответственно, характер деятельности организаторов изменился в сторону агрессивной тактики, атакующих методов, где все средства хороши, если ведут к победе. Среди этих методов были уличные протесты, пикеты против неугодных лиц по месту их жительства, срывы заседаний местных демократически избранных органов, вываливание мусора перед жилищем официальных лиц, бойкот и шантаж бизнеса, публичное высмеивание и унижение неугодных лидеров и другие нарушения неписаных правил общественного поведения.

Новые политические движения, возникшие в 1960-х, не разделяли идеалов Алинского и не ставили своей целью развитие демократии, но зато взяли на вооружение изобретенные им технологии соорганизации людей на протестную активность. Почти все организаторы этих движений прошли обучение по методикам Алинского, однако он уже не направлял эти движения и потерял авторский контроль за применением своих методов. К концу своей жизни Алинский разошелся во взглядах со многими своими попутчиками и последователями: радикальным милитаризованным движением «Черная пантера», движением Мартина Лютера Кинга за права черного населения, Новыми левыми, в частности, движением «Студенты за демократическое общество», ACORN и другими.

В 1968 году Алинский все еще был в зените своей славы. За его спиной было более 30 лет экспериментов в области social organizing. Он выступал с лекциями и семинарами по всей Америке. Один из таких семинаров проходил летом 1968 года во время конгресса Демократической партии в Чикаго, где Хиллари и встретила Алинского в первый раз. Я буду и далее называть героиню этой статьи Хиллари без фамилии не только потому, что ей в тот момент было только 20 лет, но и потому, что именно так звали ее миллионы будущих избирателей в США. Алинский, подобно Сократу, собрал вокруг себя группу участников уличной демонстрации напротив здания, где проходил конгресс, и обрисовал портрет идеального радикала и историю радикализма, говоря им, что они представляют собой будущее поколение американских радикалов. Именно в этот день девушка из консервативно-республиканской семьи крепкого достатка, председатель республиканского клуба в своем колледже, впервые почувствовала себя революционеркой. Хиллари, как и другие молодые люди ее поколения, заразилась политическим радикализмом, еще не понимая, что не идеи и цели сами по себе делают людей радикалами, а методы, которыми они намереваются их достигать, и цена, которую обычным людям приходится платить за осуществление идей радикалов.

_________________
Winter Is Coming

Соблазнение Хиллари: студенческие годы

Хиллари организовала выступление Алинского в своем женском колледже (Wellesley college). На последнем курсе она была очень заметной фигурой: президентом правительства студентов, организатором студенческих протестных митингов и одной из лучших студенток. Хиллари серьезно увлеклась деятельностью Алинского и посвятила свою выпускную (senior thesis) работу ее анализу, продемонстрировав глубокий интерес к избранной теме [25].

Об этой студенческой работе имеется много публикаций не только потому, что она содержит детальный анализ деятельности Алинского, но и потому, что именно погружение в эту тему сформировало ее в главных чертах как будущего политика, усвоившего многие уроки своего учителя. Давид Брок в своей весьма интересной биографии [17] назвал ее «дочерью Алинского» и посвятил его влиянию на Хиллари целую главу. Барбара Олсон в своей биографии Хиллари, изданной в 1999 году, предположила, что причины, по которым она прячет свою выпускную работу от публики, состоят в том, что она не хочет, чтобы американский народ знал, в какой мере она вобрала в себя взгляды и методы Сола Алинского. Известный политический журналист Пегги Нунан назвала эту работу «розеттским камнем», т.е. фрагментом, который дает ключ к пониманию всей будущей политической биографии Хиллари.

Конечно, нельзя прямолинейно экстраполировать взгляды студентки Хиллари на ее сегодняшнюю позицию, тем более что в течение своей длинной карьеры она неоднократно и довольно резко меняла политические взгляды, в частности, на однополый брак, нелегальную иммиграцию, подписанные Америкой международные договоры, начатые войны, на своего сначала соперника, а потом союзника Обаму и т.д. Однако современного политика определяют не столько взгляды на тот или иной вопрос, сколько понимание политики как деятельности и профессии, выбор правил и технологий борьбы за власть, прихода к власти и ее применения. В студенческой работе уже отчетливо просматривается будущий типаж Клинтон как политика, сформированного на уроках Алинского. Хиллари взяла у него не взгляды или политические убеждения — ненужная роскошь для политика, — а его методы борьбы за власть, его моральный релятивизм («цель оправдывает средства»), его понимание, что заявляемые политические взгляды могут и должны (!) меняться в зависимости от политической конъюнктуры и поставленных целей, поскольку им отводится только инструментальная роль в захвате власти. Алинский выразил этот принцип следующим образом: «Власть есть самая сущность, мотор жизни… Мы живем в мире… где люди говорят о моральных принципах, а действуют по принципу власти (силы); в мире, где наша сторона всегда моральна, а наши враги всегда аморальны; в мире, где “согласие” означает, что одна сторона обладает силой, а другая с ней “соглашается”» [25]. Радикал, по Алинскому, выбирает только те цели, которые достижимы, и только те средства, которые работают, т.е. достигают поставленные цели. Не используя марксистско-ленинскую фразеологию, Алинский тем не менее точно повторил ленинское различение «буржуазной» и «классовой» морали: «Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата… Классовая борьба продолжается, и наша задача — подчинить все интересы этой борьбе. И мы свою нравственность коммунистическую этой задаче подчиняем. Мы говорим: нравственность — это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата, созидающего новое общество коммунистов» [4]. Впрочем, Ленин не сам изобрел этот принцип, а только перенял его от русских радикалов, террористов, героев подпольной России [6].

_________________
Winter Is Coming

История студенческой работы Хиллари и ее доступности

Выпускная работа (senior thesis) Хиллари, написанная в 1969 году, оставалась недоступной читателям до 2005 года. История ее засекречивания, a потом, выражаясь языком хакеров, «взлома» весьма интересна сама по себе.

Эта работа до сих пор нигде не опубликована и существует только в виде фотокопии ее машинописного варианта в Интернете. 92 страницы текста напечатаны на разбитой машинке, ровеснице нашей Эрики, со множеством поправок от руки и некоторыми неисправленными ошибками. Эти особенности свидетельствуют о его подлинности и об отсутствии у автора намерения сделать его доступным для широкого читателя. Работа Хиллари лежала забытой в архиве колледжа до тех пор, пока ее муж Билл Клинтон не стал президентом США в 1993 году. В этот момент Хиллари начала думать о своей собственной жизни в большой политике. В этом же году Белый дом послал письмо в колледж, где просил закрыть доступ к ее студенческой работе. Колледжу пришлось ввести новое правило, гласящее, что работы любой «первой леди» помещаются в закрытый доступ; правило, фактически созданное для одного-единственного случая — Хиллари Родем.

Однако в 2005 году работа стала все-таки доступна благодаря тому, что режим специального хранения, т.н. «спецхран», в библиотеках и архивах США, в отличие от стран с авторитарным режимом, не очень-то развит и имеет обходные пути. Один из студентов заказал ее в микрофильмированном виде через межбиблиотечный обмен. Оказалось, что существовал запрет на выдачу работы в библиотечном зале, но не было запрета на выдачу ее на микрофильме. Студент, получив работу, разместил ее в Интернете.

_________________
Winter Is Coming

Что рассказал «розеттский камень»

Есть смысл бороться лишь за то, что
Утерялось и нашлось, и снова утерялось;
При нынешних условиях, возможно,
нельзя рассчитывать нам на успех.
Но важно попытаться.
А остальное — уже не наше дело.
Т.С. Элиот. Восточный Коукер
(в переводе Владимира Постникова)

Подзаголовок выпускной работы «Существует только борьба» и эпиграф к ней взяты из поэмы Т.С. Элиота «Восточный Коукер» (East Coker). Хиллари подчеркнула следующие строки в эпиграфе: «Существует только борьба за то, чтобы восстановить то, что утрачено и найдено, и утрачено опять и опять». В приведенном выше поэтическом переводе эта фраза звучит несколько иначе, однако «борьба» — ключевое слово в работе Хиллари. Эпиграф и название выражают ее готовность вставать после каждого поражения и продолжать двигаться к намеченной цели.

Хиллари вложила в эту работу много времени и души, много больше, чем ожидалось от студенческой выпускной работы. Она взяла интервью у Алинского и его соратников и посетила несколько бедняцких районов Чикаго, где работали его программы с труднопереводимым названием «Программы соседской активности» (Community Action Programs). Поражает список источников, используемых в работе, — 95 наименований. Студентка прочла шестнадцать книг на избранную тему, не считая нескольких десятков журнальных и газетных статей.

Как и всякая студенческая работа, она не свободна от простого пересказа основных положений и длинных цитат из прочитанных книг и статей. Не всегда ясно, где заканчивается пересказ источников и где начинается собственная мысль автора. И тем ни менее работа свидетельствует о глубоком проникновении в тему и демонстрирует характер Хиллари: необычайная для молодой девушки уверенность в себе, начитанность, бойцовские качества и, главное, заявка на будущность в политике. Она открыто спорит со своим кумиром Алинским и авторитетными политиками, в частности с сенатором Даниелом П. Мойнихеном, автором проекта закона по борьбе с бедностью.

В своей работе Хиллари характеризует Алинского как человека, «который сформировал свой собственный подход к social organizing, более того, как человека, умеющего отстаивать опасную (по тем временам. — И.Ж.) социальную философию, на которой базируется его подход».

Хиллари подробно описывает три первых социальных эксперимента Алинского, выявляет и формулирует центральные понятия его социополитической философии: власть или сила (power), радикал, организатор (или агитатор), социальный конфликт (индуцированный и контролируемый организатором), социальное равенство. Она также выделяет важные, по ее мнению, посылки и постулаты его философии.

Одна из глав описывает источники взглядов Алинского. «Льюис (John L. Lewis, известный лидер профсоюзного движения в 1930-е годы. — И.Ж.) стал для Алинского героем для подражания. Последний научился у лидера не только тактике рабочего движения, но и умению предложить оправдание в глазах общественного мнения, а значит и моральное обоснование, для социального протеста, вступающего в противоречие с законом». Действительно, Алинский многое перенял у своего старшего друга, в частности, взгляд на всех, кто обладал властью и достатком (“The Haves”), как на противников, а также неортодоксальные методы борьбы с ними, технику манипулирования и контроля над событиями, общественным мнением и людьми.

Хиллари не называет второго учителя Алинского — правую руку знаменитого гангстера Аль Капоне Франка Нитти. Первоначально Алинский намеревался написать диссертацию на материале чикагской мафии, но позже отказался от этой идеи. Между тем опыт общения Алинского с мафией был главным источником правового нигилизма в его социальной философии.

Приведенная выше цитата — один из примеров, где Хиллари не осуждает Алинского, а просто пересказывает его точку зрения. Оправдание незаконных протестных действий в глазах общества, прямое проявление морального релятивизма весьма типично для радикалов и является одной из главных разрушительных сил современного американского общества, изначально основанного на уважении к закону. Недавние попытки президента Обамы и Клинтон морально обосновать в глазах общественности право экстремистов на массовые убийства полицейских в нескольких городах Америки летом и осенью 2016 года являются продолжением этой «традиции». Только масштаб нарушения закона участниками протестов резко изменился за последние девяносто лет: во времена Льюиса это была сидячая забастовка на рабочем месте, а теперь — преднамеренное и хладнокровное убийство защитников закона и порядка.

Хиллари специально останавливается на моральном релятивизме Алинского (вызвавшем самые серьезные упреки со стороны критиков в его адрес), однако замечает, что в его глазах этот релятивизм уравновешивается верой в порядочность (goodness) социальных организаторов или радикалов. Алинский говорит о том, что в общественной жизни всегда есть зазор между высокими идеалами и принципами (high road) и применением запрещенных, публично не одобряемых приемов (low road). Радикал, публично защищая высокие идеалы и принципы, не должен бояться применять на практике запрещенные приемы для достижения поставленных целей.

В личном разговоре с Хиллари он призывал ее видеть мир «как он есть», а не руководствоваться иллюзиями о том, каким мир «должен быть». Алинский нередко применял вполне радикальные, силовые приемы и средства борьбы, часто за гранью морали и закона. Оправданием этих действий служило его убеждение, что «Американский Радикал… является уникальным человеком, который верит в то, что он говорит… кому общее добро составляет главную ценность… и кто искренне и до конца верит в человечество» [10, p. 15]. После такого комплиментарного определения радикала ему, разумеется, позволяется делать во имя человечества все, что угодно. Алинский, впрочем, был не первым, кто создал общественно привлекательный двойной стандарт сознания для радикала и предложил морально-философское обоснование насилия. Еще до него революционеры всех мастей, включая российских радикалов конца XIX — начала XX века, названных Подпольной Россией, пропагандировали силовое воздействие на государство. Объектом насилия в практике Алинского мог быть избран любой человек, кто так или иначе занимал ответственную позицию в обществе: местные демократически избранные лидеры, банкиры, владельцы бизнеса и магазинов, хозяева домов, сдаваемых в наем, и так далее.

Как и в России, идеология радикализма не встретила нравственного отпора и противодействия среди образованной публики в Америке. Более того, университетская среда и люди искусства США середины XX — начала XXI века охотно поддерживали и пропагандировали взгляды радикалов. Напомню, что моральная поддержка общества явилась необходимой средой и условием существования и русской радикальной «интеллигенции», лишенной опоры в традициях и общепринятой морали [6, с. 31–32, 38].

Став политиком, Хиллари, как и ее поколение социальных организаторов, многие из которых были вчерашние бунтари и даже террористы, почти всегда выбирала low road. Череда скандалов следует за Хиллари всю ее взрослую жизнь, в которых она обвинялась именно в выборе запрещенных приемов. Многочисленные публикации и фильмы свидетельствуют о нарушении ею: закона о финансировании избирательной кампании (“Hillary! Uncensored” by Peter Paul) и закона о транспарентности государственной информации (FOIA); о препятствовании отправлению правосудия; о покрывании ею обстоятельств преступлений, будь то смерть посла в Бенгази или смерть ее близкого друга и сотрудника Винсента Фостера; об использовании средств из семейного благотворительного фонда Клинтонов на содержание ее помощников в избирательной кампании; о получении пожертвований от государств-изгоев в этот фонд в обмен на ее услуги как госсекретаря; о нарушении правил хранения и ведения секретной государственной переписки и т.д. И это только некоторые из ее недавних скандалов, про старые можно также прочитать в нескольких книгах. Даже если поверить, что все они инспирированы ее политическими оппонентами, надо заметить, что ни один из кандидатов в американские президенты во все времена не имел такой длинный шлейф серьезных обвинений.

_________________
Winter Is Coming

Критика и уроки Алинского

В студенческой работе Хиллари можно найти несколько направлений, по которым она, вслед за другими авторами того времени, анализировала и критиковала политическую философию Алинского: роль государства в борьбе с бедностью, стратегия и тактика трансформации социальной системы США и роль местных сообществ в этом процессе, включая тактику индуцирования локальных социальных конфликтов как метод мобилизации и соорганизации общенациональных движений.

В 1964 году президент Линдон Джонсон объявил знаменитую программу «Война с бедностью» (Economic Opportunity Act), чьей целью было «…не только уменьшить ее симптомы, но и искоренить ее корни, и предупредить ее возникновение» [31]. Алинский разошелся со многими своими последователями и современниками во взглядах на эту программу, и теперь, пятьдесят лет спустя, очевидно, что он оказался прозорливее всех его оппонентов.

Хиллари так пересказывает его отношение этой программе: «Чувство собственного достоинства (личной значимости) особенно важно в организационной деятельности среди бедного населения. Алинский предупреждал, что государственные программы помощи атакуют бедность, но не ее корни, и не стимулируют бедных помочь самим себе, что [программы] создают цикл зависимости, который только заманивает бедных в смирение и апатию» [25]. Алинский был еще более категоричен, называя всю программу «политической порнографией» [9] и утверждая, что она колонизирует бедных в США (“welfare colonialism”) и носит характер американской помощи третьему миру [22, p. 480–481]. Он также называл программу борьбы с бедностью денежным фондом, из которого политики, в основном местная администрация, будут черпать средства для своих действий по благотворительности и опеке нуждающихся [9, p. 172–173]. Он никогда не был сторонником «большого государства», т.е. проникновения его во все сферы общественной жизни. Согласно свидетельству его первого ученика Николаса Вон Хоффмана, Алинский любил повторять, что участие государства в «войне с бедностью» равносильно раздаче стодолларовых купюр на углу в гетто. Кроме того, участие государства в социальной работе означало для Алинского усиление контроля над независимой гражданской жизнью общества, делая ее практически невозможной. Для Алинского вовлечение государства в решение социальных проблем было всегда последним и далеко не идеальным выбором. По своему мировоззрению он был ближе к Оруэллу и Ортега-и-Гассету, чем к современным левым: он ставил личные свободы и право на частную жизнь выше многих других демократических свобод, однако не верил, что государство может и должно вставать на их защиту [28, p. 150–151]. Учитывая позицию Алинского по этому вопросу, парадоксально, что начатое им движение социальных организаторов привело не к сокращению, а к увеличению числа государственных программ помощи населению, к росту доли населения, получающего государственную помощь, и одновременно к большему вмешательству государства в частную жизнь людей. Этот факт свидетельствует о неадекватности созданных им социальных технологий в отношении выбранных им целей.

Как только Хиллари стала политиком, она начала активно поддерживать различные государственные программы помощи бедным, прекрасно понимая, что они не уменьшают бедность и делают получателей государственных средств зависимыми от государства. В президентской кампании 2016 года она не только защищала старые, но и предлагала новые государственные программы помощи различным слоям населения.

Как сказано выше, Алинский верил, что социальная система может и должна быть изменена «снизу вверх». Он считал, что местные общественные организации в большей степени, чем общественные институты (церкви, профсоюзы, партии, и т.д.), способны вдохнуть жизнь в американскую демократию и восстановить ее витальность. Хиллари, изучив опыт Алинского и последующую критику, пришла к прямо противоположному убеждению, что система может быть изменена только изнутри и преимущественно «сверху вниз», через государственные законы и социальные программы. Она считала, что «маленькие победы Алинского фактически отдаляют достижение больших целей бедных» [25], что эксперименты Алинского занимают слишком много времени. Хиллари выбрала для себя этатистскую идеологию, т.е. веру в увеличение роли государства во всех сферах общественной жизни в противовес местному самоуправлению и самоорганизации гражданского общества.

Не напоминают ли нам мысли молодой Хиллари раздумья советских интеллектуалов о том, вступать или не вступать в КПСС? Те, кто верили, что ее можно изменить только изнутри, призывали своих товарищей вступать в партию. В истории моего поколения оказались правы невступившие… Один из наиболее сильных аргументов для позиции оставаться «снаружи» состоит в том, что прежде чем люди добирались до верха системы, чтобы изменить ситуацию к лучшему, они забывали свои юношеские идеалы и теряли мотивацию к изменению status quo. Похожая история случилась и с Хиллари. За пятьдесят с лишним лет в политике в ее жизни произошло так много сомнительных в моральном отношении историй, что ее репутация оказалась разрушенной, да и от прежней идеалистки Хиллари мало что осталось.

_________________
Winter Is Coming

Re: Что случилось с Хиллари Родем Клинтон

Она связалась с чукчей.

Проклятие...

Еще одна критическая «нота» Хиллари в отношении политической философии Алинского состоит в том, что в послевоенной Америке стабильные местные сообщества (communities) иммигрантов превратились в анахронизм. Здесь она вторила известным авторитетам, включая социолога Ф. Тённиса (Ferdinand Tönnies, 1855–1936), первым противопоставившего понятия «община» и «общество» (Gemeinschaft и Gesellschaft) и указавшего, что общинные отношения в современном обществе разрушаются. Получив хорошее социологическое образование, Алинский скорее всего был знаком с работами на эту тему и осознанно пытался перебороть эту тенденцию. Однако быстрое индустриальное развитие страны привело к большей мобильности рабочей силы, а вместе с ней и всего населения. Основные понятия, вокруг которых Алинский соорганизовывал общины в своем первом эксперименте, — участие в управлении на местном уровне, персональная ответственность и самодостаточность, демократия, гражданин и даже сама община — также потеряли тот очевидный и привлекательный смысл, которые они имели в 1930-х.

Интересно, что Хиллари называет веру Алинского в то, что бедные и малообразованные люди могут помочь самим себе, радикальной идеей или радикализмом: «Алинский был революционером. Если бы его идеи осуществились, то в США произошла бы социальная революция… его боялись, потому что он исповедовал наиболее радикальную веру — демократию» [25]. Она повторяет эту мысль вслед за Чарльзом Силберманом (Charles Silberman), который посвятил экспериментам Алинского целую главу в его книге: «Существенная разница между Алинским и его врагами состоит в том, что Алинский действительно верит в демократию: он действительно верит, что беспомощные, бедные, плохо образованные люди могут решить свои собственные проблемы, если им дадут шанс и средства… Алинский — уникальная фигура в смысле его приверженности к демократическим идеалам, и нам еще предстоит увидеть, смогут ли его последователи успешно использовать его теорию и тактику» [27, p. 348]. Время показало, что последователи Алинского выхолостили его политическую философию, заменив демократические идеалы современными абстрактными прогрессистскими лозунгами, зато взяли на вооружение его тактику.

Метод организации протеста по Алинскому состоит в использовании военного языка и, шире, практики ведения войны в обществе против тех, кого организаторы в данный момент выбирают в качестве врага (target). Хиллари цитирует Алинского: организатору «нужен враг, чтобы трансформировать интересы комьюнити в коллективное действие… единственный способ построить армию — это выиграть несколько сражений. Единственный метод победы, когда-либо изобретенный в партизанской войне, — избегать поражений…» [25] Алинский выражал беспокойство, что «сложные, взаимно пересекающиеся слои в современных городских районах, затрудняют выделение такого врага» и что «отсутствие явно выраженного врага создает трудности для мобилизации комьюнити» [там же]. Тут надо заметить явное изменение, если не противоречие, в философии Алинского. Если ранний Алинский ставил своей задачей восстановление разрушенных соседских отношений, то поздний Алинский строил свою деятельность на усилении враждебных отношений между проживающими рядом группами людей.

Соседские общины перестали интересовать социальных организаторов после 1960-х еще по одной причине. Как только компактные поселения иммигрантов соорганизуются и превращаются в самоуправляемые и самодостаточные общины, они становятся невосприимчивыми к новым лозунгам и движениям радикалов, равно как и к их манипуляции. Последним становилось все труднее и труднее найти «врага», против которого можно было бы соорганизовать (мобилизовать) такие сообщества на протест.

С этим связан самый главный критический пафос Хиллари: эксперименты Алинского не приводят к созданию движения национального масштаба, направленного на изменение социальной системы. Новых левых, к числу которых причисляла себя и Хиллари, не могло удовлетворить решение проблем на локальном уровне — они замахивались на кардинальную трансформацию социальной системы Америки в целом. Она сделала заключение, что «модель Алинского “власть – конфликт” неприменима» и не найдет широкого распространения из-за «анахроничной природы маленьких разрозненных конфликтов (small autonomous conflicts)» [25]. Хиллари цитирует мнение одного из критиков Алинского, Франка Рейсмана (Reissman), который называет деятельность Алинского тупиковым местным активизмом (dead-end local activism). Нетерпение новых левых весьма типично для многих поколений революционеров и радикальной интеллигенции, которые хотели бы видеть немедленные и видимые результаты собственной деятельности. Однако время показало, что мнение радикалов по поводу тупиковости и анахронизма локальных конфликтов в США оказалось ошибочным. Модель протестного поведения Алинского, т.е. практика инициации и управления локальными конфликтами, применяется и по сей день по всей стране и входит в программу обучения социальных организаторов в университетах и специальных центрах.

Не только последнее, но и большинство критических замечаний в адрес Алинского, сделанных Хиллари в студенческой работе, не выдержали проверку временем.

Как я упомянула выше, первый биограф Хиллари Давид Брок назвал ее «дочерью Алинского». И действительно, несмотря на непринятие главных идеологем его философии, она все же многому научилась от своего «отца». Большая часть этих уроков не взята из его публикаций, а перенята напрямую от учителя и может быть названа «сокровенным, тайным знанием». Оно отразилось в понимании Хиллари политической деятельности как профессии и, шире, способа жизни (modus vivendi).

_________________
Winter Is Coming

Заветы Алинского

Самый первый завет, усвоенный от Алинского, был завет продолжить начатую им революцию по захвату власти. Здесь надо пояснить, в каком смысле Алинский, а потом и Хиллари, понимали революцию. Речь идет о пошаговом (incremental) захвате всей государственной системы путем соорганизации протестной активности различных социальных групп, продвижения их повестки дня в массовое сознание и захвата властных позиций на всех уровнях американского общества. Пока внимание общества было отвлечено разговорами о ненасильственных методах протеста и защите прав обездоленных и угнетенных, захват власти фактически состоялся в 2008 году с избранием в президенты никому прежде неизвестного социального организатора Барака Обамы. В этом пошаговом захвате власти не было революционеров, обагренных кровью и потрясающих автоматами. Он был освящен всеми ритуалами и институтами американской демократии. Между тем в этой революции все-таки применялся террор, только вместо бомб и пистолетов радикалы развязали террор местного масштаба путем протестов меньшинств и движений, соорганизованных по технологиям Алинского, путем захвата центральных медиа и кафедр в университетах. Захват был совершен настолько невидимо, что почти никто в США не заметил, что живет уже в другом обществе, с другой системой ценностей и повесткой дня.

Опираясь на существующую общенациональную сеть ячеек социальных организаторов, Обама спроектировал «социотехническую избирательную машину», которая бы гарантировала выбор представителей тех людей, которые ею владеют. Эта машина была «заточена» на мобилизацию коалиции протестных меньшинств вкупе с Демократической партией на поддержку курса Обамы. Завершить революцию и сделать ее необратимой предстояло Хиллари. Став одним из The Haves, Хиллари наконец пришла к пониманию, что свечу революции надо зажигать с двух концов, сверху и снизу.

Другой из потаенных уроков, извлеченных Хиллари из знакомства с Алинским, сформулирован в заглавии ее студенческой работы. Политика — это непрерывная борьба, борьба не столько с проблемами или недостатками системы, сколько за власть, борьба с теми, кого она и другие последователи Алинского в каждый текущий момент выбрали в качестве мишени. Анализируя избирательную кампанию Клинтон 2008 года, Хейлеманн и Гальперин пишут, что она понимает выборы как тотальную войну ее собственной армии, которую она называет Hillaryland, против всех остальных, a своих ближайших помощников — как военный штаб, граждан страны — как объект захвата [20, p. 43 и далее]. Понимание политики как войны имеет свою оборотную сторону: как только Хиллари оступалась или ее позиции ослабевали, она теряла своих временных союзников и проигрывала. Так случилось на выборах 2008 года, так произошло и в 2016 году. Напротив, Трамп привлек и удержал своих сторонников без какой-либо «армии», несмотря на все его проколы, потому что его избиратели разделяли его послание и цели в отношении будущего развития Америки.

Еще один урок, взятый у Алинского, можно назвать политическим оппортунизмом, или просто цинизмом. Хиллари приводит следующий пример. В своем первом эксперименте Алинский привлек на свою сторону местных католических священников не тем, что разделял их веру, а тем, что его предложение о сотрудничестве отвечало собственным интересам служителей Церкви, а именно, заинтересованности в упрочении их собственного положения, финансового состояния и собственности Церкви. Алинский подробно объясняет в своих книгах, что борьба за власть построена на учете интересов, а не убеждений людей.

Хиллари впоследствии много раз применяла этот урок. Она создавала промежуточные альянсы и использовала различные организации как своих представителей (proxy) по дороге к намеченной цели, например к смягчению позиции церквей по поводу абортов и операций по смене пола.

Еще один сокровенный урок Алинского, усвоенный Хиллари, состоит в отрицании и игнорировании всех обвинений в свой адрес. В своей студенческой работе она приводит случай такого рода: «Чикагский университет развернул клеветническую кампанию против Алинского. Эти обвинения были эхом таких же обвинений, которые Алинский слышал раньше и на которые раньше отвечал» [25]. Отрицание обвинений в свой адрес или в адрес своего мужа Хиллари применяла всю свою политическую жизнь. Она часто представляла себя жертвой политического сговора или заговора. Достаточно вспомнить, как она среагировала на историю сексуальной связи ее мужа, тогда президента США, со стажеркой Белого дома Моникой Левински. Отрицая подлинность истории, Хиллари заявила, что «существует заговор правого крыла против моего мужа с момента избрания его президентом». Отвечая на обвинения в свой адрес, Хиллари, как правило, прибегает к излюбленному приему социальных организаторов — выделению «врага» (знаменитое правило «3P»: Picking a target, Personalizing it and Polarizing it). Последними примерами такого рода является «заговор» ФБР против нее и назначение главы этого бюро своим врагом, а также утверждение о поддержке Трампа российскими хакерами в погонах. Хиллари посвящает десятки страниц обличению своих врагов в ее последней книге «Что случилось», к которой мы еще вернемся.

Алинский научил Хиллари также, что политика по своей природе — это не выражение интересов людей, а социальная инженерия, а, в свою очередь, каждый социальный инженер, неважно, на каком уровне социальной структуры и с какой стратой он работает, есть, фактически, политик.

В заключительном абзаце своей студенческой работы Хиллари поставила Алинского в пантеон выдающихся социальных лидеров ХХ века рядом с борцом за гражданские права Мартином Лютером Кингом, поэтом Уолтом Уитманом и лидером Социалистической партии США E.В. Дебсом.

Алинский предложил Хиллари по окончанию колледжа оплачиваемую работу в своем институте по подготовке социальных организаторов (Industrial Area Foundation Training Institute). Это предложение означало, что Хиллари прошла тест на социального организатора, так как Алинский очень тщательно подбирал своих учеников и тем более сотрудников. Предложение показалось ей заманчивым, но все же она решила сначала получить степень магистра права.

_________________
Winter Is Coming

Политика как искусство делать невозможное возможным

История речи Хиллари на прощальной церемонии в своем колледже демонстрирует усвоенные ею правила радикала. Далее я буду цитировать некоторые обстоятельства ее выступления в пересказе Давида Брока [17].

До нее никто из студенток колледжа Уэллсли не выступал с речью на этой церемонии, хотя такая традиция и существовала в других университетах. Обычно для этой роли приглашались весьма уважаемые и авторитетные лица извне. В этот раз был приглашен сенатор от штата Массачусетс, республиканец и афроамериканец Эдвард Брук (Brooke). Хиллари создала комитет из своих подруг и пришла к президенту колледжа с идеей выступления кого-либо из студенток. Их предложение было отвергнуто президентом. Но Хиллари уже тогда не принимала возражение в качестве ответа. Она поступила так, как учил ее Алинский, а именно, организовала кампанию в поддержку этой идеи на кампусе, и президент колледжа пошла на попятную. Естественно, что выступающей была избрана Хиллари.

Не только факт выступления, но и сама речь Хиллари была во многих отношениях необычной. Она осмелилась возразить почетному гостю, сенатору Бруку, чье выступление было посвящено борьбе с нищетой. Обычно речи приглашаемых гостей являются торжественной процедурой и никогда не оспариваются. Хиллари отступила не только от неписаной традиции, но и от собственного текста выступления. Всю речь она произнесла, не глядя в свои записки. Некоторые из заключений ее работы по Алинскому попали в нее. Обращаясь непосредственно к Бруку, Хиллари сказала: «Одна из проблем с выражением сочувствия провозглашаемым целям (борьба с бедностью. — И.Ж.), что оно не имеет результатов. …Слишком долго наши лидеры практиковали политику как искусство возможного. Вызов времени состоит в том, чтобы практиковать политику как искусство делать невозможное возможным. Что значит для нас слышать, что 13,3 процента населения находятся за чертой бедности? Это всего лишь процент. Мы заинтересованы не в социальном восстановлении, а в восстановлении человеческой личности» [17, с. 22]. Замечу от себя, что после продолжительной борьбы с бедностью через государственные программы, согласно официальной статистике США, этот процент не снизился, а вырос до 14,5 в 2015 году [30]. Однако меня в данном тексте интересует другое, а именно, акценты, расставленные Хиллари в ее речи. Ее возражение сенатору сформулировано почти под диктовку Алинского. Если забыть о возрасте автора речи, можно сказать, что это был вызов радикала высокопоставленному политику.

Речь Хиллари продемонстрировала, как она изменилась за время обучения в колледже и особенно за последний год: из консервативной, весьма осторожной девушки из республиканской семьи она превратилась в радикала, «потрясователя основ», как говорил Н.С. Лесков. Однако она не захотела становиться уличным революционером, а предпочла стать «системной оппозицией», сохраняя за собой все привилегии человека во власти.

_________________
Winter Is Coming

Годы в университете: продолжение сотрудничества с Алинским

Хиллари продолжила свое обучение на юридическом отделении Йельского университета. Она предпочла эту школу другим потому, что именно там готовили левых юристов-активистов, т.е. ориентированных на активное социальное действие и изменение социальной системы: «…для многих из нас (активистов. — И.Ж.) наше юридическое образование превратилось в мощное новое оружие» [18, p. 199].

Получив изрядную инъекцию радикализма от Алинского, Хиллари продолжила быть активистом в университете и готовилась к карьере адвоката по гражданским правам, защищающего «оскорбленных и обиженных». Это направление, названное «социальным конструктивизмом» или «юридическим хиппизмом», было довольно точно сформулировано профессором Гарвардского университета Данканом Кеннеди: «Юриспруденция, мораль, закон и порядок — это просто слова, используемые людьми власти (the Haves), которые с их помощью обосновывают и защищают их статус… правила — это только “вещи”, как деньги или статус» [17, с. 29].

Летом 1971 года Хиллари работала стажером в юридической фирме «Трухафт, Уокер энд Бернстейн» (Treuhaft, Walker and Burnstein), которая поддерживала и защищала радикальные движения, включая движение «Черные пантеры» (Black Panthers), в частности, одного из участников этого движения, обвинявшегося в убийстве. Публичные адвокаты, включая Хиллари, настаивали на том, что он не может получить справедливое правосудие, так как жюри состоит только из белых людей.

Общение между Хиллари и Алинским, начатое в колледже, вопреки общему мнению, не закончилось написанием работы, а продолжилось в университете. Она общалась с ним в письмах, а также в беседах в 1969–1972 годах, то есть до самой его смерти. Ее письма были недавно найдены в архиве The Industrial Areas Foundation, его организации [19].

В одном из своих писем (от 8 июля 1971 года) Хиллари сообщала, что политическая философия Алинского нашла активную поддержку среди нового движения студентов, называющего себя «Новыми левыми» (New Left):

«Я только что закончила тысячную по счету беседу о вашей книге (Reveille for Radicals. — И.Ж.). Мне нужен новый материал, который я могла бы предложить людям. Вы заново открыты политиками из направления “Новые левые”, которые, наконец, стали серьезно думать о тяжелой работе и механике деятельности организовывания. Мне кажется, что я выжила в школе права (law school) с синяками и с сохранившейся верой и желанием организовывать (with my belief in and zest for organizing in tact)» [19].

Хиллари с радостью узнала о новой книге Алинского «Правила для радикала», адресованной в основном этой новой группе активистов. Из переписки также видно, что Алинский давал Хиллари советы по поводу ее общественной деятельности в университете, в частности, по организации референдума относительно забастовки студентов.

_________________
Winter Is Coming

Дети как подопечные государства

По окончании университета Хиллари избрала профессию адвоката по защите прав детей. Она трактовала защиту детей как распространение на них гражданских и политических прав, прежде относящихся только к взрослым, как движение детей за свои права. Концепция расширения понятия гражданских прав на детей в американском обществе привела по факту к постепенному вытеснению родителей из процесса воспитания детей и подмене их различными государственными и общественными организациями. В ее статьях чаще всего именно семья не дает нормально развиваться своим детям, а государство, напротив, выполняет функцию прогрессора. Как это напоминает политику большевиков после революции! Делая наблюдения и заключения на опыте преимущественно бедных семей, она распространяла свои выводы на все семьи, включая средний класс. Чтобы местные советы по оказанию юридической помощи детям не были бы «заражены» ценностями среднего класса, она настаивала, чтобы в них входили преимущественно представители разного рода меньшинств. В своих статьях Хиллари предлагает изменения в законах, регулирующих статус детей, не достигших совершеннолетия, наделяя их новыми правами — правом на материнство, аборты, косметические операции, операции по изменению пола — и все это без согласия родителей. Хиллари сформулировала также новую группу прав детей: право расти в мире, свободном от войн, право бороться за прогрессивные технологические изменения и против ядерного вооружения. Нетрудно заметить, что, следуя заветам Алинского, она фактически создавала из детей новое движение, еще одну группу революционеров в американском обществе, которой было бы легко манипулировать, а также новую группу, которая была бы на попечении государства.

С 1986-го по 1992 год Хиллари была членом юридического Фонда защиты детей (Children’s Defense Fund). Этот фонд, финансируемый налогоплательщиками, под флагом защиты детей осуществлял политические цели, далеко выходящие за пределы официально заявленных целей организации. Более того, фонд осуществлял эти цели, применяя тактику Алинского: демонизируя и разрушая репутацию своих оппонентов, объявляя всех, кто не согласен с их деятельностью, врагами детей, бедных, этнических и прочих меньшинств.

Хиллари также была одним из активистов по созданию государственного фонда по предоставлению бесплатных юридических услуг бедным. В 1974 году эта программа превратилась в независимую корпорацию по оказанию юридических услуг (Legal Services Corporation (LSC)) и стала не просто помогать бедным, но и проводить опять же свою собственную социальную политику, предлагая изменения в законах и лоббируя государственную помощь. Хиллари была сначала членом совета корпорации, а затем стала его директором. Одним из инструментов корпорации стала соорганизация бедных с помощью идеологически мотивированных коллективных исков против бизнеса и государства (class action). Адвокаты этой корпорации были важными союзниками организаций, созданных по рецептам Алинского; помимо юридической помощи они брали на себя и другие функции: организатор, просветитель и публичный представитель. Например, адвокаты корпорации выиграли дело в штате Мичиган, в котором диалект местных афроамериканцев (Blаck or African-American English, or Ebonics), был признан самостоятельным языком. В результате штат должен был выделить специальные средства на обучение литературному английскому языку значительной группы населения, говорящей на местном диалекте. К счастью для налогоплательщиков, это решение не распространялось на другие штаты. В своей новой роли Хиллари фактически вернулась на стезю social organizing. Определяя роль корпорации, она настаивала, что ее цель состоит не просто в предоставлении бедным равного права на правосудие, а в переориентации всей системы правосудия в пользу этой группы, в частности, в создании законов и практики перерaспределeния средств на всех уровнях в соответствии с либеральным пониманием социальной справедливости. LSC и несколько аффилированных с ней организаций по оказанию юридической помощи за государственный счет активно включились в политическую борьбу. Инструкции для адвокатов, финансово поддерживаемых советом, поощряли их делать все возможное и невозможное, чтобы защищать своих подопечных, замешанных в преступлениях против закона («Черных пантер», членов Американской коммунистической партии, террористов из Weather Undergrоund и т.д.). С 1974-го по 1980 год Хиллари увеличила бюджет корпорации в три раза и коренным образом изменила повестку работы и правила оказания помощи этой организацией. Новая миссия корпорации фактически призывала к кардинальному изменению социальной системы через процесс обучения и работы адвокатов. В 1983 году деятельность LSC расследовалась сенатом в связи с использованием ею государственных средств для политического лоббирования и участия в местных политических избирательных кампаниях. Будучи по своему статусу некоммерческой (non-profit) организацией, финансируемой государством, которой запрещена какая-либо политическая деятельность, корпорация фактически превратилась в самостоятельную политическую организацию. После избрания Рейгана и осуждения деятельности корпорации сенатом, LSC, чтобы избежать публичного контроля за своей деятельностью, использовала схему, многократно апробированную социальными организаторами и криминалом, а именно, создание параллельной частной организации (“mirror corporation” или “shell corporation”), в которую перекачивались государственные средства. Этот маневр помогал им безнаказанно использовать средства налогоплательщиков на протестную политическую активность. Этот трюк был применением еще одного урока Алинского, крепко усвоенного Хиллари.

_________________
Winter Is Coming

Кто наследует «избирательную машину» и политику Обамы?

Кроме общности политической выучки есть еще одна причина, по которой Хиллари заключила пакт с действующим президентом, — причина, которая почти не обсуждается в прессе. За свою лояльность курсу Обамы Хиллари унаследовала его «избирательную машину», то есть разветвленную и многочисленную сеть социальных организаторов (коллеги по профессии российских политтехнологов), которые в последнее время играют лидирующую роль в организации выборов на всех их этапах во многих штатах США.

«Избирательная машина» Обамы, построенная учениками Алинского по лекалам их учителя, была существенно модернизирована с учетом современных технологий. Именно с ее помощью Обама победил в 2008 и 2012 годах [1].

После победы Обамы в 2008 году его сеть социальных организаторов Organizing for Obama была трансформирована в новую организацию Organizing for America (OFA). Чисто формально она числилась внутри Демократической партии, хотя в дополнение к средствам партии сразу получила независимое финансирование. В каждом штате США OFA имела свою собственную организационную структуру с постоянным персоналом на зарплате: политические директора, финансовые директора и так далее. Фактически OFA являлась независимой «теневой» партией, которая сотрудничала с федеральными и местными организациями Демократической партии, когда это возможно, и работала в обход них, когда считала необходимым. Напомним, что лидеров этой параллельной «партии» никто не избирал и не контролировал, кроме президента Обамы. В этой службе работали люди без явно выраженной партийной аффилиации, поддерживающие лично Барака Обаму. Прецедентов такого рода в американской политике раньше не было.

В 2008 году OFA владела тринадцатью миллионами электронных адресов потенциальных избирателей. За последние девять лет это число безусловно выросло. 250 подразделений OFA, каждое со своим штатным расписанием, тренировали армию организаторов и работали непосредственно на президента Обаму, обеспечивая поддержку его политического курса: амнистия нелегальных иммигрантов в США, реформа медицинского обслуживания, легализация однополых браков, государственная поддержка абортов, повышение минимальной оплаты труда и так далее.

Перевыборная кампания Обамы 2012 года опиралась на обе структуры, свою партию и сеть организаторов, причем именно организаторы были основной силой в его кампании [23]. Вторая кампания началась с создания еще одного организационного кентавра: полудвижения-полуорганизации “The New Organizers”, работающего параллельно с выборной кампанией Демократической партии. “The New Organizers” зарегистрировалась и вывесила свой сайт в Интернете уже в 2009 году. Предвыборный штаб нанял известного специалиста Майка Круглика запустить программу тренировочных лагерей (“Camp Obama”). Круглик, один из учеников и сотрудников фонда Алинского, был самым первым ментором Обамы в Чикаго в 1985 году, когда последний осваивал профессию социального организатора. Он передал Обаме живую эстафету от Алинского. В программе “Camp Obama” сторонники Обамы обучались основным навыкам соорганизации. Oколо трех тысяч организаторов работали в избирательной кампании на зарплате (грантах), не считая сотен тысяч волонтеров.

Один из создателей этой технологии и основателей института «Новые организаторы» Зак Эксли считает, что они построили совершенно новую модель не только выборов, но и прогрессивного движения в целом в двенадцати штатах, ориентированную на долгую жизнь. Дизайнерам этой структуры удалось опереться на энтузиазм и энергию неформальных лидеров, вовлеченных в выборную кампанию с помощью схемы, напоминающей схему сетевого маркетинга. Только в штате Огайо команда организаторов сформировала более тысячи низовых ячеек, включая труднодоступные, отдаленные населенные пункты. Организаторы заходили в каждую парикмахерскую и каждую церковь, в каждый комплекс субсидированных квартир и каждый дом престарелых, всюду обещали государственную помощь и рекрутировали новые голоса за Обаму. Один работник избирательной машины Обамы был ответственен за пятьдесят тысяч избирателей. В целом по стране организаторы кампании Обамы создали порядка 8000 первичных ячеек, которые в общей сложности включали порядка 32 000 хорошо обученных волонтеров, в основном студентов. Как теперь стало известно, в числе зарегистрированных избирателей оказалось много людей без американского гражданства. Подтверждение этого факта содержится в книге «Что случилось», и мы к нему еще вернемся.

Большинство ячеек было сформировано в семи штатах, где должен был решаться исход выборов. Понятно, что такая армия волонтеров создавалась не в одночасье, а в течение всего первого президентского срока Обамы. Выстроенная сеть постоянно координировалась и направлялась организаторами со стажем, интернетными сетями, а также путем регулярных учебных сессий в “Camp Obama”, длящихся в зависимости от уровня организаторов и стадии выборной кампании от нескольких дней до двух-трех недель. Тренировка волонтерских групп явилась одним из самых дорогостоящих мероприятий кампании. Управленческая схема организаторов выборов имела девять уровней иерархии (!!), весьма сложную организационную и информационную структуру, специальную группу интернет-поддержки. В эту группу входили лучшие специалисты из компаний Apple, Facebook, Craigslist, Twitter. Ими была создана система, позволяющая в реальном времени отслеживать ход кампании в каждом избирательном регионе [8].

Описанная выше технология, протестированная в кампании 2012 года, есть по сути новая организационная технология, полученная путем скрещивания старой выборной технологии с social organizing. Она, по факту, никак не привязана к программе кандидата или посту, на который он баллотируется, а потому может быть использована в любой избирательной кампании, не обязательно президентской. Стоимость всей созданной выборной машины, включая аналитическую систему, оценивается экспертами в биллионы долларов, и способ ее финансирования нашел сам президент.

Задача финансирования непрекращающейся избирательной кампании решалась им так же, как социальные организаторы всегда решали этот вопрос, — пожертвования большого бизнеса в обмен на государственные контракты, налоговые послабления и помощь в решении трудных проблем дома и за рубежом.

Наряду с интернет-гигантами в «большую игру» включились фонд Джорджа Сороса (Media Matters), МoveОn, Голливуд, демократически ангажированная пресса и индустрия развлечений. Достаточно сказать, что в течение нескольких лет по подготовке и в процессе избирательной кампании Клинтон было выпущено семь (!) фильмов о женщине-президенте, не считая женщин на других высоких государственных постах [12].

_________________
Winter Is Coming

Вот именно этот «золотой ключик» Хиллари и унаследовала от Обамы. Она поняла, что Обама выиграл благодаря продвинутому анализу данных и моделированию электората, адресной мобилизации избирателей и проверенным обращениям (advanced data analytics to model the electorate, target voters, and test messages) [18, p. 64]. Она также наняла многих сотрудников из его избирательной команды. Только имя избирательной машины поменялось: вместо Organizing for America (OFA) онa сталa называться Hillary for America. Впрочем, OFA тоже никуда не делась, а только переименовалась в Organizing for Action, сохранив свою аббревиатуру, эмблему и повестку дня. Однако Клинтон не просто переняла у Обамы его электоральную систему вместе с ее базами данных и штатным расписанием — она дополнительно модернизировала ее с учетом последних достижений в области информационных технологий. Исполнительный директор компьютерной фирмы Alphabet и создатель ее дочерней фирмы Google Эрик Шмидт (Eric Schmidt) внес на рассмотрение Hillaryland в апреле 2015 года проект ее будущей избирательной кампании, выполненный на языке социальных технологий [30]. Стоимость этого проекта была оценена автором в полтора биллиона долларов. Шмидт рассматривал свое предложение как весьма скромное, т.к. предполагал, что оплата рядовых сотрудников будет минимальной и они будут жить в помещениях, предоставленных им волонтерами. Проект потребовал пять тысяч работников на зарплате и миллионы (!) волонтеров. Только штаб-квартира кампании насчитывала тысячу человек. Эта армия сотрудников и волонтеров работала бы на компьютерах и телефонах самой последней версии, они могли бы разместить и совместно использовать свои базы данных, компьютерные программы, инструкции и другие материалы на «Амазоне» (Amazon web services). Шмидт также предлагал новые, еще не опробованные компьютерные технологии, на которые мог опираться предлагаемый проект, и список компаний и их услуг, которые бы для этого потребовались. Некоторые из этих технологий разрабатывались специально для кампании Клинтон, например оценка роли и эффективности прессы и социальных медиа (включая создание и распространение слухов) в ходе кампании или же подготовка персональных профилей будущих избирателей, основанных на данных местных телефонных компаний, информации из социальных сетей и персональных поисков избирателей в Google. С полным текстом предложения Шмидта можно познакомиться самостоятельно в материалах WikiLeaks [30].

Со времени завершения выборной кампании Хиллари (Hillary for America) прошло еще недостаточно времени, чтобы исследователи смогли описать ее организацию в деталях. Пока только известно, что она началась так же, как кампания Обамы, с поиска людей на самой нижней ступени кампании, волонтеров-организаторов. Надо еще раз отметить, что, как и две избирательные кампании Обамы, кампания Клинтон организована не только и не столько партией демократов, сколько армией профессиональных организаторов на зарплате, которая, как сказано выше, по факту превратилась в независимую избирательную мегаорганизацию.

В дополнение к этим силам, кампания Клинтон была поддержана несколькими правительственными агентствами в гораздо большей степени, чем это когда-либо было сделано для новых кандидатов в истории США. Чего только стоит неофициальная поддержка генерального прокурора, президента, министерства юстиции и министерства иностранных дел в деле с использованием Клинтон семейного сервера для официальной переписки и уничтожением существенной доли почты после получения повестки на слушания в конгрессе. В России это называется «административным ресурсом» и он обычно доступен только действующим президентам.

И все же Х.Р. Клинтон не стала президентом, хотя у нее в начале кампании был рейтинг 64 процента… Что же произошло? Я не приглашаю читателей опять взглянуть на карту Америки, раскрашенную в синие и красные цвета, или поговорить о демографическом составе и географическом распределении избирателей. Не умаляя роли электоральной науки, скажем, что она не создает рамочной теории для своих исследований и всегда вторична по отношению к анализу общественных явлений.

_________________
Winter Is Coming

Если Алинский такой умный, то почему ОН не стал Президентом ?

Социальные технологии, новые медиа и молчаливое большинство

Сразу же по окончании выборов 2016 года пресса и Интернет взорвались многочисленными попытками объяснить, что же произошло. Каждый из авторов пытался объяснить, почему Клинтон проиграла, а Трамп выиграл. Откликнулись на эти выборы и российские СМИ. Вот отрывки из двух объяснений, данных уважаемыми экспертами по свежим следам.

Известный социолог Л. Гудков в своей статье «Почему ошиблись американские социологи» отмечал: «С одной стороны, мы имеем дело с торжеством американской демократии, которая указывает на независимость избирателя от политической системы. С другой стороны, вышел на поверхность американский индивидуализм, который голосовал против навязываемой силы государства с его “социализмом” в американском понимании, с высоким уровнем налогов, подавляющим мелкого предпринимателя» [3].

Портрет трамповского большинства еще предстоит описать, однако уже ясно, что оно действительно продемонстрировало здоровый скептицизм в отношении прессы, телевидения, обещаний политиков и другой политической рекламы. Однако его участники вовсе не ставят свои интересы выше интересов общества, как это предполагается самим определением «индивидуалиста», — напротив, они глубоко озабочены интересами Америки, не удовлетворены обамовским политическим курсом для страны и рассматривают разросшуюся государственную машину и партийные институты (истеблишмент), их политику и результаты их деятельности как внешнее и чужое. К этой машине можно приспособиться, но от нее нужно постоянно защищаться. Трамповское большинство пришло на выборы защищать Америку от повестки Обамы для их страны, т.е. избрать кандидата, находящегося, как и они, в оппозиции к коррумпированным и неэффективным институтам власти. Именно по этой причине они предпочли непрофессионального политика. Так что не только американским социологам дано ошибаться…

Другое объяснение ситуации дал российский политолог Дмитрий Орешкин, назвав произошедшее «консервативным ренессансом». «Все байки из советского склепа про вбросы во время досрочного голосования, электоральную коррупцию, голосующих мертвецов и ожидаемый в случае победы Трампа переворот сдулись» [7].

На самом деле нарушения (или негативные электоральные технологии) не «сдулись», они никуда не делись, а только стали намного изощреннее, чем раньше. Однако в этот раз электоральная коррупция имела место не столько во время подачи и подсчета голосов, сколько на более раннем этапе, причем, говоря юридическим языком, это была коррупция «в особо крупных размерах». Этот тезис нуждается в пояснении.

Трамп выиграл по числу выборщиков (electorate college). Сторонники Клинтон гордятся тем, что она выиграла по числу поданных голосов (popular vote), получив поддержку чуть более половины избирателей. Для людей, не знающих, как устроена политическая система в Америке согласно ее конституции, это звучит довольно убедительно. Мы вернемся к этой теме подробнее в связи с ее последней книгой. Однако реально у Хиллари нет повода торжествовать даже по этому показателю, так как ее преимущество было во многом создано искусственно. Вот только один, наиболее яркий, пример административного влияния на исход выборов. Администрация Обамы потратила около 30 миллионов долларов только в одном 2016 году на то, чтобы агентства, отвечающие за натурализацию граждан, делали бы это в ускоренном порядке до выборов, то есть до ноября этого года. Обама издал два президентских акта, содержащих указания агентствам действовать в обход закона о получении гражданства и права на работу: Deferred Action for Parents of Americans и Lawful Permanent Residents и Deferred Action for Childhood Arrivals. Оба акта были направлены на предотвращение высылки людей, находящихся в стране незаконно, и на ускорение процедуры выдачи гражданства тем из них, кому по закону оно не полагалось. Для выполнения этих актов Обама создал специальную временную группу Task Force on New Americans в предвыборном году. Значительная доля бюджета этой временной организации была направлена на оплату армии государственных адвокатов, помогающих тем, кто фактически не имел право стать гражданами Америки, по крайней мере, не в такие ускоренные сроки [29]. Только в 2015 фискальном году гражданство приняли около 730 тысяч резидентов. В 2016 году темпы ускорились почти втрое; по оценке экспертов, порядка трех миллионов нелегальных эмигрантов получили гражданство накануне выборов [29]. Можно предположить, что за восемь лет правления Обамы Америка получила более шести миллионов новых граждан из числа как легальных, так и нелегальных иммигрантов. Известно также, что только что прибывшие иммигранты в своем большинстве полагаются на государственную помощь, значительная доля их в начале жизни в США образует то, что называют underclass, их регистрация на выборы, как правило, происходит с помощью социальных организаторов, и потому они голосуют преимущественно за демократов. Учитывая только одну эту «электоральную технологию», преимущество Клинтон по числу отданных за нее голосов в неполных три миллиона можно считать ничьей или даже ее двойным поражением.

_________________
Winter Is Coming

Может быть потому что он и не ставил перед собой такой задачи.

_________________
Winter Is Coming

Сова, натянутая на глобус.

_________________
बन्दर-लोग

В своей книге Хиллари приводит статистику, которая косвенно подтверждает, что за Обаму голосовало много людей, не имеющих американского гражданства, которые, как она надеялась, могут проголосовать за нее. В 2013 году Верховный суд США внес существенные изменения в закон о голосовании (Voting Rights Act). Основываясь на этом законе, четырнадцать штатов ввели новые правила, главным из которых является предъявление документа, удостоверяющее личность, при голосовании. Рядовой американец носит в своем кошельке, как правило, не один, а два-три таких документа с фотографией: водительские права; удостоверение пожилого человека, дающее право на скидки на транспорте и других местах; рабочий пропуск; не говоря о паспорте, которым, однако, обладают весьма немногие. Такое правило существует во многих странах и кажется вполне естественным, т.к. любой гражданин обязан предъявить свои документы, когда вступает в контакт с государством или с бизнесом. Клинтон приводит интересную статистику в своей книге: в штате Висконсин число голосующих после введения закона об удостоверении личности на выборах снизилось на 1,7 процента, тогда как в соседнем штате со сходной демографией оно увеличилось на 1,3 процента. Отсюда она заключает, что в штате «недоголосовали» примерно три процента голосов (или двести тысяч человек) и что десятой доли от этого числа было бы достаточно, чтобы ей выиграть этот штат [28, p. 420]. Я не буду проверять ее арифметику. Однако понимает ли Клинтон, что она на самом деле говорит? Она утверждает, что ей не хватило голосов иммигрантов без гражданства, которые по закону не могут голосовать, чтобы стать президентом и гарантом конституции. Это еще одно проявление игнорирования законности или «юридического хиппизма».

Xиллари делает еще одно непроизвольное признание. Проверка списков избирателей (Interstate Voter Registration Crosscheck Program) в штате Огайо позволила выявить около двух миллионов лиц, не имеющих право голосовать в этом штате [18, p. 419]. Демократы называют эту программу «подавлением выборов» (vote suppression), однако никто не оспорил ee результаты в суде. Как я писала выше, именно в этом штате Обама сосредоточил основные усилия по регистрации и мобилизации избирателей в 2012 году и выиграл у республиканца Ромни.

Хотя в каждом из предложенных аналитиками объяснений феномена Трампа можно найти ценные заключения, я намерена выйти за пределы узко-электоральных технологий и поставить вопрос шире. Последние выборы послужили впечатляющим негативным экспериментом в теории и практике социальных технологий. Как известно из истории науки, неудачные научные эксперименты обладают бóльшим информационным потенциалом, чем удачные. Тут надо напомнить, какие ценные уроки извлек Алинский из своих неудачных экспериментов. Он «…выделил несколько социальных факторов, которые влияют на “организационную тактику”, в первую очередь, “cultural imprint” (мораль, личность, характер, эго и т.д.) и персональную идентификацию членов общины. Алинский также построил своего рода классификацию разных социальных субъектов, с которыми организатору приходится иметь дело в процессе соорганизовывания на данной территории» [1, с. 202].

Почему же социальная технология, которая привела Обаму к власти, не сработала для Клинтон? Эффективность социальных, как и индустриальных, технологий зависит от многих факторов, включая действующих актёров и факторы среды, которые плохо контролируются социальными технологами. Так, например, никто не мог предсказать, что использование современных компьютерных технологий окажется губительным для этой кампании, что госсекретарь Клинтон в обход закона о транспарентности государственных служащих будет пользоваться семейным сервером для хранения государственной переписки, а затем уничтожит половину сообщений; что сервер Демократической партии будет разработан и использован персоналом без должной компьютерной защиты и потому хакеры без труда взломают его в ходе избирательной кампании; или что председатель избирательной кампании Джон Подеста, ровесник Хиллари и скорее всего так же «чайник» в использовании электронной техники, нарушит элементарные правила компьютерной «гигиены», что приведет к краже более пятидесяти тысяч текстов его переписки. Продолжая сравнение с производственными технологиями, можно предположить, что только эти три ошибки резко снизили эффективность их избирательных технологий (как если бы кто-то подсыпал шлак в легированную сталь).

В дополнение к этим ошибкам кампания Клинтон не учла, что и сам социальный субъект, подлежащий соорганизации, существенно изменился со времен кампаний 2008 и 2012 годов. Я укажу только на два направления изменений.

Первое: избирательная кампания Клинтон, как и Обамы, была рассчитана на поддержку соорганизованных по технологиям Алинского протестных меньшинств и абсолютно не учитывала «молчаливое большинство» Америки, в данном случае, коалицию рабочего и фермерского классов с консервативным движением. Электорат каждой страны имеет подвижную политическую структуру. В этом смысле нет одной Америки, как нет и единой России. Внутри любой страны есть несколько разных «стран» в каждый политический сезон. На каждые выборы приходит голосовать новая конфигурация (коалиция) этих Америк. О них можно получить представление с помощью общеизвестных дихотомий: республиканцы — демократы, консерваторы — либералы (или прогрессисты), богатые — бедные, одноэтажная (маленькие города и предместья) — многоэтажная (мегаполисы) и так далее. Из всех противопоставлений самым существенным в данном сезоне, на взгляд многих аналитиков, было следующее: шумные протестные меньшинства — молчаливое большинство (silent majority) [2]. Иногда его также называют анонимным большинством. Этот термин известен уже давно, но первым его ввел в массовый оборот американский президент Ричард Никсон. Он обратился в своей речи 1969 года к людям, которые не выходят на демонстрации или протесты, или, иначе, не вовлечены в публичную контркультуру. С конца 1960-x культура агрессивной политкорректности усилилась настолько, что разномыслие стало публично наказуемым и нежелательным. В результате умеренное большинство оказалось практически исключенным из публичного дискурса. Однако его голос стал хорошо слышен на выборах. Трампу удалось завоевать уважение и привести на выборы молчаливое большинство. Он назвал их «забытыми гражданами». Это выражение также имеет свою историю в американском политическом языке и подразумевает людей, находящихся внизу экономической пирамиды, надолго потерявших работу, тех, кто стал жертвой глобализации экономики и прогрессистской политики. Клинтон, напротив, назвала молчаливое большинство, поддерживающее Трампа, «сборищем ничтожных и безнадежных» (basket of deplorables and irredeemable). Она понимала выборы как чистое торжество социальных технологий и рассчитывала повторить опыт Обамы, но ей не удалось мотивировать свою коалицию в таком количестве, чтобы заглушить голос молчания. Трампу почти не понадобилась ground game, то есть своя система организаторов, — он был выбран на чистом энтузиазме несоорганизованных граждан. Фактически, Трамп сразился не с Клинтон как таковой, а с ее гигантской электоральной машиной; крупными СМИ, которые давно превратились в одно из колесиков Демократической партии; с номенклатурой; со звездами индустрии развлечений, с международными элитами, поддерживающими глобалистские проекты, и даже с верхушкой своей собственной партии.

Второй фактор, изменившийся со «времен Обамы», связан с дизайном избирательной машины демократов. Она была выстроена в среде, где доминировали так называемые «старые» СМИ, или мейнстрим-медиа, в которых их партия фактически обладала монополией в сфере информации, то есть им не надо было конкурировать с противоположными точками зрения. Однако со становлением новых медиа в последнее десятилетие, в основном в Интернете, молчаливое большинство обрело собственную площадку, где оно смогло обсуждать свои позиции и консолидироваться в одну силу [3]. Совершенно неслучайно главным консультантом кампании Трампа стал ответственный редактор одного из наиболее популярных новых медиа Breibart News Стивен Бэннон. Трамп был поддержан десятками независимых сайтов. Победа новых медиа над старыми трансформировалась в победу Трампа над Клинтон. По оценке экспертов, Клинтон безоговорочно поддерживали 295 из 300 главных медиа: телевизионные каналы, радио и газеты. Однако, судя по многим рейтингам, новые медиа имеют теперь сравнимую, если не большую, аудиторию в США, чем старые. Интересно, что Обама был одним из первых, кто назвал информационную конкуренцию основной причиной провала Клинтон на выборах. Как он объяснил главному редактору The New Yorker Давиду Ремнику по свежим следам выборов, пропагандистская машина демократов не смогла выйти за пределы лояльного круга сторонников, удержать старых и найти новых: «Мне повезло, что я появился на политической сцене до крушения старых медиа» [21, p. 56]. Обаму и его сотрудников весьма расстраивал тот факт, что их усилия по поддержке Клинтон достигали только тех людей, которые уже были на их стороне. Через социальные сети, такие как Facebook и Twitter, публичные каналы, ночные шоу на платных каналах они никогда не вступали в контакт с «другой Америкой», а именно аудиторией таких независимых интернет-ресурсов, как Breitbart News, The Drudge Report, InfoWars, Newsmax, Western Journalism, WND и похожих на них.

Значит ли вышесказанное, что Трамп не применял социальные технологии на этих выборах? Вовсе нет. С тех пор, как были изобретены социальные технологии, современная политика не может без них обойтись. Мы только начинаем узнавать, какие социальные технологии использовала кампания Трампа. Одна из них, выстроенная Джаредом Кушнером, оказалась в конечном счете более эффективной, чем та, что предложил Google избирательной кампании Клинтон. Этот факт был подтвержден самим Эриком Шмидтом: «Помните все статьи о том, как они (выборная кампания Трампа. — И.Ж.) не имели денег, людей и организационной структуры? Они выиграли, и Джаред руководил ими» [15, p. 5]. Кушнер переиграл кампанию Клинтон в двух смыслах: во-первых, его технология позволила донести послание (message) Трампа до «нужной» аудитории и мотивировать ее, и, во-вторых, они потратили вдвое меньше кампании Клинтон в расчете на один полученный голос. Подробнее о подходе Кушнера можно прочитать в статье С. Бертони в декабрьском номере журнала «Форбс» [15]. Вместе с тем надо помнить, что без правильного послания никакая технология сама по себе не спасает. Дело не в том, что у Клинтон не было никакого месседжа среднему классу Америки, а в том, что у нее было послание, до боли напоминающее повестку дня Обамы, того самого политического радикализма (progressive struggle) [18, p. 77] в обертке «надежды» и «перемен», который обернулся стагнацией американской экономики и зарплат, а также падением авторитета Америки во всем мире. А кроме того, у нее не было трамповской и тем более обамовской харизмы; к концу выборной кампании она отставала от Трампа по уровню доверия к ней, за ней закрепилась репутация «патологического лжеца». В нескольких штатах у нее было больше ground game, чем даже у Обамы: в штате Пенсильвания — около 500 сотрудников, в традиционно демократическом Мичигане — 140, в Висконсине — 133 [28, p. 394–395]. Во всех этих штатах Трамп получил такой же процент голосов, что и его предшественник от республиканцев, однако сторонники демократов пришли голосовать в меньшем количестве по сравнению с предыдущими выборами. Она не смогла вызвать энтузиазм и энергию неформальных лидеров в основании «избирательной машины», зато у нее было ощущение, что наступила «очередь» женщин и преждевременная уверенность в своей победе, которая не стимулировала ее искать поддержку за пределами обамовской коалиции. (Достаточно сказать, что она заранее прикупила соседний дом рядом с ее собственным домом в штате Нью-Йорк, чтобы разместить в нем будущих помощников в Белом доме.)

Как уже сказано выше, нельзя преувеличивать эффективность и надежность социальных технологий. Каждая из них сродни военной стратегии. Как только она разгадана, описана и разложена на элементы, она становится уязвимой. Всегда можно найти способы слома (демонтажа) любой технологии, выстроить соответствующую контртехнологию. Это можно назвать правилом расколдовывания технологии.

Мир социальных технологий не стоит на месте. Через десять дней после победы Трампа материнская компания Google, The Alphabet, извлекла урок из своего поражения, открыла новые рабочие места для специалистов по работе с молчаливым электоратом Америки в расчете построить более эффективную технологию следующих выборов [14].Теперь осталось только найти для них харизматических кандидатов с «правильным» посланием Америке.

Свою лепту в пониманиe прошедших выборов 2016 года внесла и сама Хиллари, однако ее книга больше говорит о ней самой, чем о том, что действительно произошло.

_________________
Winter Is Coming