|
«Украинствующие и мы»: век ХХІ
В 1939 году, когда многим, после позора Мюнхена, последующей ликвидации чехословацкого государства и фактической капитуляции западных демократий перед гитлеровским напором, стала ясна неизбежность будущей большой войны, в Белграде вышла из печати книга Василия Шульгина под названием «Украинствующие и мы».
Вышла в небольшом эмигрантском издательстве Рыбинского, небольшим, даже по эмигрантским меркам, тиражом в полтысячи экземпляров.
Понятно, что когда Европу уже накрывала черная туча, труд Василия Витальевича остался практически незамеченным, не считая нескольких откликов в югославских эмигрантских изданиях.
Но выход шульгинского исследования перед тем, как запылал континент, а вскоре бронированные армады Вермахта обрушились уже и на Советский Союз, был отнюдь не случаен.
«Украинский вопрос» всегда имел ключевое значение для существования триединого русского народа, его государственности и русской цивилизации в целом.
Осознание этой неоспоримой истины было присуще всем выдающимся русским национальным мыслителям, среди которых Василий Витальевич занимает одно из главных мест.
Пророчески, нередко подвергаясь при этом насмешкам как «паникер», он предупреждал задолго до революции об опасности недооценки, активно подпитываемого Германией и Австро-Венгрией для ослабления России, мазепинства.
Мужественно писал он об этом и во время революционного лихолетья, когда самостийники захватили власть в условиях всероссийского развала.
Писал, будучи во время Гражданской войны главным идеологом Добровольческой армии, о необходимости противопоставить русскую правду самостийной лжи.
В своем предвидении Шульгин был абсолютно прав – хорошо известно как активно гитлеровцы использовали во время войны ОУН-УПА и прочих украинских коллаборационистов.
Бывший редактор «Киевлянина» считал своим долгом написать работу, которая исчерпывающе раскрывала бы не только пусть и важные, но частные вопросы борьбы с мазепинством, а и поднималась на уровень глубинных философских обобщений.
Шульгину было очевидно, как это сейчас становится очевидным для всех, что дело вовсе не в отдельных личностях.
Во всех этих петлюрах, бандерах, ющенках и парубиях.
Не говоря уже о порошенках-яценюках, готовых ради власти и денег использовать любую идеологию….
«Как и другие сектанты, украинствующие могут быть разделяемы на три категории:
1) Честные, но незнающие. Это те, которых обманывают.
2) Знающие, но бесчестные; призвание сих обманывать «младшего брата».
3) Знающие и честные. Это маниаки раскола; они обманывают самих себя».
Шульгин, недавно наблюдавший воочию происходивший на землях Малой Руси кровавый хоровод, четко указывает, как заинтересованные иностранные государства используют всех тех, кого он именует «нео-чигиринцами» (по имени петлюровского публициста-русофоба Чигирина), кто хочет из их рук получить свой кусок власти и денег.
Получить без всяких внутренних идейных мотивов, просто воспользовавшись ситуацией развала и безнаказанности в условиях отрыва от русского народа его неотъемлемой части.
«Надо признать, что наши нео-чигиринцы вышеизложенную польскую доктрину в конце концов усвоили, как свою собственную.
Однако долгое еще время они, если так можно выразиться, держались довольно по-домашнему. И это продолжалось до тех пор, пока "обиду" украинствующих не взяли в свои аккуратныя руки немцы, австрийские и германские.
Вот тогда чигиринскую претензию, можно сказать, развели на большой интерес!
Это произошло по той простой причине, что этот интерес совпал в точности с видами самих немцев».
Они, пусть и получившие в свои руки властные рычаги, но всего лишь марионетки, полностью управляемые кукловодами извне.
А сами куклы, никогда не отличающиеся какими-либо выдающимися талантами, только пешки в чужой игре.
Пешки, которые легко поменять на доске другими...
Главное, что была создана целостная, построенная исключительно на антирусской основе, идеология.
В полном смысле слова, ее нельзя назвать даже националистической – цель украинствующих не развитие собственного народа (к которому идеологи самостийничества ничего, кроме презрения, не испытывают), а уничтожение общерусского единства.
Поэтому Шульгин обходит в книге третьестепенный для него вопрос персоналий и целиком сосредотачивается на раскрытии лжи мазепинства, показе того, какая катастрофа последует при торжестве «украинствующих».
Для него было ясно, что произойдет национальная катастрофа, но больнее всего, смертельно она ударит именно по Малой Руси, обреченной на гибель без нерушимого единства с Великой…
«Утверждение, что Великая Россия была, есть и будет незаменимой колонией для Малой, – не парадоксальная фраза, а неопровержимая действительность.
Украинствующие, желающие нас этого нашего естественнаго прибежища лишить, с точки зрения разума – безумны, а с точки зрения интересов Южно-Русскаго народа – преступны!
Ибо кто же потеснится в этом неласковом мире? Кто нам заменит гостеприимных москалей – кацапов?
Не поляки ли, которые не имея свободной земли, сами ищут выхода на наши территории?
Или быть может, немцы, чей Drang nach Osten есть явление, вызванное тем, что немцам тесно в границах Германии.
Немцы могут выгнать малороссов из их черноземных степей, но они не властны подарить украинствующим ни одного акра немецкой земли.
И не примут они ни одного «чигиринца» на свои фабрики и заводы в качестве рабочего или инженера.
И только Чудь, Весь, Меря, Мордва и Черемисы, т.е. 15 фино-уральских племен под именем москалей, открывают нам свои двери, как истинным братьям.
Беда будет, если «уральско-финская раса» воспримет доктрину украинствующих и отнесется к нам, как к чужому народу.
В этом случае Великая Россия закроет свои широкие ворота для Малой.
На этом москали пострадают, конечно, но хохлы – больше!
У москалей все же останется простор от Польши до Китая, а наши сорок миллионов скоро очутятся в тесной клетке».
Шульгин как будто видел из своего времени тот крах, ту беспросветную тьму, которая в начале XXI века накроет, после победы государственного переворота, некогда цветущую Украину.
Переворота, идейной основой которого стала идеология отказа от русского имени, уничтожения тысячелетнего национального единства, фактически идеология отрицания собственного народа.
«И для наших потомков «ридна маты Вкраина» станет злой Мачехой.
Утесненныя своим многолюдством, страдая земельным голодом, новыя поколения чигиринцев скажут ей:
- Мабудь, вы сказылись, пани матко, тоди, як вкупи з русским именем выреклысь и руськои земли, що тягне аж до краю свита.
Доки цяя безкрайна руська земля була и наша земля, був нам свит в виконцях, бо було, як то се каже, де «главу преклонити».
А теперь?
Де подинемось?!
Тогда только «ненька Вкраина» поймет, что наделала; и станет голосить…»
«Вся эта выдумка украинствующих о том, что москали украли наше русское имя, не стоит, как говорилось в старину, пенязя белого, а сейчас сказали бы – ломаной копейки.
И это потому, что эти самые москали никогда не мешали нам владеть тем достоянием нашим, которое они будто бы у нас украли, т.е. именем русским.
Если это кража, то кража странная: украденным предметом нас просили и приглашали пользоваться в свое удовольствие.
Удивительные какие-то воры были эти москали.
Можно сказать, воры-джентльмены...
Но есть на свете и такие воры, что действительно не позволяют пользоваться нам нашей собственностью.
Кто это, всякий знает: это – украинствующие!
Эти вот настоящие воры.
Они, действительно, украли у нас наше кровное добро; тысячелетнюю нашу славу; наше русское честное имя.
Украли!
Украли и украденное держат у себя под замком.
В отношении нашего русского имени украинствующие суть подлинные воры и насильники и притом без всякого джентльментства».
Со времени написания книги прошла уже целая историческая эпоха, однако, книга Шульгина не только не утратила ценности, но и вновь предельно актуальна.
То, что автор видел как страшный сон, стало явью – антирусская идеология в Малой Руси теперь государственная, любое несогласие с которой жестко карается. Раскол единого русского народа, видевшийся автору и серьезной, но, все же, только потенциальной угрозой, во многом стал в ХХІ веке реальностью, последствия чего еще трудно осознать в полной мере.
Однако что бы ни произошло, и какой бы причудливый поворот не сделала история, правда навсегда останется правдой, а ложь ложью, и в этом навсегда останется неизбывная ценность для всех русских людей труда Шульгина.
Святой русский князь Александр Невский недаром сказал свою бессмертную фразу: «Не в силе Бог, а в правде».
|
