Точка зрения
Как привлечь выпускника в инженеры?
Дискуссии о способах решения кадровой проблемы флагманских проектов Института - недостатка инженерно-технических кадров - за последнее время приобрели особую остроту. В связи с этим хотелось бы высказать несколько соображений, основанных на длительном наблюдении за западным научным сообществом, и обсудить, что можно и что затруднительно применить на российской почве. В особенности мне представляется полезным рассмотреть те подходы, которые, по моему мнению, могли бы быть применены в Институте даже более успешно, чем, скажем, в западных научных лабораториях, по культурно-историческим причинам.
Для начала отмечу, что, хотя большие проекты Института требуют много технического персонала, но, как показывают некоторые современные дискуссии, для выполнения большого числа технических функций даже инженерная квалификация не требуется. На Западе уже некоторое время обсуждается, например, возможность привлечения в качестве операторов ускорителей лиц, вообще не имеющих высшего образования. На плечи квалифицированных ускорительщиков будет ложиться составление подробной инструкции, что делать в том или ином случае, а оператор будет действовать строго по алгоритму, без сколько-нибудь серьезного понимания того, что происходит в установке. Нельзя исключить, что очередь дойдет и до дежурных в экспериментальных сменах - научные сотрудники не будут долгие годы сидеть перед экранами мониторов и наблюдать, все ли системы работают штатно. Такие обязанности тоже, в принципе, можно переложить на персонал со средним образованием, действующий по инструкции. Так или иначе, многие функции, выполняемые специалистами с высшим техническим образованием, можно возложить на специалистов со средним образованием, не превращая инженера в техника.
Кроме того, необходимо четко различать уровень образования и должность. Нет ничего плохого в том, что российская система образования перешла на двух-, а в принципе, трехступенчатую систему: бакалавр и магистр (и PhD). Это пока не для всех привычно, но на Западе работает вполне эффективно. Когда же работодатель ставит образовательному учреждению задачу: "Подготовьте нам инженеров", - это можно понимать в двух смыслах. Если имеется в виду достаточный уровень академической (образовательной) подготовки, то большинство магистров и некоторая часть бакалавров могут такому требованию соответствовать (хотя, например, на Западе нередко на инженерные должности требуется кандидат с PhD или эквивалентным опытом). Если же имеются в виду такие кадры с университетским образованием, которые готовы и желают прийти в Институт на инженерные должности, то это вопрос во многом к работодателю и условиям, которые он может создать для таких кадров. Я не буду излагать здесь общеизвестные истины о том, что на том же Западе инженер, как и любой образованный специалист, имеет достойный уровень дохода, и поэтому там нет недостатка в таких кадрах, более того, есть сильная конкуренция. Я хорошо представляю, что в условиях российского бюджета аналогичные западным условия инженеру создать невозможно, и решения, которые я хочу предложить, - иного рода.
Посмотрим на эту ситуацию с социологической стороны. Общеизвестно, что научное сообщество в больших физических лабораториях делится на три подгруппы: физиков-теоретиков, экспериментаторов и методистов (на Западе именуемых инструменталистами). В американской социологии науки это деление было зафиксировано еще в 70-80-х годах прошлого века. Эта третья подгруппа, инструменталисты, имеет довольно расплывчатые границы. Она может включать специалистов по ускорителям, детекторам, с другими, более мелкими специализациями, и они могут быть как инженерами, так и научными сотрудниками. Сюда же часто включают компьютерных специалистов. Кого из них считать научным сотрудником (scientist), а кого исследователем другого типа (non-scientist) - вопрос сложный, в том числе на Западе, где деление между этими сообществами более четкое и напоминает классовое. Сравнительно недавно в одной из американских лабораторий группа физиков-инструменталистов даже написала коллективное письмо в дирекцию лаборатории, протестуя, что их, без их согласия, перевели из категории scientist в категорию non-scientist. И хотя зарплаты и круг должностных обязанностей при этом не изменялся, эти физики посчитали, что такой перевод подрывает их "боевой дух" и снижает самоуважение. Зададимся вопросом, почему?
Дело в том, что хотя коллективное письмо и не возымело ожидаемого действия, оно указало на проблему, давно отмеченную социологами, однако проигнорированную физиками-менеджерами лаборатории (далекими от общественных наук). Наука, особенно большая наука, - социальный институт, и теоретики, экспериментаторы, инструменталисты (ученые и инженеры), помимо всего прочего, - статусные группы, которые характеризуются определенным престижем. Только, в отличие от традиционных аристократических или феодальных обществ, престиж в научном сообществе связан не с богатством или знатным происхождением, а с образованием, знаниями и доступом к определенным практикам производства знаний. В определенном смысле, это общество меритократическое (меритократия - принцип управления, согласно которому руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их социального происхождения и финансового достатка - прим. ред.). Наиболее ценной, по мнению многих его членов, является возможность теоретизировать, строить теории природных явлений. Далее (а по мнению некоторых, и не уступающее первому) - это экспериментирование и анализирование данных эксперимента, позволяющиe проверять теоретические идеи и модели и тем самым помогающие теоретикам строить теории. Затем идет дизайн новых приборов и установок - вид технического творчества. Но в любом случае, научное творчество, труд ученого предполагает большую свободу и поэтому высоко стоит на шкале престижа. Еще в Древнем Риме занятия, например математикой, относились к свободным искусствам, то есть занятиям, готовившим человека к философии и единственно достойным свободного человека. Поэтому-то перевод группы американских физиков из ученых в "другие исследователи" (в группу более низкого статуса, "полуинженеры") оказался для многих из них болезненным. Престиж занятия исключительно важен для человека, будь то научное или любое другое сообщество.
А что же инженеры и в чем они менее свободны? Несмотря на то что на вышеприведенной шкале престижа инженер находится в самом нижнем ряду, некоторые методологи считают, что инженер по типу работы ничем принципиально не отличается от физика-экспериментатора. Так, экспериментатор конструирует установку под определенный круг теоретических явлений, воспроизводит в установке эти явления, предсказанные теорией (например, бозон Хиггса), а затем измеряет их в детекторе. Так же и инженер конструирует устройство (самолет, мост, элемент детектора), свойства которого предсказаны теорией (аэродинамикой, механикой), затем испытывает и измеряет эти свойства, проверяя теорию.
В чем же разница? Если усилия экспериментатора направлены на естественные природные явления, "первую природу", то инструменталиста, в частности инженера, - на искусственную, техническую, "вторую природу". Кроме того, инженер, как правило, менее свободен в поиске, ибо ограничен техническим заданием заказчика. Нередко при этом неявно подразумевается его более низкий (чем у ученого) базовый образовательный уровень (институт, а не университет, меньше изученных теоретических курсов). По всем этим причинам быть инженером в научном сообществе менее престижно, чем научным сотрудником. Поэтому перед работодателем стоит поистине титаническая задача: как привлечь талантливых и трудоспособных молодых выпускников университета на невысокооплачиваемые и к тому же малопрестижные в сообществе позиции. Такая задача легко решается в западных лабораториях: в условиях высокой безработицы и при наплыве высококвалифицированных иммигрантов из бедных стран в кандидатах нет недостатка. Как установили социологи, для человека на первом месте стоит уважение окружающих, если ему не грозит голод. Но в российских условиях все наоборот и само по себе наличие даже специализированного инженерного факультета рядом с Институтом задачу не решит: работая клерком в московском офисе, выпускник будет более обеспечен, чем работая по инженерной специальности.
Очевидно, что привлекательная работа должна быть не столь высоко оплачиваемой, сколь интересной (привлекательной интеллектуально) и престижной. Эту проблему не решить ни лозунгами ("инженер - это престижно", на производстве это так, в науке - нет), ни командно-административными методами (времена гулаговских шарашек, похоже, к счастью, канули в Лету). По аналогии с социальными лифтами в обществе, в научном сообществе также нужны "познавательные лифты". Человек, выполнявший инженерные функции при сооружении ускорителя или детектора (или их частей) и отдавший этому годы, должен по завершении строительства этих установок иметь возможность перейти к экспериментированию, набору данных (вспомним про одинаковый тип работы), затем к анализу данных и, возможно, даже к их обсчету с использованием теоретических моделей. Такой "лифт" не обязателен для всех, это и невозможно, но путь получения образования в ходе работы (Учебно-научный центр здесь подходит как нельзя лучше) и перехода "вверх" по познавательной лестнице должен быть открыт для многих. Тогда исполнение инженерных обязанностей (а создание установок занимает много лет) будет для талантливых ребят не "потолком" и не "тупиком" карьеры, а этапом на пути научного познания - единственно высокоценного занятия в научном сообществе.
Современная наука - сложная фабрика, завод по производству явлений микромира, а точнее, теорий мироустройства. Если на металлургическом комбинате сталевар-разливщик проходит нередко все этапы карьерной лестницы, чтобы стать руководителем производства, то почему карьеру ученого не начинать некоторым и с инженерной позиции, чтобы с годами развиться до аналитика данных или теоретика? В некотором смысле это было бы возвращением к традициям, существовавшим приблизительно до конца первой трети прошлого века, когда физик был сам себе и инструменталистом, и экспериментатором, и теоретиком, но на современном уровне. Набираясь опыта и принося пользу научному сообществу, молодой сотрудник будет и совершенствовать свою квалификацию, и подниматься по шкале престижа профессии.
В этом случае университет должен остаться классическим университетом с широким выбором дополнительных специальных курсов, готовить физиков широкого профиля, с хорошим базовым образованием и знаниями как современных разделов математики, так и философии науки. Им, разумеется, нужны технические спецкурсы и практикумы, которые могут варьироваться в зависимости от потребностей работодателя в тот или иной период, но вряд ли стоит даже называть факультет инженерным или записывать такую квалификацию в диплом. Инженер - это не уровень образования (немногие из талантливых и амбициозных ребят, скорее всего, соблазнятся этим титулом), а круг обязанностей, должность, которую человек с удовольствием займет, причем, возможно, на протяжении только какого-то этапа своей карьеры. И радость научного познания и квалификационного роста наверняка сможет многим компенсировать недостаток материальных благ, поскольку сделает их жизнь интересной и осмысленной.
Конечно, реализация подобного подхода потребовала бы некоторого переформатирования научного сообщества и отказа от определенных стереотипов. Однако мне представляется, более простых и очевидных решений кадровой проблемы в данной ситуации нет. Кроме того, возможно, что реализовать подобные "социальные лифты" в российских культурных условиях все-таки несколько проще, чем, скажем, в западных лабораториях, где профессиональные стереотипы и стратификация укоренены значительно сильнее. И не исключено, что такая особенность стала бы одной из привлекательных черт Института в том числе и для выпускников зарубежных университетов - потенциальных сотрудников.
Виталий ПРОНСКИХ
http://wwwinfo.jinr.ru/~jinrma ... 4.htm
Трамвайный хам
