Беда когда власть захватывают сумасшедшие...


 [ Сообщений: 9 ] 
Автор  
 
Сообщение  
Участник

Регистрация: 01.01.2015
Сообщения: 1058
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 10 раз.
Было же: священники - мироеды, паразиты, религия - опиум для народа, зажиточные крестьяне - кулаки, предприимчивые, успешные сограждане - буржуазия, все кто мыслит иначе чем правящая партия - контрреволюционеры, враги народа, антисоветские элементы... Продолжать?
Из книги генерала Григоренко...
"Доктор медицинских наук".
"Амбулаторная экспертиза состояла в том, что мой будущий врач-обследователь Тальце Маргарита Феликсовна задала несколько автобиографических и пару глупейших политических вопросов и записала вамбулаторной карте: "Нуждается в стационарном обследовании".
Впервые я почувствовал глухую вражду. "Кошка ободранная", - подумал я о Тальце. Искусственная блондинка (обесцвечена водородом) с вытянутым сухим лицом, злыми глазами, тонкими губами и костлявой фигурой, она почему-то напоминала именно это животное, в период его беганья по крышам. Постарался подавить враждебность. Подумал - разве дело в ней! - И ответил: "Конечно нет". Но почти тотчас добавил: "Но и в ней!" Однако враждебность с течением времени подавил полностью, но зато приобрел устойчивое отвращение ко всему ее виду. За время моего пребывания в институте Сербского с 12 марта по 19 апреля 1964 года беседы с нею составили самую тяжелую часть моих воспоминаний о том времени. Она все время чего-то доискивалась, непрерывно строчила в блокнот, задавая уйму глупейших вопросов по моим листовкам. При ее курином политическом кругозоре она была не в состоянии что-то понять. Переспрашивала. Слушала снова и опять не понимала, но делала какую-то свою, ей одной понятную догадку и что-то быстро вписывала в блокнот.
Своим непониманием и тупостью она буквально изматывала меня. Она не просто не понимала, она не в состоянии была понять значение морально-нравственных ценностей. Я часами доказывал ей, что невозможно пользоваться благами жизни, если кругом тебя люди бедствуют. Десятки раз она переспрашивала: "Ну Вам-то, Вам какое дело? Вам-то, при вашем окладе и Ваших закрытых магазинах чего не хватало?" И все мои ответы расценивались как суждения ненормального человека. Не понимала она также исторических аналогий. Эти аналоги не служили для нее доказательством. Она оценивала их только психиатрически: ты сослался на Чернышевского, записывается: "Сравнивает себя с Чернышевским", сослался на Ленина - "Сравнивает себя с Лениным". Утомлялся я от разговоров с нею невероятно. Это была пытка, могущая свести с ума. Она просто живет в ином умственном пространстве.
И вот именно этой своей неспособностью понять нормальный смысл разговора, она сослужила мне полезную службу. Однажды, уже после нескольких часов пытки разговором с Тальце, когда я, вымотанный до конца, сидел, отвернувшись от нее и, подперев голову рукой закрыл глаза и пытался отдыхать, пока она строчила в свой блокнот, вдруг проскрипел ее противный голос:
- Но все-таки, Петр Григорьевич, я до конца не могу понять Вас. Вы многих уважаемых людей в свое время знали очень близко. Ну и, естественно, если кого тогда не уважали, то это неуважение и до сих пор сохранилось. Это мне понятно. Но ведь Вы и самого Никиту Сергеевича упоминаете очень неуважительно. Самого Никиту Сергеевича! Как же это так, Петр Григорьевич?
Я с неудовольствием оторвался от дремы. Раздражение охватило меня: "Ну что этой курице надо? Мыслить она совсем не может. Что же я ей скажу? Ладно, хоть ударю по ее куриным взглядам". И я твердо с расстановкой сказал:
- Ну, а что такое Никита Сергеевич? Обычное ничтожество, которое случайно оказалось у руля государственного правления. Но долго не продержится. Больше чем до осени не протянет.
Неожиданно это оказалось доступным ее пониманию. Во-первых, НЕУВАЖЕНИЕ К ВЕРХОВНОМУ РУКОВОДИТЕЛЮ государства... Называет его ничтожеством, значит себя считает выше. Во-вторых (и это выносится в голову истории болезни), ПРОРОЧЕСТВУЕТ: предсказывает, что Никиту Сергеевича осенью снимут. Эта запись и сыграла решающую роль в досрочной моей выписке. Пример того, как иногда бывает и глупость полезна.
Думающий человек, даже искренне принимая меня за сумасшедшего, спросил бы почему я так думаю. Тем более он захотел бы выяснить ход моих мыслей, если не знает вменяем я или нет. И, если б такой вопрос был задан, то задавший его убедился бы, что это не предсказание, а мой вывод из оценки политической ситуации в стране. Волюнтаристские эксперименты Никиты, особенно его стремление постоянно тасовать верхушку, которая, наоборот, стремится к покою и определенности своего положения, делают его персоной нон грата для высшей бюрократии. А так как поддержки в народе он не имеет, то судьба его, можно сказать, решена. Дело только во времени. Лучшее время для этого осень, когда определится урожай. Если хороший, улучшится снабжение и новые правители припишут это себе. Если, наоборот, урожай плохой, вину свалят на волюнтаризм...
Эту логику я и изложил бы умному человеку. И, кстати, отказался бы от термина "ничтожество", потому что считаю Никиту Сергеевича самым достойным из послесталинской плеяды руководителей. Из них только он человек. Обычный, рядовой человек, которому ничто человеческое не чуждо. На "Великого" он явно не тянул. Ему не хватало для этого понимания, что спасти его личную власть могла только демократизация жизни всей страны. Волюнтаризм надо было заменить демократией и народ не дал бы свалить его...
История имела продолжение:
"Тальце я случайно встретил в 1965 году, после освобождения из Ленинградской спецпсихбольницы. Дело было так. Проходя по 3-ей Фрунзенской, я вознамерился зайти в овощной магазин. В дверях встретился с выходящей пожилой хорошо одетой женщиной. Уступил дорогу. Ничем эта женщина не привлекла моего внимания. Но вдруг как что-то хлестнуло меня, я поднял глаза и встретился с ее взглядом, полным панического страха. Увидя, что я смотрю на нее, она рванулась вперед, проскользнула мимо меня и быстро помчалась, явно стремясь побыстрее скрыться за углом магазина. И я понял, что это Маргарита Феликсовна. Сворачивая за угол магазина, она обернулась. На ней лица не было.
Бледная до желтизны с широко раскрытыми от ужаса глазами, она явно не владела собой. Думаю, если бы я сделал хотя бы одно движение преследования, она начала бы визжать, как свинья под ножом, но я только смотрел ей вслед. Хотелось мне, чтобы ее подэкспертные увидели ее в таком состоянии. Думаю, их очень бы позабавил вид этой "дочери Дзержинского". Так она себя преподносила подэкспертным. И все верили, видимо, ориентируясь на ее поведение. Вела же она себя с подэкспертными грубо, вызывающе и оскорбительно. Последний раз видел я ее в 5-ой Московской городской психбольнице (ст. Столбовая) в 1974 году. Она к тому времени уже была "доктором медицинских наук". Как это неграмотное существо достигло этого звания - трудно представить. Хотя почему же? Для КГБ невозможного нет. А он заботится о верных слугах своих…"
:zed:

   
  
    
Теги
карательная психиатрия
 
Сообщение  
Королева флуда
Аватара пользователя

Регистрация: 18.08.2014
Сообщения: 38095
Откуда: Харьков
Благодарил (а): 2012 раз.
Поблагодарили: 3003 раз.
Зачем многобукав?
Пэтро Григоренко мог и покороче правду-матку рубить )))
_______________

Яша заявлений и жалоб не писал, но это не спасло его. Последний раз встретился я с ним в 1933 году на вокзале в Харькове. Я возвращался из Крыма и телеграфировал ему, без указания точного адреса (мы утратили связь), но телеграмма дошла. И он меня встретил. Мы долго гуляли. Немного посидели в ресторане. Затем я уехал. Он остался.

http://lib.ru/POLITOLOG/GRIGOR ... l.txt

_________________
На майдане свободы нет!

   
  
    
 
Сообщение  
Ветеран

Регистрация: 26.09.2014
Сообщения: 12375
Благодарил (а): 1 раз.
Поблагодарили: 407 раз.
Лера Новодворская тоже аргументированно объясняла, что она нормальная, а лечившие её психиатры сами дураки.

Изображение

   
  
    
 
Сообщение  
Участник

Регистрация: 01.01.2015
Сообщения: 1058
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 10 раз.
https://unotices.com/book.php? ... ge=13
Весь год, ложась спать, я мечтала об одном: чтобы утром не проснуться (инфаркт, инсульт, тромб). Человек, который после этой вечерней молитвы целый год неизменно просыпался в казанской камере, не должен, не может дальше жить. Это нехорошо и для него, и для человечества.
Какими же средствами располагают современные о'брайены? Да теми же, что были у оруэлловского, плюс химические препараты, уничтожающие личность, чего, согласитесь, у О'Брайена не было. Итак, казанский арсенал «средств устрашения».
I. То, что было в у О'Брайена (по нарастающей)
1. Избиение (уголовников охрана может забить сапогами до смерти, я такие случаи помню; политических — нет, их надо сломать, но представить живыми).
2. Привязывание жесткое (до онемения конечностей, до пролежней; в особенных случаях привязывают так, чтобы веревки впивались в тело до крови. В таком состоянии могут продержать неделю).
3. Сульфазин, или «сера» (везде был запрещен, кроме СССР). Одна инъекция, или сразу две — в разные точки, или даже четыре (в руку, ногу и под лопатки). Дикая боль в течение 2-3 дней, рука или нога просто отнимаются, жар до 40, жажда (и еще могут воды не дать). Проводится как «лечение» от алкоголизма или наркомании.
4. Бормашина. Привязывают к креслу и сверлят здоровый зуб, пока сверло не вонзается в челюсть Потом зуб пломбируют, чтобы не оставалось следов Любят удалять неубитый нерв. Все это делается профессиональным дантистом в зубоврачебном кабинете. «Санация полости рта». СПБ не имеют надзорной инстанции — жалобы не перешлют, а если переслать тайно — их все равно не примут ни в прокуратуре, ни в Верховном суде. Узник СПБ бесправен даже больше, чем зэк. С ним можно сделать все. Насколько мне удалось узнать, бормашина применяется редко и только в Казани (испробовано лично).
5. Газообразный кислород подкожно. Вводят его толстой иглой под кожу ноги или под лопатку. Ощущение такое, как будто сдирают кожу (газ отделяет ее от мышечной ткани). Возникает огромная опухоль, боль ослабевает в течение 2-3 дней. Потом опухоль рассасывается, и начинают сызнова. Применяют как лечение от «депрессии». Сейчас применяется к наркоманам как средство устрашения (чтобы боялись попасть в клинику). Вводят кислород 2-3 минуты, больше не выдерживают обе стороны (палачи глохнут от криков, жертва падает в обморок). Политзаключенным вводят кислород по 10-15 минут. (Испробовано лично, 10 сеансов.)
II. То, чего у О'Брайена не было
1. Аминазин (очень болезненные инъекции, при этом вызывают цирроз печени, непреодолимое желание заснуть — а спать не дают — и губят память вплоть до амнезии).
2. Галоперидол (аналоги трифтазин и стелазин, но они слабее). Создают дикое внутреннее напряжение, вызывают депрессию (черное излучение Стругацких), человек не может заснуть, но постоянно хочет спать, не может ни сидеть, ни лежать, ни ходить, ни писать (судороги рук изменяют почерк до неузнаваемости, не дают вывести букву), ни читать, ни думать. Неделя ударных доз — и нейролептический шок. Несколько месяцев — и потеря рассудка гарантирована.
3. Инсулиновый шок с потерей сознания (уничтожает целые участки мозга, снижает интеллект, память тоже пропадает).
4. Электрошок. Убивает сразу двух зайцев: во-первых, это пытка током, а во-вторых, разрушается непоправимо мозг.
Одного пребывания в этих стенах — без книг, без научных занятий (библиотеки фактически нет), без нормальных собеседников (политические сидят в разных камерах) — хватило бы на скорую потерю рассудка. Я провела там год и была уже на пределе: еще бы полгода — и все. Могу только позавидовать стойкости Владимира Гершуни, который в два приема провел в таких застенках по 3-5 лет. Моих запасов прочности хватило бы на лагерь. Но на это я не была рассчитана (в этом как раз эффективность комнаты 101). Я знаю, что многие переносили это легче, но ведь комнату 101 каждому подбирают индивидуально. Боюсь, что меня подвела здесь гордыня эгоиста-интеллигента (разум превыше всего! Моя личность не может быть принесена в жертву). Готовность к смерти и повышенная адаптация к любой физической боли не сочетались у меня с готовностью к отказу от разума при жизни.
Тем более что знакомство с Наташей Горбаневской показало, что диссиденты считают необязательным сопротивление в таких условиях. Здешние отречения нельзя использовать для газет и TV: сумасшествие не дает должного назидания; чего стоит раскаяние сумасшедшего? Потом, в 1978 году, я убедилась, что попытка держаться достойно в психиатрических застенках рассматривается диссидентами (да и инквизиторами тоже) как величайшая глупость чуть ли не на уровне инкриминируемого заболевания.
Я не пытаюсь оправдаться. В свете моих личных вкусов и убеждений оправданий отречению нет — даже в СПБ. Со второй попытки, уже зная, что меня ждет, я смогу взять эту высоту. Но в 20 лет я сбила планку. Интересно, что казанские врачи не требовали даже признания болезни. Они вели беседы, как в институте марксизма— ленинизма, требуя от патентованного умалишенного признания ошибочности его теоретических воззрений, как на партийных чистках 20— х годов (разоружиться перед партией). Однако раскрыть обман в моем случае не представлялось затруднительным, да я и не очень старалась, даже хуже Галилея, в силу юношеского легкомыслия. Одни наши беседы с Ниной Ж. и Наташей Горбаневской на прогулках чего стоили! А письма домой?
А моя манера с утра до вечера заниматься по навезенным книгам в учебникам французским (там я его доучила), латынью, греческим (научилась неплохо переводить), лингвистикой, английским; переводить Камю, Овидия и читать Томаса Манна! Получала я полтаблетки галоперидола на ночь, да еще с большим количеством корректора. Может быть, я понравилась врачам? Ведь они же, эти же нелюди, стерли в порошок и Лизу и Шуру, хотя те тоже заверяли их в своем «исправлении». Может быть, КГБ желал сохранить на будущее антисоветчика с организаторской жилкой и стремлением свергать строй — для оправдания существования V отдела? Может быть, казанских провинциальных инквизиторов впечатляли мои богатые московские передачи (рябчиков не было, но ананасы попадались, торты, икра, шоколадные наборы) и импозантные родители (сравнительно с другими визитерами)? Может быть, сыграли роль московские гостинцы, мясо, масло, щедро ими привозимые (этого в Казани в начале 70-х уже не было)?
Не могли же они меня просто пожалеть… Других же (кроме Натальи Горбаневской — отчасти) не жалели… Но самой криминальной была моя манера делить роскошные передачи и посылки на всех политических заключенных отделения. Там это совсем не было принято, Нина Ж. даже вначале отказывалась брать. Я вносила в Казань этику политических! Все остальное вранье летело к чертям. В раскаяние после этого поверить было невозможно. А дальше начинается крупное везение. Были применены не химические, а физические пытки. Это просто милость судьбы: два сеанса с бормашиной и десять сеансов с кислородом подкожно.
Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что пытки без нейролептиков в Казани — это блат. Здесь легко отбиться: надо уметь молча терять сознание, желательно с улыбкой (конечно, с бормашиной это не проходит, здесь улыбка не получается — с открытым-то ртом! Но можно хотя бы не кричать и не стонать, а кислород улыбаться не мешает). Такое поведение ошеломляет, и на тебя рано или поздно махнут рукой. Я даже думаю, что поседела я в 20 лет не из-за этого, а из-за отречения и обстановки.
Делается все это без ненависти к объекту воздействия: просто нудная, советская работа. Отпуская вентиль на баллоне с кислородом, обсуждают вопрос о том, кому дадут следующее звание и прибавку к жалованью и за что, где достать карпов и т.д.
Непосредственные исполнители — рядовые палачи — не любят криков и проклятий, это осложняет работу и не дает обсуждать свои дела. Поэтому ко мне они питали самые теплые чувства. К тому же простых людей ученость интригует. Даже главврач-полковник любил поговорить со мной о Таците и Гиппократе. Я в рубашке родилась: передачи делить я продолжала, а пытки они прекратили. Видимо, сработал советский стереотип: для статистики применено достаточно, а там чего надрываться-то? Пусть у ГБ голова болит. Без совка в «Совке» совсем можно было бы пропасть. Из передач доставалось мне совсем немного, казанскую еду я не употребляла. Скоро я вообще уже не могла есть: не осталось желудочного сока. Дикие приступы боли отбивали охоту что-то пробовать. Моим кураторам тоже было ясно, что конец не за горами. Может быть, при международной огласке (Юлий Ким, много сделавший для моего спасения Владимир Буковский), при том, что французы — преподаватели ИНЯЗа подняли шум там у себя, при передачах по «Свободе» каждую неделю моя смерть в казанских стенах в 21 год не была рентабельной? Диссиденты, безусловно, меня спасли, хотя я и не принадлежала к их корпорации. Может быть, они и не могли спасать всех, всеми Запад не интересовался? Даже наверное так. Мои нестандартные листовки (это не был типичный уровень постижения ситуации 60-х годов) попали в первые «Хроники текущих событий». Та же Наташа Горбаневская их и делала. Мою фотографию я потом нашла в диссидентской квартире Иры Каплун за стеклом книжного шкафа… Диссиденты были единственными людьми, кто с 1959 до 1986 года что— то делал для страны. Мало что хорошего вышло? Это не их вина, а страны. У меня вышло не больше…

   
  
    
 
Сообщение  
Ветеран
Аватара пользователя

Регистрация: 25.08.2014
Сообщения: 23506
Откуда: РОССИЯ
Благодарил (а): 9851 раз.
Поблагодарили: 1290 раз.
Россия
. Беда когда власть захватывают сумасшедшие


Таки да вот психи на Украине власть захватили.
Вот все теперь сидят и боятся что эта украинская обезьяна с гранатой отчебучит.

_________________
Украина = Антироссия, а украинство = русофобия


   
  
    
 
Сообщение  
Ветеран
Аватара пользователя

Регистрация: 19.12.2014
Сообщения: 18714
Откуда: Краснодар
Благодарил (а): 52 раз.
Поблагодарили: 167 раз.
СССР
sanches1972 писал(а):
. Беда когда власть захватывают сумасшедшие
Таки да вот психи на Украине власть захватили.
Вот все теперь сидят и боятся что эта украинская обезьяна с гранатой отчебучит.
боится? кто?
просто противно, что надолго это.

_________________
УкраинецЬ брешет - як дышит

   
  
    
 
Сообщение  
Ветеран
Аватара пользователя

Регистрация: 25.08.2014
Сообщения: 23506
Откуда: РОССИЯ
Благодарил (а): 9851 раз.
Поблагодарили: 1290 раз.
Россия
евроазиат писал(а):
боится? кто?

Ок заменим на другое слово опасаются.
Кто да все соседи.Не забыл про АЭС на их территории.

_________________
Украина = Антироссия, а украинство = русофобия


   
  
    
 
Сообщение  
Участник

Регистрация: 01.01.2015
Сообщения: 1058
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 10 раз.
Василь Рубан "На протилежному боці від добра".
…Мене помістили в надзорці. Це кімната, куди кладуть для проведення активного курсу лікування. Активний курс – це введення в організм психотропних препаратів через уколи. Тоді було три головних методи лікування: електрошок, інсулін – тобто шок через недостачу цукру в мозку і психотропні препарати по карті. Коли хворий проходить відповідні аналізи, йому призначають, наприклад, два рази на день галоперидол і на ніч аміназин по карті. Тобто кожних два дні збільшують дозу записуючи в картку цю динаміку. Хворий потроху загальмовується. Ось він вже ходить з погаслим зором, схиливши набік голову – доза збільшується. Ось вже з рота в нього почала текти слина і він її не витирає, бо йому байдуже – доза збільшується. Ось він вже почав усцикатись – доза збільшується. Ось він вже усрався: це сигнал лікарю про те, що треба зменшувати дозу. Доза трошки зменшується і закріплюється. Внаслідок хворий ходить з перекошеною головою, інколи витирає слину, яка тече з рота, інколи не витирає. В такому стані він ходить шість місяців. Весь цей час він отримує ліки в уколах. Це активний курс. М’які місця на руках і на сідницях стають твердими і кровоточать від голочних пробоїн, бо кров стає погано згортатись. Коли минає пів року – хворому починають давати цю саму дозу, але вже в таблетках, постійно, кожен день, три рази на день до столика з ліками. Коригування дози з цього часу відбувається лише з огляду на погіршення здоров’я. Якщо організм звик до дози і психічний стан хворого погіршується, його знову переводять в надзорку і проводять повторний активний курс. Це триває від 5 до 25 років.
…Тим часом хворі почали говорити про те, що починають водити на барбаміл. Я потроху прислухався до цих розмов і з жахом для себе дізнався, що являє собою ця процедура. КеДеБе продовжувало слідство. У психіатрії ця дія застосовується для того, щоб випитати у хворого про його злочин, чи не вдає він із себе божевільного, щоб уникнути кари, або якщо він перебуває у стані глибокої депресії і не говорить, то поговорити з ним. Барбаміл – це наркотик.
(Василь дізнався як знизити дію тієї "сиворотки правди" – наївся, внушив собі що говорити в стані забуття а ще лікар перевищила дозу і… обійшлось.)
...Людина, яка живе на волі і ковтає пігулки лише принагідно, коли захворіє грипом, не може уявити що це таке, кожен день, протягом шести, десяти, п’ятнадцяти років три рази на день змушувати людину ковтати максимальну для його організму дозу галоперидолу, трифтазину, аміназину, мадетен депо, тизерцину, трисіділу і нема їм числа, цим хімікатам. Ставка на виживання без потьмарення розуму можлива лише тоді, коли ти систематично, три рази на день намагаєшся не ковтати цю дозу й весь час боїшся, що тебе викриють і посадять на голку. Сама оця німа боротьба забирає душевні сили, робить поведінку замкнутою і настороженою. Душа замерзає...
…Від частих уколів шкіра на руках і сідниці ставала синьою і твердою, пробоїна від голки не затягувалась, кров згорталась погано й сочилась, після того, як сестра мазнула по ній йодовим тампоном, спирт, призначений для цього діла, хтось випивав. Усі кальсони на сидінні були чорні від крові, я це добре роздивився, бо мені кожен раз перед лазнею доводилось перебирати чисту білизну і підлатувати там, де це ще було можливо. Отже, коли хворого вже не було куди колоти, його переводили на таблетки, але стежили, щоб він їх ковтав. У цьому велика мудрість формулювання: принудлікування. Під час прийому ліків біля столика стояв санітар із залізним шпателем і казав:
– Роззяв рота, – а тоді порався в роті залізним шпателем, чи ти не заховав таблетку, щоб потім виплюнути. Заховати якось можна було лише тоді коли доза була малою. А тому що дози були максимальними – чотири, п’ять, шість, десять таблеток за один прийом, можептілу сестра насипала цілу жменю, не рахуючи, приховати їх не було ніякої можливості. Кал хворих був білий від таблеток. Якщо когось ловили на тому, що він не ковтав, зразу ж вели на тапчан і заганяли цю саму дозу під шкіру у м’якоть заднього місця.
Почав і я ковтати галоперидол, а ввечері таблетку тизерцину. Уночі встав до туалету, тільки зійшов на бетонну приступку, щоб помочитись, як мене ніби хтось ударив по голові в ділянку мозочку, відчув у мозочку гарячий зблиск і полетів на бетон навзнак, проте перед самим долом свідомість ввімкнулась, і я обперся руками об підлогу. Ще мить, і я вдарився б потилицею об кант бетонної приступки. На другий день я пожалівся Валері Петрушевському, що мені крутить ноги, ніби ревматизм почався, чи що? Він мені сказав, що це від таблеток, проте я не повірив. Я звик довіряти медицині й не міг подумати, що пігулки можуть бути злі.
Медсестри за призначенням лікаря сечу на аналіз брали досить оригінально - просовували через член у сечовий міхур катетер. (резиновий шланг)
…Сеча через катетер бралась для того, щоб перевірити, чи ковтає хворий ліки, бо, якщо брати аналіз простим способом, то сечу можна дати чужу.
…Вранці мені дали трисіділ в краплях, у обід – теж, я змушений був випити. По-перше, щоб дізнатись про його дію і не провалитись на співбесіді з лікарем, а по-друге, ще не вмів обдурювати медсестру чи санітара, коли ліки давали рідкі. Санітари, накручені начмедом, стали до мене строгі й стежили, щоб я таки випив. І я це зробив. Тизерцину ввечері я не ковтнув. Вже десь перед вечірньою зміною медсестер бридкий ниючий щем наповнив усі мої кістки, здавалось, що кожен м’яз у моєму тілі живе окремо, трясеться і ниє. Відчув я також, що мої руки і ноги згинаються колесом, особливо ноги не хотіли мене носити і підгинались. Звиклий дивитись на себе збоку, я ж письменник, доки біль, щем і страх не заполонили мене, я іронічно встиг подумати, що перетворююсь на мавпу: ноги стають колесом а руками торкаюсь землі. Я попросився до медсестри і попросив її дати мені циклодол. Вона співчутливо на мене подивилась і дала аж дві таблетки. Я ковтнув і пішов у палату, але циклодол не діяв. Ще не встиг засвоїтись. Сидіти я не міг, коли ж уставав, ноги гнулись, коли починав ходити, тримаючись руками за бильця, руки не тримали, з них витекла вся сила. Я відчув, що в’яну, наче полите гасом дерево, і в цих муках у мене промайнула думка:
– Що я повинен їм сказати?
Якби в цей момент мене стали допитувати, здавалось, я міг говорити що завгодно. Але ніхто про це не знав і мною у даний момент не цікавився, давши мені волю спокійно перетравлювати свою отруту. Ніхто не прибіг і не сказав:
– Що ви нам хочете сказати, Василю Федоровичу?
Але ці думки не змусили мене закричати:
– Я більше не буду!
Я промовчав, як завжди, стиснувши зуби, і попросив санітара, щоб відвів мене до сестри. Я майже висів у нього на плечі. Вона глянула на мене і запитала:
– Я вам уколю аміназин? Вам полегшає. Черговий лікар, якого я викличу, скаже те саме.
– Коліть що завгодно, - ледве вимовив я, тим часом мене почало так трясти, що коли я спустив штани і ліг, щоб вона зробила укол, мене вже так підкидало, що санітар змушений був притискувати мене до тапчана з усієї сили, аби вона могла ввести голку. Дотяг мене санітар до палати і я сів на ліжку, а потім звалився і заснув.
Вранці прокинувся дуже слабим. Ідучи до туалету, зустрів медсестру Віру Мойсеївну. Це була літня єврейка з папірним строгим красивим лицем, зовсім сива, чи то волосся в неї було начисто вибілене перекисом водню.
– Ну й налякав ти мене, Рубан, – сказала вона мені. – Ніна (теж єврейка) здала мені зміну і сказала, що тобі було погано. Я зразу не кинулась. Тоді щось мене стукнуло, біжу в палату, ти лежиш блідий як смерть, я до пульсу – пульсу нема. Я бігом по кардіомін. Руки у мене тряслися, поки тобі його вколола, тоді трохи потерла тобі груди і пульс, слава Богу, з’явився.
Я нічого не чув, Віро Мойсеївно, – закотив рукав сорочки і справді побачив слід від уколу, ще й подряпину, свідчення того, що руки у сестри таки тряслися від хвилювання. Подибав я до туалету й жаль мене охопив, що вона мене врятувала. Так не хотілося починати все спочатку. Вже пройшов передсмертні муки від отрути, нарешті забуття, спокій, відпочинок, ніколи не бачити цих гуманних катів. Я був розчарований. Того ж ранку, коли отримував продукти в шафі, там зберігались наші посилки, я впав від ослаблення, і мене занесли в палату.
…Боже, як боліла моя душа! Боже, як боліла моя душа! Боже, як боліла моя душа!
…Вранці, коли повели в туалет, я старанно вивчав згини труб, де можна було б швидко зачепити порване на смуги простирадло і, доки мент загляне в туалет, повіситись. Але я подумав, що у мене не вистачить часу, тим більше, що напевне треба якийсь час, щоб смерть настала. Тут не було певності.
…Валентина Герасимівна, руда на масть, з конеподібним лицем, у якому просвічувалось зворушливе глупство, невдовзі викликала мене на розмову й повідомила, що мене треба лікувати, що перебувати на принудлікуванні і не лікуватись не можна. Я і так і так доводив їй, що ось уже чотири роки мене щоденно лікують, зараз я в стані ремісії, не виголошую якихось ідей і тихо та дисципліновано поводжусь, але це не допомогло. Коли Катюша, медсестра середнього зросту, в біленькому зграбному халатику, з прекрасною невеличкою фігурою і молодим повногубим свіжим личком, русява, синьоока, яка була замужем за ментом і матюкалась як остання шлюха, вручила мені ввечері чотири пігулки тизерцину, я зовсім занепав духом.
Сховати таку кількість таблеток у гортані я не міг, за губою – теж, а класти їх під язик і запивати водою, це довго не триватиме. За другим чи третім разом потягнуть на тапчан колоти. Подумати тільки, після того, як мені ось вже півтора місяця лікували запалення печінки і жовчних шляхів, призначати без ніякої на те причини чотири таблетки тизерцину. На дві денні дачі вона мені призначила мою давню дозу галоперидолу: по одній великій чи три менші пігулки. Я знав напевне, що коли проковтну чотири таблетки тизерцину, уранці я вже не прокинусь, і мене ніхто не розбудить. Можна було навіть підождати до наступного вечора і для певності проковтнути зразу вісім, але зараз у мене пропала охота вмирати. Я вирішив не ковтати цих чотирьох пігулок, сховати під язик, а як викриють і вколють, хай це буде на їхній совісті. Але Катюша не заглядала мені до рота, до речі, санітари-зеки вдень тут не з’являються і медсестри самі розносять ліки".
Дещо про долі тих, котрі погодилися на співпрацю:
…Ковгар потрапив на спец за те, що будучи завербований кегебістами до співпраці, через деякий час, коли вже зробив їм кілька послуг, відмовився далі працювати і заявив про це публічно. Біда його була ще й у тому, що він був фізично здоровий, тому пізнав двадцять чотири сеанси шоків інсуліну і 16 уколів сірки, і курс електрошоків, і, звичайно, по карті, в уколах постійну і максимальну дозу галоперидолу з аміназином. Багато пізніше, я його зустрів на волі. У фізичному плані це була вже повна руїна із загальмованим мовленням і мисленням".
:zed:

   
  
    
 
Сообщение  
Ветеран
Аватара пользователя

Регистрация: 01.02.2015
Сообщения: 26104
Откуда: городок на Южном Урале
Благодарил (а): 652 раз.
Поблагодарили: 794 раз.
Россия
Записки сумасшедшего...

   
  
    
 [ Сообщений: 9 ] 




[ Time : 0.789s | 20 Queries | GZIP : Off ]