1. 1917–начало 1920-х: разрушение «великодержавного» центра
Ключевой момент: большевики официально не ставили «русских» как нацию в центр новой власти, наоборот — они провозглашали интернационализм и «разрушение великорусского шовинизма».
• Идеология: Ленин считал «великорусский шовинизм» главным тормозом мировой революции. В его логике, русские как «нация угнетателей» в империи должны были потерять привилегии.
• Практика: национальные окраины (Украина, Кавказ, Прибалтика, Средняя Азия) получали формальное право на отделение, автономии и поддержку местных языков и культур.
• По отношению к русским: в первые годы советская власть не выделяла их в отдельную группу для поддержки, наоборот — происходило обесценивание «русской» идентичности в пользу «пролетарского» и «интернационального» самосознания.
• Результат: в условиях Гражданской войны и политики «военного коммунизма» именно русские крестьянские регионы (Поволжье, Тамбовщина) часто поднимали восстания, за что подвергались жесткому подавлению (Тамбовское восстание, продразвёрстка).

2. Середина 1920-х: политика коренизации
Ключевой момент: укрепление национальных элит в нерусских республиках за счёт ослабления русских позиций.
• Коренизация: в нерусских республиках вводились национальные языки, кадры в управлении подбирались из местного населения, шла целенаправленная замена русских руководителей на представителей титульных наций.
• В РСФСР: «русскость» как отдельный национальный проект отсутствовала. Не было «русской компартии» (в отличие от украинской, узбекской и т. д.), был только ВКП(б) как наднациональная структура.
• Идеология: считалось, что «великороссов» достаточно много и они и так сохранят доминирование в аппарате, поэтому их нужно «сдерживать», а малые народы — подтягивать.

3. Конец 1920-х – начало 1930-х: индустриализация и культурный сдвиг
Ключевой момент: при Сталине начался отход от раннего интернационализма, но «русская тема» ещё не была реабилитирована.
• Индустриализация: массовое переселение русских в национальные республики как квалифицированных кадров, что порождало напряжённость.
• Репрессии: русские попадали под них так же, как и другие — без этнического выделения, но социальный состав (много бывших офицеров, священников, зажиточных крестьян) делал их одной из главных жертв.
• Культура: в искусстве и образовании русскую историю пока трактовали через классовую борьбу, без героизации «русской нации» как таковой.

4. Середина 1930-х – 1941: «русский поворот» сталинской политики
Ключевой момент: сталинское руководство постепенно делает ставку на русских как на «государствообразующую» нацию, но в рамках советского патриотизма.
• Причины: растущая внешняя угроза (Германия, Япония) требовала мобилизации и поиска объединяющего мифа.
• Политика: возврат к национальной истории в положительном ключе (реабилитация Александра Невского, Суворова, Кутузова), усиление роли русского языка как общесоюзного.
• Пропаганда: к концу 30-х в официальных текстах появляется риторика о «старшем брате» — русских, которые ведут за собой остальные народы СССР.
• Ограничения: национальные республики сохраняли автономии, но политика коренизации сворачивалась; русские снова становились основной управленческой силой.

1. Идея как академический и политический тренд
• В XIX веке в Европе, особенно в либеральных и социалистических кругах, тезис о праве наций на самоопределение воспринимался как универсальный прогрессивный принцип.
• Он был направлен прежде всего против колониальных империй Британии, Франции, Австро-Венгрии и Османской империи — Россия попадала в этот же ряд «тюрем народов».
• Для многих западных интеллектуалов это было именно мировоззрение, а не спецоперация против России.

2. Идея как геополитический инструмент
• Для государств-конкурентов России, особенно Британской империи, разжигание национальных движений в пределах Российской империи было осознанной стратегией.
• Ещё с Крымской войны и вплоть до Первой мировой Британия, Австро-Венгрия, Германия и Япония финансировали националистические и сепаратистские организации на окраинах России (Польша, Кавказ, Финляндия, Украина).
• Для этих стран лозунг самоопределения был не только гуманистическим, но и прагматическим — дробление России облегчало контроль над Евразией.

3. Совпадение идеализма и прагматики
• Западные либералы давали идеологическую основу («Россия — тюрьма народов»).
• Западные разведки и дипломатия давали ресурсы и организацию тем, кто готов был действовать.
• Внутренняя российская интеллигенция становилась ретранслятором этих идей, часто искренне веря, что работает на прогресс, а не на геополитических противников.

Если упростить, получилось так:
• Для идеологов — это была борьба за «свободу угнетённых народов».
• Для стратегов — способ подорвать геополитического конкурента.
• Для России — медленная закладка мины, которая взорвалась в 1917–1991.

В британской политической культуре XIX – первой половины XX века было несколько приёмов, которые позволяли избегать ярлыка «тюрьма народов», хотя по факту Британская империя ничуть не меньше подавляла восстания, чем Российская.

1. Контроль над нарративом
• Британия имела мощнейший медийный аппарат: газеты, издательства, научные общества, университеты.
• Именно Лондон был центром формулирования «гуманистических» идей, и британские колонии подавались как «цивилизаторская миссия».
• Проблемы подавления восстаний (Индия 1857, Ирландия, колонии в Африке) в международном инфополе подавались как «необходимое наведение порядка», а не как угнетение.

2. Разделение «метрополия – колонии»
• В отличие от России, где территории входили в состав империи как формально равные губернии, Британия чётко делила мир:
◦ Метрополия — Англия, Шотландия, Уэльс (и частично Ирландия).
◦ Колонии — зависимые территории без равных прав.
• Это позволяло им не притворяться, что все подданные равны, и не попадать в ловушку «самоопределения внутри единой страны».

3. Союз с местными элитами
• Британия часто управляла через местных князей, вождей и аристократию, сохраняя их статус и обогащая их за лояльность.
• Это снижало вероятность объединённых восстаний — недовольство уходило в низы, а верхушка получала выгоды.

4. Гибкая деколонизация
• После Второй мировой Британия начала активно «отпускать» колонии, но так, чтобы там сохранялось английское влияние (язык, экономика, правовая система, военные базы).
• На фоне этого имидж был: «британцы дают свободу», а не «держат в тюрьме».

5. Политическая гегемония
• Британия сама была источником идеологии «права наций на самоопределение» и поэтому легко исключала себя из числа «тюрем народов».
• Российская империя, наоборот, была объектом этой идеологии, а не её источником.

То есть, если грубо, разница не в том, угнетала ли Британия, а в том, как она это упаковывала и кому принадлежали мировые СМИ и университеты.

Если хочешь, я могу прямо сравнить, какие восстания в Британской империи и Российской империи подавлялись одинаково жестоко, но оценка на Западе была противоположной. Это сильно обнажит двойные стандарты.

Другое дело нынешние киевские власти. Они принудительно навязывают всем "государственный язык". Для некоторых, надо полагать, это образец устройства государства. К чему это приводит, мы видим. Российские и украинские антисовки - один народ.

Да, потому что украинские власти за Украину, а советские против России

Говорят с Крупской сам Ленин спал.

Говорят с Крупской сам Ленин спал.

Говорят с Крупской сам Ленин спал.

Брешут. Ленин спал с Арманд.

Если бы у Российской империи был такой же интеллектуальный и пропагандистский ресурс, как у Британии, то ответ на «тюрьму народов» выглядел бы совсем иначе — и не в оборонительном ключе («мы не такие»), а в наступательном.

Я вижу это в трёх слоях:

1. Перехват нарратива

Вместо оправданий Россия могла бы навязать своё определение империи:

«Империя народов», а не «тюрьма народов».

Подчёркивать, что в отличие от колоний Британии, включённые территории получают гражданство, право служить в армии и на госдолжностях, доступ к российскому образованию и инфраструктуре.

Обозначить, что Россия не держит заморские колонии, а развивает соседние земли как интегральную часть страны.

2. Контрпропаганда против Британии

Россия могла бы зеркалить британский тезис:

Активно называть британскую империю «тюрьмой колоний», подчёркивая восстания в Индии, Ирландии, Африке.

Финансировать антибританские движения в колониях, создавать там газеты, памфлеты, даже школы с «освободительной» риторикой.

Выставлять Британию не «цивилизатором», а эксплуататором.

3. Интеллектуальное обоснование

Создать целую школу российских историков, юристов и философов, которые бы аргументировали, что многонациональная империя — естественный и прогрессивный путь развития человечества.

Выдвинуть идею, что только крупные империи способны предотвращать мелкие этнические конфликты и обеспечивать стабильность.

Подчёркивать примеры взаимной пользы: как казахи, татары, грузины или армяне получали от империи защиту, промышленность и доступ к рынкам.

Если кратко, то идеальный ответ выглядел бы так:
«Россия — не тюрьма, а союз народов. Мы не эксплуатируем заморских рабов, как Британия, а создаём единое пространство, где каждый народ развивается. И мы дадим нашим соседям свободу только тогда, когда Британия отпустит Индию и Африку».

Если сравнить гипотетический «интеллектуально-пропагандистский» подход сильной Российской империи с тем, что сделали большевики, то сходства и различия получаются довольно чёткие.

Схожесть

Официальная идеология против обвинений в угнетении

И Россия (в нашей гипотетике), и СССР в реальности пытались сформировать образ государства, объединяющего народы.

В обоих случаях это сопровождалось декларациями о равноправии и совместном развитии.

Использование «контрнарратива»

Империя могла бы обвинять Британию в колониализме — СССР действительно это делал, особенно в 1920–1970-е годы.

Удар по сопернику через тему национального освобождения — общий инструмент.

Интеграция национальных элит

И в империи (потенциально), и в СССР делали ставку на лояльные национальные кадры для управления окраинами.

Различия

Цель интеграции

Гипотетическая Империя: интеграция ради укрепления единого государства и общей идентичности (русского политического нации или «имперского патриотизма»).

Большевики: интеграция ради мирового социалистического проекта, где само существование «русского как главного» было проблемой.

Организация территорий

Империя: административно-территориальные единицы без права выхода (губернии, области).

СССР: союзные республики с формальным правом на выход — заложенная мина.

Работа с историей

Империя: гордость за завоевания и расширение (героизация имперских войн).

СССР: демонизация «царского наследия» и признание части присоединений как «угнетения народов».

Вектор пропаганды внутри страны

Империя: подчинение национальных движений единой культуре (пусть даже с элементами национальной самобытности).

СССР: в 1920–1930-х поддержка национальных языков, элит и культур за счёт центра, что ослабляло русское ядро.

Отношение к большинству

Империя: большинство (русские) — носитель и опора государства.

СССР: большинство рассматривалось как потенциальный источник шовинизма, требующий постоянного «сдерживания».

Главное отличие:
В гипотетической сильной империи идея «союза народов» служила бы укреплению именно российской государственности и русской культурной доминанты.
У большевиков она была встроена в проект размывания национальных рамок вообще, с конечной целью мировой революции, а не вечного СССР.

Брешут. Ленин спал с Арманд.