|
«Мать городов»
Через двадцать лет после «призвания варягов» в Новгороде Великом эти варяги, назвавшиеся «от рода русского», пришли с войском в Киев, убили ранее правивших в нем (также пришлых) князей и осели в Киеве. Единственно «задокументированная» цель их прихода, озвученная населению, - дань. Киеву был присвоен до этого неизвестный на северной Руси статус «стола» (стольного города) и он назван «матерью городов русских», как записал Нестор.
«Киев - мать» звучало тогда не менее смехотворно, чем сейчас, но Нестор просто не имел права записать по-другому взятую из авторитетных для него греческих источников прямую речь Олега, как не мог также, кроме как буквально, перевести неиспользуемый в его народе политический термин, но хорошо известный грекам – «метрополия» («матьгородов»).
Греки присвоили Олегу эти слова, так как в этом случае им было более или менее понятно то, что хотел Олег от Киева, ведь метрополиями греки называли свои города-государства на территории колоний. Города-государства, владевшие колониями греков в Малой Азии назывались «матерью-городов греческих».
«Город-государство» - не сочетание понятий «город» и «государство», а самостоятельный историко-политический термин, появившейся в период активной экспансии греков на восток, для определения крупных поселений колонистов. Этот термин не только полностью характеризует статус Киева, но и исключает его притязания на звание национального центра. Таким образом, обратный перевод выражения «мать-городов» на тот язык, на котором были единственно доступны сведения из древней истории для писавшего летопись русского монаха византийской (греческой) церкви, дает точную историко-политическую характеристику Киева, расположенного фактически в «проходном дворе» кочевых народов, в отличие от выводов историков, увидевших в слове «мать» поэтическую аллегорию.
В современном понимании «метрополия» - это владеющее колониями государство. Метрополию – исконную «материнскую» землю своего народа нельзя ни выбрать, ни назначить, в чем можно было бы заподозрить Олега, истолковывая приписываемые ему слова с помощью той же «поэтической» логики. Но можно заявить права на отдаленную чужую территорию, как часть своего государства, при наличии возможности полного контроля над нею, обустройства порядка и культурной среды, идентичных имеющимся на исконных землях. Так как это возможно только на ограниченной территории, термин «матьгородов/метрополия» применялся первоначально в отношении городов.
Объявив Киев «матерью-городов русских», то есть «метрополией русских», Олег не покушался на значимость славянских городов, от которых он пришел. Такое определение Киева формально указывает только на его национальную связь со своим государством и, в том числе, не исключает зависимое положение Киева от него в той мере, в какой это возможно в отношении анклавов в средние века. Нестор должен был знать, что по-гречески главный город государства обозначался другим словом, а не словом «метрополия/матьгородов», поэтому при всем желании он не мог при переводе с греческого употребить в отношении Киева русские слова, обозначающие главный город Руси. Киев остался в истории того периода только «великим столом».
«Столица»
Кроме того, что Киев был назван «столом», также все населенные пункты, независимо от их размера и значимости, в которых сидели младшие князья и ими же основанные, назывались столицами. Для такого названия имела значение только их функция – место своза дани.
Не может быть удивительным, что слово меняет свое значение в течение времени, тем более слово, которому более тысячи лет. Естественно, что и название резиденции князей - «столица» получило современное значение тогда, когда и установленный князьями общественный строй стал общегосударственным. Другие примеры изменения значения слова в течение времени более наглядные: общеизвестно что, современное понятие, обозначающееся словом «наследство», тысячу лет назад выражалось словом «задница».
Все народы мира называли свой главный город буквально - «Главный», «Великий» или «Первостепенный». И так переводится на русский язык слово «столица» со всех языков до сих пор. Славяне не были исключением и тоже не выдумывали, как назвать свой главный город, о чем говорит дополнительное слово к названию города Новгорода. То, что прилагательное «Великий» ставилось не по общим правилам языка перед словом «Новгород», а после него, только акцентирует, что «Великий» - это статус, а не часть названия, т.е. Новгород был и оставался столицей Руси, в том числе в исторический период, которому в конце 19 века дали название «Киевская Русь».
Как и в словосочетаниях «великий князь», «великий стол», где «великий» употребляется в значении «главный», такое же значение это слово имеет и в сочетании с названием города. Кроме того, игнорирование цели использования слова «великий» в названии города, является фактически констатацией отсутствия воображения у наших предков, ведь каждый город когда-то был новым, но все они получили свои названия.
«Новугороду» не было необходимости его придумывать, так как он изначально однозначно идентифицировался как главный (великий) город страны городов (известной европейским народам как Гардарика) жителями этой страны. Таким образом, в современном переложении «Новгород Великий», звучит как «новая столица», а не «новый большой город». Киев же не был главным («столичным» в современном понимании) городом Руси.
Эти доводы - банальные в том смысле, что их невозможно опровергнуть доказательствами, совместимыми со здравым смыслом, например, считать слово Киев грамматически женского рода, и то, что в Древней Руси придумывали специальное слово для названия главного города, например, для звучности или что-то в этом роде.
«Столица» IX-XV вв. — это военно-административная резиденция князей. После изменения формы правления от средневековой республики к монархии, как часть процесса своей легимитизации, монарх должен был назначить местом своего пребывания город, который веками ассоциировался как национальный центр в глазах населения всего государства. Как известно, первое, что сделал первый монарх Руси (Иван IV) после т. н. «собирания земель русских»,- назначил своей столицей Новгород Великий, который недолго находился в этом качестве из-за того, что де-факто центром культурной и экономической жизни Руси уже стала Москва. Именно с этого времени (XVI в.) принято считать, что слова «столица» и «национальный центр» стали синонимами.
Киев же даже в период «собирания» не интересовал князей в качестве «земель русских». Но Киевскую землю первоначально (с 882 г. ) называли «русской землей», в том смысле, что она принадлежала как собственность русским князьям (русам), теми, что еще видел различие между новгородцами, кривичами, псковичами, русами и другими славянскими общинами - словенами. Не случайно у историков вызывает недоумение:
- факт, что согласно летописям Олег погиб при его возвращении из Киева на Русь;
- почему Владимир крестил свой(?) народ как скот;
- почему, вообще, была необходимость крестить Русь(?), которая уже 44 года официально являлась 60-й епархией Византийской православной церкви;
- мог ли правитель приносить в жертву людей из своего народа языческим богам славян, у которых человеческие жертвоприношения даже в рассматриваемый период воспринимались как предания глубокой древности;
- почему Олег предпочел искать жену Игорю за пределами присоединенных земель - в Псковской земле;
- почему Новгородская и Псковская земли так и назывались "землями", но не княжествами (именования их княжествами до XV века современными авторами является необоснованной аналогией);
- почему была возможность иметь наложниц, которых, как и холопов, не было в северной Руси, при этом, согласно Уставам князей, эта возможность была типичной, т.е. ею пользовались все дружинники. В отношении холопства существовал институт регулирования владения ими как вещью в Русской правде, но о холопах, как и о смердах, не упоминается в Новгородской или Псковской кормчих (законодательные своды);
- почему вся т.н. древнерусская история представляет собой череду княжеских войн за захват великого стола – Киева и других столиц, обращение с которыми, как и с населением, мало чем отличается от обращения с военной добычей;
- являлся ли великий князь государем Руси, которому могла оскорбительно отказать в замужестве дочь рядового князя (Рогнеда Владимиру), а оспорить его первенство почти любой из князей;
- почему слово «князь» обозначает титул и сохранилось в этом значении до сих пор у представителей русской эмиграции,- а не обозначает пост, как слова царь или король, и царем стал только тот великий князь, при котором был полностью подчинен Новгород;
- почему отсутствовали даже попытки уставного регулирования перехода великокняжеской власти, отсутствовали какая-либо структура власти: в дофеодальном и раннефеодальном Киеве власть принадлежала князю и его друзьям (дружине) без определения функций между ними, а отношения между князьями были в чистом виде семейными (родовыми);
- почему основными бенефициарами мирных договоров с Византией были города за пределами так называемый сегодня «Киевской Руси», в первую очередь Новгород;
- почему князья (как минимум, это касается великих князей) обязательно отправляли своих детей для обучения и воспитания в Новгород Великий;
- почему Святослав хотел сделать столицей болгарский Переяславец;
- почему не было обнаружено на территории нынешней Украины ни единого литературного произведения, относящегося к периоду Древней Руси, русской сказки, былины, летописи, русских архитектурных памятников, за исключением архитектурных памятников в русском - во время их возведения - городе-государстве Киеве;
- почему на рассматриваемой территории после ухода русских князей и, практически всех русов, новгородцев, кривичей, псковичей, оставшееся население оказалось неспособным к организации государства, а подаренное русскими государство в 1991 году вместе с промышленностью, наукой, армией стабильно деградирует уверенными темпами.
Когда и как появляется государство?
В соответствии с Теорией государства и права наиболее естественная, хотя далеко не самая распространенная, форма организации управления обществом после социального расслоения родовых общин и племен – древняя/средневековая демократическая республика.
В период до момента создания государства, общество с такой формой правления - уже не единый род, но еще не имеет того социального класса, который мог бы настолько доминировать над остальным населением своего бывшего рода, чтобы можно было выполнять функцию, которая делает государство государством – использование насилия к соплеменникам для принуждения к исполнению общепринятых правил.
Без органов, выполняющих эту функцию, государства еще нет, хотя общество, функционирует внешне как государство: есть посадники (должностные лица); осуществляется формирование общепринятых правил, в том числе путем организации на относительно регулярной основе собраний населения для выражения прямого волеизъявления (вече); развиты ремесла, торговля, но гражданский оборот строится, в основном, на доверии, а общественный порядок - на морали и отношении к традициям. По мере стирания родовых связей и увеличении имущественного расслоения, доверие и мораль не могут оставаться полноценными регуляторами общественных отношений, поэтому – порядка уже нет, хотя земля велика и обильна.
Общество без посадников, судов, вече, без развитых товарных отношений, даже если добавить к нему органы (аппарат) принуждения, тоже не является государством, потому что оно, в этом случае – просто военная добыча этих «органов» и существует для их кормления. «Органы» же эти, столуясь на землях захваченных племен, так и называют места своего кормления - «столами» и «столицами».
В условиях абсолютной власти колонизаторов-захватчиков, как минимум, первая волна которых состоит полностью из мужчин, не удивительно, что их аппетиты распространяются также на женщин. Соответственно каждый мужчина местного племени по определению – бессемейный, что на местном наречии звучит как «холоп»/«х[о]лопец».
Теория называет три способа возникновения государства,- когда общество имеет возможность получить необходимые признаки государственного устройства:
1. путем постепенного углубления социального расслоения классов и, соответственно роста антагонизма между ними (концепция внутреннего насилия)
2. путем захвата территории и подчинения населения, уже обладающего признаками гражданского общества, другими племенами, стоящими не ниже в общественном развитии (концепция внешнего насилия)
3. общественный договор (естественно, речь не идет о каком-либо документе в письменной форме)
Общественный строй государств, рожденных первыми двумя способами, - феодальный или рабовладельческий. При этом, ко второму способу не относятся случаи порабощения племен, не имевшими до этого институтов гражданского общества, так как перед завоевателями не стоит специальной цели в их учреждении. Государство в этом случае появится после достаточного расслоения на классы самих колонистов.
Если же уровень общественного развития завоевателей уже достиг государственного, то это – обычная колония – часть их государства-метрополии (в современном широком смысле этого слова), до тех пор, пока не будут стерты до определенного уровня культурные, языковые и другие основные социальные различия между колонистами и местным населением.
История умалчивает о существовании фактов «заключения» общественного договора. Тем не менее, очевидно, что сам факт перехода общества от родоплеменных/общинных отношений к любой из известных в истории древних республик, трактуемый как естественное развитие общества, то есть ненасильственное и основанное на добровольном решении его членов об ограничении своей свободы для установления общественного порядка, свидетельствует о том, что такой договор имел место быть.
Точнее, история не просто умалчивает, а искажает, возможно, единственный из «задокументированных» в древней и средневековой истории фактов общественного договора о создании государства, трактуя этот факт в качестве доказательства отсталости народа-инициатора этого договора и его неспособности к самостоятельной государственности. Это – так называемое «призвание варягов».
Место варягов на Руси
В результате этого «призвания» в 862 году объединенные земли славян, получив «силовые структуры» для выполнения военных и полицейских функций, стали государством, название которого историки определили как «Русь» (хотя в то время именно так оно не называлось). Призванные для выполнения этих функций варяги-русь, не заменили существовавшего посадника, посадские суды, вече, а выполняли исключительно отведенные им функции, дополнительно разделив подведомственность дел с посадскими судами, и получали твердую плату от Новгорода 300 гривен в год, при этом князьям был установлен запрет на владение в Новгороде землей.
Варяги также не повлияли, и физически не имели возможности повлиять, на факт объединения славянских и соседних земель, которые были единой страной до их прихода с центром в Новгороде, по свидетельству греческих и арабских летописцев, - одним из крупнейших центров торговли и ремесел, по крайней мере, с VIII века. Факт объединения выражен хотя бы в принятии общего решения о призвании варягов Руси. Также, административная и политическая зависимость Пскова от Новгорода сложилась, судя по идентичности культурной, религиозной и правовой основ этих территорий, задолго до 862 года.
Вкладом варягов в новое государство была также их территория, которая перешла под прямое управление Новгорода и остается в административных границах Новгородской области до сих пор. Географическое название этой территории в силу исключительной роли ее жителей в делах государства и, главным образом, в его расширении, дало название всему государству.
Расширение же нового государства не заставило себя долго ждать, и было объективно необходимо, по крайней мере, за счет территорий, проходящих по торговым путям. И поскольку расширение границ государства осуществлялась варягами-русами, уроженцами исторической Руси, в условиях безраздельного господства русских князей в отношении новых земель и его населения, эти земли новгородцы и другие славяне называли «русскими», как принадлежавшие русам, но не Русью.
Даже слова Нестора о том, что Киевские земли стали «ныне зовомые Русью» (в XII веке), доказывает, что изначально они ими не были. А Константин Багрянородный, описывая наиболее типичное мероприятие княжеской власти на этих землях – сбор дани с населения (полюдье), говорит, что для этого князья отправляются в поход из Киева «со всею русью», таким образом, четко разделяя, где - представители русской общины, а где - туземное (автохтонное) население.
Естественно, что нельзя переносить современные политические представления к оценке средневековых государств. Наши предки не думали о том, что создают государство – субъект внешней политики, которое должно как-то официально называться, иметь герб, гимн, а его граждане должны быть идентифицированы определенной национальностью. Они просто делали то, что, по их мнению, делало их жизнь в обществе безопаснее.
Государство могло состоять из территорий с разным общественным строем, без «четкой вертикали власти», тем не менее, объединенное пониманием общности на основе языка и культуры, признанием общего центра своего объединения. Так, многократно имевшие в истории примеры сочетания древних демократий с рабовладением, проявляются и в объединенном государстве славян, сплоченном вокруг Новгородской республики с рабовладельческими колониями на юге.
Взаимоотношения Руси и «киевской руси»
Некорректно выяснять, кто был главнее – Киев или Новгород. Ответ в том, что южная колония по определению не обладала признаками самостоятельного государства, по крайней мере, в течение полутора веков от ее основания. Компромисс взаимоотношений основывался на том, что право военной силы на управление захваченными ею новыми территориями признавалась безоговорочно, но в это же время эта сила (князья) признавала ответственность за обеспечение безопасности и порядка на исконных славянских землях: предоставление дружин, обеспечение охраны внешних границ, безопасности торговли.
Великие киевские князья по умолчанию являлись князьями новгородскими. Просто – «князьями», и в том смысле, в котором их понимал и использовал их Новгород, - главами дружин, обеспечивающих безопасность и порядок. Признавая за ними титул «великий» в Киеве, Новгород считал их главными "менеджерами" южных колоний, поддерживая «великих» князей в междоусобицах с другими князьями, обеспечивая им убежище от слишком ретивых претендентов на этот пост, и войсками - для восстановления существующего порядка управления. До периода феодальной раздробленности пять раз новгородцы с дружинами изгнанных князей «брали» Киев, чтобы вернуть «великий стол», но ни разу – наоборот.
Из сказанного следуют ответы на вышеперечисленные вопросы:
- Киевская земля не считалась и не называлась Русью в период до создания государства, а также в течение нескольких поколений колонистов после ее захвата варягами.
- Киев никогда не был национальным центром Древнерусского государства – столичным, в современном понимании этого термина, городом, а князья – правителями объединенного государства восточных славян.
- На территории нынешней Украины до прихода колонистов не проживало население, составляющее культурно-этническое ядро не только русского, но и славянских народов, достигшего уровня общественного развития, способного на организацию государства.
- «Киевская Русь» - историографический термин для названия исторического периода колонизации Русью южных земель, расположенных на пути традиционных торговых путей славян.
«Киевская Русь» - не государство, не страна и даже не территория. За словами «киевская русь» нет ничего, кроме попытки историков конца XIX века оправдать перекос объема сохранившейся исторической информации в сторону более бурных киевских событий того времени, дав название этому периоду развития Руси имя самой «горячей точки», несмотря на то, что эта точка находится за ее исконными пределами.
То, что киевские и соседние с ним земли не были основным и исконным регионом Древнерусского государства, ставит с головы на ноги все общеизвестные факты, которые историки объясняют только с помощью своего воображения, как-то: необходимость размещения «столицы» на границе государства, требования Новгорода к князьям по назначению главы новгородской дружины, торговля собственным населением (холопами) не только в Новгороде и других славянских городах, но и в Византии, а также бесчисленное количество других фактов, если не трактовать их под углом привычки видеть государство только там, где есть единовластный правитель и захватывающие события древности.
Варяги
Возможно, еще одна привычка - верить иностранным историкам, мешает видеть также ответы на вопросы: кто такие русы, словены, варяги, где была Русь до призвания варягов.
Древнерусский язык, в отличие от современного, не имел свойства заимствовать иностранные слова (это, в том числе, иллюстрируется и Нестором, который переложил на русский язык греческий термин «метрополия» - «матьгородов»). В отсутствие системы образования, ее функцию до определенной степени брал на себя язык: из самого слова должно быть интуитивно понятно, что оно означает. Все термины периода возникновения Древнерусского государства – русского (славянского) происхождения: держава, столица, князь, дружина, словены, дань, полюдье и т.д.
Слово «варяги» имеет русский корень и образовано по правилам словообразования русского языка таким образом, что на вопрос «кто такие варяги, что они делают?» ответит и сейчас семилетний русский ребенок.
До какой степени нужно не уважать собственную культуру, основой которой является, прежде всего, язык, предполагая, что наши предки не имели развитую лексику и должны были обязательно заимствовать те термины, которые не укладываются в теории историков, чтобы даже не попытаться доказать, что это слово - не русское?
До какой степени нужно не уважать свой народ, чтобы в оправдание своей версии истории коверкать русские слова для похожести их на иностранные, отказывая русским в праве понимать под словом то, что диктуется их языковым сознанием, не прибегая к каким-либо лингвистическим исследованиям, тем более на основе чужих языков?
Вся идея о заимствовании этого слова основана только на том, что «варяги пришли из-за моря» и что, в Византии греки называли своих военных наемников «б(в)арангами», а скандинавы «варьянгами». Сложно оценить изощренность сознания тех, кто, поставив между словами «варяг» и «варанг»/«баранг» знак равенства, решили что слово «варяг», достаточно широко, используемое в русском народе, этот народ заимствовал из терминологии византийского двора или народа, находившегося на более низкой ступени своего развития (скандинавов), при этом исковеркав его.
Если же говорить о заимствовании, то скорее об обратном,- так как русы задолго до образования Древнерусского государства не только совершали набеги на Византию, но и служили византийским императорам в качества наемников, и в свою очередь, сами использовали скандинавских воинов в своих дружинах. Известно, что скандинавы себя называли викингами, но как бы они назвали воинов другого народа, в войске которого они служили наемниками, если такая служба была достаточно распространена среди них? Очевидно, также как те, у кого они служили, называли себя сами. По тому же принципу в русском языке, например, появился неславянский термин, обозначающий раба – «холоп».
Объяснение этой «изощренности» при утверждении неславянского происхождения слова «варяг» может заключаться только или в сознательной лжи, или в холопском лизоблюдстве перед нерусью, увековеченным теперь в Швеции памятником Рюрику, Синеусу и Трувору, при упоминании о которых естественная реакция у самих шведов формируется исключительно в форме вопроса: «кто все эти люди?». Нет ни одного исторического свидетельства о существовании этих «людей» и факте их призвания для правления над славянами не только у самих скандинавов или других европейских народов, но и у греков, которые определяли варягов как коренной народ России.
Объяснение слова «варяги» русскими корнями слишком простая, а значит ненаучная, поэтому обязательно требуется заумно-заморская версия? Ведь и ребенок скажет, что «варяги – это те, кто что-то варят». Множество соляных источников, разработка которых была основным занятием этой общины, указывает, что «варяги» – это название профессии, современное название которой – солевары.
Противоестественно, что слово «варега» - кусок плотной ткани, одеваемый на руку для работы с раскаленными при варке инструментами, сохранившееся в современном языке с уменьшительным суффиксом «к» - «варежка», - не вызывает сомнение в своем славянском происхождении, а слово «варяги», образованное от того же корня с суффиксом, типично в русском языке применяемым для обозначения людей, - «яг» (трудяги, работяги, бродяги и т.п.), а в данном случае людей, которые с этой «варежкой» имели дело, по мнению историков означает… «викинги». Но стоит ли удивляться таким выводам от людей, которые даже происхождение слова «славяне» готовы выводить от слова «раб» в некоторых европейских языках (slave)?
Соль, «белое золото средневековья», являлось, с одной стороны, настолько ценным и ликвидным товаром, что могло выступать средством платежа, а с другой стороны, ее собственное потребление естественным образом ограничено (соль не является самостоятельным пищевым продуктом) и, это требовало организации торговых отношений на довольно значительные расстояния, самое важное в которой – обеспечение охраны.
Помимо того, что само по себе производство соли требовало разделения труда, и соответственно, наличия определенной дисциплины членов общины, торговля солью объективно требовала формирования вооруженных отрядов, первоначально образованных из тех, кто этот продукт создавал и был заинтересован в выгодной и безопасной мене результата своего труда – солеваров (варягов).
Если учитывать ценность соли в VI-XIII вв., то сложно предположить, что община, жизнь которой зависела от торговли ею, не сделала попытки обеспечить «инкассирование» «белого золота», результатом которой не могла не стать военизация уклада собственной жизни. Основой такого уклада обязательно является единоначалие, в противовес типичным для развития общества этого периода родовым «квазидемократическим» отношениям.
Таким образом, ко времени утраты к началу IX века солью своей экономической значимости, у этой общины формируется другой «товар» - вооруженные формирования, сплоченные на основе морали и традициях своего рода, мотивированные не только на выполнение обычных для того времени целях – военных грабежах, но и на извлечении выгоды из своего превосходства в силе и организованности для реализации интересов собственной общины.
Патриарх Фотий, современник «призвания варягов» (хотя сам факт «призвания» ему неизвестен), говоря об обращении русов в христианство в 866(!) году в своем окружном послании, так описывал варягов Руси: «… народ часто многими упоминаемый и прославляемый, превосходящий все другие народы свой жестокостью и кровожадностию…». Но намного ближе, чем грекам, воинственность варягов была известна соседним общинам, для которых вместе с трансформацией их основной деятельности из солеварения в военный промысел, претерпел трансформацию и смысл их названия, - «варяги».
Как и некоторые другие термины, обозначавшие социальные группы, со временем стали использоваться как понятия, характеризующие другие социальные явления (например, «вандалы», «пуритане»), приняв только один из признаков этих групп, так и название представителей ремесла, которыми являлись, в основном, члены определенной общины, стало обозначать позже другое понятие, для именования членов военных отрядов этой общины. Более того, в представлениях того времени это преобразование было абсолютно естественное и непротиворечивое, так как сохранялось понимание начального смысла слова и причин его изменения.
«Варяги» не является названием народа, этноса или общины. Так, Нестор уточняет, что в «призвании» участвовали «варяги-русь», в то время как известны упоминания о новгородских и поморских варягах, как и соответствующие соляные разработки в Новгородской земле и Поморье. После уменьшения значимости солеварения, удешевлении процесса производства соли и уменьшении числа вовлеченных в этот процесс, слово «варяги», тем не менее, сохранило свою значимость в языке, именуя важную социальную группу, игравшую в то время большую роль в жизни славянских общин, а первоначальное название обозначаемого им ремесла заменило другое, современное сейчас слово.
Именно соседним варягам Руси общинам пришлось испытать на себе превосходство в силе и организованности варяжских дружин, первоначально невольно приняв от них «платные услуги» по организации власти и порядка на своей территории (859 г.). Хотя судя по всему новгородцы, не особенно боялись описанной Фотием их «жестокости и кровожадности», просто выгнав их к себе «за море», и наверняка, без использования силы со своей стороны, с учетом того, что варяги по определению в военном отношении были организованы лучше.
Откуда пришли слова «Русь» и «русы»?
Раз речь идет о призвании варягов Руси в Новгород, то это означает, что Русь была соседней общиной для новгородской? Слишком просто, чтобы быть правдой для ученых-историков. Поэтому никогда не приводится версия русского (местного для современной России) происхождения «русов» и «Руси». Если ее озвучить, то получится, что все усилия по созданию трудов о происхождении Руси от «рослагена», «рутов», «рутенов», «руотсов» и прочих шведов будет выглядеть как заумь и коверкание слов, обоснованные надуманными выводами с претензией на ученость. Не для этого были «выписаны» немецкие специалисты по русской истории, а их «руськие» последователи в поте лица доказывали и доказывают, что варяги должны быть хоть инопланетянами, «аби не кацапи».
Все понимают, что «варяги» не название этноса или племени, и хотя назвать этнос, давший название нашему государству, - первый и главный вопрос для историков древней России, они до сих пор не определились, были ли это выходцы из современной Швеции, Норвегии, Дании или какие-то германские племена. Чем больше версий, тем лучше, так как замена одного истинного факта выбором из нескольких ложных, - один из приемов дезинформации.
Но в качестве названия племени, общины или этноса все-таки называется неведомо откуда взявшееся слово «русь», и именно из-за этой «неведомости» историки предоставляют версии, чтобы связать Русь с каким-либо более известным народом.
Слово «Русь» никаким образом нельзя отнести к какому-либо из скандинавских или германских языков хотя бы по одной причине - ни в одном из них нет мягкого знака, и что еще более нагляднее,- нет изменения смысла слов при смягчении согласных звуков. В русском языке, помимо обычного смягчения согласных звуков, мягкий знак может выполнять также словообразующую функцию, которая как раз используется в слове «Русь» для описания выражаемого им понятия,- преобразования множества в понятие, выраженное в единственном числе, – «те, кто молоды - молодь», «то, что старо - старь», «те, кто черны - чернь», «те, кто русы - русь».
Последний пример не является объяснением происхождения смысла слова «русы» и «русь», он только показывает, что слово «Русь» образовано по правилам русского языка, к тому же, настолько специфичным, что не только отсутствует в других неславянских языках, но и в современном русском языке не применяется к заимствованным словам. Из самого произношения «Русь» понятно то, что это слово является производным от другого слова, и цель такого произношения - обобщить другое понятие, в данном случае в виде общего наименования членов общины, или места их проживания.
Тот факт, что в русском языке имеется слово «рус» (краткая форма прилагательного «русый»), которое имеет самостоятельное значение, только подтверждает, что игнорирование славянского происхождения слова «русь» невозможно. Но в то же время, не имеет значения какая-либо связь между смысловым определением «рус» как «светловолос» и «рус» как название представителя общины,- произошло ли название племени от цвета волос или, наоборот, светловолосых стали так называть из-за специфичности внешности членов определенной общины. Эти метаморфозы понятий могли произойти в такой беспросветной древности, что любая попытка их объяснения «накроется тазом» умственных спекуляций, поэтому можно считать, что такой связи вообще нет. Это не существенно. Важно только то, что язык сохранил доказательство, что это слово является русским и не может быть отнесено к какому-либо скандинавскому или германскому языкам.
В древности и в средневековье народы не придумывали для себя национальности. Самый естественный принцип называть свои рода и общины – географический. Даже при всей Несторовой баснословности, касающейся времен, современником которых он не был, его слова о принципах именования племен славян выглядят вполне научными с современной точки зрения: «славяне разошлись по земле и назвались именами своими от мест, на которых сели».
Логически отсюда следует, что для лучшей идентификации своей общины нужно использовать имена географических мест, не имеющих ни аналогов, ни других названий у других народов, т.е. названия своих городов (поселений), известных другим общинам. Даже названия рек и озер могут быть разными у разных общин.
Но решать, как лучше себя идентифицировать, могли, во-первых, общины, у которых есть свой город, достаточно известный среди других общин; во-вторых, общины, степень участия которых в междуобщинной жизни (военная, торговая деятельность), позволит озвучить и сохранить свое имя в истории. В противном случае, в истории останется то название общины или племени, которое ему дали те, чьими усилиями будет написана история.
Другими словами, названия более развитых родов и общин, как правило, являются самоназваниями. В меньшей степени, это можно сказать об общинах, названных по имени рек и озер. Тем более очевидно, что племена, имеющие названия среды обитания, например, обитающих «в древах», «в полях», «в болотах» (древляне, поляне, дреговичи), получили их от представителей другого народа.
Невозможно представить, что какой-либо народ идентифицировал себя по типу местности. Такие племена могли иметь какие-либо самоназвания, но неизвестные или лишенные смысла для контактирующего с ними народа, и в силу этого, названы этим народом более понятно для себя по отличающимся от множества других племен, с которыми имел дело, преимущественными условиями проживания.
Если говорить о «национальностях», то стоит вспомнить какой национальности были древние римляне, очевидно, что они были «римляне», то есть не вызывает сомнение, что город дал название не только своим жителям, но и жителям империи. В русской истории упоминается, что жители Новгорода называли себя «новгородцы», города Пскова (Плескова) – «псковичи», города Мурома – «муромά», соответственно, жители города Руса – «русы».
Город Руса (только в 17 или 18 веке к его названию добавлена вторая буква «с» и слово «старая» – «Старая Русса») - поселение на юго-восточном берегу озера Ильмень с VII века, на расстоянии 93 км. по современному шоссе от Великого Новгорода, расположенное в бассейне рек, названия которых прямо указывают на название географической области, по которой они протекают – река Порусья и река Порусь.
Утверждение о том, что жители Русы должны называться «русами» или «русичами», выглядит как аксиома с точки зрения традиций лексики и правил словообразования в русском языке. Может быть, поэтому во времена, относящиеся к переписыванию истории, в названии города появилась вторая буква «с», а жители города получили название, имеющее явно германскую интерпретацию произношения удвоенного «с», - «рушане». Но имена рек придуманы нашими предками таким образом, что не оставляют сомнения в том, что земля по которой они текут, - Русь.
Таким образом, область проживания русов, догосударственная Русь, географически представлявшая собой регион к юго-востоку от озера Ильмень, является территорией, входившей в состав России изначально при образовании государства и, неизменно остававшейся в нем во времена различной перекройки его границ. Община русов, давшая современное название народу России, является коренным народом России, проживавшей на Руси до образования государства не менее столетия, идентична по своим языковым, религиозным и культурным корням соседним славянским общинам.
К чему «Русь» и «русов» прикрепила история?
Изменение названия общины (народа) с «русов» на «росов» недопустимо не только с точки зрения правил языка, но и не имеет какой-либо исторической основы. Форма "рос" (от слова Россия) появилась поздно (не ранее 16 века) и стала общепринятой лишь с 18 века. «Россия» как греческая транскрипция русского слова «Русь» вошла в употребление вместе с идеей «России – наследницы Византии» и, в связи с этим, намеренном заимствовании византийской символики и греческих терминов в религиозной и в политической жизни.
Во всех европейских языках, кроме русского и греческого, название страны «Россия» сохранило корень «rus», а слово «россы» впервые появилась как поэтическая форма, производная от «Россия», в одах Ломоносова, позже стихах Державина и других. Наверное, только поэтическая форма может оправдать явный диссонанс для русского слуха изменения слова в противоречии с правилами языка.
В русском языке есть «беглое О», которое может стать «А» при смене ударения, но изменение «О» на «У», или наоборот, совершенно недопустимо. Если попробовать изменить аналогичные по структуре слова, например «жук» на «жок» или «вошь» на «вушь», очевидно, что ни один русскоговорящий не определит смысл слов «жок» и «вушь» даже приблизительно. Но речь идет даже не о безобидных насекомых, а о народе «известном своей жестокостью и кровожадностию».
Подмена звуков в имени народа в наше время может звучать оскорбительно. Достаточно вспомнить современные попытки произношения слова «русские» на основе транскрипции языка, являющегося государственным у нынешнего «светоча цивилизации», то есть по правилам произношения этого слова на английском языке. Почему кто-то решил, что нашим предкам было все равно, как звучало их имя и, в связи с чем такие метаморфозы с именем народа рассматриваются как само собой разумеющиеся?
Дело в том, что даже при официальной трактовке исторических событий, связанных с возникновением Древнерусского государства, тезис о том, что Киев и, вообще, территория Украины, имеет к этому событию какое-либо отношение, достаточно трудно усваивается даже у людей, обладающих вполне приемлемым для проживания в социуме дефицитом здравого смысла. Поэтому здесь тоже выдвигается железобетонный принцип происхождения названий народов – географический. Оказывается, где-то в Черкасской области современной Украины есть река Рось – приток Днепра, и к тому же, имеющая собственный приток – Роська!
Неважно, что это река находится гораздо южнее первоначальной колонии русских князей в Киеве,- а в первую очередь после Киева Олег занялся подчинением общин, расположенных севернее, чтобы соединить новые земли со славянскими.
Неважно, что утверждение о том, что существование речки Рось якобы доказывает, что «ядром Руси является среднее Поднепровье, потому что на ее берегах жили поляне, с которых брали дань пришлые русы в Киеве», не имеет отношение ни только к элементарной логике, но и не имеет хотя бы косвенных исторических подтверждений (именование через двести лет Русью любых земель, на которых были русские князья, не ценнее, чем современные утверждения об этом).
Но оказалось важным, что по-гречески «рус» пишется как «рос», что, вероятно, само по себе является богатым материалом для будущих трудов об исследовании бытовой грамотности славян IX века или частоты и массовости посещения ими византийских пляжей, имевших побочный эффект в виде амнезии на имя своего рода. Зато теперь - почти логично. Вот только обойдены вниманием другие реки с похожим названием Россь – в Белоруссии, Роська – в Тверской области и, еще пара рек с названием «Рόса» в западной Бразилии и восточном Перу.
Древним названием представителя общины, давшим современное название коренной национальности России, является «рус» - в исходной форме, или слово «русич», грамматически образованное в виде устаревшей притяжательной формы исходного слова. Упоминание исторического названия «рус» с удвоенным «с» - «русс», не верно, так как второе «с» здесь является осколком от «ский», - суффикса и окончания, которые начали формироваться в русском языке не раньше 14 века, т.е. написание «русс» является результатом обратного преобразования от современного определения «русский», заменяющего сейчас в языке притяжательную форму «русич».
Русы
На территории общины русов к юго-востоку озера Ильмень количество соляных источников и следов солеварного производства VI-VIII в.в. в разы превышает соответствующие количество солеваренных разработок того времени на землях Новгорода, Поморья и других северо-западных земель, за счет того, что там находится подземное соленое озеро. Бившие из-под земли в большом количестве соляные источники, предоставлявшие более удобную организацию производства соли, чем при выпаривании морской воды, предопределили первоначальный род занятия общины русов практически полностью.
Древнерусские тексты сохранили и другие названия Ильменя, Мойское море и Русское море. Западный и юго-западный берег Ильменя в русских письменных источниках средневековья именовался Варяжским берегом. Вспомнив «славное море священный Байкал» и то, что Каспийское озеро даже сейчас официально называется «море», можно однозначно утверждать, что тысячу лет назад не руководствовались современными географическими признаками морей и, большие озера назывались морями.
Ильмень - это то море, за которое прогнали варягов первый раз и за которое ходили потом, за ними же. Город Руса находится как раз диаметрально противоположно Новгороду – за морем. И «ходили» - слово не из современного морского жаргона,- расстояние до Русы могло быть преодолено в пешем порядке за приемлемое время – 1,5-2 суток, в конном - меньше чем за день.
Кто-то верит, что делегация из Новгорода отправилась за 3,5 тысяч километров, на противоположный берег Балтийского моря? И туда же варягов загоняли тремя годами раньше?
Кто-то верит что народ, обладавший достаточно развитыми институтами гражданского общества и собственным религиозными представлениями, позовет управлять собой правителей другой веры, языка и культуры, к тому же не имевших собственной государственности, чтобы наверняка сломать уклад собственной жизни? Они могли это сделать, точно зная, какой порядок был у тех, кого они зовут, каковы их религиозные и культурные ценности, т.е. соседей, с которыми имели огромное количество контактов во всех сферах жизни.
Путь «из варяг в греки» начинался и заканчивался на берегах Ильменя. Путь по Двине в Балтийское море христианский монах Нестор "прокладывал" для обоснования басни о путешествии одного из апостолов Христа - Андрея в Рим через... всю Русь с обязательным посещением места, где будет Киев, и пророчеством о городе, над которым "воссияет благодать Божия". При этом он единственный назвал Балтийское море "Варяжским", очевидно, будучи знакомым с преданиями о водном пути к варягам на берега Варяжского моря, хотя ни пути, ни варягов, о которых он мог писать как современник, к моменту его летописательства не было.
Если такие географические изыски для Нестора оправданы необходимостью объяснения причастности Руси к христианской истории, то повторение этого пути историками, или прокладывание его через Ладогу в обход Балтийского моря к скандинавским берегам остается объяснить географическим кретинизмом. Только люди, страдающие этим редким недугом, могут поверить в использовании этого маршрута от скандинавов до Византии, если для них гораздо короче путь через Европу, при этом проще и безопаснее.
Проживавшие на юго-востоке Ильменя русы, а точнее их вооруженные отряды, и были теми варягами, из которых история сделала учредителей государства Российского, правда умалчивая, что они не были единственными в этом качестве и не обладали «контрольным пакетом акций». Остается выяснить, относились ли варяги Руси и те, кто их позвал, к разным этносам.
Славяне
Известно, что новгородцев называли словенами, как и псковичей, - с буквой «о» в первом слоге и с ударением на нем же. Это слово – краткая форма прилагательного «словный» (как было сказано выше, полные формы с окончаниями «ий/ый» стали формироваться в языке с 14 века).
Для древних славян формула «слόвен или нем?» была основным критерием определения принадлежности к своему народу. «Если кто-то слόвен, - его слова понятны для меня, значит он воспитан в той же культурной среде, что и я, и соответственно, исповедует те же ценности, которых придерживается мой род. Если кто-то обращается ко мне непонятными словами, для меня он – нем, немой, немец».
Ни цвет волос, ни разрез глаз, ни ген R1a1 не имел большого значения для славян, которые строили свой мир по буквальному значению этого слова – «мир – это спокойствие и взаимопонимание», а специального слова, которое, например, в английском языке обозначается как «world», они так и не придумали. (Неважно, что слово мир в географическом смысле позже письменно отличалось от «мира как взаимопонимание» точкой над i,- первенство остается за устной речью). Географический «мир» так и остался калькой с мира-взаимопонимания, потому что для древних славян и психологически, и географически мир был там, где есть взаимопонимание, которое по определению возможно только на основе общего языка. Несмотря на то, что эта аргументация максимально идеализирована, она объясняет, почему фактор общности языка лег в основу термина, играющего сегодня роль понятия, близкого к термину, обозначающему национальность,- «словен».
Язык постоянно пытается изменить в прилагательном слове его характеризующую функцию на именующую, сделав его нарицательным существительным, то есть из слов, отвечающих на вопросы «какой?», «чей?» в слова, отвечающие на вопросы «кто?», «что?» (постовой, столовая, домовой, легавая и т.п.). Принцип опознавания «свой-чужой» на основе определения «слόвен [ли этот человек?]» формировался задолго до образования общин славян, уже известных к моменту возникновения Древнерусского государства. К этому времени слово просто именует представителя народа, а позже и его притяжательная форма «словѐнин», отвечающая на вопрос о принадлежности к общине - «чей?» с ударением на втором слоге, также становится существительным, переместив ударение на последний слог - «славянин».
В русском языке изменение буквы «о» в слове при изменении ударения является естественным преобразованием, поэтому происхождение слова «славянин» обязано «слову», а не «славе». Похожее преобразование произошло со словом «ладья», когда оно стало употребляться с ударением на последнем слоге, но произошло от того же слова, что и современная «лодка» - «лόдья».
С точки зрения происхождения слова «славянин», хотя летописи прямо называют словенами только новгородцев и псковичей, славянами были члены всех других общин, использующих единый с новгородцами язык.
Славянской общиной в этом смысле определенно являлись русы. Их не сопровождали специалисты по синхронному переводу для общения со славянами в путешествиях за море и обратно. Они прекрасно знали быт и культуру славянских общин, разделяли их верования. В языке обязательно должны сохраниться те слова, которыми они должны именовать себя, свое войско, свои военные резиденции на родном им языке. И они сохранились, это - «князь», «дружина», «столица».
Если происхождение слов «дружина» и «столица» не требует специального доказывания их славянского происхождения, то теорию о происхождении слова «князь» из-за незнания достаточно элементарных сведений (или нежелания их применять) о записи древнерусских слов «конь» и «коняжий» некоторые пытаются вывести из других языков. Но эти слова на древнерусском языке буквально указывают на смысл слова «князь», идентичный, с учетом отсутствия в древнерусском языке грамматических окончаний, слову «коняжий», - «къняз[iй]» от слова «кънь» («конь»). Именно величина поголовья этих непарнокопытных, определяла знатность в славянских общинах. И дело не столько в их хозяйственной ценности, сколько в количестве всадников, которое может выставить и вооружить коняжий владелец.
Скандинавских или германских терминов нет в русском языке не только по отношению к понятиям, которые якобы-чужеземные князья должны озвучивать так, как они привыкли – на родном языке, но и вообще, - влияние скандинавской культуры и языка в русской культуре и русском языке практически равно нулю.
Что касается имен, то можно предположить, что исследователи истории России 21 века, через тысячу лет, могут сделать вывод о том, что здесь проживало в основном греческое и еврейское население. Как можно "требовать" от своих предков, чтобы они доказали свое славянское происхождение, присваивая понятные [нам] имена? Откуда мы можем знать традиции языческого общества тысячелетней давности в отношении того, как они называли своих детей, когда среди нас немного желающих дать имя ребенку, произношение которого до конца жизни будет ассоциировать его с какой либо вещью, животным и тому подобным?
Для имен важны их звучность и «славность», а смысловая составляющая имени, как правило, не желательна. Только племена, не имевшие возможности соприкасаться с культурой и бытом других народов, вынуждены называть своих детей именами только известными им словами. Русов явно нельзя было отнести к народу, не знакомому с другими, даже самыми отдаленными по культуре и языку народами, поэтому доказательства режущими современное ухо именами представителей «от рода русского», упоминаемых в договорах с Византией, ничего не имеют общего с научными доказательствами их неславянского происхождения .
Выводы из любых свидетельств, используемых для этнического определения русов, - летописных, географических, лингвистических, культурологических, религиозных, - однозначно указывают, что варяги-русь – коренная славянская община, соседняя с новгородской и родственная ей.
Таким образом, так называемое «призвание варягов» представляет собой общественный договор славянского населения, которое использовало преимущества в организации уклада жизни разных общин одного и того же народа для создания государства.
Это событие должно быть «отлито в граните» на скрижалях мировой истории, поскольку прямой иллюстрации классического способа возникновения государства в результате достижения народом такого уровня общественного развития, которое позволило сознательно принять решение об ограничении общественной свободы для построения этого самого сложного социального образования, в ней нет. Естественно, что Русь не первая создала государство таким способом, но именно иллюстрация этого конкретными историческими фактами есть только в русской истории, если трактовать эти факты на основе объективного отношения к своему народу и его наследию.
Исход
Древнерусское государство не перестало существовать в период исхода славянского населения с южных территорий в XII в. Исход практически не затронул ни демографическую, ни общественно-политическую карту древнерусского государства. Прежде всего потому, что земли, на которых проживало население, участвовавшее в образовании русского государства в 862 г., превышали по площади покидаемые юго-западные земли, занятые после 882 года, более чем в десять раз. Косвенно, это позволяет сделать вывод и о сопоставимом соотношении количества населения.
Исход был не просто массовым, а почти абсолютным, если не принимать во внимание западные княжества. То есть, вернулось всё не-автохтонное население, которое туда пришло после 882 года, а точнее, - их потомки. Остались «только псари и половцы». Неполиткорректное определение «псари» князь Святослав Ольгович относил к местным оседлым племенам потому, что колонисты воспринимали их, главным образом, в качестве холопов. Упоминание князем, описывавшего этими словами в 1158 году запустение Чернигова, факта нахождения там также родственных им кочевых племен - половцев, как нельзя лучше описывает возвращение демографии этих земель в «девственное», бывшее до прихода славян, состояние.
Смысл «исхода» вытекает из понимания двух нелогичных на первых взгляд обстоятельств: 1) исход был с более плодородных земель на неосвоенные, менее плодородные земли, лесную местность, 2) направление исхода было в сторону, из которой исходила угроза, бывшая основной причиной оставления земель - татаро монгольское нашествие, то есть,- на восток, хотя и несколько севернее как орды, так и кочевых племен, борьбу с которыми южная колония вела почти все время своего существования. Ответ более, чем простой: колонисты вернулись домой. Приключения русских на "Диком [Юго]Западе" закончились.
|
