Укромультики, для тех кто читает .

Шевченко не писал такого, увы.

Да конечно, для хохлов это фейк

В 1840 г. Тарас Григорьевич просит брата не писать ему по-русски: "чтоб я хоть твоё письмо читал на чужой стороне на языке человеческом".

Москали - чужие люди,
Тяжко с ними жить.
Не с кем ни поплакать,
Ни поговорить.

Ещё одна мысль Шевченко Т.Г. о кацапах:

"Жидовское начало в русском человеке. Он без приданого не может даже полюбить".

Надо заметить, что Степан Мартынович говорил на трех диалектах. Чисто по-русски. И, когда обстоятельства требовали, а иногда и без всяких обстоятельств, чисто по-малороссийски. В положениях же патетических — церковным языком и почти всегда текстами из Священного Писания.

Пока он проливал слезы благодарности, Прасковья Тарасовна вынесла из комнаты два куска холста, говоря: «А это вам будет на рубашки. Это вже от меня принять не откажитесь. Сошьет же вам хоть и наша Марина, а мы ей дамо годовалую свинку за работу».

Степан Мартынович был выше всякого счастия. Закрыв лицо руками, он безмолвно вышел на крыльцо, сел на ступеньку и рыдал, как малое дитя.

Никифор Федорович развернул письмо Ивана Петровича, сначала посмотрел на подпись и [потом] уже начал читать:

«Ласкавии мои други, Никифор Федорович, Прасковья Тарасовна и Степан Мартынович».
Все молча между собою переглянулись.
Но так как письмо было писано по-малороссийски, что не всякий поймет, а другой и понял бы, так уст своих марать не захочет мужицкими словами, а потому я расскажу только содержание письма, отчего повесть моя мизерная много потеряет.

в одно прекрасное утро явился к ней вестовой с главной гауптвахты и сказал ей, что «его благородие приказали вам, чтобы ваше благородие пожаловали им двугривенный или вещами что-нибудь».

— Какое благородие? — воскликнула она в ужасе.

— Его благородие штабс-капитан Зосим Никифорович.

— Де вин?

Вестовой сначала улыбнулся. Но как сам был малороссиян[ин], то она без большого труда поняла, в чем дело, и на/76/скоро причепурилась. Взяла за руку Грыця и сказала вестовому: «Ходимо».

До станицы Островной он только любовался окрестностями Урала и заходил только в почтовые станции, и то, когда хотелося пить. Но, подъезжая к Островной, он вместо серой обнаженной станции увидел село, покрытое зеленью, и машинально спросил ямщика: «Здесь тоже оренбургские козаки живут?»

— Тоже, ваше благородие, только что хохлы.

Он легонько вздрогнул.

— А почтовая станция здесь?

— Дальше, в Озерной.

— Там тоже хохлы живут?

— Нет-с, наши русские.

Подъезжая ближе к селу, ему, действительно, представилась малороссийская слобода. Те же вербы зеленые, и те же беленькие в зелени хаты, и та же девочка в плахте и полевых цветах гонит корову. Он заплакал при взгляде на картину, так живо напомнившую ему его прекрасную родину.

У первой хаты он велел остановиться и спросил у сидящего на призбе усача, можно ли будет ему переночевать у них?

— Можна, чому не можна. Мы добрым людям ради.

Он отпустил ямщика и остался ночевать.

Здесь он впервые в Оренбургском крае отвел свою душу родною беседою. А чтобы больше оживить несловоохотного (как и вообще земляки мои) хозяина, то он спросил, чи есть у них шинк?

— Шинку то у нас, признаться, нема, а так люды добри держать про случай.

Он послал за водкою, попотчевал хозяина и хозяйку. А маленькому Ивасеви дал кусочек сахару.

Хозяин стал говорливее, хозяйка проворнее заходила около печки с чаплиею. Только один Ивась стоял, воткнувши в рот пальцы вместе с сахаром, и исподлобья посматривал на гостя.

Не замедлили цыплята закричать за хатою и также не замедлили явиться на столе с парою свежепросольных огурцов к услугам гостя. /89/

— Закушуйте, будьте ласкови, — говорила хозяйка, ставя на стол цыплята. — А я тым часом побижу до Домахи, чи не позычу з 10 яець, а то в нас, признаться, вси выйшлы.

И она проворно вышла из хаты.

вскоре мы подъехали к затворенным воротам. Собаки страшным лаем нас встретили, потом раздался женский, довольно грубый голос: «Хто тут?» — «Благословить, матушка, переночувать на вашим хутори», — отвечал мой возница. «Боже благословы, тилько сами вже одчиняйте ворота, бо мои наймиты вечеряють, им николы, а я не в сылах». Возница мой слез с телеги, отворил ворота, втащил меня с телегою и своею лошадкою на двор и снова затворил ворота. И, обращаясь к хозяйке, сказал: «Добрывечир, матушко». — «Добрывечир, добрый чоловиче. Видкиля Бог несе?» — «Та от везу панка з Глымя/115/зова. Та бачите, яка непогодь». Я тоже подошел к хозяйке и сказал: «Позвольте, если можно, переночевать у вас».

— Извольте, с большим удовольствием, — отвечала она мне с едва заметным малороссийским акцентом. — Прошу покорно в комнату.

Я взошел на крылечко. На пороге меня встретила девушка со свечой в руке, по-крестьянски одетая, но опрятно и даже изысканно. Отступая назад в комнату, она сказала чисто по-русски: «Прошу покорно!» Из чего я заметил, что это не служанка.

Ну, если в гуглях на тебя уже наложили .... санкции, то держи:

Кука не флуди.
Хорошую ветку портишь.

Да конечно, для хохлов это фейк

В 1840 г. Тарас Григорьевич просит брата не писать ему по-русски: "чтоб я хоть твоё письмо читал на чужой стороне на языке человеческом".

Москали - чужие люди,
Тяжко с ними жить.
Не с кем ни поплакать,
Ни поговорить.

Ещё одна мысль Шевченко Т.Г. о кацапах:

"Жидовское начало в русском человеке. Он без приданого не может даже полюбить".

Какласскаты!