100 лет Октябрьской революции

У лишенцев не было паспортов а была справка
Фактически эти люди были обреченны на дикую нищету
А таких людей по официальным данным только в рсфср
было 2 млн человек в 27 году

У лишенцев не было паспортов а была справка
Фактически эти люди были обреченны на дикую нищету
А таких людей по официальным данным только в рсфср
было 2 млн человек в 27 году

На углу Морской я встретил меньшевика-оборонца капитана Гомберга, секретаря военной секции своей партии. Когда я спросил его, действительно ли произошло восстание, он только устало пожал плечами: «Чорт его знает!… Что ж, может быть, большевики и могут захватить власть, но больше трёх дней им не удержать её. У них нет таких людей, которые могли бы управлять страной. Может быть, лучше всего дать им попробовать: на этом они сорвутся…».

Военная гостиница на углу Исаакиевской площади оцеплена вооружёнными матросами. В вестибюле собралось довольно много щеголеватых молодых офицеров. Они бродили взад и вперёд и перешёптывались между собой. Матросы не выпускали их на улицу.

Вдруг на улице раздался громкий выстрел, и началась частая перестрелка. Я выбежал наружу. Вокруг Мариинского дворца, где заседал Совет Российской республики, творилось что-то необычайное. Широкую площадь пересекала по диагонали цепь солдат. Они держали ружья наизготовку и смотрели на крышу гостиницы.

«Провокация, в нас стреляют!» — крикнул один из них. Другой побежал к подъезду.

У западного угла дворца стоял большой броневик с красным флагам и свежей надписью красным «С.Р.С.Д.» (Совет рабочих и солдатских депутатов). Все его пулемёты были направлены на Исаакиевский собор. Выход на Новую улицу был перегорожен баррикадой — бочки, ящики, старый матрац, поваленный вагон. Конец набережной Мойки был забаррикадирован штабелями дров. Короткие поленья с соседнего склада были сложены вдоль здания и образовывали бруствер.

«Что же, тут будет бой?» — спросил я.

«Скоро, скоро! — беспокойно отвечал солдат. — Проходи, товарищ, как бы тебе не влетело! Вон с той стороны придут…» — и он показал в сторону Адмиралтейства.

«Да кто придёт-то?»

«Этого, братишка, не могу сказать», — ответил он, сплёвывая.

Михеич за себя ссытся.
Что характерно лишенцы обладали всеми гражданскими правами кроме права голоса. Дятел Михеич как обычно путает их со ссыльными. И справку 60-х годов проецирует на тогдашние справки.

Этого дятла уже тыкали мордой в устав Колхоза, когда он блеял, что все конфисковало государство.

Подъехал автомобиль, в котором я разглядел смеющегося Гоца. Казалось, всё происходящее очень забавляло его. Через несколько минут подкатила другая машина. На её передней скамейке сидели вооружённые солдаты, а за ними были видны арестованные члены Временного правительства. Член Военно-революционного комитета латыш Петерс торопливо пересекал площадь.

«Я думал, что вы переловили всех этих господ сегодня ночью», — сказал я ему, указывая на арестованных.

«Эх! — и в его голосе звучало разочарование. — Эти глупцы выпустили большую половину, прежде чем мы решили как с ними быть…»

Вниз по Воскресенскому проспекту стягивалась огромная толпа матросов, а за ними, покуда хватал глаз, были видны движущиеся колонны солдат.

Мы пошли по Адмиралтейскому проспекту к Зимнему дворцу. Все выходы на Дворцовую площадь охранялись часовыми, а западный край площади был заграждён вооружённым кордоном, на который напирала огромная толпа. Все соблюдали спокойствие, кроме нескольких солдат, выносивших из ворот дворца дрова и складывавших их против главного входа.

Мы никак не могли добиться, чьи тут были часовые — правительственные или советские. Наши удостоверения из Смольного не произвели на них никакого впечатления. Тогда мы зашли с другой стороны и, показав свои американские паспорта, важно заявили: «По официальному делу!», и проскользнули внутрь. В подъезде дворца от нас вежливо приняли пальто и шляпы всё те же старые швейцары в синих ливреях с медными пуговицами и красными воротниками с золотым позументом. Мы поднялись по лестнице. В тёмном, мрачном коридоре, где уже не было гобеленов, бесцельно слонялись несколько старых служителей. У двери кабинета Керенского похаживал, кусая усы, молодой офицер. Мы спросили его, можно ли нам будет проинтервьюировать министра-председателя. Он поклонился и щёлкнул шпорами.

«К сожалению, нельзя, — ответил он по-французски. — Александр Федорович крайне занят… — Он взглянул на нас. — Собственно, его здесь нет…»

«Где же он?»

«Поехал на фронт. И, знаете, ему не хватило газолину для автомобиля. Пришлось занять в английском госпитале».

«А министры здесь?»

«Да, они заседают в какой-то комнате, не знаю точно».

«Что же, придут большевики?»

«Конечно! Несомненно, придут! Я каждую минуту жду телефонного звонка с сообщением, что они идут. Но мы готовы! Дворец охраняется юнкерами. Они вон за той дверью».

«А можно нам пройти туда?»

«Нет, разумеется, нет! Запрещено…» Вдруг он пожал нам руки и ушёл. Мы повернулись к заветной двери, устроенной во временной перегородке, разделявшей комнату. Она была заперта с нашей стороны. За стенкой были слышны голоса и чей-то смех, странно звучавший в важной тишине огромного и старинного дворца. К нам подошёл старик-швейцар:

«Нельзя, барин, туда нельзя!»

«Почему дверь заперта?»

«Чтоб солдаты не ушли», — ответил он. Через несколько минут он сказал, что хочет выпить стакан чаю, и ушёл. Мы открыли дверь. У порога оказалось двое часовых, по они ничего не сказали нам. Коридор упирался в большую, богато убранную комнату с золотыми карнизами и огромными хрустальными люстрами. Дальше была целая анфилада комнат поменьше, отделанных тёмным деревом. По обеим сторонам на паркетном полу были разостланы грубые и грязные тюфяки и одеяла, на которых кое-где валялись солдаты. Повсюду груды окурков, куски хлеба, разбросанная одежда и пустые бутылки из-под дорогих французских вин. Вокруг нас собиралось всё больше и больше солдат в красных с золотом юнкерских погонах. Душная атмосфера табачного дыма и грязного человеческого тела спирала дыхание. Один из юнкеров держал в руках бутылку белого бургундского вина, очевидно стащенную из дворцовых погребов. Все с изумлением глядели на нас, а мы проходили комнату за комнатой, пока не добрались до анфилады парадных покоев, высокие, но грязные окна которых выходили на площадь. На стенах висели огромные полотна в тяжёлых золотых рамах — всё исторические и батальные сюжеты: «12 октября 1812 г.», «6 ноября 1812 г.», «16/28 августа 1813 г.» У одной из таких картин был прорван весь правый верхний угол.

Всё помещение было превращено в огромную казарму, и, судя по состоянию стен и полов, превращение это совершилось уже несколько недель тому назад. На подоконниках были установлены пулемёты, между тюфяками стояли ружья в козлах.

В 1991 Белые опять их привели,в виде капитала. Белые,сколько можно?
Белые в 1991 году? Что он курит?

В 1991 Белые опять их привели,в виде капитала. Белые,сколько можно?
Белые в 1991 году? Что он курит?

Либералы. И в 1917-м, и в 1991-м. По сути - Белые.

вчерась старое выступление рыжего иуды показывали - он там с таким воодушевлением рассказывал - мы в 92 продавали заводы за дёшево - и даже даром - но это другой вопрос - главное с каждым переданным заводом мы разрушали советский строй - который неисчислимые бедствия принёс нашему народу

А может хватит потакать сволочам пытающимся разделить нас на .... и на......

вчерась старое выступление рыжего иуды показывали - он там с таким воодушевлением рассказывал - мы в 92 продавали заводы за дёшево - и даже даром - но это другой вопрос - главное с каждым переданным заводом мы разрушали советский строй - который неисчислимые бедствия принёс нашему народу
такая мысль у него - на орден видать претендует - орден иуды ему бы подошёл
задача у либерастов и соответственно пиндосов была поставлена и выполнена - разрушить
не построить - не взять хорошее из советского строя и добавить капиталистическое хорошее - а всего лишь разрушить
удивительно как эти либерасты с наглой рожей лезут в выборы - чо там тявкают про светлую жизнь - а кроме как разрушить - ничего другого и не умели и не умеют

такой вот юбилей у куммунистов - сотня проплаченых гнид в 92 уничтожила все их завоевания
и такая же сотня проплаченых гнид уничтожила украину а куммунистов вообще запретила