Вернуть страх европейцам — это одно из условий обеспечения мира
Историк Шишкин объяснил, почему Европе жизненно необходимо поражение России
С момента проведения саммита РФ и США на Аляске стало ясно, что ведущие европейские страны, в отличие от Вашингтона, делают ставку исключительно на военную конфронтацию с Россией, в том числе на Украине. О причинах такого поведения европейцев есть разные мнения. Одни политологи связывают антироссийскую позицию Европы с интересами политических элит в Германии, Франции или Британии. Другие эксперты считают, что Европе не нужен мир на Украине из-за того, что в этом случае придется возвращать 200-300 млрд евро замороженных российских активов. Российский историк и политолог Игорь Шишкин считает, что причины европейской непримиримости и агрессивности лежат гораздо глубже.
— Игорь Сергеевич, так почему все же Европа категорически против любых поползновений к мирному решению конфликта на Украине и готова идти в поддержке Украины, похоже, до самого конца?
— Объяснений причин воинственности и агрессивности Европы сейчас существует довольно много. Я просто хотел бы в историческом контексте напомнить некие вехи, как у нас объясняли причины агрессивности Европы в разное время.
Вспомните, например, отношение у нас к Европе, начиная где-то с 1985 года, с начала перестройки. Европа, «старушка Европа» преподносилась как образец всего лучшего, что только может быть на земле: нечто идеально пушистое, белое, миролюбивое, процветающее.
Затем, в начале 2000-х, когда на Западе начали реализовывать проект «восточного партнёрства», то есть продвигать НАТО на восток, а также предпринимать прочие не очень дружественные в отношении России действия, у нас появилось такое объяснение этому процессу: мол, это Новая Европа сбивает с пути истинную Старую Европу. Много говорили о том, что «хвост виляет собакой» и прочее.
Затем, когда в 2014 году произошёл государственный переворот на Украине и началась политика массированных санкций против России, в которую активно включилась Европа (что было явно неожиданно для многих), тогда появился новый тренд. На первый план в объяснении причин конфронтации вышли Соединённые Штаты Америки. Мол, вот есть нехорошие, страшные США, и они «бедняжку Европу» принуждают, вопреки ее же собственным интересам, идти на конфликт с Россией. Любимое выражение у политологов, тогда, помните может быть, было: «Европа, стреляющая себе в ногу».
Сколько говорилось о том, что Европа лишена суверенитета! Некоторые даже договорились до того, что одна из главных целей специальной военной операции — вернуть суверенитет Европе, и тогда она снова станет той самой прекрасной Европой, с которой мы вместе строим Общеевропейский дом. Было такое, было.
И вот в 2025 году во второй раз в кресло президента США садится господин Трамп. И он объявляет о том, что Соединенные Штаты намерены выйти из конфликта на Украине. Более того, он не только обещает выйти, но ещё и урегулировать этот конфликт.
И вот тут Европа вдруг встаёт на дыбы и начинает кричать: «Нет, санкции, санкции и ещё раз санкции». Буквально пытается выкручивать руки Трампу и Соединённым Штатам, чтобы те продолжали конфликт. Соответственно, встает вопрос: а что же произошло? Если Европа, лишённая суверенитета, была вынуждена все эти годы, вопреки своим интересам, участвовать в эскалации конфликта, то теперь-то что ей мешает встать на мирную стезю?
И появляется новое объяснение: а всё дело в европейских элитах. Они там сплошь либеральные глобалисты, оторваны от народа и ничего не понимают в национальных интересах своих стран. И нужно ждать, когда в Европе произойдут те же процессы, что и в Соединённых Штатах, и там победят здравомыслящие силы. Эти силы в основном связывают с правыми. Якобы, вот они, как истинные выразители европейских национальных интересов, установят с нами взаимовыгодное сотрудничество, и мы начнём строить опять тот самый Общеевропейский дом.
Но при этом происходят довольно странные вещи, совсем не укладывающиеся в логику этих объяснений. Например, побеждают на выборах «здоровые силы» в Италии, приходит к власти госпожа Джорджа Мелони, и первое, что она делает - увеличивает поддержку киевского режима.
Во Франции символ правых госпожа Ле Пен как только узнает о том, что Трамп позвонил президенту Путину и пустил под откос политику изоляции России, заявляет о том, что это «предательство интересов Европы».
Ну, видимо, оправдывая политический кульбит Мелони, скажут, что она хоть и традиционалистка, но атлантистка. Сейчас что-нибудь придумают и по поводу госпожи Ле Пен и остальных так называемых «здоровых сил».
- То есть смена элит ничего в курсе Европы на войну не изменит?
- На мой взгляд, причина воинственности Европы и того, что она готова идти на обострение конфликта, не желает мирного разрешения ситуации вокруг Украины, заключается в том, что «стратегическое поражение России» (как выражался Джо Байден) жизненно необходимо объединенной Европе. Не конкретным европейским политикам и конкретным европейским элитам, а жизненно необходимо именно Европе в целом и ведущим европейским державам.
- Почему?
- Без стратегического поражения России Европа не сможет сохранить свои позиции на глобальной шахматной доске, а значит, она лишается так называемой ренты гегемона, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Независимо от того, кто именно будет во главе объединённой Европы, какая партия и какой политик будут во главе Англии, Франции, Германии или Италии - для них сейчас самое важное — добиться поражения России и получить возможность пограбить её богатства после поражения под лозунгом «горе побежденным».
- То есть в основе антироссийского курса всё-таки лежат экономические интересы, война за ресурсы?
- В основе этого и экономика, и политика. Здесь всё переплетено в единое целое. Рента гегемона — это что, экономика? Да, экономика, но для того чтобы получать ренту гегемона, нужно быть политическим лидером или одним из политических лидеров мира.
Утверждение, что для Европы крах России жизненно необходим, это не выдумка, это сформулировано в ведущих, главных документах Европейского союза. Там чётко прописано, что нынешний конфликт с Россией из-за Украины для Европы носит экзистенциональный характер. То есть вопрос стоит, как у Гамлета: «быть или не быть». Повторяю, это не выдумка политологов. У них черным по белому во всех официальных документах это записано и в выступлениях ведущих политиков четко зафиксировано.
С чем это связано? С тем, что в Европе прекрасно понимают: в современных геополитических условиях даже такие крупные государства, как Германия, Франция или Италия в одиночку не способны играть серьёзной роли. Они не смогут обеспечить себе ту самую ренту гегемона.
А давайте не забывать, что именно старушка Европа (Соединенные Штаты подключились к этому процессу гораздо позже, после Второй мировой войны) обложила практически весь мир той самой рентой гегемона, собирала колониальную дань.
И когда наш президент говорит о конце четырёхвековой гегемонии Запада над всем миром, речь-то идёт о четырёхвековой гегемонии именно Европы. До Второй мировой войны Европа была главным выгодополучателем от колониального ограбления мира.
После Второй мировой войны Европа оказалась проигравшей, и львиную долю стали получать Соединённые Штаты. Европейцы прекрасно понимают, что вернуться на прежние позиции ни Англия, ни Франция, ни Германия в одиночку не смогут, понимают, что Европа может выступать только как единое целое.
Идея европейского единства существовала всегда в Европе, на протяжении тысячелетий. Но здесь есть одна очень важная вещь: идея европейского единства в современной Европе существует. Понимание того, что Европа только вся вместе может обеспечить продолжение получения ренты гегемона, а значит, сохранение жизненного уровня, достатка для европейцев - тоже есть. Но нужна ещё сила, которая эту Европу объединит.
Когда-то это были императоры Священной Римской империи, которые сумели огнем и мечом объединить Священную Римскую империю германской нации. Потом это был Наполеон, потом - Гитлер. Сейчас такой имперской или диктаторской силы нет. Но Европа, как мы знаем, сейчас объединилась. Благодаря чему? Благодаря «ослику, гружённому золотом». Европа купила это единство. Она профинансировала его.
Откуда взялись у Европы в 1990-х — начале 2000-х годов средства на то, чтобы оплатить это европейское единство? А эти средства как раз — это советское наследие. Я читал всевозможные комментарии, где очень ехидничают по поводу того, что Европа проедала советское наследие. Мол, какое там наследие, Советский Союз — это нищета и т.д. Так вот распад Советского Союза дал старушке Европе, великим европейским нациям огромные рынки Восточной Европы, Балкан, и бывшего СССР, а также дал Европе колоссальное количество ресурсов, не только энергетических, причем почти за бесценок. Вот на эти деньги и было куплено европейское единство.
Когда сейчас где-то кто-то поднимает вопрос о том, чтобы выйти из Европейского союза, сразу встает вопрос: а вы знаете, сколько наша страна имеет от членства в Европейском союзе?
У них появилась возможность это единство покупать. А затем произошла одна неприятная для Европы вещь: Россия не умерла. Она стала возвращаться, запустила интеграционные процессы на постсоветском пространстве, в первую очередь, кстати, в области экономики. И напомню, когда создали Евразийский экономический союз, президент России обратился к Европейскому союзу, его лидерам с предложением установить равноправные взаимовыгодные экономические связи. Сказал, что мы вам предлагаем рынок в 170 миллионов человек. Так извините, они-то этот рынок считали своим. Они считали, что с этого рынка они могут грести всё, что им угодно. А тут вдруг выясняется, что они должны устанавливать с ним взаимовыгодную, а не колониальную систему отношений.
- То есть бусы менять на золото уже не получится?
- Совершенно верно. Вот о чем речь. Речь не о том, что Россия там что-то прекратила поставлять или изолировалась. С мюнхенской речи Путина 2007 года это пошло. Россия просто стала требовать равноправного сотрудничества, а это уже означает, что ты не грабишь эту территорию, а взаимовыгодно торгуешь. Где здесь рента гегемона? Ее нет. А это означает, в свою очередь, следующее: постепенно, но неуклонно будет снижаться приток ресурсов в Европейский союз. Приток средств. Следовательно, не будет денег на то, чтобы оплачивать это европейское единство. Повторяю: другой силы кроме денег, которая бы заставила Европу быть единой, не существует.
Они же попытались несколько раз провести всевозможные изменения в Конституции Объединенной Европы, сделать более жёсткой эту систему. Но не получается, силенок нет, нет такой административной силы, какая была у Гитлера, Наполеона или императора Оттона Первого.
А денег на то, чтобы заплатить за отказ отдельных стран от суверенитета, каких-то дополнительных «плюшек» - все меньше. Поэтому для европейцев оказалось по сути подарком судьбы намерение Соединённых Штатов при Байдене нанести стратегическое поражение России.
И европейцы, совсем не от того, что им выкрутили руки, напротив - с радостью бросились вводить санкции против России, рвать экономические связи. Казалось бы, полная дикость - это же удар по их карману. Но они понимали, что эти связи сейчас им приносят большую выгоду, но эта выгода будет уменьшаться, а, в конце концов, станет взаимной выгодой, что для них неприемлемо.
И поэтому они были уверены, что, потеряв сейчас, они сторицей вернут себе после краха России, как это было после краха Советского Союза.
- Хорошо. Логика европейцев понятна. Но способны ли они добиться желаемого? Иными словами, способны ли они нас победить, чтобы нажиться в очередной раз?
- А вот тут как раз и возникла проблема: они были уверены, что Россия рухнет. Помните знаменитую фразу Меркель: «Путин не на правильной стороне истории»? Они воспринимали Россию как «карточный домик», как «бензоколонку с ядерными ракетами» и так далее. И вдруг Россия не рушится.
Они, в отличие от Соединённых Штатов, понесли огромные экономические потери в результате гибридной войны против России. Много потеряли, реально много, ущерб экономический у них серьёзный. Связи разорваны, а Россия не рушится. И что их ждёт? Они оказываются у разбитого корыта, с вполне понятной перспективой, что экономические возможности Европейского союза и его стран-лидеров будут стремительно сужаться, а это значит - распад Европейского союза, и значит, все эти страны не смогут получать ренту гегемона.
Напомню, Франция примерно 20% с лишним своих доходов имела от колониального ограбления стран Африки ещё в начале 2000-х годов. Немаленькая цифра, согласитесь. А сейчас мы видим, что Францию отовсюду вышвыривают из этой самой Африки. И они понимают, что поодиночке они ничего не смогут с этим сделать. А чтобы обеспечить подкрепленную военной силой целостность объединенной Европы с населением почти в 500 миллионов человек и с объемом ВВП вторым или третьи в мире, нужны ресурсы. И тогда все будет в шоколаде. Но для этого нужно нанести поражение России. И что им остается делать: признать, что «ошибочка вышла» и сойти с исторической арены? Или, извините за выражение, упереться рогом и попытаться додавить Россию? Да, за три года не удалось, но, может быть, в 2027-м, 2028-м, 2029-м году Россия всё же рухнет.
Поэтому для них жизненно важно продолжение конфликта на территории Украины. Они не рвутся в бой сами. Желающих самим повоевать там нет. Потому что они понимают, чем прямое военное столкновение может для них закончиться. Но они загнаны в угол: или стратегическое поражение России, или стратегическое поражение Европы в целом. Вот в чём дело, почему они и записали это как экзистенциальный вопрос.
Огромная опасность этой ситуации в том, что продолжение конфликта на Украине требует постоянной эскалации. На одном уровне его зафиксировать сложно. А эта эскалация может выйти из-под контроля и привести к горячей войне уже не с киевским режимом, а с Европой.
Во-вторых, в мире есть силы, которые заинтересованы в том, чтобы Европа вступила в реальную войну с Россией, чтобы и европейцы, и русские друг друга истребляли. Есть такие силы?
- Думаю, да, например, те же США заинтересованы в таком раскладе.
- Совершенно верно. Те же США, та же Великобритания, которая хоть и относится к Европе, но стоит чуть-чуть особняком. У неё тоже здесь есть свой интерес. Когда с одной стороны Европе просто необходимо стратегическое поражение России, а с другой стороны — есть силы, которые заинтересованы в том, чтобы Европа вступила в войну - это крайне взрывоопасная смесь. Поэтому вероятность реальной большой войны уже с Европой сейчас где-то в районе 50%. Если ещё лет десять назад это воспринималось как абсолютно ненаучная фантастика, то сейчас это уже как реальность. Это нужно понимать.
- Что нам в этой ситуации делать? Идти на поводу этой конфронтации или нужны какие-то кардинальные шаги, может, даже военного плана, чтобы образумить кого надо? Как из этого капкана вырваться?
- Мы сейчас находимся в этом отношении в очень тяжёлом положении, очень опасном положении, и здесь, что называется, махать шашкой, может быть, себе дороже. Это с одной стороны. Потому что ты сыграешь на руку тем, кто заинтересован в том, чтобы обострить ситуацию.
С другой стороны, нужно понимать, что европейцы все последние годы смелели исключительно потому, что реального ответа от нас они ни разу не получили. Россия принимала только ответные меры, и то, кстати, очень в щадящем режиме.
Весь экономический ущерб, который Европа понесла, она получила от своих действий либо от тех действий, которые Россия была вынуждена предпринять в ответ. Россия ни разу за эти три с лишним года по Европе не ударила. Я не имею в виду сейчас ракетно-бомбовые удары. Возможностей было более чем достаточно.
Вспомните, как по лестнице эскалации шла Европа: поставляла сначала нелетальное оружие, как они выражались, потом летальное, но оборонительное, потом только тактическое, потом танки, самолеты, дальнобойные ракеты... И каждый раз что-то сделают и смотрят: какой будет ответ России. Если со стороны России идут только ноты протеста и ещё заявления типа карагановских «жахнем ядерной бомбой по Лондону или по Польше», то они понимают, что можно сделать следующий шаг, потом следующий и так далее.
Взрываются наши газопроводы, а их не взрываются. В ответ только: «А давайте жахнем ядерной бомбой!» Все там понимают, что не жахнут, конечно. И поэтому они вот так поднимались по лестнице эскалации и дошли до вот этого рубежа. Они начали терять страх перед Россией, вот что самое страшное.
Вернуть страх европейцам — это одно из условий обеспечения мира. А вот как это сделать так, чтобы не сорваться в горячую фазу войны с Европой — это сложный вопрос. С одной стороны, чтобы они поняли, к чему может привести их курс, и к ним вернулся страх, а с другой стороны - чтобы не сорваться в горячий конфликт. В этом и есть искусство государственных деятелей. Здесь принцип «если бы я был директором» не работает.
Это та ответственность и тот долг, который возложен на высшее руководство страны. Будем надеяться, что они это сумеют сделать. Но нужно понимать: пустыми угрозами ядерных ударов, так сказать «карагановщиной» - Европу не напугаешь.
А страх — это залог мира. Я напомню один пример: когда вводили в первый раз санкции, в германском парламенте выступала за введение санкций Меркель, тогдашний канцлер, и депутат парламента Сара Вагенкнехт, лидер одной из оппозиционных партий Германии, крикнула ей: «Вы с ума сошли? Вы забыли, кто сжёг Берлин?»
Вот они во многом забыли, к чему приводит конфликт с Россией. Этот страх десятилетиями обеспечивал мир. Предвижу возмущение со стороны части публики. Как же так?! Страх — это же ужас, ставку надо делать на хорошие отношения. Нет, только страх обеспечит мир в Европе. Любовь и дружба — это, конечно, хорошо, но ставку нужно делать на страх. Только страх обеспечит мир в Европе.
Только когда они будут знать, что следующий шаг эскалации обернётся для них неприемлемыми последствиями, они остановятся. К неприемлемым последствиям, повторяю, ядерный удар по какому-то польскому или ещё какому-нибудь городу не относится. Они это воспринимают как блеф, за которым ничего не стоит. А американские «ястребы» давно мечтают об «ограниченной ядерной войне» в Европе.
