Михеич писал(а):
Все цитаты ложь и новодел!!
Бунин ненавидел большевиком но мерзость про кровавое быдло он не говорил
антик сам тут писал, что ложь самый страшный грех
Гореть тебе ***** в аду
Взято здесь:
http://www.litsovet.ru/index.p ... 51751Из коллекции афоризмов И.И.Гарина
МИХАИЛ САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН
У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!
На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались…
Многие склонны путать два понятия: «Отечество» и «Ваше превосходительство».
Если русским предоставить выбрать себе предводителя, они выбирают самого лживого, подлого, жестокого… Вместе с ним они убивают, грабят, насилуют, впоследствии сваливают на него свою вину. Спустя время церковь провозглашает его святым.
Всякое безобразие должно свои приличия иметь.
И находились даже горячие умы, предрекавшие расцвет искусств под присмотром квартальных надзирателей.
Злодейства крупные и серьезные нередко именуются блестящими и, в качестве таковых, заносятся на скрижали Истории.
Всё было проклято в этой среде; все ходило ощупью в мраке безнадежности и отчаянья, который окутывал ее. Одни были развращены до мозга костей, другие придавлены до потери человеческого образа.
А может быть, ты скажешь мне, что при таких условиях жить невозможно. «Невозможно» — это не совсем так, а что «противно» жить — это верно.
…Что касается до обстановки, то, не имея ничего сказать против гадов, преследующих сзади, ни даже против просвета, который всегда как-то по штату полагается, я бы, на месте художника, и по ту сторону просвета устроил встречу гадов. Ибо и это тоже по штату полагается. Вообще это было бы полное изображение отечественного прогресса с непрерывно идущими гадами и с прогрессом в форме генерала от инфантерии или действительного тайного советника.
Если на Святой Руси человек начнет удивляться, то он остолбенеет в удивлении, и так до смерти столбом и простоит.
Общество коснеет в равнодушии к собственным интересам… Это — круговая порука апатии и лености, в результате которой не может быть ничего иного, кроме мерзости и запустения.
У нас усердие превозмогает рассудок.
Громадная сила — упорство тупоумия.
Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу, — ПЬЮТ И ВОРУЮТ.
Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.
Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления.
Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать.
Во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства.
Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду.
И днем и ночью он [герой] гремел миллионами голосов, из которых одни представляли агонизирующий вопль, другие — победный клик.
Был в древности народ, головотяпами именуемый, и жил он далеко на севере, там, где греческие и римские историки и географы предполагали существование Гиперборейского моря. Головотяпами же прозывались эти люди оттого, что имели привычку «тяпать» головами обо все, что бы ни встретилось на пути. Стена попадется — об стену тяпают; Богу молиться начнут — об пол тяпают. Издали может показаться, что это люди хотя и суровых, но крепко сложившихся убеждений, которые сознательно стремятся к твердо намеченной цели. Однако ж это оптический обман, которым отнюдь не следует увлекаться. Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни было порядком явлений…
Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои… бессознательные злодеяния вполне беспрепятственно. Даже в самой бесплодности или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпает никаких для себя поучений. Ему нет дела ни до каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем (он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться), а на чем-то ином, с чем у него не существует никакой органической связи. Если бы, вследствие усиленной идиотской деятельности, даже весь мир обратился в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота. Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?
…Всякий администратор добивается, чтобы к нему питали доверие, а какой наилучший способ выразить это доверие, как не беспрекословное исполнение того, чего не понимаешь?
А глуповцы стояли на коленях и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленях не могли.
ИВАН БУНИН
Русь — классическая страна буяна.
Из нас, как из древа, — и дубина, и икона.
Я с ужасом думаю, кого нарожает это пьяное кровавое быдло, захватившее власть России и что будет с моей страной через два три поколения. Впрочем, что тут думать. Всё более или менее ясно.
Всё злобно, кроваво до нельзя, лживо до тошноты, плоско, убого до невероятия...
То, что Ленин — Антихрист, по-моему, ясно любому человеку с гуманитарным образованием.
...Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет?
«Ленин, бешеный и хитрый маньяк», «планетарный злодей» «величайшее в мире попрание и бесчестие всех основ человеческого существования, начавшегося с убийства Духонина и «похабного мира» в Бресте.
Ключевский отмечает чрезвычайную «повторяемость» русской истории. К великому несчастью, на эту «повторяемость» никто и ухом не вел.
Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то жили, которую мы не ценили, не понимали, — всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…
Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освященный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культом и культурой. Что же с ним сделали? Заплатили за свержение домоправителя полным разгромом буквально всего дома и неслыханным братоубийством, всем тем кошмарно-кровавым балаганом, чудовищные последствия которого неисчислимы… Планетарный же злодей, осененный знаменем с издевательским призывом к свободе, братству, равенству, высоко сидел на шее русского «дикаря» и призывал в грязь топтать совесть, стыд, любовь, милосердие… Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее, он разорил величайшую в мире страну и убил миллионы людей, а среди бела дня спорят: благодетель он человечества или нет?
В мирное время они сидят по тюрьмам, по желтым домам. Но вот наступает время, когда «державный народ» восторжествовал. Двери тюрем и желтых домов раскрываются, архивы сыскных отделений жгутся — начинается вакханалия. Русская вакханалия превзошла все до нее бывшие...
Одна из самых отличительных черт русской революции — бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана.
На манифестациях знамена, плакаты, музыка — и кто в лес, кто по дрова в сотни глоток: «Вставай, подымайся, рабочий народ!». Голоса утробные, первобытные, лица все как на подбор преступные, иные прямо сахалинские.
Купил книгу о большевиках. Страшная галерея каторжников!
Римляне ставили на лица своих каторжников клейма. На эти лица ничего не надо ставить, — и без всякого клейма видно.
Напустили из тюрем преступников, вот они нами и управляют, а их надо не выпускать, а давно надо было из поганого ружья расстрелять
А сколько лиц бледных, скуластых, с разительно ассиметричными чертами среди этих красноармейцев и вообще среди русского простонародья, — сколько их, этих атавистических особей, круто замешанных на монгольском атавизме! Весь, Мурома, Чудь белоглазая…
Всем нам давно пора повеситься, — так мы забиты, замордованы, лишены всех прав и законов, живем в таком подлом рабстве, среди непрестанных издевательств.
Народ сказал сам про себя: «из нас, как из дерева — и дубина, и икона, в зависимости от обстоятельств, от того, кто это дерево обрабатывает: Сергей Родонежский или Емелька Пугачев».
Длительным будничным трудом мы брезговали, белоручки были, в сущности, страшные, а отсюда и идеализм наш, очень барский, наша вечная оппозиционность, критика всего и всех: критиковать-то ведь гораздо легче, чем работать.
ИОСИФ БРОДСКИЙ
Я привык стыдиться этой родины, где каждый день — унижение, каждая встреча — как пощечина, где всё — пейзаж и люди — оскорбляет взор.
Ни одна страна не овладела искусством калечить души людей с такой неотвратимостью…
Народ, привыкший жить под властью государя и благодаря случаю ставший свободным, с трудом сохраняет свободу.
Свобода — это когда забываешь отчество тирана.
В момент, когда вы возлагаете вину на что-то, вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить.
Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека — всегда можно.
Устремления большинства человечества сводятся к достижению нормальных человеческих условий.
...Для человека, чей родной язык - русский, разговоры о политическом зле столь же естественны, как пищеварение.
Жизнь — так, как она есть, — не борьба между Плохим и Хорошим, но между Плохим и Ужасным. И человеческий выбор на сегодняшний день лежит не между Добром и Злом, а скорее между Злом и Ужасом. Человеческая задача сегодня сводится к тому, чтобы остаться добрым в царстве Зла, а не стать самому его, Зла, носителем.
В этой стране пасутся козы с выщипанными боками, вдоль заборов робко пробираются шелудивые жители… В этой стране было двенадцать миллионов заключенных, у каждого был свой доносчик, следовательно, в ней проживало двенадцать миллионов предателей. Это та самая страна, которую в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя.
Большинство по определению, общество мыслит себя имеющим другие занятия, нежели чтение стихов, как бы хорошо они ни были написаны. Не читая стихов, общество опускается до такого уровня речи, при котором оно становится легкой добычей демагога или тирана. И это собственный общества эквивалент забвения, от которого, конечно, тиран может попытаться спасти своих подданных какой-нибудь захватывающей кровавой баней.
Для нас квартира — это пожизненно, город — пожизненно, страна — пожизненно. Следовательно, представление о постоянстве глубже, ощущение утраты тоже. Все же нация, погубившая в течение полувека почти шестьдесят миллионов душ во имя собственного плотоядного государства (в том числе двадцать миллионов убитых на войне), несомненно оказалась вынуждена повысить свое чувство стабильности. Уже хотя бы потому, что эти жертвы были принесены ради сохранения статус-кво.
Так что как грят: за что купил...
antik
.Всё разложено по полочкам.
