|
Соединенные Штаты должны четко объяснить, что никакой поддержки не будет, если Киев развернет широкомасштабное военное наступление, убежден автор. Он констатирует, что Украина потеряла былое значение для Запада. И в попытке вернуть свою значимость она уже усилила враждебную риторику и эскалационное поведение в регионе.
The American Conservative (США): атмосфера на Украине накаляется
21.10.2021
Доминик Сэнсон (Dominick Sansone)
Изменение стратегических приоритетов в Соединенных Штатах и Европе заставляет Киев — не Москву — обострять напряженность в Восточной Европе. После аннексии Крымского полуострова Россией в 2014 году и начала сепаратистского конфликта в восточных областях Украины эта страна стала предпринимать решительные шаги для того, того избавиться от своей экономической зависимости от России и политически переориентироваться на Европу. Со своей стороны, Европа увидела ощутимую выгоду в том, чтобы способствовать интеграции Украины в различные трансатлантические структуры. Однако геополитическая ситуация менялась, и со временем энтузиазм Запада в отношении Украины начал постепенно ослабевать. Эта тенденция вызывает у Киева заметное беспокойство, потому что Украина все больше зависит от возможности позиционировать себя в качестве пострадавшей восточной границы Европы. И в попытке каким-то образом справиться с постепенной потерей своей значимости, Украина усилила свою враждебную риторику, а также эскалационное поведение в регионе.
Первоначально Украина оказалась в центре внимания Запада по нескольким причинам. Давайте вспомним, какие именно события повлекли за собой революцию Евромайдана 2013-2014 годов: тогдашний президент Украины Виктор Янукович внезапно решил отказаться от подписания Договора об ассоциации с Евросоюзом, который позволил бы его стране укрепить связи с этим блоком, и сделал выбор в пользу более тесной интеграции с Евразийским экономическим союзом, возглавляемым Москвой. После бурных событий 2013 и 2014 годов правительство Украины было вынуждено взять у Запада в долг весьма значительные суммы, чтобы профинансировать растущие военные расходы и справиться с экономическим потрясением. Обесценивание украинской гривны и высокий уровень инфляции, осложнявшиеся кризисом налогово-бюджетной и банковской систем, обернулись тревожно быстрым ростом дефицита государственного бюджета. Кроме того, восточные области, которые Киев уступил пророссийским сепаратистам — Донецкая и Луганская области, — были наиболее промышленно развитыми и экспортно-ориентированными регионами, что еще больше усугубило ситуацию. В 2014 году экономика Украины сократилась на 6,6%, а в 2015 году уменьшилась еще на 9,8%. В результате страна оказалась в абсолютной зависимости от займов, которые ей выдавал Международный валютный фонд, а также от других форм помощи со стороны международных организаций. Это совпало с переориентацией украинской торговли с России на Европу. Когда началась революция Евромайдана, Россия все еще немного опережала Евросоюз в качестве главного получателя украинского экспорта. В то время на долю России и Евросоюза приходилось примерно по 25% от общего объема украинского экспорта. К 2018 году доля России упала до 8%, тогда как объем экспорта в Европу возрос до 43%. Эта же закономерность нашла отражение и в украинском импорте.
Статус Украины как прибрежного государства (с выходом в Черное море) тоже занимал ключевое место в рассуждениях Запада. Черноморский регион является одним из ключевых регионов геостратегического соперничества НАТО и России, и Черное море представляет собой неотъемлемый компонент российской экономики. Газопровод «Голубой поток» позволяет доставлять природный газ через Черное море в Турцию, а важнейшие нефтяные терминалы в российском Туапсе и Новороссийске служат ключевыми транспортными узлами для осуществления поставок на более широкий черноморский рынок. Значительная часть российского несырьевого экспорта проходит через проливы Босфор и Дарданеллы. Кроме того, в Черном море находится чрезвычайно важный для России тепловодный военно-морской порт (Севастополь), который обеспечивает российскому ВМФ выход в Средиземное море. Помимо того, что это позволяет России усиливать ее потенциал сил противовоздушной обороны по ограничению и воспрещению доступа и маневров и, соответственно, укреплять стратегическую позицию Кремля в Восточной Европе против НАТО, этот военно-морской порт позволяет Москве оказывать более существенное геополитическое влияние в североафриканском и южноевропейском регионах.
Между тем изменение геополитических реалий привело к заметному уменьшению значимости Украины в глазах ее западных партнеров. Во-первых, Киев так и не сумел воплотить в реальность мечты участников Евромайдана: безудержная коррупция на Украине препятствует ее попыткам интегрироваться в трансатлантическое сообщество как в политическом, так и в экономическом смысле. Многие национальные правительства, которые входят в состав этого трансатлантического сообщества, позже стали предпринимать попытки выработать более сбалансированный подход к России, отдавая предпочтение экономике и стабильности отношений и питая все меньше интереса к поддержке таких абстрактных понятий, как «либеральный международный порядок». Многие страны, включая Соединенные Штаты, вполне возможно, придут к выводу, что замороженный конфликт на востоке Украины отвечает их национальным интересам. Это весьма тревожная перспектива для Киева, особенно учитывая обстоятельства и итог военного конфликта в Нагорном Карабахе 2020 года. В настоящее время Россия закрепила свое военное присутствие в Нагорно-Карабахском регионе под предлогом миротворческой миссии. Украина боится, что международное сообщество может согласиться на такой же консенсус по ее собственному сепаратистскому конфликту.
Что касается внешней политики Соединенных Штатов, то снижение приоритетности Украины стало очевидным во время визита президента Зеленского в Вашингтон 1 сентября. Было ли это сделано преднамеренно или нет, но небрежное отношение администрации Байдена к этому визиту украинского лидера наглядно продемонстрировало Киеву, что степень его важности в глазах Соединенных Штатов существенно уменьшилась. Встреча Байдена и Зеленского проходила в строгом соответствии с заранее подготовленным сценарием, что придавало ей неестественности и натужности — даже по меркам действующего американского президента. По итогам встречи Зеленский получил заранее оговоренный пакет военной помощи в размере 60 миллионов долларов — отличная сумма, учитывая устойчивую тенденцию в изменении объемов той помощи, которую Киев получал с 2014 года. Однако Зеленский не сумел достичь двух целей, к которым он стремится сильнее всего: Байден отказался осудить газопровод «Северный поток — 2», заявив о намерении не вводить санкции против этого проекта; и к настоящему моменту было предпринято крайне мало шагов, — если они вообще были, — для разработки конкретного плана по подготовке Украины к вступлению в НАТО.
Соединенные Штаты — не единственная страна, которая демонстрирует, что Украина стала занимать гораздо более низкую строчку в списке приоритетов. Перед своей поездкой в Вашингтон Зеленский принял в Киеве канцлера Германии Ангелу Меркель. Германия была надежным бастионом антикремлевской риторики после аннексии Крыма, в результате чего Меркель имела очень высокий рейтинг одобрения среди украинцев (60%). Однако, настаивая на реализации проекта «Северный поток — 2», Берлин внушил украинцам ощущение, что их предали. Этот газопровод, соединяющий Россию и Германию напрямую, лишает украинскую экономику столь необходимых ей доходов от транзита российского газа, который течет через ее территорию. Решение настоять на реализации этого проекта позже закрепило за Меркель новое прозвище среди украинцев — «фрау Риббентроп». Приверженность Германии проекту «Северный поток — 2», скорее всего, сохранится даже после ухода Меркель из власти. Эти тревожные изменения являются частью той пугающей тенденции, которая возникла в связи с личной встречей Байдена с президентом России Владимиром Путиным, состоявшейся в июне. Украина совершенно обоснованно опасается, что ее западные устремления были принесены в жертву более масштабным американо-европейским геополитическим интересам. Все это происходит на фоне совершенного отсутствия прогресса по двум самым важным для Украины стратегическим вопросам: возвращение Крыма и выработка приемлемого способа урегулирования сепаратистского конфликта на востоке страны.
Киев и Москва занимают фундаментально разные позиции в вопросе о том, как должно выглядеть политическое решение по Донбассу. Украинское правительство считает Минские соглашения неприемлемыми. Предоставление широкой автономии этнически русским восточным областям неизбежно повлечет за собой потерю Киевом контроля над его восточной границей. Кроме того, это гарантирует Кремлю право вето во внутренних делах Украины — благодаря ставленникам Москвы. Безуспешность усилий посредников, действующих в рамках нормандского формата (делегатов от Франции и Германии), лишь усиливает ощущение, что западноевропейские партнеры Украины ее предали. В результате Зеленский не только стал открыто выражать свою досаду в связи с неуступчивостью союзников. Он также стал принимать конкретные меры, чтобы увеличить риск эскалации в Восточной Европе. Сразу после смены президентской администрации в Вашингтоне, Киев неожиданно вновь перешел в наступление с целью вернуть себе восточные области страны, контролируемые сепаратистами. Ситуация еще больше обострилась, когда спустя несколько месяцев Украина официально вышла из мирных переговоров в Минске.
Киев не собирается отказываться от своих требований вернуть Крым. В сентябре на Украине прошел ежегодный саммит «Крымская платформа», заявленная цель которого «[гарантировать], что Россия прекратит оккупацию Крыма и что украинское правительство вернет себе контроль над этим полуостровом». Фактически Крым уже стал российской территорией, и любая попытка вернуть его с помощью силы повлечет за собой военную конфронтацию с Россией. Помимо этого, недавно Москва и Минск объявили о новых шагах, направленных на более тесную интеграцию этих двух стран. Если Москва поставит в Минске правительство, которое она сможет непосредственным образом контролировать, это даст ей возможность оказывать более мощное давление на Киев.
Изменение геополитических реалий в Восточной Европе создает для Украины все более напряженную атмосферу в политической, экономической сферах и в сфере безопасности. Киев совершенно обоснованно считает, что его национальные интересы приносятся в жертву интересам его западных партнеров. Добавьте к этому серьезное ослабление экономики, которое усугубляется пандемией COVID-19, и причины отчаяния этой страны становятся очевидными. Кроме того, Зеленский может рассматривать эскалацию в конфликте с Россией как шанс получить дополнительные политические очки в преддверии возможного переизбрания на второй срок. Со своей стороны, Путин вполне может отреагировать на попытки Украины обострить ситуацию: на фоне снижения собственного рейтинга и далеких от идеала результатов голосования на выборах в Государственную Думу, Путин может ухватиться за эту возможность, чтобы укрепить свои позиции среди российских избирателей. Пакет помощи в размере 60 миллионов долларов от Вашингтона успокоит украинцев лишь ненадолго. Вместе со своими европейскими союзниками Соединенные Штаты должны четко объяснить, что никакой поддержки не будет, если Киев развернет широкомасштабное военное наступление, чтобы вернуть себе восточные области, или попытается вырвать Крым из-под контроля России. Соединенные Штаты и Европа не уделяют должного внимания меняющейся геополитической ситуации на Украине — на свою беду. Политические проблемы в Киеве могут заставить украинское правительство выбрать такой курс, который его западные партнеры уже не смогут игнорировать.
Доминик Сэнсон пишет о геополитике России в Восточной Европе. Его статьи на эту тему публикуются в таких изданиях, как National Interest, Euromaidan Press и Modern Diplomacy
|
