Как выясняется генетика это не продажная дочь империализма

как минимум во Франции и Англии

Трофим Лысенко сделал действительно выдающееся открытие в биологии – создал теорию стадийного развития растений. И этим открытием до сих пор пользуются все селекционеры, а определения понятий роста и развития растений, разработанные Лысенко, стали классическими (почему он и попал к французам в список 100 выдающихся ученых мировой истории).

Шарлатаном Вавиловым тама и не пахнет...

Этот чтоль ВЕЛИКИЙ ГЕНЕТИК?

ГРИГОРИЙ АНДРЕЕВИЧ ЛЕВИТСКИЙ
Библиография трудов и литературы о нём

1. Старочеркасск и его достопримечательности. Изд. 3-е, испр. и доп. /сост.
2. Краткое историческое описание Старочеркасской соборной церкви во имя Обновления храма Воскресения Христова
3. О двух замечательных иконах Старочеркасской Преображенской церкви :
4. О старинных кладбищах
5. Монастырское урочище : ист. очерк
6. Приглашение к пожертвованию, для сооружения памятника на Монастырском урочище в ст. Старочеркасской
7. Церемониал монастырской панихиды / подпись: стат. ком. чл.-кор., свящ. Г. Левитский;

И т.д.

Если бы его ранее не обвиняли в эсеровщине - был бы тоже при всех орденах и сталинских премиях...

Почему бы и нет.... Пошел против СССР - получил...

как минимум во Франции и Англии

Трофим Лысенко сделал действительно выдающееся открытие в биологии – создал теорию стадийного развития растений. И этим открытием до сих пор пользуются все селекционеры, а определения понятий роста и развития растений, разработанные Лысенко, стали классическими (почему он и попал к французам в список 100 выдающихся ученых мировой истории).

Шарлатаном Вавиловым тама и не пахнет...

LYSENKO, TROFIM DENISOVICH
(b. Karlovka, now in Poltava Province, Russia [now Ukrainian S.S.R.], 29 September 1898; d. Moscow, U.S.S.R., 20 November 1976

plant physiology, agrobiology.

A Soviet agronomist and head of the “Michurinist” trend in soviet biology. Lysenko was one of the most controversial figures in twentieth-century science. Beginning in 1935, his opposition to genetics on theoretical, practical, and ideological grounds gained the support of Soviet agricultural and political authorities, culminating in 1948 in the official condemnation of genetics and approval of Lysenko’s biology by Stalin and the Central Committee of the Communist Party. Lysenko’s dominance of Soviet biology ended only in 1965.

The son of a peasant, Lysenko attended horti cultural schools in Poltava (1913) and Uman (1917– 1920). In 1921 he took courses offered by the Sugar Trust and worked in its experimental stations at Verkhniachka, Khristinov region, Kiev oblast (1921) and Belaia Tserkov (1922–1925). Concurrently, he studied agronomy at the Kiev Agricultural Institute (1921–1925) and published two brief articles (1923) on tomato breeding and sugar beet grafting.

Lysenko first rose to national prominence while posted in Azerbaidzhan (1925–1929). During its dry summers, all the water was needed for the cotton monoculture; other crops had to be grown during the mild, moist winters. As head of legume selection at an experimental station in Gandzha (now Kirov abad), Lysenko introduced pea varieties from Kiev that were early ripeners, but he noticed that some became late ripeners in Gandzha and concluded that this plant characteristic depends less on the breed than on the conditions under which it is grown. In his first major article, “Vliianie termicheskogo faktora na prodolzhitel’nost’ faz razvitiia rastenii” (1928), Lysenko argued that cold temperature was related to late ripening. This work suggested that it was possible to produce desirable characteristics by manipulating growing conditions.

Lysenko made such an attempt on his father’s Ukrainian farm in 1928 and 1929. In order to make winter wheat sowable in the spring, he suggested that germinating seeds be buried in snow before planting, and this reportedly led to greatly increased yields. Lysenko termed this procedure “vernali zation” (iarovizatsiia), and its apparent success brought his work to the attention of agricultural officials. In 1929 he was given a laboratory in the physiology division of the All-Union Institute of Genetics and Selection in Odessa. To popularize his work, in 1931 the Ministry of Agriculture created the journal Bulleten’ iarovizatsii (renamed Iarovizatsiia in 1935, Agrobiologiia in 1946).
Although Nikolai I. Vavilov, Boris A. Keller, and a few other plant scientists apparently found Lysenko’s results interesting and helped him to gain scientific legitimacy, his meteoric rise to prominence during the First Five-Year Plan (1929–1933) derived principally from the concerted support of agricultural and political authorities. At a time when bourgeois technical specialists came under increasing attack, Lysenko’s peasant background gave him an important advantage. His techniques may have seemed an immediate way of overcoming the food shortage occasioned by the collectivization of agriculture; their implementation fit the social organization of the kolkhoz and the sovkhoz.

During the heyday of Soviet “vernalization” (1929–1935), Lysenko devised and applied similar techniques to a wide range of vegetables, fruits, and grains, and the term itself came to include almost anything done to a crop before planting in order to alter its development to suit local growing conditions—for example, the sprouting of potato tubers before planting. However, there is no doubt that his techniques were not properly tested; for example, Lyseko’s “study” of the conversion of “Kooperatorka” winter wheat into spring wheat involved only two plants, one of which died in the process. Nonetheless, Lysenko and his supporters made ex travagant claims for the efficacy of his techniques, and in the early 1930’s “vernalization” was reportedly applied to many millions of hectares of crops. For this work, in 1934 Lysenko became the scientific director of the Odessa institute and a full member of the Ukrainian Academy of Sciences.

Throughout the remainder of his career, Lysenko maintained his political support by replicating the essence of his vernalization experience. He led analogous campaigns for the summer planting of potatoes (1935); grafting or “vegetative hybridization” (late 1930’s); the “grassland system” of plant ing (1939–1952); the “cluster method” of forestation (1948–1952); the cultivation of maize (1956); and methods for increasing the butterfat content of milk (1958–1962). All were inexpensive nostrums designed by Lysenko and his followers to fulfill expressed State agricultural policy needs; all were touted as promising immediate and spectacular improvements in agricultural production; all were introduced into widescale practice by government order without proper testing; most were quietly phased out when they proved unsuccessful. The techniques and campaigns have been well described by Medvedev (1969), Joravsky (1970), and Roll-Hansen (1985).

The year 1935 marked a turning point in Lysenko’s career. Linking up with the Leningrad lawyer and philosopher I. I. Prezent, he began to elaborate his agronomic practices into a theoretical framework with heavy ideological content. In two 1935 pamphlets (Teoreticheskie osnovy iarovizatsii and Selektsiia i teoriia stadiinogo razvitiia rastenii), Lysenko and Prezent propounded the theory that every plant goes through distinct developmental stages or phases, each characterized by certain “requirements” for development; by altering conditions at the end of a developmental stage, they asserted, the heredity of the plant could be destabilized or “cracked,” making it plastic and malleable. This soon led to a definition of heredity as “the property of a living body to require definite conditions for its life and development and to respond in a definite way to various conditions.”
In the early 1930’s, propaganda about the elder plant breeder Ivan V. Michurin elevated him to heroic proportions in the public mind. Following Michurin’s death in 1935, Lysenko declared himself the heir to Michurin’s tradition and named his own approach “Michurinist biology” contrasting it with genetics, a “capitalist,” “bourgeois” science based on the “metaphysical” views of the Austrian monk Gregor Mendel and the “idealist” germ plasm theory of August Weismann. This position had explicit political implications. Lysenko and his followers were portaged as agricultural Stakhanovites. He was made a member of the government’s Central Executive Committee from 1935 to 1937 and was assistant to the president of the council of the Supreme Soviet from 1937 to 1950. During the late 1930’s Lysenko claimed that geneticists had sabotages Soviet agriculture, and he resurrected their earlier, relatively mild eugenic views to argue that his opponents were tied to fascism and Nazi ideology. At the time of the great purges, such accusations invited repression.

In 1935 Lysenko was elected a full member of the Lenin All-Union Academy of Agricultural Sci ences (VASKhNIL) and the next year was put in charge of its Odessa institute. Also in 1935, Vavilov was removed as president of VASKhNIL; its two subsequent presidents (A. I. Muralov and G. K. Meister) were arrested in the purges, and in 1938 Lysenko assumed the presidency himself and held it until 1956. With the help of the NKVD, he used his new position to harass and undermine Vavilov’s supporters. In the 1939 elections to the U.S.S.R. Academy of Sciences. Lysenko was elected a full academician and appointed a member of its governing presidium. In August 1940 Vavilov was arrested, and in subsequent months G. D. Karpechenko, G. A. Levitskii, and other Vavilovites disappeared, all died in prisons or camps in the early 1940’s. Recent evidence provided by Popovsky and Soyfer indicates that Lysenko and his followers were directly or indirectly involved in these arrests. In late 1940, immediately following Vavilov’s arrest, Lysenko left Odessa to replace him as director of the academy’s Institute of Genetics in Moscow, a post he held until 1965.

Despite these events, Lysenko was not yet in control of Soviet biology. After World War II, genetics was resurgent, attempts were made by the U.S.S.R. Academy of Sciences to create a new institute of genetics, and there was widespread public criticism of many of Lysenko’s views. But in mid 1948, at Stalin’s order, a large number of Lysenko’s supporters became members of VASKhNIL by fiat, and in a surprise August session of the academy Lysenko announced, “The Central Committee has read my report and approved it.” Later Lysenko confirmed that Stalin had personally gone over his text. It portrayed Michurinist biology as a socialist, materialist, proletarian science, a kind of “creative Darwinism” deriving from Darwin, Kliment Timiriazev, and Michurin that united theory and practice, and had mastered the control of heredity. By contrast, genetics was depicted as a capitalist, idealist, bourgeois enterprise linked to fascism, deriving from Malthus, Mendel, and Weismann, and incapable of aiding agricultural production. The report asserted that heredity was a malleable property of the whole organism and that one species could be transformed into another in one generation. It categorically denied the reality of intraspecific com petition and the existence of genes, characterizing the search for any hereditary material as a hopeless philosophical mistake.
In the edicts that followed the August 1948 VASKhNIL session, most Soviet geneticists were fired from their jobs, laboratories and institutions were disbanded or reorganized, degree certification and curricula in the biological sciences fell under Lysenkoist control, and “Michurinist biology” became officially sanctioned government policy. By 1952 Lysenko had embraced a number of extreme theories purporting to have the same philosophical basis as his own, including Ol’ga Borisovna Le peshinskaia’s doctrine that living cells form spon taneously from nonliving matter (thus denying the classic cell theory according to which all cells are produced by other cells) and G. M. Bosh’ian’s analogous doctrine of viruses. The 1953 elections to the U.S.S.R. Academy of Science packed its biological sciences division with supporters of Michurinism. In the following years Lysenko’s prominent allies including botanists N. V. Tsitsin and V. N. Stoletov, “geneticists” I. E. Glushchenko and N. I. Nuzhdin, biochemists A. I. Oparin and N. M. Sisakian, paleontologist L. Sh. Davitashvili, and philosopher G. V. Platonov.

In 1948 and 1949 the massive Soviet reforestation program employed Lysenko’s cluster method of planting; the extensive losses of seedlings that resulted made Lysenko vulnerable, and the first critical articles began to appear in late 1952 in Botanicheskii zhurnal with the support of its editor, botanist and forest ecologist Vladimir N. Sukachev. In 1953 the publication of the Watson–Crick model for the structure of DNA aroused interest in genetics among leading figures in the U.S.S.R. Academy of Sciences, including such chemists as Academy president Aleksandr N. Nesmeianov, Nobelist (1956) Nikolai N. Semenov, and Ivan L. Knuniants; physicists Petr Kapitsa, Igor Tamm, Igor Kurchatov, and Andrei D. Sakharov; and mathematicians A. N. Kolmogorov, S. L. Sobolev, A. A. Liapunov, and M. A. Lavrentev. These scientists had gained great prestige and influence as a result of their work in Soviet nuclear, space, and weapons research, and over the next decade they proved to be effective opponents of Lysenkoism.

With Stalin’s death in 1953 and the subsequent de–Stalinization, Lysenko was forced to resign as president of VASKhNIL in 1956, and it appeared for a time that his hegemony over Soviet biology was ending. With the strong support of biochemist Vladimir A. Engel’hardt and other academy leaders, molecular genetics began to develop under a variety of institutional and disciplinary rubrics despite Lysenko’s opposition.

By late 1958, however, Lysenko had succeeded in solidifying his relationship with Nikita Khrushchev by appealing to their common Ukrainian rural background, embracing Khrushchev’s agricultural policy, and convincing him that its lack of success was due to the opposition of powerful bureaucrats in the academies and ministries. In subsequent years, Khrushchev’s agricultural program became linked with various Lysenkoist nostrums, and in 1961 and 1962 Lysenko briefly resumed the presidency of VASKhNIL.

Scientific opposition to Lysenko continued to mount, however, and by 1963 Khrushchev was in open conflict with the U.S.S.R. Academy of Sciences over Lysenkoism, Khrushchev’s ouster in October 1964 produced a convergence of interests between an academy leadership determined to see genetics reborn and a new political leadership anxious to legitimate Khrushchev’s removal. Many press articles critical of Lysenko began to appear ever before Khrushchev’s ouster was officially announced. In early 1965, without political instructions, the Ministry of Agriculture and the two academies established a joint commission to investigate Lysenko’s Lenin Hills experimental farm. Its report filled the entire November 1965 issue of the journal Vestnik Akademii nauk SSSR and demonstrated that Lysenko’s experimental work was improperly carried out and tested, and that all of his agricultural techniques were either ineffective or harmful.
In 1965 Lysenko was removed as director of the Institute of Genetics. It was officially disbanded and reconstituted as the Institute of General Genetics under the direction of geneticist N. P. Dubinin. However, a number of Lysenkoists were kept on at the institute, and Lysenko’s former allies continued to occupy important posts within academy and ministry structures. After a period of relatively candid and open revelation of past errors, public discussion of the history of Lysenkoism ceased in the Soviet Union in the early 1970’s. Lysenko continued as a full academician and kept control of his Lenin Hills farm, where he workded from 1966 until his death. During his long career he won eight Orders of Lenin, three State Prizes, and numerous medals and awards.

Lysenko’s influence did not end with his death, however. Implanted in Soviet institutions and ideology under Stalinism, Michurinist biology survived within the powerful bureaucracies of the Brezhnev period. There was a mild resurgence of Lysenkoism in the mid-1970s, and its sometime supporters have continued to occupy important posts in Soviet agriculture. Since 1987, with the opening of free expression under Gorbachev, the Soviet past has been publicly reexamined and old controversies have resurfaced. Understandably, one of the central preoccupations of this glasnost’ literature has been Lysenkoism: articles detailing the repression of genetics have appeared in Ogonek, Moscow News, and other periodicals, but there have also been many articles defending Lysenko and his ideas. For Soviets, Lysenko’s career continues to raise troubling questions about the role of Marxist-Leninist ideology, the Communist Party, and the Soviet government in the scientific and cultural life of the country.

Nor was Lysenko’s effect limited to the U.S.S.R. His rise to power provoked dissent in western Marxist circles, alienating J. B. S. Haldane and other prominent Communist biologists in Britain and elsewhere from party and profession alike. In the late 1940’s and early 1950’s Lysenkoism followed Soviet influence into Eastern Europe and China leading to considerable difficulty for their agricultural scientists, biologists, and geneticists. Lysenkoism also played an important role in western cold war rhetoric, serving for many years as a prime example of the perversion of truth under totalitarianism and the necessity of freedom and autonomy for science.

Scholars continue to disagree about many aspects of Lysenko’s career, including the legitimacy of his early work on vernalization and plant physiology; the relationship of dialectical materialism and Marxist ideology to his evolving views; the collaboration of legitimate scientists in his rise to power; his role in the purges; the degree of Stalin’s personal involvement in supporting him and shaping his views; his actual effect on Soviet agricultural production and practice; and the reasons for the remarkable longevity of his influence. Opinions differ over whether Lysenko was a true believer or merely a charlatan—and even over whether he belongs in the history of science. There is no doubt, however, that his career poses abiding issues about the sociopolitical dimensions of science and the complex interactions between theory, philosophy, ideology, and practice.

BIBLIOGRAPHY
I. Original Works. Most of Lysenko’s works before 1950 have been reprinted in the various editions of his Agrobiologiia: Raboty po voprosam genetiki, selektsii, i semenovodstva (Agrobiology: Works on genetics, selection, and seed breeding, Moscow, 1943; 6th ed., 1952). His pamphlet O nasledstvennosti i ee izmenchivosti (Moscow 1943; repr. 1944) was translated into English by Theodosius Dobzhansky and published as Heredity and Its Variability (New York, 1946; 3rd ed., 1953). His speech at the 1936 session of the Lenin All-Union Academy of Agricultural Sciences is published in O. M. Targul’ian, ed., Spornye voprosv genetiki i selektsii (Moscow, 1937); his long summary of his views at the 1948 session is available in English in The Science of Biology Today (New York, 1948) and in The Situation in Biological Science Biological Science : Proceedings of the Lenin Academy of Agricultural Sciences of the U.S.S.R., Session: July 31–August 7, 1948 (Moscow 1948, 1949; New York, 1949).

Trofim Lysenko, in full Trofim Denisovich Lysenko, (born 1898, Karlovka, Ukraine, Russian Empire—died November 20, 1976, Kiev, Ukrainian S.S.R.), Soviet biologist and agronomist, the controversial “dictator” of Communistic biology during Stalin’s regime. He rejected orthodox genetics in favour of “Michurinism” (named for the Russian horticulturist I.V. Michurin), which was begun by an uneducated plant breeder fashioning explanations for his hybrid creations. After Michurin’s death in 1935, Lysenko led the movement and transformed it into an assault on orthodox genetics.

Lysenko was graduated from the Uman School of Horticulture in 1921 and was stationed at the Belaya Tserkov Selection Station in the same year. After his 1925 graduation from the Kiev Agricultural Institute, with the degree of doctor of agricultural science, he was stationed at the Gyandzha Experimental Station until 1929. From 1929 to 1934 he held the office of senior specialist in the department of physiology of the Ukrainian All-Union Institute of Selection and Genetics in Odessa; from 1935 to 1938 he was scientific director and then director of the All-Union Selection and Genetics Institute at Odessa.

The Soviet chiefs began to support Lysenko during the agricultural crisis of the 1930s. On the basis of rather crude and unsubstantiated experiments, Lysenko promised greater, more rapid, and less costly increases in crop yields than other biologists believed possible. Under Stalin, Lysenko became director of the Institute of Genetics of the Academy of Sciences of the U.S.S.R. (1940–65) and president of the then powerful V.I. Lenin All-Union Academy of Agricultural Sciences. By 1948, when education and research in standard genetics were virtually outlawed, some geneticists had suffered secret arrest and death of undisclosed causes.

Lysenko’s doctrines and claims varied with the amount of power that he held. Between 1948 and 1953, when he was the total autocrat of Soviet biology, he claimed that wheat plants raised in the appropriate environment produce seeds of rye, which is equivalent to saying that dogs living in the wild give birth to foxes. His fundamental, continuing argument was that theoretical biology must be fused with Soviet agricultural practice. After Stalin’s death, this principle caused Lysenko some embarrassment, for efforts to improve Soviet agriculture brought the abandonment of measures to which his name and fame were tied. His “grassland” system of crop rotation was abandoned in favour of cultivation with mineral fertilizers, and a hybrid corn program based on the U.S. example was pursued (Lysenko halted the program in the mid-1930s, for he was opposed to the inbreeding with which it must begin). During Nikita Khrushchev’s premiership, opposition to Lysenko’s programs was tolerated, and Lysenko lost titular control of the Lenin Agricultural Academy. After Khrushchev’s political demise, in 1964, Lysenko’s doctrines were discredited, and intensive efforts made toward the reestablishment of orthodox genetics in the U.S.S.R. Deposed as director of the Institute of Genetics early in 1965, Lysenko seemed to be at the end of his mutable career. He and his followers, however, long retained their degrees, their titles, and their academic positions and remained free to support their aberrant trend in biology.

nekto

Трудов Вавилова НЕТ!

Работ и диссертаций НЕТ!

Достижений НЕТ!

Пользы от него тоже НЕТ!

Единственное что есть - безумные траты во время иностранных командировок и нехорошие связи с ТКП (очень много мерзости сделавшая Стране Советов)

Вавилов это просто очередной БРЕНД западников для борьбы с СССР... Такой же как Сахаров, Солженицын и прочая антисоветская мразь...

Вавилов Николай Иванович (1887, Москва – 1943, Саратов) - биолог, генетик, ботаник, растениевод;

академик АН СССР (1929)

Николай Иванович Вавилов родился в Москве 13 (25) ноября 1887. Старший брат известного физика С.И. Вавилова. Окончил Московское коммерческое училище (1906) и Московский сельскохозяйственный институт (бывшую Петровскую академию, 1910), был оставлен на кафедре частного земледелия, которой заведовал Д.Н. Прянишников, для подготовки к профессорскому званию, а затем прикомандирован к селекционной станции. Стажировался в Петербурге в Бюро прикладной ботаники под руководством Р.Э. Регеля и в лаборатории микологии и фитопатологии под руководством

А.А. Ячевского. В 1913–1914 работал в Садоводческом институте у одного из основоположников генетики У.Бэтсона, которого Вавилов впоследствии называл своим учителем и «первым апостолом нового учения», а затем во Франции, в крупнейшей семеноводческой фирме Вильморенов, и в Германии у Э. Геккеля. После начала Первой мировой войны Вавилов с трудом сумел выбраться из Германии в вернулся в Россию. В 1916 отправился в экспедицию в Иран, затем на Памир. Вернувшись в Москву, преподавал, разбирал привезенные материалы, проводил опыты с памирскими скороспелыми пшеницами, продолжал эксперименты по иммунитету на опытных делянках в Петровской академии. С сентября 1917 по 1921 преподавал на Саратовских высших сельскохозяйственных курсах, где в 1918, с преобразованием курсов в институт, был избран профессором и заведовал кафедрой генетики, селекции и частного земледелия. На местных станциях вместе со студентами проводил исследования по селекции. В июне 1920 выступил с докладом о гомологических рядах на III Всероссийском съезде селекционеров в Саратове. В марте 1921 после смерти Регеля вместе с группой сотрудников переехал в Петроград, возглавлял Отдел прикладной ботаники и селекции (бывшее Бюро прикладной ботаники Сельскохозяйственного ученого комитета). В том же 1921 побывал в США, где выступил на Международном конгрессе по сельскому хозяйству, познакомился с работой Бюро растениеводства в Вашингтоне и работой Колумбийской лаборатории Т.Г. Моргана. Организовал филиал Отдела прикладной ботаники и селекции в Вашингтоне во главе с Д.Н.Бородиным, который за два последующих года сумел закупить семена, книги, оборудование для Отдела. На обратном пути через Европу посетил Г. де Фриза.

В 1922 Вавилов был назначен директором Государственного института опытной агрономии, объединившего различные отделы Сельскохозяйственного ученого комитета. В 1924 стал директором Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур, в 1930 – директором его преемника, Всесоюзного института растениеводства c широкой сетью отделений, опытных станций и опорных пунктов. В 1927 участвовал в работе V Международного генетического конгресса в Берлине. Был президентом, а в 1935–1940 – вице-президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина (ВАСХНИЛ) (с 1938 президентом стал Т.Д. Лысенко, остававшийся на своем посту до 1956).

Во Всесоюзном институте растениеводства Вавилов создал отдел генетики, а в 1930 возглавил преемницу Бюро по генетике (которым вплоть до своей смерти руководил Ю.А. Филипченко) – Лабораторию генетики. Три года спустя Лаборатория генетики была преобразована в Институт генетики АН СССР, в 1934 вместе со всей Академией переведенный из Ленинграда в Москву. К работе в Институте Вавилов привлек не только учеников Филипченко, но и генетиков и селекционеров А.А. Сапегина, Г.А. Левитского, Д. Костова, К. Бриджеса, Г. Мёллера и других крупных ученых. В 1923 ученый был избран членом-корреспондентом, а в 1929 академиком АН СССР. В 1931–1940 был президентом Всесоюзного географического общества. В 1942 был избран иностранным членом Лондонского королевского общества.

Вавилов – основоположник учения об иммунитете растений к инфекционным заболеваниям, продолжившего общее учение об иммунитете, развитое И.И. Мечниковым. В 1920 ученый сформулировал закон гомологических рядов в наследственной изменчивости, согласно которому «виды и роды, генетически близкие между собой, характеризуются тождественными рядами наследственной изменчивости с такой правильностью, что, зная ряд форм для одного вида, можно предвидеть нахождение тождественных форм других видов и родов. Чем ближе генетически расположены в общей системе роды и линнеоны, тем полнее тождество в рядах их изменчивости. Целые семейства растений в общем характеризуются определенным циклом изменчивости, проходящей через все роды, составляющие семейство». Вавилов указывал на необходимость генетического анализа тех признаков, которые у разных видов и родов проявляют параллельную изменчивость, а в 1935, когда соответствующие факты были накоплены, сделал заключение: «Исходя из поразительного сходства в фенотипической изменчивости видов в пределах одного и того же рода или близких родов, обусловленного единством эволюционного процесса, можно предполагать наличие у них множества общих генов наряду со спецификой видов и родов». Современные молекулярно-генетические исследования – сравнение генетических карт различных организмов и анализ гомологии генов исходя из данных об аминокислотной последовательности генных продуктов или нуклеотидной последовательности самих генов – выявили значительное сходство генетических карт в пределах больших систематических групп (например, в пределах класса млекопитающих) и широкую гомологию отдельных генов на всем протяжении эволюции организмов. Эти данные полностью подтвердили и углубили закономерности, которые много лет назад были впервые подмечены Н.И.Вавиловым.

В 1920–1930-е годы Вавилов был участником и организатором множества экспедиций по сбору культурных растений, в частности в Афганистан, Японию, Китай, страны Центральной и Южной Америки, Северной Африки, Ближнего Востока, Средиземноморья, в Эфиопию, Эритрею и др., а после 1933 – в различные регионы СССР, в результате которых была собрана богатейшая коллекция образцов растений (к 1940 она содержала ок. 200 тыс. форм). В основе всей работы лежала идея Вавилова о необходимости «переписи» сортов всех культурных растений, и хранить собранные экземпляры не в засушенном виде, а живыми, ежегодно высеваемыми. Ученый организовал также т.н. географические посевы – ежегодно около двухсот культурных растений высевались в различных климатических и почвенных условиях, число опытных станций достигло 115. В 1926 Вавилов создал теорию центров происхождения и разнообразия культурных растений, которые, как он считал, расположены главным образом в пяти очагах: горных районах Юго-Западной и Юго-Восточной Азии, Средиземноморье, горной Эфиопии, Южной и Центральной Америке, в основном совпадающих с центрами распространения культуры. Впоследствии концепция Вавилова была модифицирована, число очагов достигло восьми, а в окончательной формулировке их семь.

Начиная с середины 1930-х годов, главным образом после известной IV сессии ВАСХНИЛ в декабре 1936, Вавилов стал главным и наиболее авторитетным оппонентом Лысенко и других представителей «агробиологии Тимирязева – Мичурина – Лысенко», обещавших быстрое восстановление сельского хозяйства путем «воспитания» растений. Вавилов называл эту группу биологов «неоламаркистами» и относился к ним терпимо, как к представителям иной, но имеющей право на существование точки зрения. Больше того, именно Вавилов поддержал работы Лысенко и даже выдвинул его в 1934 в члены-корреспонденты АН СССР, что дало серьезный импульс быстрой карьере борца с «вредителями в науке». Намечавшийся на 1937 в Москве Международный генетический конгресс был отменен властями, разрешения на участие в VII Международном конгрессе в Лондоне и Эдинбурге (1939) не получил ни один из советских генетиков, в том числе и избранный президентом конгресса Вавилов (генетики из СССР не участвовали ни в одном из международных конгрессов по генетике вплоть до 1968 – окончательный разгром генетики произошел после войны, в 1948, на августовской сессии ВАСХНИЛ).

Во время очередной экспедиции в только что присоединенную Западную Украину 6 августа 1940 Вавилов был арестован (постановление на арест было утверждено лично Л.П. Берией) и решением военной коллегии Верховного суда СССР под председательством В.В. Ульриха 9 июля 1941 по обвинению в принадлежности к антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия», во вредительстве и шпионаже приговорен к расстрелу (в 1930 по аналогичному обвинению были арестованы и осуждены А.В. Чаянов и другие крупные экономисты-аграрии). На суде Вавилов отверг все обвинения. Длительное время провел в камере смертников в Бутырке в ожидании расстрела. Прошение о помиловании, подписанное Вавиловым и другими проходившими по делу учеными, было отклонено.

Все проходившие по этому по делу осужденные были расстреляны 28 июля 1941, в отношении Вавилова исполнение приговора по инициативе Л.П. Берия было отложено и позже заменено 20 годами заключения. Изменение приговора было результатом активного вмешательства Д.Н. Прянишникова, который обратился к Берии через его жену и свою ученицу, работавшую на кафедре агрохимии Тимирязевской академии. В письме к Берия 25 апреля 1942 Вавилов писал: «1 августа 1941 г., т.е. через три недели после приговора, мне было объявлено в Бутырской тюрьме Вашим уполномоченным от Вашего имени, что Вами возбуждено ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР об отмене приговора по моему делу и что мне будет дарована жизнь. 2 октября 1941 г. по Вашему распоряжению я был переведен из Бутырской тюрьмы во Внутреннюю тюрьму НКВД, и 5 и 10 октября я имел беседу с Вашим уполномоченным о моем отношении к войне, к фашизму, об использовании меня как научного работника, имеющего большой опыт. Мне было заявлено 15 октября, что мне будет предоставлена полная возможность научной работы как академику, что будет выяснено окончательно в течение 2–3 дней. В тот же день 15 октября 1941 г. через три часа после беседы, в связи с эвакуацией, я был этапом направлен в Саратов в тюрьму № 1, где, за отсутствием в сопроводительных бумагах документов об отмене приговора и о возбуждении Вами ходатайства об его отмене, я снова был заключен в камеру смертников, где и нахожусь по сей день… Как мне заявлено начальником Саратовской тюрьмы, моя судьба и положение зависит в целом от центра». Камера смертников находилась под землей и не имела окон, смертники были лишены прогулок. Вавилов заболел цингой, затем у него началась дистрофия. В 1942 жена Вавилова была эвакуирована в Саратов и жила в двух-трех километрах от тюрьмы, однако, введенная в заблуждение НКВД, полагала, что ее муж находится в заключении в Москве.

Директором Института генетики после ареста Вавилова был назначен Лысенко (остававшийся в этой должности до конца 1964 благодаря поддержке Н.С. Хрущева, а после снятия Хрущева продолжавший свои опыты на экспериментальной базе ВАСХНИЛ в Горках Ленинских), который к лету 1941 завершил начатый еще в начале 1930-х годов и продолженный в 1936 и 1939 разгром «реакционной формальной генетики», сопровождавшийся арестами и физическим уничтожением друзей и сотрудников Вавилова. В тюрьме, после перевода в общую камеру, больной и измученный ожиданием смерти Вавилов написал (не сохранившуюся) книгу История развития мирового земледелия, читал другим заключенным лекции по генетике.

Умер Николай Иванович Вавилов в саратовской тюрьме 26 января 1943 г..

как минимум во Франции и Англии

Трофим Лысенко сделал действительно выдающееся открытие в биологии – создал теорию стадийного развития растений. И этим открытием до сих пор пользуются все селекционеры, а определения понятий роста и развития растений, разработанные Лысенко, стали классическими (почему он и попал к французам в список 100 выдающихся ученых мировой истории).

Шарлатаном Вавиловым тама и не пахнет...

Лысенко Трофим Денисович (1898, с. Карловка Полтавской губ. – 1976, Москва) – биолог, специалист в области агрономии;

академик АН СССР (1939)

Трофим Денисович Лысенко родился 17 (29) сентября 1898 г. в селе Карловка Константиноградского уезда Полтавской губернии. Отец, Денис Никанорович, и мать, Оксана Фоминична, были вполне зажиточными крестьянами. Денис Никанорович Лысенко был умелым земледельцем: в семейном хозяйстве площадь обрабатываемой земли постепенно возрастала с 2 до 14 гектаров, пока он не вступил в колхоз. После переезда в Подмосковье Денис Никанорович возглавил бригаду овощеводов на экспериментальной ферме "Горки Ленинские" и работал там до 90 лет. Еще задолго до восстановления на Полтавщине Советской власти труд селекционера был не чужд украинскому крестьянину Денису Лысенко, впрочем, подобным экспериментированием занимался в то время не он один. В Карловке, принадлежавшей великой княгине Елене Павловне, некоторое время жил и работал известный естествоиспытатель Александр Федорович Миддендорф (1815 – 1894). Знаменитый ученый на правах управляющего селом несколько лет выводил породистых скакунов и жирномолочных коров, чем впоследствии занялся и селекционер Т.Д. Лысенко.

В семье Дениса Никаноровича и Оксаны Фоминичны Лысенко было четверо детей: Трофим был старшим сыном, после у него появилось два брата и сестра.

В 1913 г., после окончания двухклассной сельской школы, Трофим Лысенко поступил в Полтавское садоводческое училище низшего звена. Осенью 1917 г. продолжил учебу в Уманском училище среднего звена по своему профилю тоже садоводческое (ныне — Уманский государственный аграрный университет). После окончания училища в январе 1921 г. Лысенко был командирован Уманским Уездным отделом земледелия в Киев на селекционные курсы Главсахартреста. Еще будучи на курсах, в том же 1921 г., поступил на заочное отделение в Киевский сельскохозяйственный институт. По окончании селекционных курсов в марте 1922 г., Лысенко практикантом попал на небольшую Верхнячскую селекционную станцию (сейчас Верхнячск — поселок в Черкасской области), а через два месяца переехал в Белую Церковь на селекционную станцию Сахартреста, где был зачислен специалистом - селекционером огородных растений, одновременно продолжая образование в Киевском институте.

Работая на Белоцерковской станции и занимаясь вопросами селекции сахарной свеклы и томатов, Лысенко вывел новый сорт томата № 17. Предложенный им новый метод прививок (отдельных глазков) сахарной свеклы дал возможность ускоренно размножать родоначальников новых сортов свеклы. Первые две научные работы Лысенко (одна из них в соавторстве с А.С. Оконенко), посвященные новым методикам - «Техника и методика селекции томатов на Белоцерковской селекционной станции» и «Прививки сахарной свеклы», были опубликованы в 1923 г. в журнале, издаваемом Главсахаром.

В октябре 1925 г. Т.Д. Лысенко, окончив Киевский сельскохозяйственный институт по специальности «агрономия», был направлен в Азербайджан, на селекционную станцию в городе Гяндже, где возглавил отдел селекции бобовых растений (переименованный в 1932 г. в отдел физиологии развития). Перед Лысенко была поставлена задача по интродукции (в биологии - переселение особей какого либо вида животных и растений за пределы естественного ареала, в места, где они раньше не жили) в Азербайджане бобовых культур (люпина, клевера, чины, вики), которые могли бы решить проблему с голоданием скота в начале весны, а также с повышением плодородия почв при весеннем запахивании этих культур для сидерации (запахивание зелёной массы для обогащения почвы органическим веществом, азотом и другими питательными элементами) почвы «зелёными удобрениями». Наиболее пригодным для этой цели оказался горох, особенно его раннеспелые сорта. Лысенко начинает исследование этого вопроса, которое приводит его в дальнейшем к разработке теории стадийного развития.

Первые опыты Лысенко с посевом гороха оказались удачными (горох выжил), вследствие того, что зима 1925—1926 гг. была мягкой. Зимнее культивирование гороха, разумеется, в последующие годы не подтвердилось. Но уже 7 августа 1927 г. в газете «Правда» вышла статья о Лысенко, где о его деятельности в Гяндже говорилось, как о больших научных достижениях. Журналист, написавший передовую статью в «Правде» сильно преувеличил результаты проекта. Эта публикация стала первой в длинной серии сенсационных триумфов Лысенко, отмечавшихся в газетах. Искусство саморекламы, мастерское общение молодого человека с журналистами, его умение использовать газеты для свершения научных открытий большой практической важности — стало постоянной чертой всей карьеры Лысенко.

После появления статьи в «Правде» Лысенко охладел к бобовым и переключился на новую тему. У Т.Д. Лысенко появились помощники, которыми он взялся руководить. Под его начало попали три практикантки — Т.Г. Джавадян, которая вела наблюдения за злаками (пшеницей, рожью, овсом и ячменем), А.А. Баскова, следившая за развитием хлопчатника, и В.А. Писемская, которая ставила опыты по воздействию полива на прорастание хлопчатника. Начал работать с ним и его будущий многолетний сотрудник Донат Александрович Долгушин (1903 – 1995, советский селекционер, доктор биологических наук с 1936 г., академик ВАСХНИЛ с 1948 г., сторонник теорий Лысенко).

Впоследствии Лысенко женился на одной из практиканток, стажировавшейся под его началом — Александре Алексеевне Басковой.

В Гяндже Лысенко начал работы по изучению вегетационного периода сельскохозяйственных растений (хлопчатник, пшеница, рожь, овёс и ячмень). В течение двух лет Лысенко ставил опыты со сроками посева зерновых, хлопчатника и других растений, высевая растения с промежутками 10 дней. На основании своих опытов он разработал методику проращивания семян перед посевом при низких положительных температурах, которая была названа впоследствии яровизацией. По результатам этих исследований в 1928 г. он напечатал большую работу «Влияние термического фактора на продолжительность фаз развития растений». Но уже в 1927 г. основные положения этой работы были доложены Лысенко на съезде, созванном Наркомземом Азербайджанской ССР на Гянджинской станции, а затем, в декабре 1928 г. — на Всесоюзном совещании Сахартреста в Киеве.

В 1929 г. на Всесоюзном съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству Лысенко докладывал о результатах своих работ по изучению озимости и яровости и в том же году опубликовал статью «К вопросу о сущности озимости». С этого момента, т.е. с середины 1929 г. появился термин «яровизация» - физиологическая реакция растений на охлаждение, вызванная адаптацией к сезонным изменениям умеренного климата. «Яровизацией» назывался также основанный на этом явлении агротехнический приём контролируемого охлаждения семян перед их посевом, позволяющий сократить сроки вегетации растений, и в отдельных случаях обеспечить их вызревание в более холодном климате. В этом качестве «яровизация» была поддержана Николаем Ивановичем Вавиловым (1887 - 1943, учёный-генетик, ботаник, селекционер, академик АН СССР и ВАСХНИЛ, Президент ВАСХНИЛ, основатель и директор Всесоюзного института растениеводства, директор Института генетики АН СССР) и другими учёными СССР и других стран. Так, Джон Бёрдон Сандерсон Холдейн (1892 – 1964, английский биолог, генетик, эволюционист, физиолог, популяризатор и философ науки) в статье «Лысенко и генетика», опубликованной в 1940 г. в журнале «Science and Society», указывал на «большую ценность» техники яровизации (vernalization), утверждая, что она «была достаточно доказана не только в Советском Союзе, но и во всем цивилизованном мире».

В октябре 1929 г. Т.Д. Лысенко был переведен распоряжением Украинского Наркомата земледелия из Азербайджана на работу в Одессу, во вновь образованный на базе селекционной станции Украинский Селекционно-генетический институт, позднее ставший Всесоюзным Селекционно-генетическим институтом (ВСГИ), где возглавил лабораторию по яровизации растений. В 1929—1934 гг. Лысенко работал старшим специалистом отдела физиологии ВСГИ, в 1934—1936 гг. — научным руководителем, а 17 апреля 1936 г. он был назначен директором этого института. Имя Лысенко к этому времени стало широко известно не только среди ученых, но и практиков сельскохозяйственного производства. С середины 1930 г. в работу по яровизации растений включились сотни коллективных хозяйств. Однако массовое внедрение яровизации в сельское хозяйство СССР окончилось неудачей. Агроприём яровизации подвергался критике специалистами в том числе из-за возможности повреждения семян в процессе их намачивания, проращивания и посева, трудоёмкости этой операции, и большей уязвимости яровизированных растений. Критиками яровизации в 1930-е гг. были исследователи П.Н. Константинов, С. Левицкий (Польша), П.И. Лисицын, Дончо Костов (Болгария).

Но Лысенко объяснил неудачи сначала неточностями инструкций, а затем неточностью выполнения исправленных инструкций. Однако предложения Лысенко были разрекламированы в печати и, вопреки очевидности, были объявлены «переворотом в зерновом хозяйстве» страны. Под явление яровизации Лысенко подвел «теоретическую» базу, предложив универсальную, как он утверждал, теорию стадийного развития растений.

В Одессе ученый завершает разработку (начатой еще в Гяндже) теории «стадийного развития растений» и устанавливает конкретные условия, необходимые различным культурам и сортам для прохождения стадий развития. Суть теории заключалась в том, что высшие растения должны пройти в течение своей жизни несколько стадий перед тем, как дать семена. Для перехода к следующей стадии требуются определённые специфические условия. Эту теорию считали научной, помимо сторонников Лысенко, и его оппоненты — Н.И. Вавилов и П.М. Жуковский. В 1933 г. Н.И. Вавилов говорил о разработках Лысенко на Международном симпозиуме по проблемам генетики и селекции в США.

Положения теории Лысенко о стадийном развитии растений, по мнению критиков, в некоторой степени соответствовали уровню знаний 1930-х гг., однако не все они были подтверждены экспериментально. Так заведующий кафедрой физиологии растений биологического факультета МГУ Д.А. Сабинин первоначально относился с большим интересом к работам Т.Д. Лысенко, но впоследствии, изучив материалы работ Лысенко, пришёл к заключению, что «теория стадийности» является частным проявлением существовавшей ранее общебиологической теории детерминации, согласно которой организм развивается в строго определённом направлении, испытывая воздействие определённых условий среды и проходя при этом несколько жизненных этапов. Сабинин вступил в конфликт со сторонниками биологических учений Лысенко (до этого он неоднократно и на протяжении нескольких лет критиковал это учение с кафедры МГУ) и в 1948 г. был уволен с преподавательской работы., а в 1951 г. он покончил жизнь самоубийством.

Однако в эти трудные годы в решении серьезнейших проблем биологии и сельского хозяйства научный подход начал подменяться примитивно понимаемым критерием практики. Ученые во главе с Н.И. Вавиловым боролись за создание подлинно научных основ сельского хозяйства. Но представители сельскохозяйственной практики интересовались быстрыми практическими результатами, а их широко обещал Лысенко.

В этот период Лысенко подготовил к публикации как собственные научные работы: «Теоретические основы яровизации», «Теория развития растений и борьба с вырождением картофеля на юге» (в журнале «Яровизация» в Одессе), так и статьи, написанные совместно с Исааком Израилевичем Презентом (1902 - 1969, советский учёный и педагог, автор работ по марксистской методологии науки; доктор биологических наук с 1930, академик ВАСХНИЛ с 1948): «Селекция и теория стадийного развития растений», «Множьте ряды мичуринцев» (6 июня 1936 г., «Комсомольская правда»).

В 1934 г. Т.Д. Лысенко был избран действительным членом Академии наук Украинской ССР.

В 1934 г. при реорганизации ВАСХНИЛ Наркоматом земледелия была предпринята попытка возложить ответственность за провал многих практических мероприятий на науку, что вызвало резкие возражения Н.И. Вавилова. Именно в это время в дискуссию между ламаркистами и генетиками включился Лысенко. Главным его помощником в этом деле стал И.И. Презент. Свою позицию Лысенко укреплял, однако, отнюдь не экспериментами, доступными проверке, а выдвижением все новых и новых практических рекомендаций и формированием (с участием Презента) собственного «учения».

В 1935 г. Лысенко избран в действительные члены ВАСХНИЛ и становится членом ЦИК СССР и ВЦИК (с 1938 — членом Верховного Совета СССР).

В августе 1936 г., на выездной сессии ВАСХНИЛ в г. Омске, Лысенко сделал доклад «О внутрисортовом скрещивании растений самоопылителей», в котором вступил в дискуссию с Н.И. Вавиловым и другими генетиками. Дискуссия была продолжена 23 декабря 1936 г. на IV сессии ВАСХНИЛ, где Лысенко сделал доклад «О двух направлениях в генетике». Вавилов, выступая с докладом «Пути советской селекции», впервые публично высказал несогласие с позицией Лысенко. После экспериментов целой группы ученых, показавших абсолютную неэффективность метода яровизации, Вавилов перестал поддерживать работы Лысенко по яровизации и другие его инициативы и перешёл к открытому противостоянию Лысенко в дискуссиях. Появление этого конфликта было обусловлено не только научными дискуссиями в среде биологов, вызванными нерешенными проблемами теории наследственности, но и серьезными политическими, экономическими и социальными факторами. По существу, все так называемые дискуссии в биологии, начиная с IV сессии ВАСХНИЛ 1936 г. и кончая августовской сессией ВАСХНИЛ 1948 г., научными дискуссиями не являлись. Лысенковцы противопоставляли научным аргументам идеологические лозунги или прямое наклеивание политических ярлыков. Казалось бы, что Лысенко, как демагога должны были разоблачить практически сразу. Однако, страна остро нуждалась в чуде - голод лишь немного отступил, но все еще был на пороге, сельское хозяйство было разорено, весь деревенский уклад разрушен. Лысенко предлагал чудо, и ему верили - как верят в чудеса безнадежно больные.

Генетики во главе с Вавиловым чудес не предлагали. Они твердо стояли на земле, проводили эксперименты и были очень осторожны в выводах. Их работа тянулась годы, и немедленный результат отнюдь не гарантировала.

23 февраля 1938 г. Т.Д. Лысенко был избран президентом Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина вместо Н.И. Вавилова (Президент ВАСХНИЛ в 1929-1935 гг.), пониженного в должности до заместителя Лысенко, и оставался на этом посту до 10 апреля 1956 г.

В 1938 г. после переезда Лысенко из Одессы (где он возглавлял Всесоюзный Селекционно-генетический институт) в Москву и в связи с избранием его на пост президента сельскохозяйственной академии, решением СНК СССР небольшое подмосковное хозяйство в Горках Ленинских было передано в ВАСХНИЛ для экспериментальных и научных работ, руководимых персонально Лысенко.

29 января 1939 г. Т.Д. Лысенко был избран действительным членом (академиком) Академии наук СССР по Отделению математических и естественных наук, специальность – «генетика и агробиология».

Научные исследования школы Вавилова шли вразрез утверждениям «учения» Т.Д. Лысенко. Лысенко отрицал генетику, которую он называл буржуазной теорией и, пользуясь поддержкой властей, систематически преследовал учёных-генетиков. Многие генетики лишились работы и были арестованы. Самого Вавилова до поры до времени защищал от преследований его международный авторитет учёного.

В поднятой в прессе кампании против генетиков, возглавляемой Лысенко и Презентом, сначала изображали генетиков научными противниками «мичуринской биологии», позднее – как носителей буржуазной идеологии, и наконец – как «врагов народа», политических противников советского строя. Острие этих атак было направлено против Н.И. Вавилова. В июне 1939 г. ближайший сторонник Лысенко И.И. Презент направил председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову докладную записку, на которой стояла подпись и виза президента ВАСХНИЛ, академика Лысенко. В записке были выдвинуты обвинения против Вавилова и его единомышленников, ученых-генетиков.

В дискуссии, которую организовал журнал "Под знаменем марксизма" осенью 1939 г. лысенковцы уже открыто говорили о генетике ("менделизме-морганизме") как о метафизическо-идеалистической буржуазной науке. Принципиальные и твердые выступления Вавилова и его соратников доказывали, что в научной дискуссии генетику не победить.

Но уже 6 августа 1940 г., находясь в Черновцах (в научной экспедиции по западным областям Белоруссии и Украины), Вавилов был арестован. Он умер в Саратовской тюрьме 26 января 1943 г.

После ареста директора Института генетики академика Н.И. Вавилова, 28 декабря 1940 г. директором Института генетики Академии наук СССР назначают Т.Д. Лысенко. Большинство источников считает Лысенко прямо причастным к делу Вавилова. Т.Д. Лысенко на протяжении 25 лет (1940 -1965) был директором Института генетики АН СССР, однако никаких исследований по классической генетике, признанной во всём мире, в этот период там не проводилось.

Во время Великой Отечественной войны Лысенко вместе со многими биологами находился в эвакуации в Омске, где продолжал работать над агротехникой зерновых культур и картофеля. С 1942 г. Лысенко был членом комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков (1942). 22 марта 1943 г. Лысенко получил Сталинскую премию первой степени «за научную разработку и внедрение в сельское хозяйство способа посадки картофеля верхушками продовольственных клубней». 3 июня 1943 г. на торжественном заседании Академии наук СССР, посвященном 100-летию со дня рождения К.А. Тимирязева, Лысенко выступил с докладом: «К.А. Тимирязев и задачи нашей агробиологии». В 1943 г. вышло 1-е издание сборника: «Агробиология. Работы по вопросам генетики, селекции и семеноводства».

10 июня 1945 г. Лысенко было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали «Серп и молот», «за выдающиеся заслуги в деле развития сельскохозяйственной науки и поднятия урожайности сельскохозяйственных культур, в особенности картофеля и проса».

10 сентября 1945 г. Лысенко был награждён орденом Ленина «за успешное выполнение задания правительства в трудных условиях войны по обеспечению фронта и населения страны продовольствием, а промышленности сельскохозяйственным сырьем».

10 февраля 1946 г. Лысенко был избран депутатом Верховного Совета СССР второго созыва от Одесского сельского избирательного округа.

В 1946 г. Лысенко написал статью «Генетика» для 3-го издания «Сельскохозяйственной энциклопедии». В данной статье приведена обширная цитата статьи Моргана «Наследственность», опубликованной в США в 1945 г. в Американской энциклопедии (Encyclopedia Americana, 1945 г.), критические высказывания по поводу статьи Моргана, а также описание особенностей «мичуринской генетики». Статья вошла в сборник Лысенко «Агробиология».

Критика в адрес Т.Д. Лысенко и его «мичуринской агробиологии» была предпринята в 1946 г. в журнале «Селекция и семеноводство» статьей «Дарвинизм в кривом зеркале», написанной известным ботаником и селекционером академиком ВАСХНИЛ П.М. Жуковским.

Реакция последовала в июле 1948 г., когда с санкции Сталина были отменены выборы академиков ВАСХНИЛ, и вакантные места были заполнены путем назначения 35 академиков по списку, составленному Лысенко и подписанному Сталиным. А 31 июля - 7 августа 1948 г. состоялась печально «знаменитая» сессия ВАСХНИЛ, на которой с докладом «О положении в биологической науке» выступил Т.Д. Лысенко. Большинство докладчиков поддерживали биологические взгляды Т.Д. Лысенко, и указывали на «практические успехи» специалистов «мичуринского направления», что можно легко объяснить судьбой предыдущих оппонентов Лысенко. По существу, никаких научных споров не было – было жесткое административное подавление противников, замешанное на идеологических обвинениях. Несмотря на это, нашлись люди, которые до конца отстаивали истину в науке. О достижениях и перспективах генетики говорил Иосиф Абрамович Рапопорт (1912 - 1990, выдающийся советский ученый-генетик) и ректор Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева Василий Сергеевич Немчинов (1894 - 1964, советский экономист и статистик, академик АН СССР с 1946). Лысенковцы на сессии прямо заявляли, что дискуссия закончилась в 1939 г., и сейчас «формальные генетики» продолжают бесполезную фракционную борьбу; таким образом, «формальных генетиков» переводили в разряд «нелояльных вредителей». Общее число уволенных, пониженных в должности или отстраненных от руководящей работы после сессии ВАСХНИЛ 1948 г. исчислялось тысячами.

Сессия ВАСХНИЛ 1948 г. знаменовала расширение монополии Т.Д. Лысенко на всю советскую биологию. Являясь президентом ВАСХНИЛ, директором Института генетики АН СССР, он с 1 сентября 1948 г. по 26 февраля 1965 г. возглавлял кафедру генетики и селекции полевых культур во Всесоюзной сельскохозяйственной академии имени К.А. Тимирязева.

По образцу сессии ВАСХНИЛ было проведено специальное совещание Биологического отделения АН СССР, одобрившее «учение О.Б. Лепешинской». Ольга Борисовна Лепешинская (урождённая Протопопова, 1871-1963, участница революционного движения в России, лауреат Сталинской премии, академик АМН СССР с 1950; основные труды посвящены исследованию оболочек животных клеток, гистологии костной ткани) начиная с 30-х гг., выступала с публикациями, в которых утверждала, что ею открыто образование клеток из бесструктурного «живого вещества». Ее книга «Происхождение клеток из живого вещества и роль живого вещества в организме» вышла с предисловием Лысенко. Для него «учение Лепешинской» стало одним из важных разделов «мичуринской биологии», так как с помощью этого «учения» Лысенко объяснял «превращение» одного вида организмов в другой. Теперь Лысенко вел борьбу уже не только с генетиками, но и цитологами, гистологами, микробиологами, эмбриологами. Присуждение Лепешинской Сталинской премии вне очереди и сообщение ею в печати о внимании Сталина к ее работе превратило учение Лепешинской (как ранее «мичуринскую биологию») в политическую платформу, критика которой рассматривалась как «антисоветская акция» со всеми вытекающими последствиями.

Итогом вышеназванных сессий и конференций было создание совершенно специфической структуры советской биологии. Она загонялась в русло трех официально разрешенных направлений: «мичуринской агробиологии», «учения о живом веществе» и «павловской физиологии» (последнее направление лишь условно можно было назвать «павловским» - Иван Петрович Павлов, 1849 – 1936, один из авторитетнейших учёных России, физиолог, психолог, создатель науки о высшей нервной деятельности и представлений о процессах регуляции пищеварения; основатель крупнейшей российской физиологической школы; лауреат Нобелевской премии в области медицины и физиологии 1904 г. «за работу по физиологии пищеварения»).

В это время в нашей стране исследования по генетике были сосредоточены в Отделении биологических наук АН СССР, директором Института генетики АН СССР с 1940 г. был Т.Д. Лысенко. Поэтому крупнейшие ученые Советского Союза, среди которых были А.Н. Несмеянов, Н.Н. Семенов, И.В. Курчатов, И.Л. Кнунянц, М.А. Леонтович, А.Д. Сахаров, И.Е. Тамм, А. Н. Белозерский, В. А. Энгельгардт, А.Н. Колмогоров, М.А. Лаврентьев, С.Л. Соболев, М.М. Шемякин и другие, поддерживали продолжение исследований в области генетики, а затем стали создавать группы и лаборатории в учреждениях, не подведомственных Отделению биологических наук АН СССР.

Снова началась критика в адрес Т.Д. Лысенко. Началась она с неожиданного эпизода еще при жизни Сталина, в 1952 г., когда «Ботанический журнал» опубликовал статью Н.В. Турбина, бывшего сторонника Лысенко, направленную против абсурдных утверждений Лысенко по вопросам видообразования. В «Ботаническом журнале» в последующие годы публиковались критические статьи в адрес Лысенко, сообщалось о фальсификациях научных данных, о несостоятельности многих его положений.

11 октября 1955 г. в ЦК КПСС было направлено «письмо трёхсот», подписанное 297 учёными, среди которых были биологи (в том числе генетики), физики, математики, химики, геологи и т. д. В письме говорилось о состоянии биологической науки в СССР и роли Т.Д. Лысенко в отставании отечественного сельского хозяйства.

Неприятие учёных и множество писем в руководящие органы, в результате привели к отставке Лысенко 10 июня 1956 г. с поста президента ВАСХНИЛ. Однако с 8 августа 1961 по 5 апреля 1962 гг. Лысенко был возвращён на этот пост по личной инициативе Н.С. Хрущёва.

В 1956 г. в связи с переходом Лысенко из ВАСХНИЛ на основную работу в Институт генетики АН СССР (которым он продолжал руководить), решением Совета Министров СССР Экспериментальное хозяйство «Горки Ленинские» было передано в Институт генетики для продолжения работ, руководимых лично Лысенко.

Восстановление в правах разгромленных направлений советской биологии началось в 1964 г. после октябрьского Пленума ЦК КПСС и отставки Хрущёва в 1965 году. 5 марта 1965 г. Лысенко был снят с поста директора Института генетики АН СССР, в связи с истекшим сроком полномочий и не переизбранием его на новый срок и был назначен заведующим лабораторией Института генетики. С 15 апреля 1966 г. в связи с реорганизацией института (и образованием нового учреждения – Института общей генетики АН СССР) Лысенко был переведен для работы в Экспериментальную научно-исследовательскую базу «Горки Ленинские», причем, в состав вновь созданного института хозяйство не вошло, а стало самостоятельным учреждением с подчинением Отделению общей биологии АН СССР. Лысенко был назначен заведующим лабораторией базы «Горки Ленинские». Той базы, которой он руководил в течении 27 лет. Он был крайне недоволен создавшейся ситуацией и не раз обращался к руководству АН СССР из-за конфликтов, возникающих у него с новым руководством базы. В ноябре 1969 г. деятельность базы была изучена специальной комиссией Президиума АН СССР и результаты проверки доложены на заседании Отделения общей биологии, где была вскрыта лженаучная, основанная на подлогах и фальсификациях методика работы Лысенко. И тем не менее, до конца жизни Д.Т. Лысенко работал заведующим лабораторией Экспериментальной научно-исследовательской базой АН СССР «Горки Ленинские» в Московской области, продолжая научно-исследовательскую работу.

Личность Д.Т.Лысенко является одной из самых спорных в истории советской науки, а во многом и обросла мифами. Советский агроном, биолог, академик Трофим Денисович Лысенко - Герой Социалистического Труда (1945), кавалер восьми орденов Ленина (в том числе в 1935, 1945 — дважды, 1948, 1949, 1958), трижды лауреат Сталинской премии (1941, 1943, 1949). Награжден Золотой медалью АН СССР имени И.И. Мечникова (1950). Но его монополизм в биологии, подкрепленный протекцией Сталина, вызвал уничтожение целых научных школ и гибель многих ученых

Трофим Денисович Лысенко - основатель и крупнейший представитель так называемой «мичуринской агробиологии». На счету Лысенко немалые заслуги по созданию высокоэффективных методов повышения урожая. Он создал теорию стадийного развития растений, метод направленного изменения наследственно озимых сортов зерновых культур в наследственно яровые и обратно. Предложил ряд агротехнических приемов (яровизация, чеканка хлопчатника, летние посадки картофеля).

Под руководством Трофима Лысенко был выведен сорт озимой пшеницы Одесская-3, сорт ярового ячменя Одесский-9; сорт хлопчатника Одесский-1, ставший основным сортом хлопководства в новых районах его возделывания. Идеи Лысенко внедрялись в сельском хозяйстве в 1930-1960-х годах.

Часть теоретических положений и предложений, выдвинутых Трофимом Лысенко, не получили экспериментального подтверждения и широкого производственного применения. Игнорирование академиком Лысенко многочисленных и хорошо известных экспериментальных фактов в сочетании с использованием идеологической фразеологии и политических обвинений в борьбе с оппонентами позволяет квалифицировать его деятельность как антинаучную. Именно так оценивают ее подавляющее большинство биологов как в России, так и за рубежом.

В то же время до сих пор имеется некоторое количество последователей Лысенко, считающих, что обвинения его в «физической расправе над оппонентами» и «отрицании генетики» не являются безусловно доказанными. Есть мнение, что осуждение Н.И. Вавилова связано исключительно с его политическими, а не научными взглядами. По мнению этих последователей, версию «расправы» подрывает, например, то, что ближайший научный коллега Н.И. Вавилова П.М. Жуковский продолжал научную деятельность, отстаивая свои взгляды без всяких препятствий.

С именем «народного академика» Т.Д. Лысенко связано целое явление в истории отечественной науки, получившее название «лысенковщины», как синонима гонений на прогрессивные научные школы и лженаучного мировоззрения. Ее начало совпало с обострением политических репрессий в 30-х годах, а окончание с открытиями в генетике в середине 60-х годов прошлого столетия. Если учесть, что сам Лысенко всегда прославлял роль партии (при этом оставаясь – беспартийным) в решении любых проблем сельского хозяйства, то неудивительно, что он и стал олицетворением «лысенковщины», хотя её истоки гораздо глубже личности и деятельности Д.Т. Лысенко.

Во Франции либерально-консервативной организацией «Club de l’Horloge» была учреждена «Премия Лысенко» (фр. Prix Lyssenko). Согласно формулировке оргкомитета, эта своеобразная анти-премия вручается «автору или лицу, которые своими произведениями или деятельностью внесли образцовый вклад в дезинформирование в области науки или истории, используя идеологические методы и аргументы».

Трофим Денисович Лысенко умер 20 ноября 1976 г. в два часа дня в Кремлевской больнице в Москве. Похоронен на Кунцевском кладбище.

nekto

Трудов Вавилова НЕТ!

Работ и диссертаций НЕТ!

Достижений НЕТ!

Пользы от него тоже НЕТ!

Единственное что есть - безумные траты во время иностранных командировок и нехорошие связи с ТКП (очень много мерзости сделавшая Стране Советов)

Вавилов это просто очередной БРЕНД западников для борьбы с СССР... Такой же как Сахаров, Солженицын и прочая антисоветская мразь...

nekto

Трудов Вавилова НЕТ!

Работ и диссертаций НЕТ!

Достижений НЕТ!

Пользы от него тоже НЕТ!

Единственное что есть - безумные траты во время иностранных командировок и нехорошие связи с ТКП (очень много мерзости сделавшая Стране Советов)

Вавилов это просто очередной БРЕНД западников для борьбы с СССР... Такой же как Сахаров, Солженицын и прочая антисоветская мразь...