|
Желательно прочитать до конца.
КРЫМСКИЕ РАГУЛИ
и чистая вода.
Вчера Ира опять была без машины, а такси вызвать в сезон крайне сложно, но какой выход? Правильно. Общественный транспорт. Автобус стоял на открытой всем ветрам (лучам) конечной остановке и нагревался с каждой минутой всё сильней, а в середине этой духовки сидели три тётки разной степени сохранности и свежести. Я вошла и уселась на задней площадке, ровно по центру, как зритель. Самая противная и громкая тётка сидела справа, на одиночном кресле. Ну, как сидела? Сиденье под ней больше напоминало пиявку, прилипшую к заднице бегемота, а сама эта огромная тётя, сидела, выставив мощную левую ногу в проход, таким образом, упираясь в него и не вываливаясь. Была она очень похожа на Фрекен Бок из «Карлсона», кстати. Остальные тётки очень напоминали два высушенных стручка, были они совершенно безликими, но очень активными и крикливыми. Про себя я назвала их «мумии вернулись». Было очень жарко и душно, но водителя всё не было.
Тётки громко обсуждали реалии крымского выживания во всех красках:
- Раньше всё было лучше. Раньше еды много было всякой и стоила она копейки, а сейчас ничего нет! Раньше пенсии были большие (950 гр. = 120 $ по курсу 8 гр. - прим. ред), а сейчас копейки, - негодовала Фрекен Бок
- Да-да! Дадада-дададада-дада! – речёвкой, как артековские пионэры, хором отчеканили мумии. В руках одной из них я разглядела рекламный буклетик магазина «ПУД» (бывший АТБ), которая визгливым голоском называла очередной мясной продукт с картинки и его цену.
- Ужас! – прогремела, как пароходная труба Фрекен Бок и добавила: - 100% из Киргизии или из Бурятии. Или из Молдавии.
Брошюрка была листов на десять, не меньше, а водителя всё не было. Было жарко и очень душно.
- Женщина, вам дать такое? – обратилась ко мне одна из мумий.
- Давайте, - согласилась я и, приняв буклетик, сразу начала им обмахиваться.
- Я вам не для этого дала, а для совместного с нами анализа, это вам не веер – взвизгнула тётка.
- Тогда заберите, – ответила я и отдала взад хлипкое издание.
- Есть нечего совсем, кругом один импорт, то ли дело при Украине – всё было своё, родное, а теперь даже конфет нету - продолжала чревовещать женщина со стулом-пиявкой на заднице и ногой в проходе, упираясь и с трудом балансируя в ещё стоящем автобусе, - Вот есть там конфеты?
- Нет, конфет нету, - пролистав буклетик, ответила мумия.
- Вот и я говорю – конфет в России нет, одни старые консервы. Из Киргизии. Или из Молдавии. Или с военных складов. - как отрезала Фрекен Бок.
Было жарко и очень душно, а водителя всё не было. Шла десятая минута в раскаленном автобусе, и пытка ассортиментом становилась всё изощреннее. В ход пошли ножи и лезвия, а вся троица дружно сетовала на то, что вна Украине всё было длиннее и острее, с хорошими ручками, а в России всё тупое, короткое и ломкое. Когда они дошли до мороженого «СССР», то этих бедолаг чуть не разорвало на части от возмущения, но громче всех возмущалась сильно отощавшая без украинских продуктов тётка со стулом-пиявкой на заднице - настолько её корёжило от самого названия несчастного десерта.
Что я должна была делать? Взять эти буклетики, скрутить в трубочку и попытаться засунуть им в то памятное место, из которого у них раньше выходили их родные продукты? Я же почти приличная женщина и пожилых не обижаю, даже если они с̶л̶е̶г̶к̶а̶ конкретно йо*нутые. И тут пришло спасение – появился водитель и мы поехали. Фрекен Бок, вцепившись обеими руками в спинку переднего сидения, внезапно замолчала и, пока мы ехали по серпантинам нашей горки, она, раскорячившись левой ногой в проходе, тщательно ловила равновесие. Когда мы съехали на ровную дорогу, то возмущения троицы продолжились, но с уже новой силой, и направлены они были на ужасные дороги в России и прекрасные прежние дорожки, которые куда-то делись.
На первой остановке в автобус заскочили две дамочки. Одна из них была одета в трусы, слегка напоминающие шорты (если смотреть ночью), на второй были надеты трусы поверх трусов. Короче, красивые обе. И скромные. Сходу, барышни плюхнулись на двойные сидения в левой части автобуса и в ту же секунду салон автобуса разорвал мощный ультразвук: «*ляяяядь! Я себе жопу обожгла!» Сидящая через проход от них Фрекен Бок, аж подпрыгнула от неожиданности на своём кресле-пиявке, придушив её окончательно. Ну да, понимаю - сидения сильно раскалились, легко поджарив открытые задницы и ляжки. Программа моей поездки стала более разнообразной, когда пошла новая волна истерии и воспоминаний «палёных п̶ё̶ трусов» о том, что раньше на окнах висели шторки и сидения были более мягкими, которых при уже России нет. Теперь хор этой пятёрки (двух молодых и трёх старых м̶а̶н̶ женщин) стал ещё колоритнее – все вместе, они вспомнили и кондукторов, и объявления остановок, и отсутствие такого количества таких ненужных монет, и право пассажира выходить не только на остановках, но и там, где ему приспичит. Ор был тот ещё.
Я сидела и думала: «Что мне делать? Я же не базарная баба и не хочу опускаться в это зловоние, не стОят эти жабы моего внимания. Мироздание, ты же меня всегда слышишь. Я же не могу сейчас выключить этот звук, похожий на многоголосое кваканье и оглохнуть я тоже не хочу, но ехать мне ещё несколько остановок, а меня уже трясёт. Пожалей меня, сделай что-нибудь, уйми эти потоки дерьма и закрой им рты. Помоги мне, ибо ещё чуток и я пойду с этими недовольными крымчанками в рукопашную». И помощь пришла. Через две остановки.
Она была одета в леопардовые лосины и такую же майку, на голове красовалась смешная, не в тему, дамская шляпка, а в руках поигрывал яркий веер. Помощь выглядела моложавой женщиной слегка за 50 и, запрыгнув в автобус через переднюю дверь, она сразу встала спиной к водителю, взявшись за поручни по обе стороны. Обычно, так стоят экскурсоводы или учителя, которые везут своих учеников смотреть очередную достопримечательность. Сочным голосом Помощь громко спросила у всех присутствующих (а народу в автобусе уже прибавилось):
- Местные есть? И чтоб настоящие местные! Сейчас буду вас тестировать!
То, что вся пятёрка дружно закричала, что они местные, меня нисколько не удивило, ведь они уже почти успели побрататься между собой.
- Мне нужна бывшая водолечебница. – продолжила Помощь.
Здесь надо заметить, что эта знаменитая водолечебница прекратила своё существование в аккурат после развала СССР, в то самое время, когда Крым пошёл «с молотка» со своими, тогда ещё, колоссальными ресурсами. Находилась она, практически, на набережной - чуть выше Приморского парка.
Что тут началось. Куда только эти овцы не посылали мою спасительницу! Какие только маршруты не вырисовавались! В тот момент мне вспомнился анекдот:
"Пикассо приехал в Лондон. На вокзале у него украли часы. Инспектор полиции спросил:
- Вы кого-нибудь подозреваете в краже?
- Да, помню одного человека, который помогал мне выйти из вагона.
- Вы художник, нарисуйте его портрет.
К вечеру по рисунку Пикассо лондонская полиция задержала по подозрению в краже трех стариков, двух старух, два троллейбуса и четыре стиральные машины".
После советов этих «местных» моя Помощь могла оказаться где угодно - на горном плато Ай-Петри, в другом городе Крыма, в самом дальнем посёлке Ялты, на пляже, в крокодиляриуме или рыночной чебуречной.
Помощь прервала поток этого воспалённого сознания поднятой рукой и громким:
- Успокойтесь, знатоки, ус-по-кой-тесь! Я всё поняла, можете больше не напрягаться! Я вижу, что вы тут все такие же местные, как и я. Могли бы ничего не выдумывать и сказать сразу, что не знакомы со старым городом.
В спор подключился водитель автобуса, который всё это время молча слушал. Он объяснил, на какой остановке выйти и куда пройти, но обиженное рагульё всё не утихало, продолжая громко негодовать, оспаривая версию пилота и пеняя вопрошающей гостье курорта на её неблагодарность. Всё это время я сидела и улыбалась.
Я больше их не слушала, мне уже было всё равно, чем ещё разродятся эти зловонные существа. Я выдохнула – эти люди нам ЧУЖИЕ. Это рагульё, собранное отовсюду и не знавшее наш город, существовавший до 1991 года, нам чужое. Они, зачем-то, в разное время пришли в Крым, изначально будучи чужими, но они и останутся таковыми навсегда - ведь вырастят своих детей с такими же семенами в головах, на их столах будет ненавистная российская колбаса «из Киргизиии или военного склада», в их головах цветущие крымские поля и сады будут мёртвыми, а наши святыни и ценности для их душ так останутся ненавистными. Они будут жить в нашей Большой стране и одновременно её ненавидеть, но пускать в неё свои гнилые корни и допьяна пить её соки.
Друзья, помощь приходит к просящему, только не все могут (хотят) её разглядеть и идентифицировать. Небеса всегда откликаются, когда просишь искреннее, посылая нам различные знаки и мысли, обстоятельства и направления, сны и интуиции, встречи и взгляды, симпатии и … даже помощников в леопардовых лосинах.
Помощь звали Ариной и у этой истории было продолжение, которое я оставлю только себе.
Ирина Белозёрова
_________________
"Я против повышения пенсионного возраста. И пока я президент, такого решения принято не будет." В.В. Путин.
|
