Режиссер Александр Сокуров заявил «Фонтанке», что всегда сожалеет о выступлении, которое не нашло общественной поддержки. 
И после недавнего разговора с президентом — тоже. Но вопросы, которые он поднял, обсуждать все равно придется.— Александр Николаевич, вас комментарий Кадырова встревожил?— Конечно, потому что это напрямую затрагивает мою безопасность.
Но поскольку я не первый и не последний, кому поступают угрозы из этой части страны, я должен относиться к этому как к неизбежности.
Видимо, это издержки того, что в стране вообще создан СПЧ и само устройство его вызывает крайнее раздражение и негодование в Чечне, где не приняты дискуссии, не приняты некоторые конституционные нормы, которые приняты в других частях России.
— Так вы в этом видите скорее подтверждение того, что вы говорили на совете о настроениях в кавказских регионах?— Это политическое подтверждение.
Есть и другие факты, более глубокие и куда более органичные, которые говорят, что естественные настроения происходят в среде молодежной — в том числе в кавказском обществе, где есть естественные проблемы развития.
Я много раз говорил об этом — речь идет о стагнации этой части страны, что вызовет тяжелые последствия для всей Федерации.
— Только этой части? Просто вы говорили о других регионах, которые надо развивать, — Сибирь, Архангельская область…— Ну, вы же меня спросили по конкретному поводу.
— Уточняю: кавказские регионы как-то сильно выделяются на общем фоне?— Без всякого сомнения, потому что существует серьезная экономическая поддержка и гарантия со стороны Федерации в существовании экономическом и политическом.
С точки зрения условий жизни, климата, конечно, выживание и существование в кавказских республиках проще, чем в Архангельской области, Мурманской, Вологодской, отчасти в Поволжье.
Разве можно сравнить климатические условия?
Несравнимо.
И стоимость жизни выше в северных регионах, и вклад в федеральный бюджет несоизмеримо выше.
Но давайте вообще отметим: мы говорим о моем выступлении на СПЧ — в том месте, где такие выступления и должны происходить.
Совет создан для того, чтобы высказывались и доводились до сведения президента разные точки зрения — и политические, и социальные.
Поэтому меня удивляет, что это вызывает такую раздраженную реакцию у средств массовой информации — как в костер подбросить дровишек.
Надо внимательно читать, прочтите текст моего выступления.
— Уже неоднократно, он у меня перед глазами…— Что там вызывает у вас негодование или несогласие? Что там непонятно?
— Я скорее о реакции президента. Он упирал на то, что есть болезненные точки, вроде территориальной целостности страны, которые в публичном поле трогать не стоит…— Я не согласен с этим. Во-первых, у президента не было возможности внимательно прочесть то, что я сказал. Я предварительно никогда не сдаю в администрацию президента тексты, как это делают, видимо, остальные члены совета.
— А есть такая практика?— Ну, мне кажется, да.
Когда президент реагирует на выступления, перед ним лежат тексты.
Я никогда не сдаю тексты на цензуру и просмотр.
Так что он воспринимал меня со слуха.
Вот и пошла волна его негодования и возмущения.
Я сожалею, что не получил ответ ни на один из вопросов, которые задал, и ни один из вопросов не был правильно понят.
Поэтому я в растерянности пребываю: а зачем тогда нужен этот совет и это все?
Посмотрите на заявление пресс-секретаря президента о том, что это было непрофессиональное выступление.
У меня нет с ним таких контактов, которые, наверное, есть у вас.
Я почти не знаком с ним.
Знаю только, что он меня не любит, даже более чем не любит, и здесь у него с Кадыровым общее настроение.
Но о каком профессионализме может идти речь, когда совет создан из граждан и я выступаю как гражданин.
Я вижу болевые точки моей страны как гражданин, не как дипломат, не как политик, не как работник разведки и не как идеолог.
Я вижу боль, я о ней говорю.
И у меня есть право говорить.
У меня хорошее образование, большая общественно-политическая практика, мне 70 лет, я что-то прожил и имел отношения не с одним президентом.
Когда Владимир Владимирович заявляет, что я огульно что-то говорю, — это неправильно.
Россия — такая страна, и она находится в таком политическом положении, а я сразу сказал, что существует политическое напряжение сверх меры и кризис конституционный, — что нужно говорить обо всех вопросах.
— Кризис в том смысле, что Конституция отстает от реальности?— Конечно.
Поправки, не поправки — молодежь смотрит дальше, а Конституция смотрит под ноги и не учитывает это поколение на политической карте страны.
Вы это и по Петербургу можете увидеть — какая стагнация культурных инициатив у нас происходит, я уж не говорю о политических обстоятельствах внутри города, насколько это вяло и неинтересно.
Это все надо обсуждать открыто.
Если что-то президенту не нравится в том, что я говорю, — пожалуйста, конкретно, с позиции вашей осведомленности докажите мне, в чем я не прав.
Эти вопросы надо обсуждать с людьми, которые называются народом.
— Я так понял, что именно вопрос самоопределения регионов кажется президенту ящиком Пандоры…— Правильно, этот ящик надо открывать, заглядывать туда, анализировать, участвовать в диалогах.
Я несколько раз предлагал собрать общефедеральную дискуссионную площадку для обсуждения истории развития взаимоотношений с Кавказом.
Это все не так просто.
И о государственном устройстве надо говорить, потому что Конституции, которая фиксирует основные позиции государственного устройства, — сто лет.
Неизбежно надо говорить обо всех, самых сложных вопросах.
— И в том числе о том, чтобы регионы могли высказаться за отделение от России?— В том числе о праве регионов думать о том, как должна складываться их жизнь.
Вы еще раз прочтите текст моего выступления, я там говорю о том, что с Кавказом связана стагнация в развитии.
Раньше говорили: здесь засилье русских, русские мешают.
Сейчас этого засилья нет, во всех республиках абсолютно национальные администрации, а развития нет.
В чем причина?
Об этом надо говорить смело, открыто — в том числе и с представителями республик на дотациях.
Мы повязаны этими обстоятельствами.
— Александр Николаевич, а как вы сами определяете жанр этих ваших бесед с президентом? Надеетесь ли повторить?— Я ругаю себя каждый раз.
И сейчас я считаю, что не надо было даже приходить на это собрание, потому что моя точка зрения очень часто не совпадает с точкой зрения президента и совета.
Меня же никто не поддержал, и каждый раз я таким бельмом становлюсь.
Может, мне вообще не надо заниматься общественной деятельностью?
Я так же торчу, как кол, в ситуации градозащиты в Петербурге, я везде не ко двору. Может, не надо этим заниматься?
— А что если этого от вас и добиваются?— Ну, может, и правильно, что мне об этом говорят.
А я не нахожу ума это понять.
Это ошибка — выступление, которое не вызывает общественной поддержки ни у прессы, ни у членов совета, ни у людей, окружающих меня.
Значит, это ошибка.
Значит, надо таким, как я, замолчать и перестать участвовать в этом процессе.
Мы не нужны. И в этом нет никакой обиды. Объективно обстоятельства сложились таким образом, что мы не нужны.
Вот вы же не встанете на мою защиту.
Вы просто будете меня использовать как дровишки в костре вашего СМИ.
Вы же не защитите меня, если что-то со мной произойдет.
Вы будете наблюдать со стороны: ах, опять он высунулся и получил по заслугам.
Когда средства массовой информации защищали людей, которые серьезно думают о происходящем на Родине?
— Смотря что вы имеете в виду под защитой…— Не расшифровывайте мои слова.
Просто слушайте, что я говорю.
Если вы услышали, что за ними стоит, — хорошо.
Нет — значит, не стоило говорить.
Защита — это понимание.
Найдите текст моего выступления, найдите там хоть одно утверждение, которое расходится с интересами народа и людей, которые сегодня думают и болеют за государство.
Не о прошлом речь, а о сегодняшнем и будущем.
Беседовал Николай Кудин,
«Фонтанка.ру»
Источник -
https://www.fontanka.ru/2021/1 ... 1041/
