Сталин вышел на первое место в списке самых великих людей человечества.

Галс
за все надо платить...
и вопрос: за что заплатили миллионы в 90-х?
а, мудак?

Опа!! b]Штирлиц[/b] из дурки выпустили...

Надолго ли???

Арбуз проглотил ? Не сцы сам выйдет . Продавец урюка

Хорошая статья

Деньги на новый фильм о Сталине выделило министерство культуры

Joseph Stalin Essay, Research Paper Joseph Stalin On the year’s shortest day, 60 years ago, in Gori, near Tiflis, a son was born to a poor, hard-working Georgian cobbler named Vissarion Djagushvili. The boy’s pious mother christened him Joseph, after the husband of Mary, mother of Jesus. But names were not to stick very long to this newest subject of the Tsar; he was to answer to Soso, Koba, David, Nijeradze, Chijikov and Ivanovich until at length he acquired the pseudonym of Stalin, Man of Steel. Last week, as another Dec. 21 rolled around, the little town of Gori was a mecca for 450 Russian writers, “intellectuals” and students sent to gather material on Joseph Vissarionovich Djugashvili’s birth place and early surroundings. Newspapers printed sentimental poems and stories about the “little house in Gori” and latest photographs showed that it had been enclosed in an ornamental stone structure and turned into a Soviet shrine. A Tiflis motion-picture studio started filming Through Historic Localities, a cinema intended to conduct the spectator through every part of the country associated with Joseph Stalin’s name. In Moscow 1,000,000 copies of President Mikhail Kalinin’s biography, A Book About the Leader, were issued, while sketches by Defense Commissar Kliment E. Voroshilov and Commissar for Internal Affairs Laurentius Pavlovich Beria are soon to appear. In a twelve-page edition of Pravda, Moscow Communist Party newsorgan, only one column was not devoted to Joseph Stalin on his birthday morn. In an editorial called “Our Own Stalin,” Pravda declared: “Metal workers of Detroit, shipyard workers of Sydney, women workers of Shanghai textile factories, sailors at Marseille, Egyptian fellahin, Indian peasants on the banks of the Ganges–all speak of Stalin with love. He is the hope of the future for the workers and peasants of the world.” In his honor the Council of People’s Commissars founded 29 annual first prizes of 100,000 rubles ($20,000) each for outstanding achievements in medicine, law, science, military science, theatre, inventions, while 4,150 Stalin student scholarships were announced. The Presidium of the Supreme Soviet conferred on Tovarish Stalin the Order of Lenin and gave him the title of “Hero of Socialist Labor.” Shop committees, laborers’ clubs, soviets, Party and State functionaries felicitate Hero Stalin, but among the congratulations from abroad one came from an old enemy now turned friend–Adolf Hitler: “I beg you to accept my sincerest congratulations on your 60th birthday,” wired the Fuhrer. “I enclose with them my best wishes for your personal welfare as well as for a happy future for the peoples of the friendly Soviet Union.” The Nazi press meanwhile carefully eulogized Mr. Stalin as the “revolutionary fuhrer of Russia.”
The Man. In all this wordage over Comrade Stalin’s 60 years of life only six-line communiques on the progress of the Red Army in Finland were printed in the U.S.S.R. Obviously, the hammer- sickle propaganda machine preferred that Soviet citizens pay as little attention as possible to a scarcely encouraging
military campaign. Much, however, was written about Joseph Stalin’s enormous effect on world affairs in the last twelve months. The penultimate year of the 20th Century’s fourth decade will not go down as one noted for athletic records, medical discoveries, great works of literature or other achievements in the realm of the intellect, muscle or spirit. It will be remembered, in Europe particularly, as a year in which men turned or were forced to turn their attention almost exclusively to politics. The whole post-War I period was preoccupied with politics to a degree matched only by the 16th Century’s preoccupation with theology. So thoroughly was Europe inured to political shock that the transition last autumn from war of nerves to war of guns was accepted by most of its millions with an extraordinary calm. The calm was tempered with some fear, but also with nostalgia, for few men believe that Europe will ever again be the Europe of Aug. 31, 1939–just as the July of 1914 never came again. Whether Europe’s new era will end in nationalist chaos, good or bad internationalism, or what not, the era will be new–and the end of the old era will have been finally precipitated by a man whose domain lies mostly outside Europe. This Joseph Stalin did by dramatically switching the power balance of Europe one August night. It made Joseph Stalin man of 1939. History may not like him but history cannot forget him. As for his contemporaries on the 1939 scene: – By early last year Adolf Hitler had already shown the world that his bag of tricks was not bottomless. Instead of winning another bloodless conquest in Poland, he ran his land empire at last afoul the sea empire of Britain–and into an expensive, probably long and debilitating war which may well end disastrously for him and his country. The Allies have not cracked his Westwall–but he has not cracked their Maginot Line. His vaunted air fleet has not leveled Britain, as advertised, and once again Germany finds herself dangerously blockaded by the British Fleet. – Generalissimo Francisco Franco won his civil war in Spain, but his country was so exhausted at the war’s end that Spain’s weight in international affairs remains negligible. – Most vigorous character to arise anew in European affairs was Britain’s Winston Churchill, First Lord of the Admiralty, but he was not the head of Government. Doubtful it was, moreover, if Prime Minister Neville Chamberlain would go down as a great war figure. History would probably regard him as an example of magnificent stubbornness–stubborn for peace, then stubborn in war. – Benito Mussolini was caught bluffing with his Nazi- Fascist “Pact of Steel,” and when the Allies called his bluff, Il Duce rather awkwardly last fall backed down and declared “non- belligerency.” Grumbling at home last autumn and a major shake-up among his top officers indicated that Mussolini’s Italy had to do a lot of sail-trimming. – After seven years of Franklin Roosevelt, the U.S. was still in the dumps, offered no example to the rest of the world as to how to get along. Best Roosevelt deeds of 1939 were
his earnest but unheeded plumpings for peace. Joseph Stalin’s actions in 1939, by contrast, were positive, surprising, world-shattering. The signing in Moscow’s Kremlin on the night of August 23-24 of the Nazi-Communist “Non-Aggression” Pact was a diplomatic demarche literally world-shattering. The actual signers were German Foreign Minister Joachim von Ribbentrop and Soviet Premier-Foreign Commissar Molotov, but Comrade Stalin was there in person to give it his smiling benediction, and no one doubted that it was primarily his doing. By it Germany broke through British-French “encirclement,” freed herself from the necessity of fighting on two fronts at the same time. Without the Russian pact, German generals would certainly have been loath to go into military action.
With it, World War II began. From Russia’s standpoint, the pact seemed at first a brilliant coup in the cynical game of power politics. It was expected that smart Joseph Stalin would lie low and let the Allies and the Germans fight it out to exhaustion, after which he would possibly pick up the pieces. But little by little, it began to appear that Comrade Stalin got something much more practical out of his deal. – More than half of defeated Poland was handed over to him without a struggle. – The three Baltic States of Estonia, Latvia and Lithuania were quietly informed that hereafter they must look to Moscow rather than to Berlin. They all signed “mutual assistance” pacts making them virtual protectorates of the Soviet Union. – Germany renounced any interest in
Finland, thus giving the Russians carte blanche to move into that country–which they have been trying to do for the past four weeks. – It is widely supposed that Germany agreed to recognize some Russian interests in the Balkans, most probably in Rumania’s Bessarabia and in eastern Bulgaria and the Isthmus. But if, in the jungle that is Europe today, the Man of 1939 gained large slices of territory out of his big deal, he also paid a big price for it. By the one stroke of sanctioning a Nazi war and by the later strokes of becoming a partner of Adolf Hitler in aggression, Joseph Stalin threw out of the window Soviet Russia’s meticulously fostered reputation of a peace- loving, treaty-abiding nation. By the ruthless attack on Finland, he not only sacrificed the good will of thousands of people the world over sympathetic to the ideals of Socialism, he matched himself with Adolf Hitler as the world’s most hated man. The Life. While the new Nazi-Communist partnership may have surprised those whose Russian reading had been confined to the idealistic utterances of such Soviet diplomats as onetime Foreign Commissar Maxim Litvinoff, Stalin’s life reveals numerous examples of cynical opportunism and unprincipled grabbing of power. Sent to a Greek Orthodox seminary at Tiflis at 13, young “Soso” Djugashvili was expelled at 18 from the school because, said his priestly teachers, of “Socialistic heresy.” Thereafter, he led the life of a Russian professional revolutionary. He took part in a railroad strike in Tiflis. He was an organizer in Batum and Baku factories. He had something to do with the series of spectacular robberies that the “revolutionists” engineered. Once a Government-convoyed truck was bombed in the Tiflis main square, and 341,000 rubles ($170,000) in cash was taken from it. Maxim Litvinoff, incidentally, was later caught in Paris with some of this money on his person. “Soso” wandered from town to town in the Caucasus, using numerous aliases. Five times he was arrested and exiled; four times he escaped. In this early life his colleagues sometimes suspected Koba or Ivanovich of buying leniency for himself by handing over their names to the police. Another strange coincidence they noted was that frequently when the comrades got into a tough spot with the police, and had to fight their way out, Koba was rarely on hand. He joined Russia’s radical movement in 1894 and aligned himself with the Social Democratic Party in 1898. He was astute enough to choose the Bolsheviks rather than the Mensheviks when the Party split in 1903. His first contact with revolutionary bigwigs came when he attended a Party powwow in Vienna. Leon Trotsky noticed him in passing; Nikolai Lenin, who had first met him in 1905 in Finland, set him to work writing an article on the Marxist theory of governing minorities. It was in signing this article that he first used the signature “J. Stalin.” “We have here a wonderful Georgian,” Lenin wrote of Stalin at that time. Thereafter the “wonderful Georgian” was to be the Party’s recognized expert on the 174 different peoples that made up Soviet Russia. One of Lenin’s favorite ideas was that if 130,000 landlords could rule Tsarist Russia, 240,000 determined revolutionists could rule a Soviet Russia. Lenin’s efforts before the revolution were to build up a professional revolutionary machine experienced in organizing workers and able to dodge the police. Almost all the big revolutionists of necessity lived abroad; Stalin and Molotov were the only two who were able to brag in later years that they stuck it out for the most part inside. At World War I’s start Stalin was in a prison camp just below the Arctic Circle. He got out when a general amnesty was proclaimed at the Tsar’s abdication in 1917. In the Bolshevik Revolution of October 1917, he was a relatively unimportant member of the Party’s steering committee whose greatest service had been as exiled Lenin’s go-between with colleagues in the 1913 Duma and as an assistant on the Petrograd Pravda. In numerous reorganizations of the governing structure which took place after the Bolsheviks came to power, Comrade Stalin always had a high post, but his work was also invariably overshadowed by the spectacular showings of Lenin, the Party’s chairman, and Trotsky, the War Commissar. Since J. Stalin became the supreme power in Russia, much of the Revolution’s history has been rewritten to magnify his part in those stirring events. Trotsky’s part has been completely erased from Soviet textbooks. Meanwhile, Stalinists claim that their hero: – Fought off the White Russian forces in Siberia. – Defended Petrograd against White General Nikolai Yudenich in 1918. – Saved the Donets coal-mining region from General Anton Denikin’s forces. – Was responsible for early Russian successes in the Polish War of 1920. – Saved Tsaritsin (now called Stalingrad) from capture in 1918. At Tsaritsin there began one of the bitterest political enmities of modern times–the Stalin-Trotsky feud. Trotsky claimed that Stalin, a political commissar at that time, was insubordinate. He demanded and got from Lenin an order recalling him. Thereafter, Comrade Stalin patiently and calculatingly nursed his grudge against Comrade Trotsky. In 1922 Trotsky was offered the post of Secretary General of the Central Committee of the Communist Party, but turned it down. All except Stalin thought it was a mere routine job. Stalin eagerly grabbed it. Stalin saw in it the chance to become something resembling a Soviet Boss Tweed. The Communist Party was growing by leaps & bounds. Comrade Stalin appointed the new secretaries of the expanding organization. Comrade Stalin could not directly punish a recalcitrant secretary, but one who showed too much independence could easily be shifted, without explanation, from a nice post in, say, the Crimea, to a cold outpost in Archangel. By the time of Lenin’s death in 1924 Stalinist bureaucracy was already in the saddle. Probably the most debated point in post-war Soviet history was the “last testament” supposedly left by Lenin. Most salient point in the alleged document was a proposal to get rid of Stalin “because he is too crude.” Stalinists have long denied its genuineness; best Trotskyist argument is that Stalin once quoted it and that Stalin once admitted: “Yes, I am rough, rough on those who roughly and faithlessly try to destroy the Communist Party.” At any rate, Lenin’s proposal could scarcely be carried out against Stalin’s strong organization. During this and the subsequent crucial period the chief members of the Political Bureau of the Central Committee, the Party’s ruling body, were Stalin, Trotsky, Grigori Zinoviev, Leo Kamenev, Alexei Rykov, Nikolai Bukharin, Mikhail Tomsky–seven little bottles hanging on the wall. In 1928 Trotsky was exiled from the U.S.S.R., in 1936 Zinoviev and Kamenev were tried for treason, found guilty, shot. Tomsky attended the trial, committed suicide. In 1938 Rykov and Bukharin went before the firing squad. In twelve years of Stalin absolutism the world has had many conflicting reports of how Socialism in Russia got along. There were accounts of big dams built, large factories going up, widespread industrialization, big collective-farming projects. Five-Year plans were announced. Free schools and hospitals were erected everywhere. Illiteracy was on the way to being wiped out. There was no persecution of minorities as such. A universal eight-hour and then a seven-hour day prevailed. There were free hospitalization, free workers’ summer colonies, etc. To be sure, the collectivization program in the Ukraine resulted in a famine which cost not less than 3,000,000 lives in 1932. It was a Stalin-made famine. The number of wrecks and industrial accidents became prodigious. Soviet officials laid it to sabotage. More likely they were due more to too rapid industrialization. Millions in penal colonies were forced into slave labor. Moreover, Russian officialdom began to experience a terror which continues to this day. For the murder of Stalin’s “Dear Friend,” Sergei M. Kirov, head of the Leningrad Soviet, who had once called Comrade Stalin the “greatest leader of all times and all nations,” 117 persons were known to have been put to death. That started the fiercest empire-wide purge of modern times. Thousands were executed with only a ghost of a trial. Secret police reigned as ruthlessly over Russia as in Tsarist times. First it was the Cheka, next the OGPU, later the N.K.V.D.–but essentially they were all the same. Comrade Stalin recognized their function when, one day, he viewed that part of the walls of the Kremlin from which Tsar Ivan IV watched his enemies executed, was reported as saying: “Ivan the Terrible was right. You cannot rule Russia without a secret police.” After his death Lenin was sanctified by Stalin. Joseph Stalin has gone a long way toward deifying himself while alive. No flattery is too transparent, no compliment too broad for him. He became the fountain of all Socialist wisdom, the uncontradictable interpreter of the Marxist gospel. His dry doctrinal history of the Communist Party is a best-seller in Russia, just as Hitler’s turgid but more interesting Mein Kampf outsells all secular volumes in Germany. He goes in for Nazi-like plebiscites. Hitler won his 1938 election by 99.08% of the voters; Stalin polls 115% in his own Moscow bailiwick. Stalin’s photograph became the icon of the new State, whose religion is Communism. But Joseph Stalin is not given to oratorical pyrotechnics. Only two or three times a year does he appear on the parapet of Lenin’s tomb in Red Square, wearing his flat military cap, his military tunic, his high Russian boots. He attends Party meetings but rarely public gatherings. He has made only one radio speech and is not likely to make many more. His thick Georgian accent sounds strange to Russia. Three Rooms. His life is mostly spent inside the foreboding walls of that collection of churches, palaces and barracks in Moscow called the Kremlin. His office is large and plain, decorated only by the pictures of Marx and Engels and a death mask in white plaster of Lenin. His private apartment, once the dwelling of the Kremlin’s military commander, is only three rooms big. Joseph Stalin has been married twice: first, in 1903, to a Georgian girl named Ekaterina Svanidze, who died in 1907, and then to Nadya Sergeievna Alleluieva, who died in 1932. By his first wife he had a son, Yasha Djugashvili, now in his thirties, and obscure engineer in Moscow. Father and son do not hit it off. By Mrs. Stalin No. 2 he had a son and daughter: Vasya, now 19, and Svetlana, 14. Good-looking Daughter Svetlana is the apple of her father’s eye. The two children go to school, but live in the Kremlin. Joseph’s cackling, gossipy mother, old Ekaterina Georguvna Djugashvili, whom Soviet and foreign journalists used to dote on interviewing, died in Tiflis in 1937. She had for several years lived in an apartment in the former palace of the Tsar’s Georgian viceroy. Novelist Maxim Gorky was a good friend of Stalin, but perhaps his dearest friends were Commissar for Heavy Industry Grigori Konstantinovich Ordjonkidze and Soviet Executive, Committee Secretary Avel Yenukidze. Ordjonkidze died “of a heart attack,” Yenukidze before a firing squad. Defense Commissar Voroshilov has enjoyed the master’s friendship and lived longer than anybody. Best pal of late years is said to be Leningrad Party Boss Andrei Alexandrovich Zhdanov, regarded as Stalin’s heir. Last week rumors flew thick & fast that Comrade Zhdanov was on the skids. His birthday testimonial to Stalin failed to see the light of print.
Few foreigners have met Stalin, none has come to know him well. He has been interviewed by U.S. Newsmen Walter Duranty, Eugene Lyons, Roy Wilson Howard. Author Emil Ludwig and Professor Jerome Davis each once had long, serious sessions with him. Playwright George Bernard Shaw and his friend, Lady Astor, went on a lark to Moscow and saw him, too. “When are you going to stop killing people?” asked the impertinent Lady Astor. “When it is no longer necessary,” answered Comrade Stalin. Despite the disastrous purges, despite the low opinion that J. Stalin & Co. held of human life, Soviet Russia had definitely gained some measure of respect for its apparent righteousness in foreign affairs. It had supported against reactionary attacks popular Governments in Hungary, Austria, China, Spain. But last year, in three short months, the Man of 1939 found it expedient to toss that reputation out of his Kremlin window. For long Russians have been obsessed with the nightmare of a combination of capitalist nations that would turn against her. Perhaps it was this haunting fear, rather than any innate sympathy for the Nazis, that led Tovarish Stalin to take measures to insure the Soviet Union against easy attack. He was not astute enough to see that such measures as he has taken in Finland were more likely than ever to unite the world against him. Once in a plea for greater industrial, and hence military power, Joseph Stalin said: “Old Russia was continually beaten because of backwardness. It was beaten by the Mongol khans. It was beaten by Turkish beys. It was beaten by Swedish feudal landlords…It was beaten because of military backwardness, cultural backwardness, industrial backwardness, agricultural backwardness…That is why we cannot be backward any more.” Last week, as the news of a Russian rout in upper Finland was broadcast, it began to look as if, temporarily at least, Soviet Russian efficiency was not essentially better than that of Old Russia. It began to appear as though Finnish democrats could be added, temporarily at least, to the Man of 1939’s list of those who had laid the Russian bear by the heels. And that the Man of 1939 was making a very poor start on 1940. By: Matt Rabb

Шестьдесят лет назад, в самый короткий день года, в городке Гори под Тифлисом, у бедного сапожника по имени Виссарион Джугашвили родился сын. Набожная мать при крещении дала ему имя Иосиф - в честь супруга Богоматери. Впрочем, этого новорожденного подданного Самодержца Всероссийского позднее знали под многими именами, - Сосо, Коба, Давид, Нижерадзе, Чижиков, Иванович - пока, наконец, он не взял себе псевдоним Сталин, от слова «сталь».

На прошлой неделе, накануне 21 декабря, Гори превратился в настоящую Мекку: 450 советских писателей, студентов и «представителей интеллигенции» отправились туда собирать материалы о малой родине Иосифа Виссарионовича Джугашвили и атмосфере, в которой прошли его детские годы. В газетах печатались сентиментальные стихи и очерки о «домике в Гори»; само его первое жилище, судя по недавним снимкам, превращено в некий советский эквивалент храма - над ним воздвигнут затейливо изукрашенный каменный павильон. Тифлисская киностудия приступила к съемкам фильма «По историческим местам», который должен познакомить зрителя со всеми районами страны, связанными с именем Сталина.

В Москве миллионным тиражом напечатана «Книга о вожде», написанная председателем Президиума ЦИК Михаилом Калининым; вскоре выйдут в свет посвященные той же теме очерки наркома обороны Климента Е. Ворошилова и наркома внутренних дел Лаврентия Павловича Берии. В юбилейном номере «Правды» - печатного органа ВКП (б) - на всех двенадцати полосах лишь одна колонка не была посвящена Сталину. Передовица под названием «Родной Сталин», начиналась так: «Металлист Детройта и судостроитель Сиднея, текстильщица Шанхая и моряк Марселя, феллах Египта и индусский крестьянин с берегов Ганга, - все они с любовью говорят о Сталине. Взоры рабочих и крестьян всего мира обращены к Сталину, он - их надежда, он - их будущее!».

В его честь Совнарком учредил 29 Сталинских премий по 100.000 рублей (20.000 долларов) каждая, которые будут вручаться ежегодно за выдающиеся достижения «в области науки, военных знаний, изобретательства, литературы и искусства», а также 4150 стипендий имени Сталина для студентов. Президиум Верховного Совета в свою очередь наградил товарища Сталина Орденом Ленина и звездой Героя социалистического труда.

Завкомы, рабочие клубы, советы, государственные ведомства и партийные органы наперебой славили Вождя, а среди поздравительных телеграмм из-за рубежа было и послание от прежнего врага, ныне ставшего другом - Адольфа Гитлера: «Прошу Вас принять мои самые искренние поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания, желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза». В нацистской прессе Сталина с осторожной одобрительностью величают «революционным фюрером России».

В этом потоке дифирамбов в адрес товарища Сталина и его героической биографии тонули коротенькие сводки с театра военных действий в Финляндии. Пропагандистская машина страны Серпа и Молота, несомненно, делает все возможное, чтобы советские граждане как можно меньше обращали внимание на эту пока не слишком успешную военную компанию. Впрочем, о гигантском влиянии Сталина на недавние события в мире пишется немало.

Предпоследний год четвертого десятилетия 20 века не войдет в историю спортивными рекордами, великими открытиями в области медицины, литературными шедеврами и другими свершениями человеческой мысли и духа. Он запомнится - особенно в Европе - как период, когда внимание людей - вольно или невольно - было приковано к политике.

Вся межвоенная эпоха отличалась повышенным значением политики, сравнимым разве что со значением теологии в 16 столетии. За эти годы Европа настолько привыкла к политическим потрясениям, что переход от «войны нервов» к настоящей войне большинство людей восприняло на удивление спокойно. К этому спокойствию, конечно, примешивались страх перед будущим и ностальгия по совсем недавнему прошлому - лишь немногие полагают, что после 31 августа 1939 года Европа останется прежней; все помнят, как 1 августа 1914 года неузнаваемо изменило ее облик. Чем обернется эта новая эпоха - разгулом национализма или интернационализмом в положительном, а может быть и в отрицательном смысле этого понятия - неизвестно, но то, что это будет новая эпоха, несомненно, и конец старого мира во многом предопределил человек, чьи владения большей частью располагаются за пределами Европы. Этот человек - Иосиф Сталин, за один августовский вечер радикально изменивший соотношение сил в Старом Свете. Поэтому именно он стал Человеком года. Возможно, в историю Сталин войдет как отрицательный персонаж, но то, что он войдет в историю - несомненно. Что же касается его «конкурентов» на политической арене 1939 года, то здесь ситуация выглядит так:

- К началу прошлого года Адольф Гитлер продемонстрировал, что его арсенал политических трюков не беспределен. Одержать очередную бескровную победу в Польше ему не удалось, и его сухопутная империя в конце концов столкнулась с морской - Британской, положив начало дорогостоящей, и, вероятно, затяжной и изнуряющей войне, которая вполне может завершиться катастрофой для самого фюрера и для Германии. Да, союзники не взломали построенный им «Западный вал» - но ведь и он не взломал французскую Линию Мажино. Хваленая гитлеровская авиация, вопреки всем утверждениям, не сравняла Британию с землей, а сама Германия вновь оказалась в кольце чреватой весьма опасными последствиями морской блокады.

- Генералиссимус Франсиско Франко победил в гражданской войне в Испании, но страна вышла из этого конфликта настолько ослабленной, что влияние Мадрида на международной арене остается ничтожным.

- На политической авансцене Европы вновь появился весьма энергичный персонаж - Уинстон Черчилль, занявший пост Первого лорда Адмиралтейства. Однако главой правительства он не является, а премьер Невил Чемберлен вряд ли войдет в анналы как великий военный лидер. Скорее история запомнит его как человека необычайно упорного - сначала в стремлении сохранить мир, а теперь и в ведении войны.

- Бенито Муссолини блефовал со своим итало-германским «Стальным пактом», а когда союзники заставили его «раскрыть карты», Дуче прошлой осенью довольно неуклюже дал задний ход и заявил о «неучастии» в войне. В то же время недовольство в стране и масштабная перетряска высшего командования позволяют предположить, что Муссолини в ближайшее время придется еще больше поубавить прыть.

- США и через семь лет после прихода к власти Франклина Рузвельта остаются в бедственном экономическом положении и не могут служить примером для других стран. Из того, что предпринял Рузвельт в 1939 г., стоит отметить лишь его искренние, но непродуманные попытки не допустить войны в Европе.

А вот действия Иосифа Сталина в прошлом году, напротив, отличались решительностью, неожиданностью, и в буквальном смысле потрясли мир.

Заключение в ночь с 23 на 24 августа в Кремле нацистско-коммунистического пакта «о ненападении» стало поистине ошеломляющим демаршем. Подписи под документом поставили германский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп и предсовнаркома/наркоминдел Молотов, но товарищ Сталин присутствовал на церемонии, благословляя ее довольной улыбкой: всем было ясно, что это именно его затея. Благодаря этому договору Германия вырвалась из англо-французского «окружения» и избавилась от необходимости вести войну на два фронта. В отсутствие пакта с Россией немецкие генералы несомненно выступили бы против применения силы. И когда он был заключен, началась Вторая мировая война.

Поначалу казалось: с точки зрения России пакт представлял собой блестящий «ход конем» в циничной политической игре. Ожидалось, что теперь хитрый Сталин «заляжет на дно», ожидая, пока союзники и немцы взаимно истощат друг друга, чтобы потом «подобрать то, что останется». Постепенно, однако, стало очевидно: товарищ Сталин начал пожинать практические плоды заключенной сделки, не откладывая в долгий ящик:

- Больше половины территории побежденной Польши досталось ему без борьбы.

- Трем прибалтийским государствам - Латвии, Литве и Эстонии - неофициально дали понять, что отныне они должны «сверять часы» с Москвой, а не Берлином. Все они подписали пакты о «взаимопомощи», по сути превращающие их в протектораты СССР.

- Германия отказалась от всех своих интересов в Финляндии, дав русским карт-бланш на вторжение в эту страну - что они и пытаются сделать уже месяц.

- Предполагается, что Германия согласилась признать некоторые российские интересы на Балканах: вероятнее всего, речь идет о румынской Бессарабии, восточной части Болгарии и Коринфском перешейке.

Однако, если в тех джунглях, в которые превратилась сегодня Европа, Человеку года удалось «отхватить» немало лакомых кусков территории, то и цену ему пришлось заплатить изрядную. Сначала санкционировав развязывание войны нацистами, а затем став партнером Адольфа Гитлера по агрессии, Иосиф Сталин полностью разрушил тщательно создававшуюся репутацию СССР как миролюбивого, неукоснительно соблюдающего договоры государства. А своим жестоким нападением на Финляндию он не только лишил Советский Союз поддержки тысяч людей из разных стран, сочувствовавших делу социализма, но и превратился наряду с Гитлером в самого осуждаемого политика на планете.

Возможно, новоявленное нацистско-коммунистическое партнерство и удивило тех, кто судил о политике Москвы только по идеалистическим выступлениям советских дипломатов вроде бывшего наркома иностранных дел Максима Литвинова. Однако в биографии Сталина можно найти немало примеров цинизма, конъюнктурщины, и беспринципной борьбы за власть.

В 13 лет юного «Сосо» Джугашвили отправили на учебу в духовную семинарию в Тифлис, но в 18 он был исключен оттуда за «социалистическую ересь», как говорили преподаватели-священники. После этого он вел жизнь, типичную для русского профессионального революционера - принимал участие в забастовке железнодорожников в Тифлисе, организовывал стачки на предприятиях Батума и Баку. Кроме того, «Сосо» имел непосредственное отношение к серии громких ограблений, устроенных революционерами-«экспроприаторами». Однажды на главной площади Тифлиса была подорвана бомбой карета финансового ведомства, охраняемая казаками: «урожай» составил 341.000 рублей (170.000 долларов) наличными. Позднее часть этих денег была обнаружена у Максима Литвинова, когда он был задержан в Париже. «Сосо» под разными псевдонимами появлялся то в одном, то в другом городе Кавказа. Его пять раз арестовывали и отправляли в ссылку; четыре раза он совершал побег.

В те молодые годы товарищи подозревали «Кобу» или «Ивановича» в том, что он сам остается на свободе, потому что выдает их имена властям. Они обратили внимание и на другое странное совпадение: когда подпольщики оказывались в особенно трудном положении, и им приходилось с оружием в руках отбиваться от полицейских, Кобы никогда не было рядом.

Он присоединился к российскому радикальному движению в 1894 г., а четыре года спустя вступил в Социал-демократическую партию. Когда социал-демократы в 1903 г. раскололись на меньшевиков и большевиков, ему хватило проницательности присоединиться к последним. С революционными «вождями» он впервые познакомился на партийной конференции в Вене. Троцкий его едва заметил, но Николай Ленин, с которым он впервые повстречался в 1905 году в Финляндии, усадил Кобу за работу - поручил ему написать статью о марксистском подходе к национальному вопросу. Именно под этой статьей он впервые поставил подпись «И. Сталин». «У нас один чудесный грузин засел и пишет», - так отзывался в то время о Сталине Ленин. После этого «чудесный грузин» стал у большевиков главным специалистом по «национальной политике» в отношении 174 народностей, живущих в Советской России.

Одна из ленинских излюбленных идей заключалась в следующем: если царской Россией могут управлять 130.000 помещиков, то 240.000 профессиональных революционеров вполне по силам управлять Россией советской. Поэтому еще до революции он создал отлаженную партийную машину, имеющую опыт организации рабочих и способную действовать в подполье. Почти все высшие большевистские руководители по необходимости жили в эмиграции: лишь Сталин и Молотов позднее могли похвастаться тем, что вели революционную борьбу внутри самой России. Начало Первой мировой войны Сталин встретил в ссылке чуть южнее Полярного круга. Освобожден он был лишь по амнистии, объявленной после отречения царя в 1917 г.

В ходе большевистской революции в октябре 1917 г. он оставался на вторых ролях в составе ЦК партии: его главной заслугой к тому времени была роль посредника между эмигрантом Лениным и членами фракции большевиков в Думе в 1913 г., и работа в редакции «Правды». В результате многочисленных реорганизаций системы управления страной после прихода большевиков к власти Сталину неизменно доставались высокие посты, но он по-прежнему оставался в тени главы партии Ленина и наркома по военным делам Троцкого.

После того как «И. Сталин» стал верховным правителем России, история революции была основательна переписана, чтобы приукрасить его роль в этих потрясениях. Фамилия Троцкого в советских учебниках вообще не упоминается, а главному герою - Сталину - ставится в заслугу:

- Разгром белых армий в Сибири.

- Защита Петрограда от генерала Юденича в 1918 г.

- Отражение наступления войск генерала Антона Деникина на Донбасс.

- Успехи Красной Армии на первом этапе войны с Польшей в 1920 г.

- Оборона Царицына (ныне Сталинграда) в 1918 г.

Именно в Царицыне началась одна из самых острых политических вендетт нашего времени - борьба между Сталиным и Троцким. Троцкий обвинил Сталина - он был председателем Военного совета в Царицыне - в неподчинении, потребовав, и добившись от Ленина его отзыва. С тех пор товарищ Сталин терпеливо и расчетливо готовил месть товарищу Троцкому.

В 1922 г. Троцкому был предложен пост Генерального секретаря ЦК партии, но он отказался. Все кроме Сталина считали эту должность второстепенной, чисто административной. Сталин же занял ее охотно, усмотрев в этом назначении шанс стать «серым кардиналом» партии. Ее ряды росли как на дрожжах, и новых секретарей назначал теперь именно товарищ Сталин. «Непокорного» партийного секретаря он напрямую покарать не мог, но ему вполне хватало полномочий, чтобы переместить чересчур независимого функционера с хорошей должности, скажем в Крыму, в холодный Архангельск, причем без каких-либо объяснений. К моменту смерти Ленина в 1924 г. сталинская бюрократия была уже «в седле».

Пожалуй самым неясным эпизодом советской истории в период после окончания Гражданской войны стал вопрос о «завещании», якобы оставленном Лениным. Самым важным пунктом этого документа, если он действительно существовал, было предложение снять Сталина с должности генсека, потому что он «слишком груб». Сталинисты неизменно отрицают подлинность «завещания»; единственный же аргумент троцкистов заключается в том, что Сталин вроде бы однажды косвенно процитировал его, признав: «Да, я груб, товарищи, в отношении тех, которые грубо и вероломно разрушают и раскалывают партию».

Как бы то ни было, последовать совету Ленина вряд ли было возможно: слишком уж к тому времени усилились позиции Сталина в партийном аппарате. В этот, и последующий - решающий - период, наиболее влиятельными членами Политбюро ЦК, руководящего органа партии, были Сталин, Троцкий, Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Алексей Рыков, Николай Бухарин, Михаил Томский - «семь негритят дрова рубили вместе...» В 1928 г. Троцкий был выслан из СССР, Зиновьева и Каменева в 1936 г. судили за государственную измену, признали виновными, расстреляли. Томский, присутствовавший на процессе, покончил с собой. В 1938 г. перед расстрельной командой предстали Рыков и Бухарин.

За двенадцать лет сталинского «абсолютизма» до внешнего мира доходило немало противоречивых сведений о том, как проходит строительство социализма в России. Были сообщения о сооружении гигантских ГЭС, крупных заводов, масштабной индустриализации, массовом создании колхозов. Составлялись Пятилетние планы. Повсеместно строились школы и больницы; образование и медицинская помощь предоставляются бесплатно. В стране почти полностью искоренена неграмотность. Преследования меньшинств по национальному признаку не происходит. Был установлен единый для всех восьмичасовой, а затем семичасовой рабочий день. Трудящимся дают бесплатные путевки в санатории и др.

В то же время коллективизация на Украине вызвала в 1932 г. массовый голод, стоивший жизни как минимум 3 миллионам людей. Этот голод был делом рук Сталина. Количество аварий и катастроф на предприятиях просто чудовищно. Советские власти приписывают их действиям «вредителей», но скорее всего они связаны в основном со слишком быстрыми темпами индустриализации. Наконец, на гигантских стройках используется рабский труд миллионов заключенных.

Кроме того, против советского чиновничества был развязан настоящий террор, не прекращающийся по сей день. Известно, что в связи с убийством «дорогого друга» Сталина - главы ленинградской партийной организации Сергея М. Кирова, который как-то назвал товарища Сталина «величайшим вождем всех времен и народов» - было казнено не менее 117 человек. Это стало началом самых жестоких в современной истории репрессий на всем пространстве сталинской империи. Людей тысячами отправляют на расстрел после чисто фарсового «суда». Тайная полиция правит бал с не меньшей беспощадностью, чем в царские времена. Сначала она называлась ЧК, потом ОГПУ, теперь НКВД - но суть от этого не меняется. Товарищ Сталин оценил ее полезность - как-то, гуляя по кремлевской стене, с которой царь Иван IV наблюдал за казнями своих врагов, он, говорят, заметил: «Иван Грозный был прав. Россией нельзя управлять без тайной полиции».

Ленина Сталин канонизировал после смерти, себя же самого - при жизни. Никакая лесть в его адрес не считается слишком грубой, никакие славословия - преувеличенными. Он стал кладезем всей социалистической премудрости, единственным толкователем марксистского «евангелия».

Его сухая, доктринерская «История ВКП(б)» стала в России бестселлером, подобно тому, как в Германии гитлеровское «священное писание» - бессвязная, но живее написанная Mein Kampf - расходится беспрецедентными тиражами. Процедура выборов в этих двух странах тоже очень похожа. Гитлер на выборах 1938 г. получил 99,08% голов; Сталин в своем Московском избирательном округе ухитрился набрать 115%. Если коммунистическая доктрина стала религией нового советского государства, то портрет Сталина - его икона.

Впрочем, сам Иосиф Сталин не склонен к зажигательной риторике и театральности. Лишь два-три раза в год он появляется перед народом на трибуне Мавзолея Ленина - в неизменной фуражке и кителе военного образца, в высоких сапогах. Он присутствует на партийных съездах, но лишь изредка - на публичных мероприятиях. Лишь один раз Сталин обратился к стране по радио, и вряд ли таких выступлений будет много в дальнейшем. Его сильный грузинский акцент звучит для русского уха чуждо.

Его жизнь проходит в основном за высокими стенами Кремля - среди его церквей, дворцов и казарм. Кабинет у него большой, но скромно обставленный: единственные украшения - портреты Маркса и Энгельса и гипсовая посмертная Маска Ленина. Частная квартира Сталина - в ней прежде жил комендант Кремля - состоит всего из трех комнат.

Иосиф Сталин был женат дважды: сначала, в 1903 г. он сочетался браком с грузинкой Екатериной Свандзе (она умерла в 1907 г.), а затем с Надеждой Сергеевной Аллилуевой. Она тоже скончалась - в 1932 г. От первой жены у него остался сын - Яша Джугашвили; сейчас ему за тридцать, и он работает в Москве простым инженером. Отец и старший сын не слишком ладят. От второго брака у него остались сын и дочь - Вася (ему сейчас 19) и четырнадцатилетняя Светлана. Симпатичная дочка Светлана - отцовская любимица. Дети Сталина ходят в обычную школу, но живут в Кремле. Его старуха-мать - острая на язык любительница посплетничать Екатерина Георгиевна Джугашвили (за интервью с ней многие советские и иностранные журналисты отдали бы десять лет жизни) - скончалась в Тифлисе в 1937 г. Последние годы жизни она провела в бывшем особняке царского наместника на Кавказе.

Сталин приятельствовал с писателем Максимом Горьким, но его сами близкими друзьями, пожалуй, были Нарком тяжелой промышленности Григорий Константинович Орджоникидзе и секретарь Президиума ЦИК СССР Авель Енукидзе. Орджоникидзе умер от «сердечного приступа», Енукидзе предстал перед расстрельной командой. Самый большой «долгожитель» среди личных друзей «хозяина» - нарком обороны Ворошилов. В последние годы, как говорят, наиболее близкие отношения связывают Сталина с главой ленинградской партийной организации Андреем Александровичем Ждановым - он считается «наследником» вождя. На прошлой неделе, правда, разнесся слух, что товарищ Жданов попал в немилость: его панегирик к Сталинскому юбилею до сих пор не напечатан.

Лишь немногим иностранцам довелось встретиться со Сталиным, и никто из них не может похвастаться близким знакомством с «вождем». Из американских журналистов у него брали интервью Уолтер Дюранти (Walter Duranty), Юджин Лайонс (Eugene Lyons) и Рой Уилсон Говард (Roy Wilson Howard). Долгие, серьезные беседы со Сталиным имели писатель Эмиль Людвиг (Emil Ludwig) и профессор Джером Дэвис (Jerome Davis). Драматург Джордж Бернард Шоу и его приятельница леди Астор, решив ради любопытства посетить Москву, получили аудиенцию у «хозяина». «Когда вы перестанете убивать людей?», - спросила дерзкая леди Астор. «Когда в этом отпадет необходимость», - спокойно ответил товарищ Сталин.

Впрочем, несмотря на жесточайшие репрессии, несмотря на то, что Сталин и Ко ни в грош не ставят человеческую жизнь, Советская Россия несомненно приобрела в мире определенное уважение - из-за ее справедливой внешней политики. Она защищала от нападений реакционеров народные правительства Венгрии, Австрии, Китая, Испании. Однако в прошлом году, за каких-то три месяца, наш Человек года счел нужным выбросить эту репутацию на помойку.

Русских давно уже мучил кошмар - возможность создания единого фронта капиталистических держав для нападения на СССР. Возможно, именно этот неослабный страх, а не какая-то подспудная симпатия к нацистам, побудил товарища Сталина принять меры, гарантирующие, что Советский Союз не станет легкой добычей такой коалиции. Однако ему не хватило проницательности, чтобы понять: действия вроде тех, что он предпринял в Финляндии, с куда большей вероятностью могут сплотить весь мир против него.

Когда-то, призывая к превращению России в мощную промышленную, а значит и военную державу, Сталин заметил: «История старой России состояла... в том, что её непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы... Били все - за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную... Вот почему нельзя нам больше отставать». На прошлой неделе, когда пришли известия о разгроме русских войск на севере Финляндии, возникло ощущение, что, по крайней мере пока, Советская Россия ненамного превосходит Россию старую. Начинает казаться, что к приведенному Сталиным списку тех, кому удавалось положить русского медведя на лопатки, следует добавить финских демократов. И что новый год для Человека года прошлого начинается крайне неудачно. // Перевод: Максим Коробочкин ©

Пля какой отборный словестный понос...

и никаких докозательств...

Притом что предыдущую вону с немцами Сирожын кумир Николашка, напару с белым президентом Керенским и белыми генералами Корниловым, Деникиным и Колчаком вообще просрал, но там все в порядке, там бы Гитлера победили... Малой кровью, ага.

При Николашке немцы по России не бродили. И не жгли городов и деревень

Сталин жил, Сталин жив, Сталин будет жить.