Как перевернулось дело инспектора из-под Новосибирска, застрелившего нарушителя
Погоня за нарушителями. Сопротивление при задержании. Случайный выстрел полицейского Александра Гусева в 19-летнего Векила Абдуллаева. За полторы недели, прошедшие после трагедии близ райцентра Мошково в Новосибирской области, официальные оценки действий инспектора и нарушителей кардинально изменились. Спецкор газеты ВЗГЛЯД выяснил, почему односельчане в большинстве своем не встали на активную защиту инспектора Гусева.– Настроение у людей плохое, – говорит Сергей Субботин, глава Мошковского района. – И парнишку убитого жалко – 19 лет, вся жизнь была впереди. И инспектора, сотрудника ДПС Гусева жалко, что так случилось. А больше всего матерей жалко. У одних ребенок погиб, второй может надолго сесть, жизнь искалечена. Не занимают наши люди в этой истории какие-то стороны, что тут комментировать...
Поселок Мошково Новосибирской области, чуть более девяти тысяч жителей. Время – первые дни июня. Это важно, потому что уже через пару дней в деле о погоне за белой тонированной «тойотой», не остановившейся по требованию инспекторов, силовом задержании сопротивлявшихся нарушителей и случайном выстреле в голову Векила Абдуллаева – появятся совершенно новые акценты. Свою позицию выскажет председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин. Из Москвы у новосибирского офиса СК потребуют объяснений по следственным действиям и мерам пресечения. Старшего лейтенанта полиции Гусева отпустят из СИЗО под подписку. А под стражу отправятся двое – Илькин Исмаилов и Руслан Курбанов, находившиеся в той же «тойоте». Обоим вменены соседствующие статьи УК РФ, 318 и 319: применение насилия к представителю власти и оскорбление этого самого представителя.
Зафиксированное на видеозаписи высказывание «Ты в него шмальнул, дура!» – в ряду других подобных – может быть оценено как штрафом до 40 тысяч рублей, так и годом исправительных работ. Активное сопротивление гаишникам при задержании – до пяти лет колонии.
Но пока что на календаре – самое начало июня. Инспектор Гусев еще находится под стражей. А дела против Исмаилова и Курбанова пока что и вовсе не возбуждены.
– Говорили, что пушек у них не было. Но при раскопках нашли артиллерийские ядра, в домике лесника...
Краеведческий музей Мошковского района начинается с рассказа об Умревинском остроге, основанном в этих местах в 1703 году – одновременно с Петербургом так точно. На музейных стендах указано: «Первый центр Российской государственности на территории Новосибирской области». Основан острог был казаками под руководством Алексея Кругликова: «Место угоже, крепко, рыбно, и пашенка есть, и лугов много» – сказано в государевой грамоте.
– Отряд служивых казаков защищал наших жителей от набегов кочевников, – поясняет Татьяна Михалькова, директор музея.
* * *
– Что могу сказать, совершенно четко, как глава администрации Мошковского района: никаких агрессивных действий со стороны диаспоры не было, – говорит Субботин.
Речь идет, разумеется, о событиях конца мая. Когда к районной больнице, куда привезли раненого в голову Векила Абдуллаева, съехались его родственники и знакомые. В социальных сетях тогда говорили о некоей «осаде» больницы и ОВД – чуть ли не о беспорядках, якобы устроенных многочисленными представителями азербайджанской диаспоры. Глава Мошковского района настаивает: никаких беспорядков не было, а у здания полиции приезжих не было вовсе.
– Абсолютно адекватные люди, – вспоминает Субботин. – Я был на месте, встречался с отцом потерпевшего. Тут – да, эмоции зашкаливали, сын ведь. Приезжали представители диаспоры, мы встречались и возле больницы, и у меня в кабинете. Я не увидел ничего из того, что подается в соцсетях, каких-то агрессивных действий – ничего этого не было.
– В Сети говорилось более чем о полусотне приехавших...
– 15–20 человек, не больше, – оценивает Субботин. – Из разных городов приехали: Томск, Новосибирск. Люди в основном возрастные, сединой убеленные – родственники, дяди. Так вот, никто никого не провоцировал, не было никаких высказываний. Даже не мусорили. Все осталось после них идеально чисто.
Мало того, подчеркивает глава Мошковского района:
– В первый день, когда все было на эмоциях, я с диаспорой разговаривал, они меня заверили: «Сергей Николаевич, вот он [инспектор ДПС Александр Гусев] стоял перед нами возле ЦРБ. Практически один. Если бы мы хотели что-то сделать, то мы бы тогда же это и сделали. Но у нас и мысли такой нет и не было!»
* * *
С семьей инспектора Гусева районный глава Субботин, избранный в конце прошлого года, близко не знаком. Упоминает лишь, что Гусевых в поселке «характеризуют как крайне порядочных людей, они пользуются уважением у населения». Любовь Николаевна, мать Александра Гусева, работает в той же ЦРБ – в день происшествия было как раз ее дежурство.
– В хирургическом отделении трудится, медсестра, – уточняет Олеся Мурашова, главврач Мошковской центральной районной больницы. – Когда привезли пострадавшего, маме Александра стало плохо, у нее был сердечный приступ, откачали. От работы, конечно, Любовь Николаевна была отстранена.
– Вот мать потерпевшего – и вот мать сотрудника ДПС, – описывает Субботин картину первого дня. – Они друг с другом разговаривают, вместе плачут, обе молятся, чтобы потерпевший остался жив-здоров.
– На самом деле все было спокойно, тихо со стороны приезжих, – вновь подчеркивает главврач Мурашова. – Просто они собрались возле медицинского учреждения. Сразу сказали, что никаких угроз, к медикам у них вообще претензий никаких нет. Приезжали помолиться и отъезжали.
– Конечно, волнение было. На фоне таких событий синдром толпы бывает настолько влиятельным на всех, что потом сложно успокаивать, – говорит Александр Нарушевич, председатель совета депутатов Мошковского района. – Один начнет, за ним все, не думая, что происходит, пойдут выражать свои эмоции; бывает же так, правда? Вот этого мы и избежали... К тому же у людей горячая кровь, они эмоционально все воспринимают, и провоцировать их на какие-то события нельзя. Они родились с такими генами, с таким менталитетом. У нас одно, у них другое... Конечно, хорошо было бы, чтобы все жили по общим правилам.
Родственники и знакомые Абдуллаева стояли у больницы, по словам главврача Мурашовой, «все дни» – с пятницы и до воскресенья, когда констатировали смерть:
– Потом они быстренько разъехались, убрали за собой территорию – всю, где кушали-курили...
– Приезжие ходили с телефонами вокруг [больницы], смотрели, заглядывали в окна, – вспоминает одна из сотрудниц ЦРБ. – Нам сказали на улицу не выходить, чтобы не провоцировать – начнут спрашивать, расспрашивать. Работать – работали, но чтобы напуганными быть – нет, такого не было. Спокойно работали.
Сама доктор Мурашова в конце мая была в отпуске – «плановые вещи, состояние здоровья, ничего особенного». Однако в больницу прибыла сразу же, как стало известно о ситуации возле ЦРБ:
– Сотрудники наши все эти дни были под шоком, под впечатлением. Говорили мне: «Вот если вы сами будете с нами, то все будет хорошо, Олеся Михайловна». Поэтому я и находилась там. Сначала – с двух часов ночи и до четырех утра. Потом два часа спала – и снова находилась с ними, успокаивала, что ничего не будет, никаких нападений, никаких угроз, давайте спокойно трудиться, работать. Но сотрудники переживали. Их семьи – мужья, родители, дети – каждые пять минут названивали: все ли хорошо, все ли нормально. Настороженная такая ситуация. Но, слава богу, все обошлось, все успокоились.
* * *
Очередной номер еженедельника «Мошковская новь» вышел почти через неделю после событий. Трагедия описана на шестой полосе – под заголовком «Проводится следствие», под рубрикой «Что случилось»: «Родственники погибшего Векила Абдуллаева придерживаются решения ситуации в рамках правового поля» – указано в финале.
В целом – сдержанный, даже осторожный пересказ пресс-релиза Следственного комитета по Новосибирской области, учитывая общую обстановку – можно понять. «Недостоверной информации вокруг очень много», – констатирует Ирина Сердюк, главный редактор «Мошковской нови». Тут и голосовые сообщения по «ватсапу» – с призывами не выходить на улицы, потому что приезжие собираются «валить Гуся», и много чего еще.
– Пожалуйста, – показывает на телефон глава Мошковского района Новосибирской области Субботин. – Очередной фейк по поводу трагедии.
«В Мошково убит второй сотрудник ДПС, участвовавший в задержании», – сообщает заголовок поста. Далее – пояснение: «Это фейк, который не имеет никакого отношения к Новосибирску. Не поддавайтесь массовой истерии, проверяйте информацию».
– Явно не друзья состряпали. Пытаются разжечь какие-то межнациональные вещи, – предполагает глава Мошковского района. Субботина тоже можно понять: близятся выборы в Госдуму, а потом – перепись населения. Никогда ничего подобного ни в селе, ни в его окрестностях не было – и тут такое.
Впрочем, сами земляки инспектора Гусева еще более, чем власти и районная газета, осторожны во всем, что касается оценок и самой трагедии, и ее возможных последствий.
Можно сказать, подчеркнуто осторожны.
* * *
– Белорус, украинец, армянин, русский – все мы мошковские, – говорит Александр Нарушевич, председатель Совета депутатов Мошковского района. Сам – здешний уже в четвертом поколении: предки перебрались в Сибирь из Белоруссии, «по столыпинскому набору». – Никаких межнациональных проблем в селе не было никогда. Взяться неоткуда просто.
Сам поселок Мошково в этом году празднует 125-летие. Возник на строившемся Транссибе, участок от Челябинска до Иркутска. Станция – центр девятитысячного «села», как называют Мошково местные. Выйдешь из вокзала на площадь имени Николая Аксененко – бывший глава РЖД и первый вице-премьер родился и ходил в школу в Мошковском районе – и скоро попадаешь на главную улицу, Советскую.
Районная администрация, редакция уже упомянутой районки «Мошковская новь» – когда-то называвшейся «Ленинским знаменем»; редактором в середине 1950-х был Анатолий Иванов – «Вечный зов», «Тени исчезают в полдень». Еще краеведческий музей и дом культуры. Перед ДК – передвижной парк аттракционов. Карусель «Лебедь», «Паровозик (машинки)», «Манеж (лошадки)», комната смеха и комната страха. Все в одну цену – по сто рублей, только «Лебедь» за двести.
Рядом расположился небольшой контактный зоопарк, откуда по вечерам доносится страстный рев кого-то из копытных. Согласно вывешенному у кассы отчету, в день зоопарку требуется 30 тысяч рублей. Посетителей в десятитысячном Мошкове, понятно, немного. Расчет, скорее всего, на многочисленные здешние дачные товарищества: до Новосибирска отсюда – полсотни километров.
Стало быть, Мошково живет не бедно и не шикарно. А вот общая ухоженность и опрятность налицо по обе стороны железной дороги. В том числе – на улице Дачной, где стоит дом инспектора Гусева и его семьи. Впрочем, ни Александра, ни его родных там нет: Гусевых вскоре после трагедии вывезли – для обеспечения безопасности. Вроде бы в Новосибирск, хотя, конечно, никто точно не скажет – да и надо ли.
– В одной деревне живем, друг друга знаем, – говорит дальнобойщик Анатолий Панов. Один из немногих жителей Мошкова, кто согласился рассказать об Александре под запись. – Оба мы коренные, почти ровесники: мне 39, ему 38. Нормальный парень, хороший человек. Спокойный, адекватный. Плохого про него ничего сказать не могу. Мама его, Любовь Николаевна, маленько приболела после всего этого. У самого Саши семья, две дочки, в семье все хорошо.
– Мнение всех жителей: если мы будем соблюдать законы – и представители власти, и участники дорожного движения – трагедий не будет, – формулирует Александр Нарушевич. Затем вспоминает о событиях прошлого года:
– Тоже было очень плохо – не трагедия, но драма, и тоже из-за того, что был нарушен закон. В весенний период было строгое указание: не разводить никакие костры. Нет, нашелся один мудрец в дачном обществе, решил на своем участке выжечь траву. В итоге сто домиков сгорело, он сейчас попал под суд. Материальный ущерб людям на тридцать миллионов. Что тебя заставило нарушить вот эту установку?.. Так и тут: есть правило ехать с такой-то скоростью, есть правило ехать трезвым, есть правило останавливаться, когда инспектор требует – его надо соблюдать.
– Саша работал хорошо, – говорит дальнобойщик Панов. – Как-то поймал пьяного, прав лишил. А как еще? Человек, конечно, на Сашу озлобился, наверное, что-то плохое скажет. Я дальнобойщик, но со стражами порядка не конфликтую.
– У нас в селе каждый житель скажет: жалко парня, однозначно, – говорит Нарушевич. – И того, кого не вернешь, жалко. И Саше жить дальше будет очень тяжело.
– Случай ужасный, из ряда вон, всколыхнувший все отношения. Конечно, нужно соболезновать родителям, родственникам погибшего парня, – говорит Александр Шпикельман, депутат законодательного собрания Новосибирской области. Депутат Шпикельман представляет как раз Мошковский район, а еще возглавляет комиссию по взаимодействию с правоохранительными органами. – Ужасное дело, ничем нельзя оценить жизнь человека.
В любом случае никто в регионе не позволит обострить межнациональные и межконфессиональные отношения, уверен Шпикельман:
– Острая часть пройдет, люди как-то свыкнутся с ситуацией, напряженность пройдет. Сейчас она существует – мы понимаем, чувствуем, что может случиться всякое. Правоохранительные органы, администрация района, руководство области – все делают все, что возможно. Думаю, что в рамках законодательного собрания мы соберем специальную комиссию по этому поводу, чтобы однозначно прояснить ситуацию – с возможностью влиять на события позитивно. В районе, в городе, через национальные, религиозные общины.
– У них такая традиция: когда горе, беда – все собираются. Ничего плохого в их адрес сказать нельзя. У них могла возникнуть мысль о чем-то межнациональном – что ж, имеют право иметь такие мысли. А мы должны отслеживать ситуацию так, чтобы наш житель понимал, что здесь есть органы власти. Между теми и другими пытались сделать все, что возможно. И, кажется, получилось, – говорит глава районного совета депутатов Нарушевич.
– Просто дружный народ, все вместе, – оценивает группу поддержки Векила Абдуллаева Анатолий Панов. – Чуть что случилось – они и приехали. Ничего страшного не было: просто стояли группой. Друг за друга, брат за брата. А у нас чуть что не так – разбежались все.
* * *
– А вы знаете, сколько собрала петиция за свободу Гусеву? Сколько денег собрали на адвоката? И здесь собирают, и везде, – уверена Татьяна Михалькова, директор районного краеведческого музея. – Мне и жители Алтайского края звонят, и из Екатеринбурга, из Москвы. Я подписала петицию, своим именем подписала. И всем знакомым и родным отправила.
Петиция на популярном сайте электронных прошений – перед тем, как на дело Гусева обратили внимание в Москве – набрала под 25 тысяч подписей. Действительно, со всей России и из-за рубежа. Вот только подписей самих жителей поселка Мошково там немного. Во всяком случае, кроме директора музея, никто из собеседников спецкора газеты ВЗГЛЯД про свое участие в судьбе инспектора Гусева не говорил.
– Все равно уже все случилось, – рассуждает Панов. – Мы не поможем уже. Он был при исполнении, им будут заниматься силовики, но никак не народ. Если по гражданке, характеристику собирать от села – это одно. А при исполнении – нужна ли характеристика народная?
– Лишней не будет, наверное?
– Не знаю...
– Таких подвижек со стороны жителей нашего поселка Мошково – подписывать петиции, писать характеристики, собирать деньги на адвоката – я не наблюдаю, – говорит председатель совета депутатов Нарушевич. – Есть сопереживание, есть сострадание, есть размышление. Все знают эту семью, родственников Саши и его жены. С отцом Сашиным мы в одной школе учились, вместе по лужам бегали. Саша в армии отслужил – сразу пошел в органы, тут, в Мошкове, не стал ничего искать... Хороший парень, хороший полицейский. Но собирать всем селом деньги и писать петиции – этого нет.
– Извините за резкий вопрос: недостоин?
– Достоин, почему же. Просто мы доверяем следственным органам, – поясняет Нарушевич. – Писать... а что писать? Что Саша – хороший парень? Нужно будет – напишем. Что он был прав? Не имеем такого права сказать.
– Здесь же не в инспекторе дело. А в том, что нарушители сначала убегали, а потом сопротивлялись полицейским.
– Тут да, – соглашается Нарушевич. – Если правоохранитель достает оружие – к нему подходить вообще категорически нельзя. Вот розетка, мы что – будем туда пальцы совать? Не будем. Знаем, что током ударит. Еще раз скажу: давайте соблюдать законы – и все будет тихо, спокойно и хорошо.
– Есть теперь настроение «поехали – да пусть едут», – говорит один из сослуживцев Гусева, которого спецкор газеты ВЗГЛЯД попросил рассказать о том, что думают его коллеги. – Рисковать, останавливать? Я буду виноват. Не он провоцировал, его провоцировали. Что делать другому инспектору? Сказать «идите с миром», а потом что-то случится? Будет осужден. Сделать так, как Саня? Тоже видите, что ничего хорошего.
– Убегают – значит, виноваты, – согласен Панов. – Могут везти что угодно: наркотики, оружие.
– Проехали, не остановились. Была погоня, догнали. Что там было, какой накал страстей был возле этого кафе «Максим», где все случилось? Мы видели только финал, комментировать не берусь, – говорит глава Мошковского района Субботин. – Понятны эмоции отца, которого в реанимацию не пустили. Он вообще сознание потерял. И дядя потерял сознание. И с мамой плохо было – ее пропустили к Векилу как раз... Те же врачи ходили с нашатырем, откачивали, приводили в чувство всех, отпаивали водой. Достойно все себя вели. Но подается так, что со всего мира нам звонят, и вот вы прилетели. Все ищут жареные факты, а у нас же ничего нет.
* * *
– Да кому это надо – за инспектора выступать? – задает риторический вопрос Ростислав Антонов из городского совета Новосибирска. – На весь полуторамиллионный Новосибирск нашелся всего один дурак-депутат, кто все эти вопросы публично поставил. Других дураков нет – все умные.
«Дурак» – это Антонов, стало быть, про себя. В истории с инспектором и случайно застреленным нарушителем новосибирский депутат оказался после того, как в областном центре прошел автопробег с портретами Абдуллаева.
– Ко мне обратились мои избиратели с вопросом: а почему у нас проходят подобного рода митинги? Товарищ депутат, разберитесь, – объясняет Антонов. – Я начал разбираться. И разобрался, можно сказать.
Среди тезисов, которые депутат Антонов обнародовал на своей странице в соцсети по итогам собственного разбирательства: «лишение свободы сотрудника ДПС было излишней и неоправданной мерой», «действия двух задержанных правонарушителей должны быть оценены с точки зрения наличия в них признаков сопротивления законным требованиям сотрудников полиции».
Все то, что несколькими днями позже было сказано председателем Следственного комитета РФ Александром Бастрыкиным в Москве.
Однако, кроме этого, Антонов официально запросил у региональных силовиков оценку «действиям всех лиц, устроивших несогласованную акцию протеста на площади Ленина» в Новосибирске, где припарковались машины с портретами Абдуллаева. Что и привело к неожиданным для депутата последствиям. Сначала – к ночным разговорам с Расимом Бабаевым, главой местной азербайджанской национально-культурной автономии Новосибирска. Собеседник, по словам Антонова, интересовался, помимо прочего, готов ли депутат извиниться за свои высказывания.
А затем Антонову позвонили из центра по противодействию экстремизму. Четырехчасовой разговор в региональном центре «Э» касался не депутатского запроса по поводу митинга памяти Абдуллаева, как изначально думал Антонов, а высказываний самого депутата. В частности, вопросы вызвала информация об угрозах семье инспектора Гусева – которые также были упомянуты Антоновым с просьбой привлечь виновных.
– Пояснил сотрудникам полиции, по каким причинам я защищаю их коллегу от расправы, – суммирует Антонов.
В минувшую пятницу жена инспектора Гусева Наталья в своем видеообращении указала, что угрозы в адрес семьи все же были. А областное ГУ МВД в ответ сообщило, что информация от «женщины, назвавшей себя женой арестованного полицейского», действительности не соответствует. «При опросе супруги сотрудника установлено, что женщина сделала публичное заявление по совету своего адвоката с целью привлечения к указанной ситуации внимания общественности, – указано в пресс-релизе. – Каких-либо угроз в ее адрес и в адрес ее родственников не поступало».
Казалось бы, диспозиция ясна: вот заявление жены инспектора, вот официальная реакция на него, распространенная информагентствами со ссылкой на первоисточник. Вот только этот самый первоисточник – отсутствует. «Ошибка 404» – уже несколько дней сообщает страница областного управления МВД, где ранее был размещен релиз.
* * *
Впрочем, угрозы либо их отсутствие – не единственный вопрос, поставленный трагедией в Мошкове.
Нет причин не верить официальным лицам Мошковского района, утверждающим, что десятки родных и знакомых Абдуллаева, съехавшиеся со всей Сибири к центральной районной больнице в Мошкове, вели себя мирно. Настолько, что убрали за собой мусор, покидая райцентр. В конце концов, если бы это было по-другому, то видеосвидетельства – с мобильных, с камер наблюдения – не заставили бы себя долго ждать. Да и жители описали бы в красках.
Но и не принять во внимание слова главврача ЦРБ Оксаны Мурашовой и ее коллег – о напряженной обстановке в больнице, у которой собрались приезжие, и о том, что сотрудникам было запрещено выходить оттуда на улицу «во избежание» – тоже нельзя.
Это раз. Два: если не было угроз, то почему семью инспектора Гусева решили эвакуировать из дома на улице Дачной и увозить под защиту? На всякий случай?
– Семья была вывезена не потому, что нечто плохое было и остается возможным, – формулирует Нарушевич, – А чтобы успокоить ее тревоги, создать для этого успокоения все условия. Дочки у Саши Гусева маленькие, им переживать давление по поводу ситуации ни к чему.
Повода нет – а тревога есть. Наверное, так тоже бывает.
– Государство все сделало правильно, перестраховалось, – говорит депутат областного заксобрания Шпикельман. – Не дай бог, будут какие-нибудь случайные, неорганизованные признаки мщения, эксцессы. Семья инспектора точно ни в чем не виновата.
И, пожалуй, один из главных вопросов: почему жители поселка Мошково – зная Александра Гусева много лет, признавая, что он «хороший, добрый человек» и «правильный мент» – в большинстве своем отказались выступить в его защиту? Хотя бы подписями под интернет-петицией – вполне законным способом, не требующим ни разрешения от властей, ни времени, а только желания.
Притом что формально в молчании своем односельчане инспектора Гусева оказались весьма дальновидны – а значит, правы. В Москве – считайте, что разобрались. Старший лейтенант ДПС освобожден из-под стражи, а те, кто ему сопротивлялся, отправлены в СИЗО. Более того, двоим пассажирам «тойоты» – Исмаилову и Курбанову – грозят новые статьи. На этот раз – по прошлогоднему эпизоду: Новосибирск, избиение и ограбление, попавшие на видеофиксатор машины пострадавшего. Соответственно, к уже имеющимся «мошковским» статьям Исмаилова и Курбанова могут прибавиться еще два обвинения – в хулиганстве и грабеже.
* * *
Определенно, дело о трагедии в Мошковском районе через полторы недели выглядит совсем по-другому. И это при том, что вины с инспектора Гусева никто не снимал – он по-прежнему обвиняется в превышении полномочий и убийстве по неосторожности.
Трагедия в местах, где триста с лишним лет назад на территории нынешней Новосибирской области зарождалась российская государственность, поставила много иных вопросов, важных для этой самой государственности. Причем на нынешнем ее этапе.
Что следует учитывать – и чего следует опасаться – нарушителям, убегающим от инспекторов и нападающим на них?
Перед кем в описанном случае виноват полицейский, допустивший случайный выстрел – перед потерпевшим и его родными? Или все-таки в первую очередь перед ведомственными правилами несения службы?
И еще один вопрос: как лучше в таких случаях поступать землякам «хороших парней», они же «правильные менты»? В режиме «каждый друг за друга» – или «разберутся без нас»? У себя, на месте – еще до того, как свое слово скажет Москва.
https://vz.ru/society/2021/6/8 ... .html
