Судьбы карателей - 3

Степан уроженец Хмельницкой области, до майдановских событий образца 2014 года был обычным предпринимателем — ремонтировал и продавал компьютеры и оргтехнику. Обычная работа, семья, ребенок, кредит на дом и машину.

«Мне все вокруг говорили, что я живу счастливо. А я понимал, что ничего в моей жизни никогда не изменится. Не буду скрывать, что завидовал тем, кому успех и богатство пришли сами, а мне приходилось на работу ходить каждый день. В 2004 году голосовал за Ющенко, потом перестал его поддерживать, увидев, какой у него сынок. Как будто зуд у меня был — почему у них все, а у меня ничего?», — говорит Степан.

Мы общаемся в санатории под Киевом, где Степан проходит реабилитацию — у него нет ноги.

«На Майдан в Киев не ездил, считал это глупым занятием. А вот когда к нам в райцентр приехали набирать в Нацгвардию, воевать на Донбасс — первым записался. Жена ревела три дня, в ногах валялась — мол, не ходи, что я без тебя с малыми детьми делать буду. Я ей объяснил — обещают платить до 300 долл в день, а если бои будут, то и больше. Пару месяцев повоюю, приеду и переедем в Киев, а может и заграницу. Куплю дорогую машину, по миру поезжу, всем докажу, что я не хуже всех этих мажоров. Вот видите, как доказал», — показывает мужчина на культю.

Его ранило еще в августе прошлого года, в бою под Шахтерском.

«Мне еще повезло, быстро успели вывезти. Почти две недели валялся по больницам, семье не сообщили, потому что я в себя не приходил. Потом оклемался, позвонил жене, она начала распродавать дома вещи, золото, приехала в Харьков за мной», — продолжает рассказ Степан.

По его словам, за полгода лечения пришлось закрыть и распродать бизнес, продать машину.

«Жене пришлось на работу выйти, чтобы хотя бы детвору кормить. Вот родители скинулись и отправили меня в санаторий. Сижу и ума не приложу, как дальше жить, и что делать», — говорит он.

На вопрос об обещанных баснословных гонорарах за убийство людей Степан отводит глаза. Якобы что-то на карту выплатили, потом куда-то пропали деньги, но не все.

«Мутная история. Жена не попрекает, говорит, хорошо, что живой. А я все думаю, и чего нам всем мирно не жилось? Как черти нас завели куда-то», — обрывает он разговор.

Второй наш собеседник харьковчанин, с виду интеллигентный, воспитанный парень в тонких очках. До войны преподавал в одном из харьковских вузов, по словам знакомых, которые нас и познакомили — тихий, спокойный человек, мухи не обидит.

«Вы только не смейтесь, но я же поверил, что в Донецке настоящие террористы. Был против Майдана — там кровь, грязь, насилие, и решил, что эти такие же, только с другими лозунгами. Подумал, что их надо остановить. Знаете, наше поколение просто перепутало компьютерные игры с реальной жизнью. Мы подумали, что достаточно поставить на паузу или сохраниться, и все прекратится. Но теперь уже ничего не прекратится», — говорит Станислав.

В ноябре прошлого года он сильно обгорел под пос.Широкино, у него впереди десятки сложных и дорогих операций.

«Если бы было можно, я бы на коленистал перед всеми людьми с Донбасса и прощения просил. Ладно, военные гибнут, у них работа такая, но простые люди тут при чем? У них теперь ни дома, ни будущего, у некоторых родные и близкие погибли. Я видел это все, как мне жить с этим?» — вопрос Станислава не имеет ответа.

Пока он воевал, от него ушла невеста, квартиру, купленную в кредит, конфисковал банк. Формально за молодым человеком сохраняется его рабочее место, но ближайшие годы он вряд ли сможет работать.

«Я даже не могу этим людям ничем помочь, это самое страшное», — говорит Станислав и отворачивается к больничной стене. Разговор окончен.