Я-то миколка. А вот ты кто??
«Юбилейное бенефисное торжество было омрачено почти беспримерным, давно уже небывалым в летописях нашего образцового театра скандалом… такого головокружительного провала, такого ошеломляющего фиаско, вероятно, за всё время службы бедной бенефициантки не испытывала ни одна пьеса … после третьего действия шиканье стало общим, оглушительным, выражавшим единодушный приговор тысячи зрителей тем „новым формам“ и той новой бессмыслице, с которыми решился явиться на сцену „наш талантливый беллетрист“. Четвёртое действие шло ещё менее благополучно: кашель, хохот публики, и вдруг совершенно небывалое требование: „опустите занавес!“ … Шиканье по окончании пьесы сделалось опять общим: шикали на галерее, в партере и в ложах. Единодушие публика проявила удивительное, редкое, и, конечно, этому можно только порадоваться: шутить с публикой или поучать её нелепостями опасно».
На защиту Чехова встал один Суворин, в свою очередь тоже освистанный. «Полемика» пошла на уровне стишков:
Скажу я смело –
Пожалуй, соколом рядись,
Но Соколом лететь, ты, Чайка, не берись.
(Автор Иероним Добрый, он же С.Г.Фруг.)
Удар был особенно силён, так как в пьесе образ Тригорина носил явно автобиографический характер.
Сразу всё понявший, увидевший своим хитрым татарским глазом, Чехов писал Суворину:
«17-го октября не имела успеха не пьеса, а моя личность. Меня еще во время первого акта поразило одно обстоятельство, а именно: те, с кем я до 17-го октября дружески и приятельски откровенничал (немножко переигрывает – О.), беспечно обедал, за кого ломал копья – все эти имели странное выражение, ужасно странное… Одним словом, произошло то, что дало повод Лейкину выразить в письме соболезнование, что у меня так мало друзей, а „Неделе“ вопрошать: „что сделал им Чехов“, а „Театралу“ поместить целую корреспонденцию о том, будто бы пишущая братия устроила мне в театре скандал. Я теперь покоен, настроение у меня обычное, но всё же я не могу забыть того, что было, как не мог бы забыть, если бы, например, меня ударили…»
Чехов вздохнул, повертел в руках ладью-Суворина и пожертвовал за лучшую позицию. (831) Иного выхода не было.
После разрыва же «был хорошо устроен в зоне».
полностью читать
https://fil.wikireading.ru/45667