Шокирующие результаты масштабного опроса (его традиционно проводит Университет Пенсильвании): доверие к науке в западных странах упало до исторического минимума. По мнению респондентов, ученые постоянно врут, скрывают, фальсифицируют, и делают огромные деньги, обманывая людей. Эти данные – как гром с неба. Еще в 2020-м в том же опросе ученые (а также военные) были безоговорочными лидерами доверия. Они потеснили религиозных проповедников, школьных учителей и журналистов, которые не слезали с пьедестала народной любви лет, наверное, пятьдесят.
Конечно, пандемия: все эти разговоры о том, что вирус создан в какой-то лаборатории, а вакцины вредны, не могли не оставить следа. Конечно, изменение климата: все видят, что он меняется, но стандартные мантры про «углеродный след» уже мало кого убеждают. И все-таки есть другая причина. Намного серьезнее.
НИКТО НЕ ВЕРИТ ИИ-ЖРЕЦАМ
Два параметра, которые рухнули – это авторитет научного сотрудника и полезность науки для общества. Хотя 70% опрошенных твердо сказали, что ученые заслуживают доверия, всего год назад таковых было 77%. Лишь 66% считают, что научные открытия идут на пользу – а год назад так ответили 75%.
За столь катастрофические цифры скажем «спасибо» климатологами и ученым в сфере ИИ. Народ перестал доверять тем и другим. Только 49% сказали, что ИИ-специалисты компетентны; лишь 28% считают их публикации достоверными; 85% полагают, что ИИ-исследователи не разделяют ценностей общества и преследуют какие-то свои интересы, и 80% заявили, что ИИ-шники – конъюнктурщики, и им наплевать на все, кроме денег.
У климатологов цифры тоже плохие, но лучше, чем у ИИ-исследователей.
Хотя мы сравнили эти данные с «громом», гроза-то собиралась давно. Еще в 2022-м прошло масштабное исследование (67 стран!), результаты которого, однако, опубликовали в журнале Nature только в феврале. Хотя заголовок в Nature гласит – «Доверие к науке остается высоким» - внутри текста все совсем не так.
«Высокое доверие» ученым обеспечили Египет, Индия, Нигерия, Кения, Бангладеш и другие развивающиеся страны. Науке не верят в США, а особенно в Германии, Великобритании и Франции. В России, кстати, индекс доверия тоже оказался невысоким (смотри, однако, раздел Кстати в этом тексте).
Итак, страны с огромным, бедным и слабо образованным населением доверяют ученым, потому что в них – единственная надежда выбраться из нищеты. Ученые что-нибудь изобретут, и жить станет полегче. Ученый резко выделяется из толпы где-нибудь в Бангладеш. У него чистая одежда, дом из камня, а не из картонок, пусть не новая, но машина. Все родители хотят для своих детей такого будущего. «Учись», говорят они детям.
Где-нибудь в США ученый проигрывает менеджеру банка по уровню жизни, а (поверхностная) школьная программа, через которую прогнали население, позволяет сомневаться и задавать исследователям (часто глупые) вопросы. И даже если в развитых странах ученым все еще верят как специалистам (уровень доверия 4 балла из пяти), то уже не как людям («честность» - только на троечку). Может, профессор, ты и разбираешься в математике. Но враль ты еще тот.
ЭТО ПРОСТО ЗАВИСТЬ
Физик Сабина Хоссенфельдер отнеслась к опросу очень серьезно. Она знает, что ученые все чаще становятся объектом травли в соцсетях – а раньше такого не было. Она попыталась понять, что именно раздражает в ученых, и вот что у нее получилось:
- они заносчивы и высокомерны;
- они сообщают только плохие новости;
- они богаты, популярны, но недостойны того и другого, в отличие от актеров и певцов;
- они выражаются нарочито непонятно, чтобы замаскировать чушь.
Здесь многое точно подмечено. СМИ пишут о том, как ученые гоняются за грантами и создают дутые исследования, лишь бы срубить денег с инвесторов. И СМИ пишут правду. Уровень научных работ снижается – это признает тот же журнал Nature. Лишь немногие ученые идут в популяризаторы и готовы общаться с прессой, то есть рассказывать народу, что происходит – а ведь они существуют за наш счет, за счет налогоплательщиков (думает обыватель).
Наконец, про плохие новости. В 1960-1980-е годы новости были хорошими. Ученые придумали – значит, будем лучше жить. Сегодня мы слышим, как тают льды Арктики, ИИ всех убьет, астероид упадет, а вулканы разом проснутся. Ученые словно соревнуются с журналистами (да, это наш хлеб) в изобретении ужасов и страшилок.
И все-таки главное не в этом.
БОЛЬШЕ ЛИЧНОГО, И К ВАМ ПОТЯНУТСЯ
Коммуникация между наукой и обществом находится в кризисе, метко замечает научный обозреватель из США Трейси Уолш. В течение десятилетий считалось: если человек не верит в науку, он просто плохо информирован. Его надо просветить, дать ему базу, факты. Какое-то время это работало. Но сегодня мы видим, что совсем необразованные люди науке-то как раз доверяют. В первых рядах скептиков – полуобразованные. Что-то читали тут, что-то там. Добавлю от себя: часто лидерами псевдонаучного движения становятся сами ученые, когда берутся не за свою специальность. Например, математики – за историю.
В большом знании большая печаль. В небольшом знании печали еще больше.
Уолш выделяет два момента:
- несовпадение того, что говорит ученый, убеждениям слушателя;
- недоверие к ученому.
Прилавки книжных магазинов завалены книгами физика Митио Каку. Я даже не знаю, сколько изданий выдержали его популярные работы – и это только в России. Каку говорит о науке, но рассказывает и о детстве, о личных переживаниях, что, конечно, порождает доверие. В СССР в таком стиле работал астроном Иосиф Шкловский (но не только он). Сегодня – примеров очень мало.
Знание, посланное слушателю, встречается с псевдо-знанием, которое слушатель получил из сомнительных источников. Получил красиво, убедительно, и поверил. Послание ученого – часто свысока, через губу, «иди учи матчасть» и вот это все. Результат предсказуем. Ученый все врет, потому что скрывает. А правда вот она какая.
Это проблема, которую простым просветительством не решить. И вот почему.
НЕИЗБЕЖНОСТЬ СТРАННОГО МИРА
Наука стала непонятной. В 1950-е годы ты знал, что ракета летит, потому что выталкивает часть своего вещества из себя. Телевизор работает, потому что электронный луч быстро-быстро рисует картинку. Ты мог заглянуть в приемник, найти лампу, которая не светится, заменить ее, и все заработает.
Сегодня ученые слегка бравируют: «никто не понимает квантовую механику, даже мы». Специалисты по ИИ: «даже мы не понимаем, как мыслит машина, и мыслит ли». Уже в 1900-е годы достижения приносили сложные приборы. Но всегда был способ посмотреть и «на пальцах», что да как. В конце концов, рентгеновские лучи появляются, если быстро-быстро оторвать скотч от гладкой поверхности. А броуновское движение реально рассмотреть под сильной лупой. Однако, в начале XXI века ты никак не увидишь нейтрино в домашних условиях. А темную материю не разглядишь никак (но она, как говорят, существует).
Мир науки становится все более странным и непонятным интуитивно, а социальные сети мгновенно распространяют любой контент, в том числе не очень научный. Это вызов, на который надо бы отвечать. Видимо, ответ не очень убедителен.
ЖИТЬ КАК В КИН ДЗА ДЗЕ
Дальше будет хуже. Знания будет добывать ИИ, и уже никто из людей, даже сами ученые, не будут в состоянии понять, что именно им принесла в клювике машина. Им останется быть молчаливыми жрецами возле железок – и делать вид, что все под контролем. В фильме «Кин дза дза» вряд ли кто-то понимает, как работает то или иное устройство. Все живут просто, а страшноватые на вид механизмы словно спущены откуда-то сверху. Гротескно, но может быть и так. В конце концов, мы ведь уже не понимаем, как устроен смартфон. А мастер просто меняет блок на блок, не вникая, что внутри.
Возможен другой сценарий. Уткнувшись в предел интуитивного понимания, люди просто не пойдут дальше. Наступит настоящий «конец истории», и завтра – то же, что вчера. Наука вновь станет милой и домашней. Но в такой сценарий верится слабо.
Западное научное сообщество угрозу прекрасно понимает, и сплачивает ряды. По мнению самих ученых, университетские корпорации становятся все более закрытыми, а правила в них все более безумными. Так себе стратегия. Надо наоборот: допустить в научный дискурс странное, спорное и дискуссионное. Это поднимет доверие (готовность к диалогу). Это оздоровит саму науку, как немного болезни в виде прививки закаляет организм. Наконец, окажется, что здравые идеи есть и у «альтернативщиков». Лучшие ученые, например, гарвардский астрофизик Ави Леб, считают, что так и надо поступить. Но правила научной корпорации определяют давно не они.
КСТАТИ
А что в России?
Международные опросы дают хорошую картину «вообще», но в отношении конкретной страны могут и подвирать. В 2022-м Институт психологии РАН и социологи провели большой опрос, из которого следует, что в России-то народ наукой интересуется и ученым доверяет. Только 16% вообще не интересуются научными новостями, 88% доверяют и «скорее доверяют» российским исследователям, и 32% хотели бы видеть своего ребенка научным работником (кстати, эта доля заметно выросла). Профессия ученого, по мнению россиян, трудная (90%), уважаемая (59%), престижная (54%). Скорее всего, качественное среднее образование в России дает человеку годную базу, позволяющую оценить научные достижения и уважать тех, кто их добивается. Такого, конечно, нет в США.
Евгений Арсюхин
Читайте на
WWW.KP.RU:
https://www.kp.ru/daily/27609/4960224/
Индифферент
