Я уже много лет в преддверии 3 сентября пытаюсь написать текст, в котором бы сумел сформулировать все, что думаю по этому поводу. И каждый раз понимаю, что если слова не идут, то не надо и пытаться. Все что надо было сказать про это уже написано до меня. Этот текст я несколько раз постил в разных местах, в очередной раз я четко понимаю, что лучше чем сказал этот профессионал, у меня не получиться. Я просто тихо присоединюсь к этим словам. Их автор против не будет. Он профессионал каких нет, и вряд ли будут.
Мужественным матерям и женам офицеров,
преданных долгу и чести, жертвующих собой
ради жизни на Земле
Что такое терроризм? Для политиков, психологов — это серьезная проблема... Для людей нашей маленькой планеты — это заложники и смерть, это Белфаст, содрогающийся от бесконечных взрывов, это токийская подземка и небоскребы Манхеттена, это залитые кровью вокзалы Мадрида и метро Лондона... Для россиян терроризм — это взрывы домов и метро в Москве, это обломки самолетов и искореженные поезда, это концертный зал на Дубровке и рынок Владикавказа, это роддом Буденновска и школа Беслана...
А что такое терроризм для человека, посвятившего свою жизнь противостоянию террористам, сначала обезвреживавшего взрывные устройства, заложенные нелюдями, затем возглавлявшего отдел оперативного розыска в Службе по борьбе с терроризмом в Москве и Московской области. Как мне ответить на этот вопрос?
Глубокая осень, ночь, холод, дождь... Москва спит, спят взрослые, уставшие после тяжелого трудового дня, улыбаются во сне детки, убаюканные завыванием ветра за окном. Мой город спит, а мы мчимся на боевой вызов — туда, куда пришла беда, туда, где заминирован дом. Даю команду: «Подачу электричества и воды отключить, газ перекрыть».
.. .Московский двор, окутанный кромешным мраком, и догорающий костер, около которого пытаются согреться дети. Поддерживать огонь нечем: откуда в Москве дрова? В ход пошел штакетник, окружавший газон, но и он закончился. Под одним зонтом теснятся по три-четыре человека... И у всех этих людей на лицах и в глазах один вопрос: «Когда нас пустят домой?»
Очумелые дети устали стоять, устали сидеть, они боятся темноты, боятся бегать. Они жмутся к взрослым, смотрят на странные машины, на людей с какими-то фонарями... Почему дядя-космонавт так медленно идет? Почему он пешком поднимается, а не на лифте? Он разве не знает, что мы замерзли и спать хотим? Как холодно! Когда нас пустят домой?
Наконец я выхожу, дальше дверей идти не могу, устал, поднимаю забрало, мне прикуривают сигарету. Милиционер объявляет: «Все, граждане, можете пройти в дом». Жители молча проходят мимо меня, только взгляды бросают на дрожащую сигарету.
Люди могут ничего не говорить, но их глаза... Почему-то всегда в такой ситуации они становятся огромными, и в них ужас, бездна неизвестности. То, что бомба — понятно, то, что она здесь — понятно, а что она может принести с собой, что будет? Какая она, эта смерть, в действительности? Вся информация только из фильмов о войне, из американских боевиков, но сами люди не видели, какое в действительности лицо у смерти.
9 сентября 1999 года на улице Гурьянова террористы взорвали первый дом. Вокруг разрушения толпа, стоят ор, стон, плачь, и только одна женщина молчит... Стоит на коленях среди развалин и молчит... Узенькие плечи, глаза во все посеревшее лицо, и черные круги вокруг глаз. Сколько лет ей? 60? 100? 30?.. Не могу сказать сколько. Кто она? Мать? Бабушка? Прабабушка? Она ничего не говорит, не плачет, она жутко молчит, стоит на коленях в развалах и держит в руках оторванную ножку в розовой пинеточке...
Ну, вот как сказать, что такое терроризм? Как дать ему определение в одном предложении, в одном абзаце?!
Когда по факту взрыва приезжаешь в квартиру, где сработало устройство, когда первый раз сталкиваешься с последствиями теракта, с мощью и силой разрушения, со смертью, когда видишь свисающие с люстры лохмотья руки... Такое не забудешь никогда. Разве можно забыть вой матери, лежащей на полу в кухне?! Она не плачет, она — воет...
А в комнате за столом сидит ее сын — молодой парень, ему пошел всего лишь двадцать первый год, он только вернулся из армии, собрал компанию друзей отметить свой дембель... Его откинуло только на спинку стула... И девушка на кровати с осколочным ранением шеи и лба, она тоже мертва. Троих тяжелораненых увезла «скорая».
На столе раскуроченная минометная мина. Откуда она здесь? Оказывается, давно, еще школьником, парень притащил ее домой с игры «Зарница», взрыватель вывернул и в отверстие окурки бросал. В пьяном угаре он рассказывает друзьям, откуда у него эта «пепельница».
— А взрыватель есть?
— Где-то валяется.
— Да брось ты. Столько лет прошло.
— Есть.
И лезет под кровать, достает ящичек. Какого барахла там только нет! И взрыватель нашелся... Столько лет пролежал. Паренек вворачивает его и объясняет принцип работы.
— Вот это как сюда дашь... — и рукой по взрывателю.
И она дала...
Они сами себя убили, но это тоже терроризм, потому что кто-то когда-то позволил пареньку привезти в дом мину. Почему ее можно так запросто найти и привезти? Почему заряд ВВ столько лет хранился в этом доме? За хранение у нас есть статья. Кто ответит за две смерти, три покалеченные жизни? Кто ответит за вой матери?
Терроризм — это и разборки.
День рождения крупного бизнесмена. Торжество, размах, красивые слова, дорогие подарки. От тех, кто не смог лично засвидетельствовать свое почтение, передают презенты, в числе которых и две электробритвы «Харьков» в красивых коробочках. Все здорово, замечательно, праздник удался.
Утром папе еще поспать хочется, мама убирается в квартире, а дочка просит разрешить посмотреть подарки. Интересно ведь! Копошится, открывает коробочку, достает футляр, вытаскивает электробритву, бежит к розетке. Вставила вилку в розетку — и все...
Все! Кому помешало чистое, белое семилетнее создание? Кому помешала девчушечка, у которой в мыслях только сказки да чудеса? За что ее лишили жизни? Бритва предназначалась отцу? Их было две, и вторая, которую нам прислали из Воронежа, тоже оказалась взрывным устройством. Подстраховались, чтобы наверняка.
Трагическая случайность? Но в том же Воронеже в мае 1992 года во время разминирования тяжело ранило Шувалова... Сергей подорвался на устройстве, которое установили в детском саду. Новоявленные нувориши сводят между собой счеты. Как досадить, заставить отступить или наказать конкурента? А просто! — для начала убьем его жену. Бомба была направлена на воспитательницу и то, что при срабатывании она унесет и жизни детей, — этой мрази неважно. «Подумаешь! У нас другие цели — убить жену коммерсанта...». А эти ангелочки их не интересуют.
Зато они интересуют взрывотехников, людей, которые становятся на пути террористов, на пути смерти, они принимают на себя осколочный поток, они собой накрывают бомбу, когда другого выхода нет. Шувалов чудом выжил, но позже мы потеряли Чеканова и Трофимова.
Два года назад мы похоронили Жору. На кладбище меня словно подкинуло.
— Сашка, а ты помнишь твой апрель восемьдесят девятого?
— Станция метро «Павелецкая»?
— Конечно. Там полтора килограмма, и у Жоры полтора, у тебя необходимость использовать щипцы-кусачки, и у Жоры тоже...
Тогда, на «Павелецкой», Воротилов не удовлетворился тем, что милиционер вытащил батарейку из часов, он обрезал провода. Потом в кабинете Александр, смеясь, рассказывал нам:
— Беру щипцы и думаю, какой провод мне перекусить — левый или правый? Они оба белые. Решил какой, а потом перекладываю щипцы в левую руку, думаю, если сработает, то правую не покалечит. В лаборатории же выясняется: полтора килограмма заряда. А я, умный, правую руку спасал — левой перерезал.
В лаборатории выяснилось также, что в пути стрелки часов сомкнулись (без батарейки!), возможно от тряски, и если бы Саша еще в метро не разъединил огневую цепь, срабатывание произошло бы внутри эвакуатора.
Для меня терроризм — это черный московский двор, обесточенный дом, бессонная ночь, холод, сырость, костер из штакетника, очумелые дети; это девочка с электробритвой, это женщина на коленях с обрубком ножки в розовой пинетке, это вой матери на полу...
Для меня терроризм — это Тверская-Ямская 10 июля 2003 года. Это 2 часа 45 минут...
Осколки стекол из пробитых окон еще не долетели до асфальта, поднимающийся черный клубок дыма еще не растаял в темноте московской ночи, и в наступившей после хлопка взрыва разряженной тишине — вопль на всю Москву:
— Жорка!..
Для меня терроризм — это семь проникающих ранений Сергея Шувалова, это гибель Миши Чеканова и Жоры Трофимова.
О тех, кто ежедневно сталкивается со смертельной опасностью, нужно писать. Имена взрывотехников должны быть высечены большими буквами. Люди должны знать тех, кто рискует и отдает свои жизни ради их спасения.
С момента первого появления этих слов прошло уже много времени. "Петрович" - он умер дома, на сухом медицинском языке это называлось "последствие военной травмы". "Военная травма" - это один миг за годы в пылающей Чечне, за годы на Таджико-Афганской границе, за жаркий август 08 по ту сторону Рокского перевала. Джамбо - мы с ним говорили чуть больше чем за час до того, как он рванул на перерез бойкам, уходящим из окружения в Долаково. Замир - здоровый мужик, рука как лопата...Он закрыл собой своего бойца под Тырныаузом. Якут - лег на СВУ в Казани... Еще десятки имен и позывных...
Борьба с террором - это 2 тяжелые контузии и 500 боевых выездов на фугасы у Стрелка,3 "мужества" Мыларщикова, 3 "мужества" и 4-е заслуги с мечами Рябинкова, 2 "звездочки" и личное мужество Джедая, золотая звезда Героя "Красной шапочки"...
Все те, кому в любой день, в любое время, нужно сказать "Спасибо! Спасибо за то, что Вы делаете и делали!"
http://ashmul.livejournal.com/ ... .html
Pегиcтpaция
19.09.15, 00:24
Смотреть на 
