Самый пронзительный отрывок:
Впрочем, не меньшую радость при виде партизан испытывали и русские, украинские, белорусские крестьяне. Даже там, где не было партизанских краев, где вроде бы существовала оккупационная власть, не приходилось сомневаться, на чьей стороне симпатии населения. «Русские к немцам и венграм относятся с неприязнью, по меньшей мере сдержанно, к партизанам отношение очень дружественное, — пишет в отчете, датируемом 7 июля 1942 года, командир 703-го охранного батальона. — Большая часть их в партизанах; даже женщины и дети со времени боев 1941 г. поддерживают связь с партизанами, постоянно снабжают их продовольствием, как правило, добровольно; поставляют им сведения, бегут при приближении немецких и венгерских войск, потом долго скрываются в лесах, постоянно используются в качестве разведчиков, что облегчается полевыми работами. В зимнее время в местах расположения штабов партизаны проводили для жителей праздники — танцевальные, музыкальные и развлекательные вечера». В словах командира охранного батальона не было никакого преувеличения. Немецкий офицер совершенно четко представлял себе настроения населения. Пусть в инструкциях, издаваемых Берлином, говорится о том, что безбожная советская власть чужда религиозным русским, — те, кто служит на восточных территориях, знает обстановку гораздо лучше, чем давным-давно бежавшие из России эмигранты. Религиозное чувство — не помеха советскому патриотизму; партизаны празднуют Пасху, а сельские священники не хуже комиссаров вдохновляют людей на выполнение гражданского долга. В начале 1943 года в украинскую деревню Студенок под Путивлем вошел отряд: полсотни полицейских из «вспомогательной полиции» под командованием гауптштурмфюрера СС. Отряд был переодет в партизан; оккупационные власти хотели узнать, насколько население поддерживает партизан. Отчет об этом эксперименте привел в своей книге германский историк ЭрихХессе. «Уже при вступлении в деревню обнаружилась необычная картина: обычно пустые при входе немецких войск, улицы теперь были заполнены народом. Женщины и девушки стояли у ворот и возгласом «наши!» приветствовали команду. Жители сразу же угостили их водкой, молоком и хлебом; предложили дать с собой значительное количество продовольствия и привели лучших лошадей. Одна женщина громко сожалела, что ее муж бежал из деревни, приняв команду за венгров, а он очень хотел уйти в партизаны. Она подарила группе лошадь. 23-летняя девушка вступила в «партизанскую группу»... Позже она заявила, что была горда сознанием того, что хоть два часа чувствовала себя партизанкой. Другие женщины жаловались, что партизаны берут к себе только молодых и красивых девушек, но они тоже хотят уйти в партизаны, хотя бы готовить пищу.
58-летний мужчина, руководитель местной коммунистической организации, сиял от радости... Другой житель выразил желание рубить немцев топором, так они его замучили своими налогами. С разных сторон раздавались пожелания скорейшего возвращения Красной Армии».
Настроение населения было совершенно ясно; после ухода лжепартизан в деревню пришли каратели. «На Востоке мы, несомненно, столкнулись с чудовищно упорным сопротивлением, — писал министр восточных территорий Розенберг. — Это едва ли можно рассматривать иначе, чем обычное, старое славянское упрямство, связанное с фанатичным мировоззрением. Это мировоззрение... им довольно равномерно проникнуто русское население сверху донизу, причем проводником его является большевистская партия. Эти люди действительно верили, что они могут принести спасение миру, что они самые передовые люди и обладают самой прогрессивной системой в Европе... Можно думать об этом и расценивать это как угодно, во всяком случае, нам противопоставлена сила»
... В нескольких десятках километров от места дислокации 703-го охранного батальона партизаны соединений генералов Федорова и Бегмы вошли в большое село, находившееся на контролируемой оккупантами территории. До партизанского края было далеко; однако партизан здесь встретили хлебом и солью. В дневнике уже встречавшегося нам Михаила Глидера осталась зарисовка этой встречи. «Навстречу нам вышли старики, женщины и дети. Старики несли поднос с хлебом-солью, накрытый белой салфеткой. Федоров, Бегма, Дружинин и комиссар Бегмы Кизя сошли с коней, подошли к старикам, сняв фуражки, поблагодарили за встречу. Затем состоялся митинг.
Открыл его священник Михаил Грибинка. Я записал несколько фраз из его речи.
— Отрадно и радостно душе смотреть на боевые дела народных мстителей. Не немец ищет партизана, а партизан — немца. Вы для нас — советская власть. Вы для нас — православное воинство. Вы для нас — Россия. Вы защитники наши, вы лучшие дети наши. Слава вам, герои родины, слава вашим командирам, слава отцу народа нашего — Сталину. Примите наш земной поклон за то, что не дали родину на поругание, за то, что скоро вызволите нас из рабства...
Когда мы решили ехать дальше, оказалось, что дорога закрыта: улица перегорожена столами. Хозяйки вынесли столы, накрыли их белыми скатертями, и каждая старалась, чтобы ее стол был красивее и богаче других.
Старики пригласили всех нас на обед.
...Вскоре все перемешалось. Партизаны подсели к местным девушкам, местные парни окружили наших партизанок. Только старики и священники чинно беседовали с нашими командирами.
После обеда начались танцы. Партизаны плясали только с местными девушками, а партизанки — с местными парнями. Я видел, как трудно было Федорову удержаться, чтобы не станцевать своей любимой «полечки». Не будь священников, может быть, наш генерал и не утерпел бы. Но он продолжал степенный разговор и только одним глазом косился на танцующих».
_________________ Когда не знаешь, что искать, то находишь жареные парадоксы.
|