Русские мужчины часто говорят о войне. В этом нет ни истерики, ни воодушевления. Просто, обыденно, друзья или предполагаемые партнеры по бизнесу в разговоре, так или иначе, упоминают слово «война».
Например, так: «Ну, давай попробуем. Получится - заработаем, не получится - ну и черт с ним! Все равно скоро война». Все говорят об этом спокойно, со знакомым восточным фатализмом. Мол, хорошо пожили, сытно, но пора.
Централизованной политики в этом направлении я не увидел – курсов гражданской обороны, военных сборов, информационной накачки.
Русские готовятся сами. Один старинный друг-экстремал проводит марафоны по пересеченной местности; говорит: «Ты даже не представляешь, сколько в этом году собирается людей! И все задают один вопрос - тактические задания будут? А боевое слаживание?»
В наушниках на пробежке услышал по радио песню «Война, приди!». И знаете, зацепило. Как когда-то «Перемен требуют наши сердца». Много таких песен.
Русские ждут большой войны. С обреченной готовностью. Как атомы под электромагнитным излучением, они чувствуют ее приближение. И это настроение едва заметно передается от одного мужчины к другому.
Понятно, вы скажете, что это у меня такой круг общения, и что друзья у меня озабоченные политикой отморозки. Возможно. Но также вы должны понимать, что политика вообще интересует небольшую часть людей, их и не должно быть много, но именно они определяют настроение в обществе. А специфика современного информационного мира в том, что виртуальные образы стремительно материализуются
Что еще интересно отметить и это четко проявляет национальный характер: даже те, кто власти не доверяет, ждут от нее команды. Как в армии, тебе может быть неприятен командир и непонятен приказ, но ты его исполняешь. Это серьезный внутренний ресурс. Ну и видимо это и называется государственная традиция. У них она есть.
Игорь Дмитриев, экс-гендиректор телекомпании «АТВ», ныне военкор в Анна-Ньюс в Сирии
Константиныч
