После проигрыша Америке «лунной гонки» в конце 1960-х годов работники советской космической отрасли получили, как вспоминал соратник главного конструктора Сергея Королева академик Борис Черток в своей книге «Ракеты и люди», примерно такую установку из ЦК КПСС: «Нельзя допускать у народа даже мыслей о каких-либо наших неудачах в космосе. У нас свой путь, своя дорога, а если американцы тоже добиваются успехов, то это где-то в стороне от нашей генеральной линии».
Раздумья о том, как компенсировать неудачу советской лунной программы, «терзали», по словам Чертока, «не только высших руководителей». Они буквально «висели в воздухе». Первым наполнил такого рода мысль конкретным содержанием другой конструктор ракетно-космической техники – Владимир Челомей (его самое известное детище – ракета-носитель «Протон»). В 1967 году его ОКБ-52, впоследствии переименованное в Центральное конструкторское бюро машиностроения (ЦКБМ), приступило к разработке проекта орбитальной станции.
В ОКБ Королева также не оставили без внимания тематику орбитальных пилотируемых комплексов. Там стали разрабатывать проект многоцелевой космической базы-станции (МКБС). Как и челомеевская ПОС, она создавалась для разведки, однако в большей степени соответствовала своему названию «база». Предполагалось, что в МКБС будут заходить другие космические аппараты (КА), главным образом разведчики, для сдачи своих фотоматериалов, зарядки новой пленки, заправки топливом, профилактики и ремонта. Это позволило бы продлить срок службы данных КА.
Итак, Кремлю предстояло выбрать, кто будет строить первую ДОС: предприятие Королева или Челомея? Выбор пал на первое. Отчасти это было обусловлено умелым лоббированием интересов своей фирмы сотрудниками королевского КБ, включая «родственные связи» данного КБ и Кремля (ведущий конструктор по ДОСам Юрий Семенов был женат на дочери члена Политбюро ЦК КПСС Андрея Кириленко), отчасти – внешнеполитическими факторами. «Королевцы» не только заявили, что создадут станцию быстрее «челомеевцев». Они предложили сделать ее гражданской, открытой для международного сотрудничества. Чисто военный «Алмаз», работы над которым к тому же заметно выбивались из графика, такой возможности, разумеется, предоставить не мог. Кремль ухватился за эту идею – стать пионерами в области объединения усилий разных стран за пределами атмосферы пришлось по вкусу советским вождям. Это подчеркнуло бы миролюбивый характер внешней политики СССР. Но нужно было торопиться, пока американцы не додумались захватить с собой на Луну кого-либо из своих европейских союзников.
Скорость создания первой ДОС была достигнута путем «конфискации» у Челомея уже готового корпуса «Алмаза» (что, разумеется, вызвало у этого конструктора яростные протесты). «Королевцы» начинили ее своим оборудованием, значительная часть которого была разработана для корабля «Союз» – и «Салют-1» был готов. Впрочем, челомеевские станции все же «увидели» космос под наименованиями «Салют-2», «Салют-3» и «Салют-5». Из них меньше всего повезло «Салюту-2»: станция стала терять герметичность еще до того, как на нее прибыл первый экипаж, и через два месяца после запуска была сведена с орбиты. «Салюты» 3 и 5 хотя и непродолжительное время, но смогли поработать с космонавтами на борту. Все последующие «Салюты» – 6 и 7, а также «Мир», были произведениями королевской фирмы.
«Мы думали, – вспоминал Горшков, – что стоит вывести, допустим, телескоп за пределы атмосферы, и открытия посыпятся на нас как из рога изобилия. Действительность оказалась куда скромнее. Никаких открытий мы там не сделали, хотя приобретаемый опыт строительства и эксплуатации станций был очень ценен».
Говоря о причинах, по которым генеральный конструктор «Энергии» Валентин Глушко, а после его преемник Юрий Семенов продолжали «утрамбовывать» ДОСами околоземное пространство вместо того, чтоб нацелиться на Марс, Леонид Горшков сказал, что так для них было «проще». Действительно, все основные технологии были уже разработаны и опробованы. Небольшие изменения, вносимые в конструкцию станций, не приводили к качественному расширению возможностей, но зато и не повышали риска эксплуатации данных комплексов, что позволяло создателям ракетно-космической «развивать» пилотируемую космонавтику с минимумом головной боли для себя.
Однако где-то на исходе первого десятилетия эксплуатации ДОСов в советской ракетно-космической отрасли стало нарастать ощущение, что полеты по орбите уже не дают ничего нового и постепенно превращаются в бесконечное повторение пройденного. Интересно, что на самом «верху» государственной власти стало появляться такое же ощущение. По воспоминаниям Горшкова, где-то в конце 1970-х годов состоялась встреча генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева со ставшим к тому моменту главным конструктором РКК (тогда НПО) «Энергия» Юрием Семеновым. Брежнев поинтересовался, а что НПО будет делать дальше, а то все вокруг Земли да вокруг Земли... Семенов доложил генсеку о том, что предприятие теперь разрабатывает... многомодульную околоземную станцию.
Данный тезис подтверждается и опытом МКС. Для стран – участниц данного проекта (за исключением России) это первый обширный опыт длительной пилотируемой внеземной деятельности. По этой причине они решили «выжать» из комплекса все что можно, согласившись продлить период его эксплуатации до 2024 года (станции к тому времени должно исполниться 26 лет, и это будет большой удачей, если она долетает до этого возраста). Однако никто из партнеров по станции не рассматривает вопрос сооружения на орбите МКС-2. США нацелились на «дальний» космос и на Марс. Европейские партнеры, Канада и Япония с большой степенью вероятности присоединятся к Америке, ибо союз с ней будет поднимать их космические отрасли, а следовательно – их науку и технику в целом.
Приступает к строительству своей околоземной станции Китай, но для него как страны, чей опыт пилотируемой деятельности пока сводится лишь к пяти краткосрочным полетам (два из которых, правда, уже включали в себя стыковку с прототипом пилотируемого орбитального комплекса), подобный шаг на пути освоения космоса вполне оправдан.
Что же касается России, то в условиях отсутствия внятной космической стратегии и отложенных на период после 2030 года планов повторить американскую лунную программу «Аполлон» намерение построить некую на сей раз «русскоцентричную», высокоширотную, периодически посещаемую преемницу МКС, время от времени озвучиваемое в СМИ, производит впечатление соломинки, за которую пытается схватиться утопающий. Без подобной станции вся пилотируемая деятельность России на орбите сведется к полетам кораблей «Союз» (которым в 2024 году исполнится уже 57 лет) по сценариям 1960-х годов, когда корабль с экипажем из двух–трех человек отправлялся на несколько дней на орбиту в автономный полет. Напомним, что рекорд продолжительности такого рода миссий, установленный в 1970 году экипажем «Союза-9», составил 18 суток.
Полностью
http://www.vzglyad.ru/society/ ... .html