Кто развязал гражданскую войну
Правда, благодарить за это надо не столько США, сколько Лёвочкина. Его и Фирташа бизнес был предусмотрительно защищён в соглашении об ассоциации, которое готовилось под бдительным присмотром главы администрации президента Украины — того же Сергея Лёвочкина. То есть после подписания экономика страны должна была разваливаться, большая часть олигархата беднеть, а группа Лёвочкина — Фирташа — богатеть. В свою очередь, отказ от соглашения об ассоциации ставил крест на финансовом и политическом благополучии группы. Лёвочкин, давно координировавший свои действия с посольством США и включённый в схему подготовки майдана, решил использовать данный механизм для давления на Януковича, принуждения его к подписанию декларации, и инициировал начало студенческого майдана, а когда он не произвёл на Януковича должного впечатления, то и провокацию с избиением, после которой майдан перестал быть мирным.
После этого у Януковича оставалось две-три недели для того, чтобы разогнать майдан, прежде чем его власть начнёт сыпаться изнутри, прежде чем формально лояльные министры и генералы начнут переговоры с оппозицией о переходе на её сторону, прежде чем активно вмешается Запад. Слишком уверенный в прочности своих позиций и несерьёзности майдана, Янукович начал длинные переговоры с оппозицией, пытаясь путём временных уступок заставить майдан разойтись. Как только слабость была зафиксирована, в игру включился Запад. Режим был обречён.
Наученный предыдущим майданом, Янукович собирался защищаться. Он решил просто пересидеть майдан за милицейскими кордонами. По принципу: не разойдутся за полгода, разойдутся через год, но рано или поздно им надоест. И тут выяснилось, что в отличие от армии украинская милиция хорошо профессионально подготовлена и мирный майдан не сможет смести власть. Шанс есть только у вооружённого переворота.
В тот момент, когда украинская оппозиция и США приняли решение идти путём переворота, а ЕС с этим решением согласился, судьба Украины была решена. Если до этого, несмотря на десятилетие холодной гражданской войны русской и галицийской Украины, были варианты мирного, компромиссного урегулирования внутреннего конфликта, теперь горячая гражданская война и распад страны стали неизбежны. Проблема заключалась в том, что ударным отрядом переворота должны были стать неонацистские боевики, другой организованной силой оппозиция просто не обладала. Но раздача боевикам оружия (без которого они не смогли бы совершить переворот) и блокирование адекватных ответных действий правоохранительных органов делало неонацистов по факту хозяевами страны. Силовые структуры, будучи преданы политиками, быстро разлагались, профессионалы оттуда уходили, неонацисты туда приходили, конъюнктурщики, готовые служить любой власти, там оставались. Нацистские боевики оказались в тепличных условиях, позволявших им не только быстро наращивать собственную численность и вооружённость, но и установить фактический контроль над силовыми структурами.
Это было явной и очевидной угрозой для русского населения Украины. Оно было хуже организовано, не имело боевых отрядов, было практически не вооружено, но в условиях опасности развёртывания нацистского террора эти проблемы быстро преодолевались. 25 миллионов антифашистов не могли убежать с Украины. Не могли они и смириться с победой второго майдана, как смирились с победой первого. Первый растоптал их выбор, Конституцию и закон. Второй угрожал их жизням.
Вооружённое противостояние двух примерно равных частей Украины, к тому же поддержанных США и Россией соответственно, делало победу одной из сторон в войне проблематичной, а саму войну потенциально бесконечной. Наверное, так бы и случилась, и Москва бы на долгие годы увязла в украинском конфликте, но к моменту переворота внутренний экономический ресурс, обеспечивавший существование украинского государства, был практически исчерпан. Для вывода украинской экономики из кризиса требовались многомиллиардные кредиты, долговременные проекты и ёмкие рынки сбыта. Всё это Россия предоставляла Януковичу, но не собиралась (да и не могла бы, если бы и захотела) предоставлять нацистам.
Моментально выяснилось, что США и ЕС финансировать Украину тоже не собираются. Начинавшаяся гражданская война вполне устраивала Вашингтон: и деньги можно не вкладывать, и проблемы Москве и Брюсселю обеспечены, блокируется возможность создания опасного для США экономического альянса между ЕС и ЕАЭС. Ну а сам ЕС так и не смог за время глобального кризиса выйти из тени США и начать защищать собственные, а не американские интересы.
Междоусобный спор
Отсутствие ресурсов не только для длительной войны, но даже для простой поддержки функционирования государства должно было сделать украинскую гражданскую войну короткой, но крайне интенсивной и кровавой. В принципе, так конфликт и развивался, пока Москве не удалось добиться временного снижения интенсивности боев, принудив Киев к Минским соглашениям.
Однако Минские соглашения не разрешили и не могли разрешить ключевых украинских противоречий. Таким образом, они изначально рассматривались сторонами украинского конфликта как пауза, которую необходимо использовать для укрепления своих позиций и усиления боевого потенциала. Киев оказался в худшем положении, чем ДНР и ЛНР. Республики опираются тылом на Россию, а их сравнительно небольшое население частично выехало в РФ, а частично способно существовать за счёт российской же гуманитарной помощи. На остальной территории Украины происходит экономическая катастрофа, быстро перерастающая в политический кризис. Ускоряющееся обвальное падение жизненного уровня широких слоёв населения, быстро растущая безработица, уже сейчас охватывающая до трети трудоспособного населения, отсутствие перспектив, вызывают недоверие к политикам майдана, раздражение ими и радикализацию общества, угрожающего майдан повторить.
Экономическая катастрофа вызвала раскол в и так не единой майданной элите. Необходимость борьбы за иссякающий экономический ресурс, а также предоставления на суд народа виновников поражений в войне и развала экономики делают договорённость между разными политическими группами практически невозможной. С учётом того, что каждая политическая группировка на Украине уже обзавелась собственными боевыми отрядами (в основном из числа добровольческих батальонов), весь политический опыт личного состава которых состоит только в вооружённом мятеже против Януковича и участии в гражданской войне, нетрудно предположить, что междоусобный майданный спор они тоже будут решать силой оружия.
Фатальная неизбежность самоликвидации
Гражданская война на Украине приобретает сразу несколько форматов, а её интенсификация становится вопросом ближайшего времени. Самостоятельно выбраться из фатальной воронки Украина не может. Нацисты не дадут властям пойти на компромисс с Новороссией. Новороссия не будет спокойно жить при нацистском правительстве. Ресурсов на микширование социальных проблем нет. Украинская власть неадекватна ситуации и плохо представляет себе, что реально происходит в остатках экономики страны, а также — кто и как определяет её политику. Решение конфликта внутриукраинскими силами ввиду их относительного равенства приведёт к столь многочисленным жертвам, что соседи не смогут просто наблюдать за происходящим, хотя бы потому, что через границы двинутся миллионы беженцев.
Чтобы не допустить развития конфликта по худшему сценарию, необходима внешняя сила, которая согласится взять на себя ответственность за разоружение сторон конфликта и за финансово-экономическую поддержку Украины с целью реставрации её экономики. Сейчас не просто нет желающих заниматься подобной благотворительностью. С учётом политической ситуации на Украине (расколотое, ненавидящее друг друга, до зубов вооружённое общество), а также состояния её экономики благотворитель рискует надорваться под украинским грузом.
Неадекватность украинской элиты, её иррациональная вера в готовность Запада безвозмездно решать все украинские проблемы за свой счёт поставили государство в положение, когда его самоликвидация в кратко-срочной перспективе является единственным логически непротиворечивым вариантом развития текущей ситуации. А вот сохранение и восстановление украинской государственности, даже в урезанных границах, представляется не просто маловероятным, но невероятным выходом, требующим для своей реализации чуда, в результате которого резко изменятся все действующие факторы. С точки зрения религиозной веры в чудо такой вариант возможен, с позиции политического анализа он настолько нереален, что просто не должен рассматриваться.
|