Изучайте:Дзержинский, Иоффе и Крестинский объяснили свою позицию, зачитав на этом заседании ЦК следующее заявление:
Как и 17 февраля, мы считаем невозможным подписывать сейчас мир с Германией. Но мы полагаем, что с теми огромными задачами, которые встали перед пролетарской революцией в России после германского наступления и встанут особенно после отклонения германского ультиматума, может справиться только объединённая большевистская партия. Если же произойдёт раскол, ультимативно заявленный Лениным, и нам придётся вести революционную войну против германского империализма, русской буржуазии и части пролетариата во главе с Лениным, то положение для русской революции создастся ещё более опасное, чем при подписании мира. Поэтому, не желая своим голосованием против подписания мира способствовать созданию такого положения и не будучи в состоянии голосовать за мир, мы воздерживаемся от голосования по этому вопросу.
Урицкий от лица «левых коммунистов» также зачитал заявление:
Мы, не желая нести ответственности за принятое решение [Брестский мир на германских условиях], которое мы считаем глубоко ошибочным и губительным для русской и международной революций, тем более что решение это принято меньшинством ЦК, так как 4 воздержавшихся, как явствует из их мотивировки, стоят на нашей позиции, мы заявляем, что уходим из всех ответственных партийных и советских постов, оставляя за собой полную свободу агитации как внутри партии, так и вне её, за положения, которые мы считаем единственно правильными.
24 февраля Ломов, Урицкий, Спунде, Смирнов, Пятаков и Боголепов подали заявления о своей отставке из Совнаркома. 5 марта Бухарин, Радек и Урицкий начали издавать газету «Коммунист», которая фактически стала собственным печатным органом «левых коммунистов». Стремясь любой ценой предотвратить раскол своей партии, Ленин уже 23 февраля заявил, что не собирается как-либо препятствовать агитации «левых коммунистов» и даже принял условия Урицкого, заявившего, что он отложит свое решение об отставке при условии полной свободы агитировать и даже голосовать против мирного договора.
23 февраля в 23:00 началось совместное заседание большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИК; левые эсеры приняли решение голосовать против мира. После совместного заседания началось отдельное заседание одной только большевистской фракции. При голосовании Ленин собрал 72 голоса против 25 голосов за «левых коммунистов».
24 февраля Ленину с огромным трудом, 126 голосами против 85 при 26 воздержавшихся, удалось продавить своё решение через ВЦИК. Во время прений выступавший от имени левых эсеров делегат Камков призвал к организации массовой партизанской войны против германских войск, даже если такая война и закончится утратой Петрограда и значительных территорий России. Представитель меньшевиков-интернационалистов Мартов заявил, что «на второй день по подписании этого мира, Советская власть в Петрограде будет пленницей немецкого правительства». Сам же Ленин выступал во ВЦИК в качестве председателя Совнаркома, хотя на деле вопрос о мире в Совнаркоме на тот момент вообще не обсуждался.
Несмотря на постановление большевистской фракции ВЦИК о том, что все члены фракции в порядке партийной дисциплины должны голосовать за мир, Бухарин и Рязанов голосуют против, а Луначарский колеблется. Фракция левых эсеров обязывает своих членов, наоборот, голосовать против мира, однако за мир всё равно голосуют Спиридонова и Малкин. 22 левых эсера при голосовании воздержались, а ряд «левых коммунистов» (Коллонтай, Дзержинский, Урицкий и др.) на заседание вообще не явился.
По описанию историка Юрия Фельштинского, голосование Бухарина против Брестского мира «утонуло в аплодисментах половины зала», а Луначарский после долгих колебаний, «закрывая руками судорожно дергающееся лицо, сбегает с трибуны, кажется, он плачет».
По воспоминаниям коммуниста Ступоченко, публика на хорах выкрикивала во время заседания: «изменники», «предали Родину», «иуды», «шпионы немецкие», в ответ большевики «огрызаются и показывают кулаки». Особо гневной была также реакция убеждённого противника Брестского мира, левого эсера Штейнберга, который в знак протеста закричал и забарабанил кулаками по ограждению правительственной ложи, в которой сидел.
Само заседание ВЦИК при этом началось только в 03:00, за 4 часа до истечения германского ультиматума. Предварительное голосование завершилось в 04:30, после чего Ленин немедленно направился в Совнарком для согласования текста послания германскому правительству. В 7 утра царскосельская радиостанция передала в Берлин о принятии немецких условий и готовности выслать делегацию в Брест-Литовск.
Принятое решение вызвало бурю протестов: «левые коммунисты» широко критикуют его в печатных органах «Коммунист» и «Социал-демократ», против Брестского мира выступают Московское областное бюро РСДРП(б), в своём резолюции от 24 февраля выразившее недоверие ЦК и потребовавшее его переизбрания. В своей резолюции московская партийная организация указала, что «существование Советской власти является теперь чисто формальным делом и что в интересах международной революции целесообразно пойти на утрату власти Советов»[26]. Ленин называет это решение «странным и чудовищным».
28 февраля с тем же требованием переизбрания ЦК выступает Московский окружной комитет. В период 27 февраля — 6 марта до 600 местных Советов в ответ на запрос Совнаркома выражают своё мнение о мире; негативно отзываются о принятых мирных условиях целый ряд городов, в том числе Москва, Екатеринбург, Харьков и Кронштадт. За мир высказываются Петроград и Севастополь. «Левые коммунисты» заявляют, что «мирная политика официального ЦК сошла с рельс пролетарской революции».
25 февраля 1918 года Ленин в статье в «Правде» заявляет по поводу сдачи немцам Пскова: «Эта неделя является для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжёлым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком». Он также заявляет, что «с 25 октября 1917 года» большевики стали «революционными оборонцами». Вместе с тем Ленин обвиняет «левых коммунистов» в «шапкозакидательстве» — в том, что они приняли забастовки в Германии и Австрии за революцию. Под давлением оппозиции Ленин выдвигает новую политическую платформу, описывавшую мирный договор как «передышку». Таким образом, его позиция стала новой «средней линией» и была согласована с позицией «левых коммунистов»; разница была лишь в том, что «левые коммунисты» требовали начала «революционной войны» немедленно, тогда как Ленин требовал её отсрочить на время «передышки».
Советская делегация возвратилась в Брест-Литовск 1 марта. Министры иностранных дел противной стороны не стали её дожидаться и уехали в Бухарест заключать договор с Румынией. По приезде глава делегации заявил, что Советская Россия даёт своё согласие на условия, которые «с оружием в руках продиктованы Германией российскому правительству», и отказался вступать в какие-либо дискуссии, чтобы не создавать видимость переговоров.
|