Большое интервью с Ольгой Усковой, президентом
Cognitive Technologies, которая занимается разработкой «мозга» для российского проекта беспилотного автомобиля. Или как не продать курицу, несущую золотые яйца. Или
как в России создавался "искусственный интеллект". Или
как государство инвестирует в новый технологический уклад. Или
как вовремя дать по рукам пронырливым партнерам из "передового Bosch". Или,
"искусственный интеллект" и РОБОТЫ - вот решение великого множества проблем России, связанных с дефицитом людских ресурсов (экономика, оборона, контроль и освоение территорий и т.д.). Интервью большое, но рекомендую прочесть. Это важно и интересно. А то, нам уже здесь начинают рассказывать про беспомощную "рашку с Камазом" и крутой Даймлер. Беспилотник "КАМАЗ" с
РОССИЙСКИМ "искусственным интеллектом" выйдет на дороги к 2023 году.
"
— Когда и как вы начали заниматься искусственным интеллектом вообще и направлением компьютерного зрения в частности?— Россия всегда славилась своей школой искусственного интеллекта, и мы, созданные на базе ИСА РАН, были одной из базовых площадок еще с советских времен. Так что этой проблемой мы занимаемся исторически. Сотрудники компании принимали участие в создании многих известных во всем мире систем, например, первого чемпиона мира по шахматам среди компьютеров — программы КАИССА.
Когда к 2000 году компания Cognitive Technologies уже стала крупным холдингом и у нас появились свободные финансовые ресурсы для внутренних инвестиционных проектов, мы начали серьезно вкладываться в новые, на наш взгляд, перспективные направления искусственного интеллекта. К ним в первую очередь относится тема, связанная с моделированием человеческого разума. И во всех случаях, когда мы пытались строить модели, описывающие процессы поступления информации в мозг, ее обработки и выдачи поведенческих рекомендаций, было понятно, что ключевым моментом является зрение и распознавание образов.
— Вы заранее прогнозировали, что компьютерное зрение через 10 лет станет востребованным?— Исследования и разработки — рисковое направление. Из всех проектов, связанных с этой сложной инновационной темой, способны выстрелить менее процента. Грубо говоря, если из 100 проектов один дает результат, то это уже хороший показатель. Поэтому я не могу сказать, что мы 10 лет назад знали, что будет такой тренд в мировой экономике, у нас не было такого прогноза. Мы просто этим занимались. Однажды наши ученые сделали опытный образец авторобота. У нас по коридорам здания ездила умная машинка и играла в футбол, то есть сама обнаруживала мячик, догоняла и пинала его.
Все это было прикольно, но с точки зрения добавленной стоимости не давало ничего, что в итоге меня очень раздражало. Я даже могу сказать, что когда начался кризис 2008 года, то я, честно говоря, даже попыталась прикрыть эту дорогостоящую научную деятельность, но благодаря тому, что стратегические решения в компании принимаются дирекцией коллегиально, меня коллеги всякий раз отводили от крайней меры.
— Когда научно-экспериментальная деятельность переросла в серьезный бизнес-проект?— В 2011 году неожиданно мы получили очень мощный практический результат, соответствующий или даже превосходящий мировой уровень разработок. Нас стали приглашать на представительные международные конференции и другие статусные площадки. Вскоре к разработкам компании серьезный интерес проявил немецкий автопром. У Cognitive Technologies есть достаточно большой опыт работы с ведущими мировыми компаниями, у нас были крупные сделки. Поэтому, когда начались переговоры о закупке наших изобретений для использования в немецком автопроме для создания беспилотных легковых автомобилей, мы понимали, что продадим один раз — и все. Кроме того, неизвестно, насколько в итоге оказалась бы для нас финансово выгодной эта сделка. Переговоры с немцами всегда сложные, там торговля не на жизнь, а на смерть.
В этот момент неожиданно (это было еще до военной ситуации на Украине) от руководства страны пришел вопрос: «Ребята, а не хотите ли быть патриотами?» Нам предлагалось поучаствовать в создании системы компьютерного зрения для отечественного грузового автомобиля. Мы, честно говоря, тогда совершенно забыли про этот сегмент и не рассматривали его в качестве объекта возможного приложения наших решений. Понимали только, что с нашими легковыми автомобилями ловить нечего.
— Почему? Чем грузовик лучше?— Потому что проекты такого уровня должны проецироваться на глобальные рынки, а у нас в стране нет признанного бренда в легковом сегменте. С прорывной технологией нельзя выходить на партнере, который непонятен миру. Кроме того, сама машина должна быть готова к принятию «мозга» в свой салон. У нее должна быть полная электроника, электрический руль, электрические тормоза и т. п. На тот период (не знаю, как сейчас) АвтоВАЗ этому уровню никак не соответствовал. Но мы его и не рассматривали.
— Как началось сотрудничество с КАМАЗом?— После обращения руководства страны где-то через месяц появился КАМАЗ. Вообще, разговоры были примерно в одно и то же время. Нам очень понравилась команда КАМАЗа. Она поразила нас, мы даже не ожидали увидеть в России менеджмент такого класса. Компания четкая, прорывная, с очень правильными, невзирая на какие-то экономические нюансы, организационными устоями, прозрачная насквозь, с очень жесткой системой контроля. Плюс состояние автомобиля, где есть вся электроника.
К тому же, когда мы посмотрели на проблему создания беспилотного транспортного средства на базе грузового автомобиля, у нас, наконец, начала складываться экономическая модель, зачем все это надо. Это другая экономика.
Стоит сказать, что на этапах смены экономических укладов и перехода к товарным группам, основанным на новых технологиях, государство всегда играет важную роль, как бы это внешне ни выглядело. За этим трендом всегда стоит огромный госзаказ. Кстати, если брать Google Mobile, то там же тоже государство на первых ролях. Американские разработчики сразу искали господдержку в направлениях, связанных с соцпрограммами, работой с пожилыми людьми, инвалидами, позиционируя свой продукт как безопасное и удобное для них средство передвижения в условиях города.
В России другое состояние экономики и другая ментальность. Мы сейчас находимся в стадии восстановления экономики, нам надо заниматься реальными проблемами, поэтому нам не до жиру. Так вот для реальной, а не маркетинговой экономики беспилотные грузовики — это must have: четко понятный самодвижущийся грузопоток, не зависящий от субъективного фактора, который наземную перевозку грузов переводит в крайне выгодный режим. Это машины, которые работают три смены в день и очень просто диспетчиризуются. Их окупаемость наступает просто от эксплуатации, не говоря уже о более сложных схемах — продажи этих машин и их интеллектуальных узлов за рубеж, взаимодействия с другими производителями и т. д.
— Давайте вернемся к отказу от сотрудничества с немецким автопромом. Вы расстались так просто?— Не так просто. Нам удалось получить целый ряд прорывных результатов, которых нет ни у них, ни у американцев. А немцам была нужна лишь одна их часть.
«НЕМЦЫ КАК БЫ ХМЫКНУЛИ: «И УМРЕТЕ ВЫ В СВОЕЙ РОССИИ»— В чем суть полученных вами результатов?— Дело в том, что американцы и немцы тренируются на специальных, четко размеченных и снабженных всевозможными датчиками трассах. Они ставят это как задачу и считают, что в будущем выставят такое требование государству — ездить по таким «умным» дорогам. У нас даже идеи не было ставить такое требование. Мы понимали, в каком состоянии у нас находится вся эта инфраструктура, и изначально тренировались на тех дорогах, какие есть в стране, а это отсутствие разметки, краев дороги, соответствующе качество покрытия, погодные условия и т. д. У них это называется бездорожьем. Но для того, чтобы создать систему компьютерного зрения, способную промышленно работать в подобных условиях, нам пришлось разработать куда более сложные математические модели. Мы получили мощнейший результат по ряду направлений — то, чего зарубежные коллеги вообще не делали, так как не ставили такой задачи.
Но вот что интересно. Когда у них начались реальные дорожные испытания, как бы ни была прекрасна Германия, но и в этой стране есть дорожки второго назначения, у них возникла реальная необходимость решать те задачи, с которыми мы уже справились. Поэтому они у нас покупали не все, а только несколько прорывных библиотек. Нам светило один раз продать и заняться чем-нибудь другим.
— Какие в этом смысле преимущества у проекта с КАМАЗом?— В данном случае мы строим, долгоиграющий бизнес, по сути, новую отрасль промышленности. В рамках проекта мы с КАМАЗом создаем новое предприятие — «КАМА-авторобот», которое будет заниматься выпуском интеллектуальных узлов в первую очередь для КАМАЗа, а также и других покупателей. Для нас это уже долгая история, рассчитанная до 2035 года. В проект мы вошли собственными инвестициями, куда также вложились государство и КАМАЗ.
Интересно, что когда мы с немцами расстались, то они как бы хмыкнули, серьезно к этому не отнеслись типа: «И умрете вы в своей России». Но сейчас они поняли, что фактически потеряли этот рынок и могут потерять часть международного рынка, если мы дадим лучше результаты, чем они. Активность того же Bosch этим летом вокруг нас, КАМАЗа и вообще России по этой тематике беспрецедентна. Размеченных хороших дорог в мире, наверное, меньше одной седьмой части. А во всех развивающихся рынках, куда интересно продавать беспилотники, дорог тоже нет. Россия здесь не уникальна. Поэтому мы реально чувствуем высокий уровень конкурентности. Мы уже столкнулись со случаями промышленного шпионажа, попытками каких-то взломов и т. д. Я думаю, будет серьезная борьба за вхождение в глобальные компании шестого технологического уклада. Мы сейчас говорим фактически о том, что КАМАЗ и «КАМА-авторобот» — это претензия на формирование на международном рынке нового глобального игрока, потому что мы умеем делать то, что не умеют делать в других местах. Это даже не амбиции, это некоторый расчет, то есть нормальный промышленный план".И т.д. Рекомендую прочесть всё:
http://www.business-gazeta.ru/ ... 6/17/