Польские эксперты возмутились речью Путина о польском вторжении в Чехословакию в 1938

а из чего это "следовательно" ??

Myśl Polska (Польша): кто сеет ветер, пожнет бурю ....

В конце декабря 2019 года Путин, к удивлению многих поляков, дважды атаковал Польшу: он напомнил о ее участии в разделе Чехословакии в 1938 году и указал, что она частично несет ответственность за развязывание Второй мировой войны.

Одновременно, осудив польского посла в Берлине Юзефа Липского (Józef Lipski) за его записку от 20 сентября 1938 года, в которой дипломат уверяет, что в Варшаве возведут памятник Гитлеру, если Германия переселит евреев в Африку, российский президент обвинил поляков в антисемитизме.

Почему это произошло, если с момента распада СССР вплоть до 2014 года польско-российские отношения, несмотря на вступление Польши в НАТО и ЕС, были вполне хорошими, а историческая политика перестала выступать предметом ожесточенных споров, в частности, благодаря тому, что в 1993 году президент Борис Ельцин у катынского креста на Повонзковском кладбище попросил прощения за Катынь?

26 ноября 2010 года российская Дума осудила катынский расстрел, приняв заявление, в котором он называется преступлением сталинского режима.
«За» проголосовали 342 депутата, а против — только 57 членов коммунистической фракции, никто не воздержался.

Также был проложен путь к признанию российской стороной пакта Молотова — Риббентропа основным фактором, спровоцировавшим Вторую мировую войну.
На это указывало высказывание Владимира Путина, который назвал его аморальным в 2009 году в Гданьске на мероприятиях, приуроченных к 70-й годовщине начала этого конфликта. Перспектива признания этого документа аморальным Думой выглядела вполне реальной. Такому развитию событий способствовал российско-польский диалог на политическом уровне и атмосфера сотрудничества.

Самое важное заключалось в том, что Польша, ожидая признания в рамках этого диалога исторической правды о нашей судьбе в период с 17 сентября 1939 года до распада СССР, не совершала враждебных шагов в отношении России.
Было очевидно, что такие действия (как и любые формы русофобии, а тем более ненависти) не могут сопутствовать провозглашению правды.

Многое указывало на то, что мы вступили на путь примирения, и никакие внешние силы не склонят Польшу или Россию с него свернуть.

Те поляки, которые вынашивали в этом отношении искренние намерения, прилагали все усилия к тому, чтобы историческая политика провозгласила правду, а не стала формой мести или унижения России.

Этим они отличались и продолжают отличаться от госпожи Фотыги (Anna Fotyga), господина Беляна (Adam Bielan) и их приятелей по Европарламенту, которые подготовили резолюцию с осуждением немецкого нацизма и советского коммунизма (а в их контексте — пакта Молотова — Риббентропа), не для того, чтобы придти к примирению с Россией и российским народом, а для того, чтобы выступить против них.
Фоном их выступления служили всевозможные санкции и такие антироссийские аргументы США, как система ПРО, восточный фланг НАТО и дислоцирующиеся на нашей территории американские военные.

Историческая правда не нуждается в привлечении силовых аргументов, поэтому можно было предвидеть, что дополнительная политическая мера не подействует на адресата и не затронет его на морально-ценностном уровне, а лишь спровоцирует реакцию.

О том, что европейская резолюция имела чисто политический и санкционный характер, свидетельствует, в частности, отсутствие в ней упоминания о сотрудничестве с Гитлером многих европейских стран (в том числе входящих в Вышеградскую четверку Венгрии, Чехии и Словакии).

Польские авторы документа ни словом не обмолвились о подельниках Сталина Черчилле и Рузвельте, которые на встречах «большой тройки» в Тегеране, Ялте и Потсдаме передали Польшу, оказавшуюся по итогам войны главной неудачницей, на попечение Москвы.
Еще один позорный изъян резолюции состоит в том, что в ней не говорится об украинском нацизме, который привел к геноциду польских граждан на Волыни и в Западной Галиции.

Все делалось по следующему сценарию: наших, даже если они бандеровцы или необандеровцы, мы пощадим, текст согласуем с немецкими европарламентариями и совместно нападем на Россию, провоцируя ее на ответный шаг.
Было заранее понятно, что документ выглядит как атака и вызовет в Москве протест.

Такие действия — противоположность тех шагов, которые совершались в период до 2014 года для того, чтобы заложить основу мирного сосуществования, а в его рамках — сотрудничества между Россией и Польшей.
Официальная российская сторона не проявляла признаков антипольского настроя, работала Польско-российская группа по сложным вопросам, в 2011 году Польский епископат и Московская патриархия вели активную подготовку к первому в истории визиту патриарха всея Руси, составлялся текст воззвания к примирению польского и российского народов, который 17 августа 2012 года подписали архиепископ Юзеф Михалик (Józef Michalik) и предстоятель РПЦ. Сотрудничество с Россией процветало во многих сферах.

В качестве примера здесь можно упомянуть плодотворное взаимодействие факультета международных и политических исследований Ягеллонского университета с факультетом политологии МГУ в 2011- 2014 годах, которое было направлено на достижение взаимопонимания и поиск аксиологической базы для современных польско-российских отношений.

Прошедшие в Москве и Кракове четыре конференции и изданные на польском и русском языках по их итогам сборники материалов продемонстрировали, что обе стороны пришли к консенсусу по поводу основных детерминант, регулирующих взаимные контакты, назвав ими диалог, политическую культуру и универсальные моральные ценности.
Россияне согласились на предложение краковских профессоров Люциана Суханека (Lucjan Suchanek), Ханны Ковалевской-Стус (Hanna Kowalska-Stus) и Анны Разьны (Anna Raźny) назвать эти ценности христианскими, поскольку именно христианство сыграло важную роль в формировании наших народов.

Подобных примеров можно было бы привести еще много.

Кто отвечает за то, что Польша избрала в своей политике антироссийский вектор?

Как дошло до того, что Польша в 2014 году внезапно стала врагом России, а сейчас президент Путин начал принимать против нас ответные меры?
Кто этого хотел?
И самое главное: кто от этого выиграл, кто отвечает за то, что создалась такая ситуация?

Четко обрисованная картина мирного сосуществования и сотрудничества разрушилась в 2014 году.

Польша, поддержав государственный переворот на Украине и гражданскую войну Киева против взбунтовавшегося Донбасса, внезапно стала врагом Москвы.
Не потому, что это соответствует нашим государственным интересам, а потому, что польские атлантисты в ущерб собственной стране решили претворять в жизнь глобальные интересы трансатлантических игроков.

Они обратились к безумной концепции восточной политики Ежи Гедройца (Jerzy Giedroyc), согласно которой существование большой Украины в сталинско-хрущевском географическом формате с включением Крыма гарантирует, что Польше не будет угрожать опасность со стороны России.

Стремление Варшавы, которая продолжает вести яростную борьбу с наследием коммунизма, сохранить Украину в ее коммунистической конфигурации, служит свидетельством не только того, что польские атлантисты используют двойные стандарты, но и того, что они не отличаются высоким уровнем интеллекта.

Так же выглядит ситуация с тезисом о том, что возращение Крыма в состав России разрушает пост-ялтинский мировой порядок.

Первым актом его разрушения было объединение Германии, проведенное без какого-либо референдума, а следующим — развал Югославии и сопутствовавшие ему войны с продолжавшимися много недель бомбардировками Сербии силами США и НАТО.
Создание искусственного государства Косово, которое Польша сразу же признала, лишь увенчало этот этап геополитического разрушения Европы, производившегося вне рамок международного права.

С тех пор как на Украине произошел переворот, все действия Варшавы на международной арене подчинены борьбе с Россией.
Признаками польского патриотизма стали русофобия и украинофильство.
Одновременно происходит милитаризация национального сознания по натовским лекалам.
В этом плане правящий лагерь выступает единым фронтом с оппозицией.

Вместо того чтобы создавать собственную современную армию и ее оборонный потенциал, Варшава призывает подключиться к своего рода соревнованию против России в рамках НАТО, заключающемуся в том, чтобы выделять 2% ВВП на вооружения.

Они покупаются преимущественно в Америке, а в случае Польши — не соответствуют ее потребностям.
Восточный фланг НАТО, американская система ПРО в Редзиково, воздушные силы США и более 4 тысяч военных на польской территории — это элементы не скаутских игр, а подготовки к войне с Москвой.

Американо-натовская промывка мозгов достигла высшей точки, когда глава польского правительства Беата Шидло (Beata Szydło), которая так любит ходить по костелам, показывая, что она католический политик, встречала в Жагани американских военных как представителей «великолепнейшей армии мира».

Премьер сознательно исказила реальный образ этих вооруженных сил: всем известно, что именно они несут ответственность за непрекращающуюся войну на Ближнем Востоке, смерть сотен тысяч мирных жителей, лишение миллионов людей (в том числе тех, кто вынужден прозябать в лагерях для беженцев) нормальной жизни и, наконец, геноцид христиан в этом регионе.

После такой обработки польской общественности показалось уже совершенно нормальным, что к антироссийской кампании и пронатовской пропаганде подключились католические СМИ (пальма первенства в этой области принадлежит газете «Наш дзенник»).

Нормальным она сочла также организацию конференций в честь Альянса, которые прошли не только в государственных вузах, но и в католической Высшей школе общественной и медийной культуры в Торуни.

Это был знак, что призыв к примирению народов, появившийся в августе 2012 года, утратил силу, а одновременно сигнал, что люди, стремящиеся к мирному сосуществованию с Россией, поддержки польской Католической церкви не получат.

Далее мы увидели ряд враждебных жестов в отношении Москвы, имевших украинскую и трансатлантическую подоплеку.

Здесь следует упомянуть не только антироссийские санкции, о которых Польша постоянно говорит наравне с Украиной, или блокирование газопровода «Северный поток — 2», но и в первую очередь снос памятников красноармейцам, противоречивший заключенному с Россией в 1994 году соглашению о охране мест памяти.

Недружественные шаги в отношении российского государства не были подвергнуты серьезному политическому анализу или моральной оценке, напротив, их признали положительными и патриотическими.

Можно ли мирно разрешить польско-российский конфликт?

В свете вышесказанного атаку президента Путина на Польшу, предпринятую на историческом фронте, следует признать запоздалым ответным ударом.
Он подтверждает мудрость предостережения из Книги пророка Осии, обращенного к нарушившему божьи заветы народу Израиля: «Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю». Это констатация факта, однако, она не исчерпывает тему.

Важно также то, что удар российского президента пришелся как по атлантистам, которые хотят войны с Россией, так и по национально-демократическим консервативным кругам, стремящимся к мирному сосуществованию с ней.

Я принадлежу к числу вторых и могу сказать, что высказывания Путина причинили нам больше боли, чем лагерю войны, объединяющему правящие силы и оппозицию.
Они отдалили перспективу примирения, а, кроме того, сделали бессмысленными десятки наших публикаций, дискуссий и конференций, обрисовывавших потенциальные формы сотрудничества (прежде всего на почве защиты консервативных ценностей, традиционной модели семьи, брака мужчины и женщины).

Россия решила ответить на враждебные действия Польши в тот момент, когда еврейские организации, президент Трамп и конгресс США готовились начать требовать от нас выполнения закона № 447 («Справедливость для выживших, оставшихся без компенсации»), а это перечеркивает надежды на то, что в этом деле Москва если не встанет на нашу сторону, то хотя бы займет нейтральную позицию.

Владимир Путин дал ясно понять, что он поддерживает Израиль.

К этому привели атлантисты, которые создали в Польше союз войны с Россией.
Остается только найти ответ на вопрос: почему европейская резолюция появилась именно сейчас, когда нам стал угрожать американский закон?
Что продемонстрировали ее авторы: близорукость и интеллектуальную несостоятельность или, напротив, оборотливость в сотрудничестве с американо-израильской стороной?

Дело настолько неоднозначно и запутано, что сложно ответить президенту Путину единым хором и сплотить в этих условиях сторонников мира с Россией и тех, кто активно готовился к войне с ней.
При этом мирный подход не означает отказа от исторической правды (в том числе о пакте Молотова — Риббентропа), а военный — разрушает ее.

Лишь миролюбивая позиция гарантирует встречу с Россией в правде и указывает на необходимость примирения.
О каком единстве поляков в отношении российского государства может говорить «военная партия»?

Чего мы хотим: мира с Россией или войны?
Так звучит основополагающий вопрос.

https://inosmi.ru/politic/2020 ... .html

Путин сказал, что борьбы с искажением историей сделаем электронный архив документов того периода и видимо откроют для всех. Читайте типа сами...

Да всё они знают, просто прикидываются за англосакскую копеечку...

Republikaniec
Пакт Меркель – Путин?



Недавний визит Ангелы Меркель в Москву, а ещё более зазвучавшие после него в немецкой прессе голоса, призывающие перестать клеветать на Владимира Владимировича, а Германии смело опереться на русскую силу, склоняют к глубоким размышлениям*.

Ведь мало что в большой политике происходит просто так, ни с того, ни с сего.
Немецкие СМИ, комментируя субботнюю встречу, обращают внимание на то, что глава правительства ФРГ сконцентрировалась на общих интересах обеих стран и избегала спорных вопросов.

Например, «Bild» замечает, что «Путин услышал одни только похвалы», подчёркивая, что тон высказываний Меркель был значительно холоднее, когда речь заходила о США.

Вашингтон был всего лишь «союзником».
О трансатлантическом партнёрстве – ни слова.
Темы, на которые канцлер и президент говорили в один голос, это, прежде всего, строительство газопровода Nord Stream 2, который русские собираются закончить самостоятельно, несмотря на американские санкции.

На наших глазах приближается к своему концу однополярный мировой порядок, возникший после распада СССР, опирающийся на бесспорное доминирование Соединённых Штатов.

А вместе с ним – сказочки Фукуямы о конце истории.
Рост могущества Китая и относительное ослабление господствовавшего до сих пор гегемона ставит на повестку дня новый передел глобальных зон влияния.
Азиатская держава удивительно быстро преодолела технологический разрыв, ещё двадцать лет назад отделявший её от самых передовых стран, а тихая и весьма эффективная колонизация Африки обеспечила её экономике мощную сырьевую базу.

В то же самое время Америка, играя роль мирового жандарма, относительно слабела вплоть до ситуации, когда неизбежно встаёт вопрос о реальной возможности её военной интервенции в нескольких отдалённых регионах земного шара одновременно.

Отсюда значительное ослабление военного присутствия в спокойной до поры до времени Европе в момент вмешательство на Ближнем Востоке.

Только Трамп попытался несколько уменьшить заинтересованность этим регионом.
Улучшение экономической ситуации Штатов, в особенности переворот в сфере энергоносителей (давайте не будем забывать о том, что в результате сланцевой революции США из импортёра превратились в экспортёра нефти и газа) побуждает подчёркивать свою позицию, хотя, несомненно, она должна быть заново проанализирована с точки зрения приоритетов.

В то же время Россия, государство сильное в военном отношении, но экономический карлик, с экономикой, опирающейся в огромной своей части на добычу и экспорт сырья, оказалась в не слишком комфортной ситуации по отношению к своему восточному соседу.

При сохранении существующих тенденций казалось неизбежным, что она окажется в положении младшего партнёра Китая, мало привлекательном для имперских традиций белых и красных царей.

Так что всё явственнее рисуется возможная общность интересов и сотрудничество России и Запада Европы.

Ибо именно там, среди не угасших антиамериканских ресентиментов, подпитываемых долгим, для немецкой и французской элиты слишком долгим, терпением роли младшего брата, кажется, подготовлена весьма благодатная почва.

Так как же выглядит ситуация на пороге 2020 года?

Из Евросоюза вышла Великобритания, для которой уменьшение значения евроатлантического союза и нарождение господствующей континентальной державы есть и будет неприемлемо.
Господство Германии в Евросоюзе неоспоримо.

Геополитические перспективы, открывающиеся перед возможным объединением сил российского военно-сырьевого комплекса с могуществом экономики и технологии Bundesrepublik , - тоже.

Такой потенциальный союз мог бы достичь позиции третьего мирового полюса силы, равнозначного США и Китаю.
Так о чём же - кроме протокольных тем - могли говорить в Кремле изображающий из себя Петра Великого российский президент и обожающая Екатерину II немецкая канцлер?

Преградой для достижения общих целей кажется проблема «наведения порядка» в Центрально-Восточной Европе с её слишком многочисленными – с точки зрения империй - государствами, а также малореальной перспективой безболезненного избавления от американского пригляда в виде НАТО.

Не исключено, что именно таково и есть объяснение усиления русского давления на Белоруссию и вербальной атаки Путина на Польшу, а также дурацкой на первый взгляд реплики Макрона насчёт НАТО.

Небеспричинно, конечно, продолжаются с Запада и упорные попытки подорвать в Польше авторитет правительства, неподатливого немецкому влиянию и сильно проамериканского.
В круг заинтересованных может входить также Израиль, которому важно как можно сильнее сконцентрировать внимание американцев на своём регионе, от которого их отвлекает в данный момент восток Европы.

Не мечтается ли немецкой элите Европа от Лиссабона до Владивостока, ограждённая русскими штыками и управляемая консорциумом с её доминирующим влиянием по образцу балтийских немцев в царской империи?

На это обратил внимание в интересном тексте блогер Alpejski.

Его статья «Die Welt изощрённо нападает на Польшу» уже пару часов присутствует на главной странице, но доступа к ней нет.
Случай аналогичный нынешнему действию салонной системы лайков?

Админы, будьте добры, сделайте с этим что-нибудь!

Pakt Merkel - Putin?

Кто это? Ян Энгельгард? Я угадал?
К сожалению похоже на то, что и у него поехала крыша...

Во первых - Ян, вы - это кто? Ты же не поляк по крови...
Во вторых все это началось не в 2014, а гораздо раньше... в еще где то в средине 00-х ПиСовцы плясали на гробах красноармейцев, причем это - не фигура речи.

_________________
"Мы не нуждаемся в вашей признательности..."(с)

Поляки, как-всегда, вдохновенно бредят.
Воистину они Кровные братья с хохлами ...

Именно вдохновенно, ибо аргументации - ноль, эмоций - вагон и маленькая тележка.

Гы... походу Ян забыл основную особенность польского менталитета - архаичность сознания... иными словами поляк переживает исторический опыт как личностный. Ну и какая тут, нафиг, может быть историческая правда? Бред...


Все они там на всю голову Яны.

_________________
"Мы не нуждаемся в вашей признательности..."(с)

Не, ну раньше он писал вполне себе адекватно... по крайней мере эта самая "мысль" присутствовала... гыы... ну, плюс-минус лапоть...

_________________
"Мы не нуждаемся в вашей признательности..."(с)

Не, какол это то, что пшек в свинарнике с куя стряхнул, а уж куда упало, то и получилось)))

Из чего? Наверно из того, что у России до сих пор есть желание построить общеевропейский дом "от Лиссабона до Камчатки", а строить что общее не имея какие то общие ценности невозможно... быстро развалится.

_________________
"Мы не нуждаемся в вашей признательности..."(с)

Такой страны как Польша не будет. Она всем мешает.

_________________
«Храматыка е выскусьтво правыльно чытаты ы пысаты…»
Американская Террористическая Организация ВСУ, ИГИЛ, Аль-Каида.

Яцек Бартосяк: Либо Польша будет самостоятельной, либо нам грозит повторение разделов


- Русские ведут войну нового поколения. Путин, клевеща на тему Второй мировой войны, хочет вернуться к нарративу о Польше - сезонном государстве, - говорит доктор Яцек Бартоск, эксперт по вопросам геополитики, основатель Strategy&Future.

Агатон Козиньский:
- В состоянии ли Иран реально угрожать Соединённым Штатам?

Яцек Бартосяк:
- Тегеран уже показал это в среду, когда сумел атаковать ракетами две американские базы в Ираке. Таким образом, он доказал, что эти базы - отнюдь не святая святых, потому что все ракеты не были перехвачены, часть из них причинила вред.
Это важное событие, потому что оно бьёт по привычкам США.

Агатон Козиньский:
- Каким привычкам?

Яцек Бартосяк:
- Американцы привыкли к тому, что они проводят операции, используя свои базы – в дружественных ли странах или посылая авианосцы в воды поблизости от своих союзников. Оттуда они атаковали избранные ими цели, режимы, противников.
В то же время США всегда находились далеко, за океаном.
Для ударов они использовали только базы, причём сами они принципиально атакам не подвергались.

Агатон Козиньский:
- Сейчас по ним ударил Иран – но, атакуя американские базы, он de facto атаковал Ирак.

Яцек Бартосяк:
- В том-то и состоит перемена.
Кроме того, Иран, если бы он действительно хотел нанести урон этим базам, запустил бы гораздо больше ракет.
Тогда потерь было бы намного больше, наверняка погибли бы американские солдаты.
Но уже сам тот факт, что база была атакована, это для США проблема – потому что подвергает сомнению способность этой страны проецировать свои силы в Евразии.
До сих пор эта способность почти ничего не стоила.

Агатон Козиньский:
- Иран сейчас поднял цену?

Яцек Бартосяк:
- Это важно, потому что именно сейчас мы входим в новую фазу борьбы за порядок на Ближнем Востоке. Речь идёт также о том, чтобы вытеснить американцев из Евразии.

Агатон Козиньский:
- С другой стороны, в действиях иранцев нет симметрии.
Тегеран утверждает, что убийство генерала Сулеймани было как удар по спинному мозгу.
А ответ больше напоминает фейерверки, нежели желание нанести реальный ущерб.

Яцек Бартосяк:
- Ну, уж с фейерверками-то не стоит сравнивать, я об этом только что говорил.
Дело в том, что любая война есть не что иное как восхождение по лестнице эскалации.
Лишь после окончания войны оказывается, что она была тотальной.
Обычно начинается с того, что кто-то наносит первый – как правило, не слишком опасный – удар по другой стороне.
Те отвечают подобным образом.
Обе стороны убеждены, что они контролируют этот процесс – но по мере интенсификации действий реакции обостряются, идут вверх по эскалационной лестнице.
И часто они даже не осознают, что оказались в состоянии открытой войны, утратив контроль над нею.

Агатон Козиньский:
- Это сейчас происходит в Иране?

Яцек Бартосяк:
- Нет, там мы всё время находимся в самом низу эскалационной лестницы, и пока что не видно, чтобы кто-либо хотел подняться на ступеньку выше.

Агатон Козиньский:
- Значит, американцы не хотят, а иранцы не могут?

Яцек Бартосяк:
- Нет, я говорил об этом раньше, у Ирана есть полный спектр возможностей ответить – хотя бы через своё влияние на Сирию, северный Ирак или контакты с Турцией и Россией.
Иран может создать помехи в транспортных коридорах в Афганистан и на весь Центральный Восток, а также в Ормузском проливе.
На самом деле у Тегерана безграничные возможности ассиметричной эскалации по отношению к США, принуждая при этом американцев лишь к ответным реакциям.
Но в этой ситуации мы не знаем, что стало началом этого нынешнего обмена.
Потому что это вовсе не обязательно была смерть Сулеймани.
Не исключено, что что-то происходило раньше, что Иран что-то приготовил.

Агатон Козиньский:
- Раньше Иран напал на танкеры в Ормузском проливе, обстрелял саудовский нефтезавод, сбил американский беспилотник.

Яцек Бартосяк:
- Да, эта цепь событий началась в середине прошлого года.
Может быть, Сулеймани что-то готовил, и американцы опередили его.

Агатон Козиньский:
- Госсекретарь США Майк Помпео сказал, что ликвидация Сулеймани была необходима, потому что он готовил атаку на важнейшие американские цели.

Яцек Бартосяк:
- Как раз к этим словам я относился бы с осторожностью, потому что на любой войне первой жертвой всегда бывает правда.
Когда слышны выстрелы, все начинают лгать – такова правда.
Потому что война – это игра за превосходство, а не за то, чтобы доказать, что другая сторона лжёт. Поэтому я предпочту сказать, что я не знаю, что именно стало началом нынешнего обмена. Может быть, когда-нибудь узнаю или догадаюсь.

Агатон Козиньский:
- Теперь Вы намекаете, что аятоллы поставили себе целью ликвидировать Сулеймани?

Яцек Бартосяк:
- Нет, я никоим образом на это не намекаю.
Но интересы государства всегда стоят выше жизни одного человека – а эскалация не в интересах Ирана.
Особенно против США, потому что это всё-таки могущественное государство, а Трамп – с точки зрения Тегерана – сумасшедший.

Также и поэтому ответ на убийство Сулеймани был так точно рассчитан.

Агатон Козиньский:
- Давайте перейдём к Польше. Почему Путин столь внезапно затеял эскалацию конфликта с нами – ложью относительно Второй мировой войны?

Яцек Бартосяк:
- Спокон веку известно, что историческая политика – это инструмент текущей политики, который позволяет получить превосходство над конкурентами - и таким образом получить какие-то политические уступки. Каждое государство создаёт свой исторический нарратив, который впоследствии использует в текущей политике.
Сейчас это делает Путин, пытаясь таким образом подогреть антипольские ресентименты.

Агатон Козиньский:
- Но, играя такого типа картами, не нужно ли хотя бы приблизительно придерживаться основных фактов? Ведь Путин совершенно перевернул всё с ног на голову, жертву назвал палачом? Вдобавок в такой области, в которой правда прекрасно документирована.

Яцек Бартосяк:
- Видите ли, в политике такого типа ничего не нужно.
Тут скорее вопрос, кому такой нарратив на руку.
Потому что если вдруг Израиль, Франция или кто-либо другой решат, что то, что сказал Путин, годится им для какой-то сиюминутной комбинации, то они немедленно его в этом поддержат.
И совершенно не будет иметь значения, как оно было в действительности.
Именно так это выглядит, именно поэтому политики так изворотливы.
Русские же ведут гибридную войну, войну нового поколения.

Агатон Козиньский:
- Фальсифицируя историю?

Яцек Бартосяк:
- В том числе.
Война ведётся на многих полях – исторической политики, а также игры спецслужб, создания энергетической зависимости и т.п.
Её элементом являются также опосредованные действия, такие, как, например, политическая и дипломатическая изоляция.
Польша – главный соперник России на балтийско-черноморском пространстве.
Поэтому нам следует быть готовыми к тому, что нас станут атаковать самыми разными способами. Это элемент ослабления противника путём разрушения его единства.

Агатон Козиньский:
- Я так понимаю, что Вы понимаете эти слова как очередную мутацию давних комментариев о Польше как «ублюдке Версальского трактата»?

Яцек Бартосяк:
- Да, Путин хочет вернуться к нарративу о Польше как о сезонном государстве.
Надо помнить об этом, принимать это во внимание, но не следует впадать в истерику от его слов.

Агатон Козиньский:
- Западные государства согласно запротестовали против слов Путина – но все сделали это на низком уровне, на уровне послов.

Яцек Бартосяк:
- Потому что каждое государство имеет свои интересы и ведёт свою политику.
Помня прежде всего о них.
Всегда важны только будущие интересы, с мыслями о них ведётся политика и подбираются соответствующие инструменты.
Следует помнить, что Путин всегда считал, что полоса государств между Россией и Центральной Европой никогда не заслуживала независимости.
В связи с этим он проводит политику их изоляции от остальных.
Это тоже элемент войны нового поколения.
Этими методами Путин уже дестабилизировал Грузию, столкнув её с тропы реформ.
Точно так же он поступает с Украиной и Белоруссией.
В номинации «передвижение государственных границ» Путин – самый эффективный политик со времён Бисмарка.
Всегда по одному и тому же плану.

Агатон Козиньский:
- И как он выглядит?

Яцек Бартосяк:
- Сначала выбранное место изолируется от окружения.
Затем Путин начинает вокруг него мутить воду.
Различными методами – политическими, дипломатическими, военными, пропагандистскими. Все устают от этой проблемы, и, в конце концов, признают новое status quo.
Так произошло, например, с Крымом, ранее с Абхазией и Приднестровьем.
И главный принцип: один кризис в один момент.

Видно, как тщательно Кремль избегает аккумуляции событий.
Такими методами Россия с московской территории продвинулась за Смоленские Врата и даже была в Варшаве.
Каждый раз – политика малых шагов.
Точно то же самое мы сейчас видим в Донбассе.
Тут нет ничего нового - только появились новые инструменты для наблюдения этого явления: интернет, социальные сети.
Это они приводят к тому, что старые методы выглядят как новые явления.

Агатон Козиньский:
- Начались 20-у годы – и сразу два сильных аккорда, ложь Путина и эскалация в Иране. Стечение обстоятельств или сигнал, что новое десятилетие будет значительно отличаться от довольно-таки стабильных

Яцек Бартосяк:
- Мы входим в период междуцарствия и княжеств, воюющих друг с другом за лидерство. Это следствие структурных изменений в мировом порядке.
Америка отступает, перестаёт быть предводительницей мира.

Агатон Козиньский:
- Pax Americana – это уже исторический термин?

Яцек Бартосяк:
- Да – но мы не знаем, что его заменит.
Я вовсе не исключаю, что в период хаоса, в который мы как раз входим, американцы снова обретут своё превосходство.
Однако оно будет выглядеть иначе, чем тот порядок, который выкристаллизовался в 90-е годы прошлого века.
Это может быть Pax Americana 2.0.

Но не исключено, что верх возьмут те зависимости, которые сегодня строит в мире Китай.

Агатон Козиньский:
- Нынешняя эскалация в Иране – это проверка США, насколько они ослабли?

Яцек Бартосяк:
- При президенте Трампе было видно, как американцы постепенно уходят с Ближнего Востока.
И это хороший шаг, потому что сегодня величайшей угрозой для США является Китай – и американцы проигрывают соперничество с ним за контроль над мировым порядком.
Конечно, Соединённые Штаты всё ещё остаются самыми могущественными, у них всё ещё превосходство, но оно уменьшается с каждым годом.
Поэтому они должны прежде всего сконцентрироваться на Западном Тихом Океане, а также на Центральной Европе, а не на Ближнем Востоке, от которого они, в сущности, энергетически независимы - ведь до сих пор главным обозом нефть принуждала их присутствовать в этом регионе.

Агатон Козиньский:
- Как будет развиваться соперничество США с Китаем?

Яцек Бартосяк:
- Существует большой риск раскола мира на две части.
Чем более могуществен Китай, тем больше угроза того, что Ближний Восток окажется в его зоне влияния.
И в Азии может возникнуть регион, свободный от американского доллара, с собственным интернетом, собственной экономической системой, собственными технологиями.
А мы окажемся на границе двух миров.
В 192 километрах от кафе, в котором мы сейчас сидим (мы беседуем на ул. Свентокшижской в Варшаве – прим. автора) пройдёт мощная граница между двумя империями.
Одна раскинется от Шанхая через Тегеран до Бреста на Буге, другая от Побережья до Аляски.

Агатон Козиньский:
- Белоруссия уже совершенно потеряна?

Яцек Бартосяк:
- Эта страна стала пивотом, поворотным государством между Россией и Китаем.
Следует помнить, что на территории Белоруссии находится очень важный транспортный узел между Европой и Азией – Смоленские Врата.
Поэтому эта страна так важна, поэтому Москва и Пекин соперничают за влияние на неё. Лукашенко пытается этим воспользоваться.

Агатон Козиньский:
- Белоруссия должна попытаться найти своё место между Китаем и Россией. Когда Польша встанет перед такой дилеммой, как сейчас Смоленск?

Яцек Бартосяк:
- Поглощение Россией Белоруссии – не в интересах Китая.
Отдельный вопрос – что в Евразии Пекин самый могущественный, а не Москва.
По очевидным причинам у него превосходство в этом соперничестве.

Агатон Козиньский:
- Китаю Белоруссия нужна как самостоятельный субъект? Или контроль над нею – это скорее пешка в игре, которую можно обменять на что-то другое?

Яцек Бартосяк:
- Нет, для Пекина Белоруссия – это пространство, необходимое для стратегических перевозок в Евразию.
Но, чтобы сохранить эти перевозки, Китай не может допустить, чтобы эта страна стала частью России.
Так что, если бы в каком-то сценарии Польша оказалась бы в таком же положении, как сейчас Минск, то китайцы будут нас поддерживать подобным образом.
Именно это определяет то, что у Польши есть шансы – благодаря своему положению – сыграть важную роль.
Также и в поддержке Белоруссии – например, облегчив ей доступ к порту в Гданьске.
Вот только до сих пор никто у нас не мыслил в этих категориях, в связи с чем у нас нет необходимых инструментов для ведения правильной политики по отношению к Минску.

Агатон Козиньский:
- Белоруссию эффективно изолировали от нас – согласно сценарию, который Вы только что описали.

Яцек Бартосяк:
- Это результат глубокой веры Польши в силу Запада.
Мы так глубоко увязли в фукуямовском убеждении о конце истории и могуществе западных стран, которые должны были сами притянуть к себе страны, возникшие после распада СССР, что в качестве именно Польши не делали ничего, чтобы притянуть их к нам.
Между тем Запад в этом вопросе не делал почти ничего.

Агатон Козиньский:
- Была лишь создана программа Восточное Партнёрство.

Яцек Бартосяк:
- Попытка втянуть в эту политику ЕС вместо самостоятельных действий.
Сегодня видно, как сильно не хватило строительства польского государства на востоке от наших границ.
Не было рукопожатий с премьерами, стратегических инвестиций, совместного строительства АЭС, военных учений.
Не хватило денег, работы дипломатов и спецслужб.
К нам спецслужбы других стран внедряются постоянно, а мы не делаем того же самого.
Это совершенно никакая не имперская политика.
Это азбука заботы о собственной безопасности.

Мы должны контролировать то, что происходит в Киеве и Минске – потому что иначе будут контролировать нас.
Между тем пока что у нас нет никаких инструментов для ведения внешней политики.
Это приводит к тому, что для Запада мы – не субъектная зона.
Мы можем лишь полагаться на прочность связей с Западом, потому что они могут оказаться непрочными, могут оборваться.
И тогда в результате мы встанем перед такими дилеммами, перед которыми сейчас стоит Белоруссия.

Агатон Козиньский:
- Если бы оказалось, что наступил наш белорусский момент, и мы тоже принуждены выбирать, то какие у нас были бы варианты?
Москва, Пекин, Брюссель, Вашингтон? Или это сложится как-то иначе?

Яцек Бартосяк:
- Никогда по своей воле мы не выберем Москву.
Польский государственный проект никогда не выбирает то направление – разве что его к этому принуждают, как это было во времена ПНР.
Иначе этот вариант не существует.
По простой причине: русский цивилизационный проект для поляков непривлекателен.
Это также следует из нашего имперского прошлого, когда мы соперничали с Россией за влияние в регионе.
В XVIII веке мы это соперничество проиграли, и с тех пор начались наши проблемы.

Впрочем, русские так же смотрят на нашу общую историю.

Агатон Козиньский:
- Если не Россия, то какие у нас есть варианты?

Яцек Бартосяк:
- Для нас очень важно морское могущество США – так же, как европейский проект, хотя бы потому, что мы находимся в симбиозе с экономикой Германии.

Агатон Козиньский:
- Пока что мы пытаемся есть с обеих тарелок.

Яцек Бартосяк:
- Так же, как Австралия.

Агатон Козиньский:
- Нам удастся удержаться в таком положении или всё-таки придётся, в конце концов, выбирать?

Яцек Бартосяк:
- Мы изловчимся и будем ещё долго так удерживаться – при условии, что связь трансатлантического мира не распадётся.
Поэтому она так важна для нас.
США и Европа для нас – как папа и мама.
Папа обеспечивает безопасность, мама кормит.
Сегодня это для нас идеальный расклад.

Агатон Козиньский:
- Достигнем ли мы, в конце концов, совершеннолетия и станем ли самостоятельными?

Яцек Бартосяк:
- Не знаю.
Я сам бьюсь с этим вопросом.
Иногда я считаю, что да, а иногда – что нет.
Я вижу путь, по которому мы можем дойти до этой самостоятельности – но это очень трудная, ухабистая дорога.
У нас множество упущений, требующих исправления.
Но мы также должны помнить одно.
Мы находимся в таком месте Европы, что, если мы не в состоянии достичь самостоятельности, то нам постоянно грозит повторение времён разделов или Второй мировой войны.

Агатон Козиньский:
- А посредине ничего нет?

Яцек Бартосяк:
- Боюсь, что нет.
Остановиться на пути к самостоятельности – означает риск полностью раствориться.
С другой стороны, я часто размышляю, в состоянии ли мы достичь соответствующей критической массы, которая позволит нам этой самостоятельности добиться и сохранить её.

Агатон Козиньский:
- Что может нам дать эту самостоятельность?

Яцек Бартосяк:
- Мы расположены на главном перекрёстке дорог в Европе.
Влодзимеж Вакар, довоенный геостратег, создал концепцию транзитного государства – Польши как страны, через которую идёт большая часть транзита в Евразии.
Это очень привлекательный вариант для нас, только мы должны быть в состоянии создать для него соответствующую инфраструктуру.

Вопрос – способны ли мы это сделать.

Jacek Bartosiak: Albo Polska będzie samodzielna, albo grozi nam powtórka z rozbiorów