У них ангина, скарлатина, холерина, ДИФТЕРИТ, аппендицит, малярия и бронхит! Приходите же скорее, Добрый доктор Айболит!"

На Закарпатье чрезвычайная ситуация из-за дифтерии
Корреспондент.net, Вчера, 19:45

По состоянию на утро 24 октября медикам поступили три экстренных сообщения о случаях заболевания дифтерией.
Закарпатской области до конца текущей недели из соседних областей перенаправят 20 доз противодифтерийной сыворотки, которая является ориентировочной потребностью региона. Об этом сообщил гендиректор Центра общественного здоровья Минздрава Владимир Курпита во время брифинга, передает УНИАН в четверг, 24 октября.

"По состоянию на утро 24 октября в Ужгородской межрайонный филиал Закарпатского областного центра Министерства здравоохранения поступили три экстренных сообщения о случаях заболевания дифтерией среди госпитализированных больных. С 2011 года не было ни одного случая заболевания дифтерией, поэтому эта ситуация стала довольно тревожной. По той информации, которую удалось собрать эпидемиологам, первый больной заболел 8 октября, за последние полгода он (студент-медик, иностранец) не выезжал за пределы Украины, а в больницу обратился 11 октября. В результате проведенных обследований и лабораторного исследования у пациента 23 октября был подтвержден диагноз «дифтерия». Ему сыворотка не вводилась, поскольку не было клинической картины, необходимой для ее введения", - сообщил Курпита.

Он добавил, за результаты бактериологических исследований подтверждено положительный результат еще у двух больных. Курпита отметил, что указанные лица госпитализированы в областную инфекционную больницу, дополнительно в 12 человек лабораторно определили палочку дифтерии, их всех также госпитализировали. То есть, по состоянию на сейчас госпитализированы 15 человек.

"Эта ситуация квалифицирована как чрезвычайная ситуация локального характера", - заявил Курпита.

Он добавил, что, согласно сегодняшнему решению городской противоэпидемической комиссии, в Ужгороде введен целый комплекс противоэпидемиологических мероприятий среди всех контактных лиц, которые включают осмотры и лабораторные исследования. Курпита также отметил, что Закарпатью перераспределят 20 доз противодифтерийной сыворотки, которая является ориентировочной потребностью в регионе, из других областей Украины.

"На данный момент она составляет 20 флаконов, что будет перекрыто до конца текущей недели путем перераспределения из соседних областей... В целом по Украине есть 192 флакона сывороток... То есть в целом по Украине обеспеченность достаточная", - подчеркнул Курпита.


В Киеве подтвержден один случай дифтерии
Корреспондент.net, Вчера, 21:14

Всем родителям предложили привести детей на осмотр к профильному врачу в медицинском кабинете лицея.
В одном из лицеев Киева официально подтвердили случай заболевания дифтерией. Об этом сообщает пресс-служба Департамента образования и науки Киева в четверг, 24 октября.

Отмечается, что информация о факте заболевания дифтерией одного из учеников лицея №303 на Позняках была подтверждена накануне в среду.

Администрация учебного заведения приняла решение о введении карантинных мероприятий в определенном классе, где учится ребенок, в том числе обеспечены уборка кабинета с дезинфицирующими средствами и осмотр детей медицинской сестрой.

"Сегодня городской санитарной службой был подтвержден диагноз и обеспечена специальная обработка помещений лицея. Всем родителям уже завтра предложено осуществить осмотр ЛОР-врачом детей учащихся начальной школы №303 в медицинском кабинете лицея", – говорится в сообщении.

Ранее в соцсетях появилась информация о том, что в Киеве из-за дифтерии временно закрыли одну из школ на Позняках. Утверждалось, что несколько дней назад заболел школьник, у которого не было прививки от дифтерии. Сегодня его диагноз уже лабораторно подтвержден.

начало конца?

_________________
давайте будем просто бомбить хохлов

Хм! Проработал врачом 40 лет, ни разу не видел дифтерии, интересно...

один раз лет 15 назад у меня была настолько сильная ангина (горло обложило так, что ни глотать, ни говорить уже не мог - больно нереально), что я пошёл с нею к врачу, даже не пошёл, а попросил брата отвезти. Врач посмотрел и сказал: мы вас отправляем в инфекционную больницу на Соколиной Горе с подозрением на дифтерию. Я ему говорю - это ангина. Она начиналась как ангина, развивалась как ангина и сейчас это просто самая сильная ангина, которая у меня была когда-либо. Он грит - ОК, ангина - отпустят. И вызывает скорую. Меня увозят в больницу и помещают в закрытый бокс с ещё одним типом, который всё ходил и за горло держался. Взяли по мазку из горла у меня и у типа. Утром пришёл дохтур осмотрел нас - типа оставили (у него реально дифтерия была) а меня перевели в палату, тоже закрытая но на 4 человек. Лечение - фуфырик с разведённой марганцовкой у каждого: наливаешь в стакан воды, капаешь марганцовку и полоскаешь; чем чаще, тем лучше.
Берут 3 мазка из горла по разу в день и ждут пока они все придут и будут отрицательными. Одежду на входе в больницу отбирают и отправляю на "прожарку". Марганцовка сделала своё дело и мазки были отрицательными, через неск.дней отпустили. За это время домой приходили из санэпидемстанции и мою комнату опрыскали каким-то беловатым дерьмом.
вот, моё знакомство с дифтерией. Вааще - стрёмная куйня, при подозрении нуна самому бежать в инфекционку, бо там главная опасность, что эти белые плёнки, образующиеся в горле (из-за чего запущенная ангина похожа на дифтерию) перекроют тебе дыхание и ты склеишь ласты от удушья..

_________________
давайте будем просто бомбить хохлов

чего то хахлы там каждый год и именно по осени обсираются.

_________________
«Храматыка е выскусьтво правыльно чытаты ы пысаты…»
Американская Террористическая Организация ВСУ, ИГИЛ, Аль-Каида.

Где бы ты её видел, если в СССР эту гадость вывели под корень ещё до начала Великой отечественной войны.
Где-то попадалось, что на одного больного требуется от 3-х до 10 доз. Что, 192 флакона хватит на всех хохлов?

Эээээ...
Вообще-то, инфекционка на Соколиной Горе - для бомжей.

Ну и? Что удивило?)

_________________
ex-Kmitzic

Ага, поэтому и сейчас вакцинацию проводят в младенчестве, в 6 и 14 лет, а взрослому положено делать прививку каждые 10 лет.

это кто тебе такое рассказал? да и дело было (вспомнил) - в прошлом тысячелетии (год так 1997..) - бомжи в промышленных объёмах тогда тока появлялись ...

_________________
давайте будем просто бомбить хохлов

Т.е. ты раньше массового тренда чухнул в бомжи?) Ну ты крут))

_________________
ex-Kmitzic

Космическая шютка, шпротина.. "заслуженного Петросяна" второй степени тебе!

_________________
давайте будем просто бомбить хохлов

У лошадей такая херня называется Крупп.

— Слабая девочка, помирает… Пожалуйте, доктор, в больницу…

Помню, я пересек двор, шел на керосиновый фонарь у подъезда больницы, как зачарованный смотрел, как он мигает.
Приемная уже была освещена, и весь состав моих помощников ждал меня уже одетый и в халатах.
Это были: фельдшер Демьян Лукич, молодой еще, но очень способный человек, и две опытных акушерки — Анна Николаевна и Пелагея Ивановна. Я же был всего лишь двадцатичетырехлетним врачом, два месяца назад выпущенным и назначенным заведовать Никольской больницей.

Фельдшер распахнул торжественно дверь, и появилась мать.
Она как бы влетела, скользя в валенках, и снег еще не стаял у нее на платке.
В руках у нее был сверток, и он мерно шипел, свистел.

Лицо у матери было искажено, она беззвучно плакала.
Когда она сбросила свой тулуп и платок и распутала сверток, я увидел девочку лет трех.
Я посмотрел на нее и забыл на время оперативную хирургию, одиночество, мой негодный университетский груз, забыл все решительно из-за красоты девочки.
С чем бы ее сравнить? Только на конфетных коробках рисуют таких детей — волосы сами от природы вьются в крупные кольца почти спелой ржи. Глаза синие, громаднейшие, щеки кукольные.
Ангелов так рисовали.
Но только странная муть гнездилась на дне ее глаз, и я понял, что это страх, — ей нечем было дышать «она умрет через час», — подумал я совершенно уверенно, и сердце мое болезненно сжалось…

Ямки втягивались в горле у девочки при каждом дыхании, жилы надувались, а лицо отливало из розоватого в легонький лиловый цвет.

Эту расцветку я сразу понял и оценил.
Я тут же сообразил, в чем дело, и первый раз диагноз поставил совершенно правильно, и главное, одновременно с акушерками — они-то были опытны: «У девочки дифтерийный круп, горло уже забито пленками и скоро закроется наглухо…»

— Сколько дней девочка больна? — спросил я среди насторожившегося молчания моего персонала.

— Пятый день, пятый, — сказала мать и сухими глазами глубоко посмотрела на меня.

— Вот что, — сказал я, удивляясь собственному спокойствию, — дело такое. Поздно. Девочка умирает. И ничто ей не поможет, кроме одного — операции. И сам ужаснулся, зачем сказал, но не сказать не мог. «А если они согласятся?» — мелькнула у меня мысль.

— Как это? — спросила мать.

— Нужно будет горло разрезать пониже и серебряную трубку вставить, дать девочке возможность дышать, тогда, может быть, спасем ее, — объяснил я.

Мать посмотрела на меня, как на безумного, и девочку от меня заслонила руками, а бабка снова забубнила:

— Что ты! Не давай резать! Что ты? Горло-то?!

— Уйди, бабка! — с ненавистью сказал я ей. — Камфару впрысните, — сказал я фельдшеру.

Мать не давала девочку, когда увидела шприц, но мы ей объяснили, что это не страшно.

— Может, это ей поможет? — спросила мать.

— Нисколько не поможет.

Тогда мать зарыдала.

— Перестань, — промолвил я. — Вынул часы и добавил: пять минут даю думать. Если не согласитесь, после пяти минут сам уже не возьмусь делать.

— Не согласна! — резко сказала мать.

— Нет нашего согласия! — добавила бабка.

— Ну, как хотите, — глухо добавил я и подумал: «Ну, вот и все! Мне легче. Я сказал, предложил, вон у акушерок изумленные глаза. Они отказались, и я спасен». И только что подумал, как другой кто-то за меня чужим голосом вымолвил:

— Что вы, с ума сошли? Как это так не согласны? Губите девочку. Соглашайтесь. Как вам не жаль?

— Нет! — снова крикнула мать.

Внутри себя я думал так: «Что я делаю? Ведь я же зарежу девочку». А говорил иное:

— Ну, скорей, скорей соглашайтесь! Соглашайтесь! Ведь у нее уже ногти синеют.

— Нет! Нет!

— Ну, что же, уведите их в палату, пусть там сидят.

Их увели через полутемный коридор. Я слышал плач женщин и свист девочки. Фельдшер тотчас же вернулся и сказал:

— Соглашаются!

Внутри у меня все окаменело, но выговорил я ясно: — Стерилизуйте немедленно нож, ножницы, крючки, зонд!

Вообще-то Крупп - фамилия немецких промышленников, если чо.
А, у лошадей - круп

_________________
Добро должно быть неизбежным © Сталкер

Мы остались одни в операционной.
Персонал, я и Лидка — девочка.
Она, голенькая, сидела на столе и беззвучно плакала. Ее повалили на стол, прижали, горло ее вымыли, смазали иодом, и я взял нож, при этом подумал «Что я делаю?».
Было очень тихо в операционной.
Я взял нож и провел вертикальную черту по пухлому белому горлу.
Не выступило ни одной капли крови.

Я второй раз провел ножом по белой полоске, которая выступила меж раздавшейся кожей.
Опять ни кровинки.
Медленно, стараясь вспомнить какие-то рисунки в атласах, я стал при помощи тупого зонда разделять тоненькие ткани. И тогда внизу раны откуда-то хлынула темная кровь и мгновенно залила всю рану и потекла по шее.

Фельдшер тампонами стал вытирать ее, но она не унималась.
Вспоминая все, что я видел в университете, я пинцетами стал зажимать края раны, но ничего не выходило.
Мне стало холодно, и лоб мой намок.
Я остро пожалел, зачем пошел на медицинский факультет, зачем попал в эту глушь.

В злобном отчаянии я сунул пинцет наобум, куда-то близ раны, зашелкнул его, и кровь тотчас же перестала течь.

Рану мы отсосали комками марли, она предстала передо мной чистой и абсолютно непонятной.
Никакого дыхательного горла нигде не было.
Ни на какой рисунок не походила моя рана.
Еще прошло минуты две-три, во время которых я совершенно механически и бестолково ковырял в ране то ножом, то зондом, ища дыхательное горло.
И к концу второй минуты я отчаялся его найти «Конец, — подумал я, — зачем я это сделал?
Ведь мог же я не предлагать операцию, и Лидка спокойно умерла бы у меня в палате, а теперь умрет с разорванным горлом, и никогда, ничем я не докажу, что она все равно умерла бы, что я не мог повредить ей…»

Я снова поднял нож и бессмысленно, глубоко и резко полоснул Лидку. Ткани разъехались, и неожиданно передо мной оказалось дыхательное горло.

— Крючки! — сипло бросил я.

Фельдшер подал их.
Я вонзил один крючок с одной стороны, другой — с другой, и один из них передал фельдшеру.
Теперь я видел только одно: сероватые колечки горла.
Острый нож я вколол в горло — и обмер.

Горло поднялось из раны, фельдшер, как мелькнуло у меня в голове, сошел с ума: он стал вдруг выдирать его вон.
Ахнули за спиной у меня обе акушерки.

Я поднял глаза и понял, в чем дело: фельдшер, оказывается, стал падать в обморок от духоты и, не выпуская крючка, рвал дыхательное горло «все против меня, судьба, — Подумал я, — теперь уж, несомненно, зарезали мы девочку, — и мысленно строго добавил: — Только дойду домой — и застрелюсь…»

Тут старшая акушерка, видимо, очень опытная, как-то хищно рванулась к фельдшеру и перехватила у него крючок, причем сказала, стиснув зубы:

— Продолжайте, доктор…

Фельдшер со стуком упал, ударился, но мы не глядели на него.

Я вколол нож в горло, затем серебряную трубку вложил в него.
Она ловко вскользнула, но Лидка осталась недвижимой.
Воздух не вошел к ней в горло, как это нужно было.

Я глубоко вздохнул и остановился: больше делать мне было нечего.

Мне хотелось у кого-то попросить прощенья, покаяться в своем легкомыслии, в том, что я поступил на медицинский факультет.
Стояло молчание.
Я видел, как Лидка синела.
Я хотел уже все бросить и заплакать, как вдруг Лидка дико содрогнулась, фонтаном выкинула дрянные сгустки сквозь трубку, и воздух со свистом вошел к ней в горло, потом девочка задышала и стала реветь.
Фельдшер в это мгновение привстал, бледный и потный, тупо и в ужасе поглядел на горло и стал помогать мне его зашивать.

Сквозь сон и пелену пота, застилавшую мне глаза, я видел счастливые лица акушерок, и одна из них мне сказала:

— Ну и блестяще же вы сделали, доктор, операцию.

Я подумал, что она смеется надо мной, и мрачно, исподлобья глянул на нее.

Потом распахнулись двери, повеяло свежестью.
Лидку вынесли в простыне, и сразу же в дверях показалась мать.

Глаза у нее были как у дикого зверя.
Она когда я услышал звук ее голоса, пот потек у меня по спине, я только тогда сообразил, что было бы, если бы Лидка умерла на столе.
Но голосом очень спокойным я ей ответил:

— Будь поспокойнее.
Жива.
Будет, надеюсь, жива.
Только, пока трубку не вынем, ни слова не будет говорить, так не бойтесь.

Прошел месяц, другой.
Много я уже перевидал, и было уже кое-что страшнее Лидкиного горла.
Я про него и забыл.
Кругом был снег, прием увеличивался с каждым днем.
И как-то, в новом уже году, вошла ко мне в приемную женщина и ввела за ручку закутанную, как тумбочка, девчонку.
Женщина сияла глазами.
Я всмотрелся — узнал.

— А, Лидка! Ну, что?

— Да хорошо все.

Лидке распутали горло.
Она дичилась и боялась, но все же мне удалось поднять подбородок и заглянуть. На розовой шее был вертикальный коричневый шрам и два тоненьких поперечных от швов.

— Все в порядке, — сказал я, — можете больше не приезжать.

— Благодарю вас, доктор, спасибо, — сказала мать, а Лидке велела: — Скажи дяденьке спасибо!

Но Лидка не желала мне ничего говорить.
Больше я никогда в жизни ее не видел.

А прием мой все возрастал.

Вот настал день, когда я принял сто десять человек.
Мы начали в девять часов утра и кончили в восемь часов вечера.
Я, пошатываясь, снимал халат.
Старшая акушерка-фельдшерица сказала мне:

— За такой прием благодарите трахеотомию.

Вы знаете, что в деревнях говорят?
Будто вы больной Лидке вместо ее горла вставили стальное и зашили. Специально ездят в эту деревню глядеть на нее.
Вот вам и слава, доктор, поздравляю.

— Так и живет со стальным? — осведомился я.

— Так и живет.
Ну, а вы доктор, молодец.
И хладнокровно как делаете, прелесть!

— М-да… я, знаете ли, никогда не волнуюсь, — сказал я неизвестно зачем, но почувствовал, что от усталости даже устыдиться не могу, только глаза отвел в сторону.

Попрощался и ушел к себе.
Крупный снег шел, все застилало.
Фонарь горел, и дом мой был одинок, спокоен и важен.

И я, когда шел, хотел одного — спать.

М. Булгаков. "Стальное горло".