|
Поиск "предателей" коммунистического режима в довоенное время не представляет особой трудности.Это невозвращенцы и перебежчики.И все трудности связаны лишь с особенностями страны-издателя этих справочников.В советско-российских книгах зачатую специально смешиваются эти два разных понятия.Зачастую одни и те же персонажи размещены в разных разделах.В английских справочниках сталкиваешься с давней английской традицией искажать русские имена.Если некоторые достаточно легко " расшифровать",например Баянов - это один из с амых знаменитых перебежчиков Бажанов ,то для идентификации других требуется достаточно кропотливое исследование,например Фэрвела.Зачем нужно шифровать имя достаточно известного советского перебежчика непонятно.
Итак,начнем.....
Вопрос “О работниках совхозучреждений заграницей, отказавшихся вернуться в СССР”, был впервые внесен в повестку секретариата ЦК ВКП(б) летом 1928 года, когда численность так называемых невозвращенцев достигла 123 человек, из которых 18 являлись членами партии, треть из них – с дореволюционным стажем. В связи с этим было решено “поручить Орграспреду ЦК в месячный срок, изучив материалы Наркомторга и ОГПУ, сделать сообщение на Секретариате”.
И началось бумаготворчество....“недостаточно внимательный и бессистемный подбор ведомствами работников для постоянной работы заграницей”.... предписать ЦКК ВКП(б) привлечь к ответственности всех тех, кто давал рекомендации невозвращенцам, а “учраспредам НКТорга, ВСНХ, НКИД и Комиссиям по выездам максимально усилить проверку посылаемых на работу заграницу, не допуская туда лиц, в чем-либо скомпрометированных или прошлое которых не ясно”... укрепить инспекторский аппарат торгпредств и подготовить для них в течение года преданные ВКП(б) кадры ....
В январе 1929г. партколлегия ЦКК приняла инструкцию “О проверке ячеек ВКП(б) при совучреждениях заграницей” с целью “очистки их от лиц социально чуждых, примазавшихся, обюрократившихся, разложившихся и поддерживающих связь с антисоветскими элементами”. Проверке подлежали все коммунисты и кандидаты в члены партии, а для ее осуществления учреждались “проверочные тройки” во главе с представителями ЦКК. А куда ж без "троек"?
Но несмотря на начавшуюся политическую чистку, за последующие полтора года численность невозвращенцев увеличилась более чем вдвое и составила, согласно справке, препровожденной 5 июня 1930г. в ЦКК старшим уполномоченным ИНО ОГПУ X. Я. Рейфом, 277 человек, из которых 34 являлись коммунистами. Причем, если в 1921 г. было зарегистрировано всего 3 невозвращенца (в том числе 1 коммунист), в 1922 г. – 5 (2), в 1923г.- 3 (1) и в 1924г.- 2 (0), то по мере свертывания нэпа и ограничения демократических свобод в стране происходит резкое увеличение числа совслужащих, решивших не возвращаться в СССР: в 1925 г.- 24 человека (в том числе 4 коммуниста), в 1926г.- 42 (4), в 1927г.- 32 (6), в 1928 г. – 36 (4), в 1929 г. – 75 (10) и за первые пять месяцев 1930 г. – уже 45 человек.
Только с октября 1928 г. по август 1930 г. за границей осталось 190 сотрудников советских торгпредств, из которых не менее 24 были членами ВКП(б), в том числе: в Германии- 90 человек, Франции- 31, Персии – 21, Англии – 14, Турции и Китае – по 6, Латвии – 5, Италии – 4, Америке и Финляндии – по 3, Польше – 2, Эстонии, Чехословакии и Швеции – по 1.
По сведениям ОГПУ, 113 невозвращенцев (в том числе 10 коммунистов) были “изобличенными взяточниками”, 35 (5)- “шпионами” и 75 (14)- “связанными с белыми, меньшевиками, растратчики и проч.”
На своекорыстие и безыдейность большинства невозвращенцев указывал и лидер меньшевиков Ф. И. Дан, писавший, что в числе тех десятков “служащих и командированных, высоких сановников и мелких сошек, которые стряхивают советский прах со своих ног” ...что “больше всего, конечно, и тут простых обывателей, которых, после годов пребывания заграницей, до ужаса пугает обстановка всевозможных лишений и потрясающего культурного убожества, в которой им пришлось бы очутиться на родине”.
В информационном материале “Характеристики работников совхозучреждений заграницей, отказавшихся вернуться в СССР”, подготовленном в июле 1928 г. учраспредотделом Наркомторга совместно с ОГПУ, и справке “Несколько примеров о невозвращенцах- бывших членах ВКП(б)”, направленной 6 июня 1930 г. в ЦКК помощником начальника ИНО ОГПУ М. С. Горбом, а также в двух списках (далеко не полных!) партийных сотрудников торговых учреждений СССР за границей, отказавшихся до 1 января 1931 г. выехать на родину, перечислены нижеследующие лица (в скобках автором указаны годы их вступления в большевистскую партию, командирования на заграничную работу и перехода на положение невозвращенца):
по Австрии – член правления общества “Русавсторг” И. П. Самойлов (1918,1927,1930);
по Великобритании – заведующая лицензионным отделом торгпредства Е. В. Нагловская (1916, 1921, 1925) директор “Аркоса” (“AllRussianCooperativeSocietyLimited“) Г. А. Соломон (Исецкий) (1917,1920, 1927);
по Германии – заведующий пушным складом в Лейпциге С. А. Брагин (Брянцев) (1918, 1926, 1929), зампредставителя “Мосвнешторга” Э. И. Гедальке (1919, 1923, 1925), заведующий отделом “хлебных образцов” торгпредства И. К. Коплевский (1905,1920,1925), представитель общества “Хлебопродукт” А. М. Миллер-Малис (1906, 1925, 1926), редактор торгпредского бюллетеня П. М. Петров (1901, 1921, 1925) и его жена И. В. Петрова-Гельрих (1915, 1921, 1925), бракер Гамбургского отделения торгпредства Э. О. Ранке (1903, ?, 1927), референт фотокиноотдела торгпредства в Кельне М. И. Ронин (1921, 1926, 1929), заведующий фотокинотделом Э. Я. Церер (1918,1926, 1929), директор берлинского кинообщества “Прометеус” Г. Э. Шпильман (1917, ?, 1929), член правления транспортного общества “Дерутра” Этвейн (Ф. Я. Этвен?) (?, 1926, 1929) и некий А. А. Торгонский (?, 1921,1921);
по Италии – специалист по экспортным товарам торгпредства М. А. Атлас (?, 1928,1930);
по Китаю -директор акционерного общества “Шерсть” 3. А. Раскин (?) и уполномоченный “Экспортлеса” М. М. Эппорт (1920, 1927, 1930);
по Латвии- уполномоченный “Сельхозимпорта” В. И. Азаров (1917, 1928, 1930);
по Персии- завотделом смешанного экспортно-импортного общества “Шарк” (“Восток”) Ш. А. Абдулин (1918,1924, 1929), заведующий Барфрушской конторой “Шарк” М. Азизханов (1918, 1927, 1927); заведующий Мохаммерским отделением “Шарк” 3. Л. Тер-Асатуров (1916, 1929, 1930) и председатель правления общества “Автоиран” А. В. Безруков (1924, канд. в чл., ?, 1928);
по Польше- заведующий транспортным пунктом А. А. Кирюшов (1918, 1919, 1929) и завскладом торгпредства Ф. П. Шкудлярек (1920, J928, 1929);
по США- инженер по военным заказам “Амторга” Махнитовский (Т. Я. Махниковский?) (?, 1926, 1927);
по Турции – замторгпреда СССР И. М. Ибрагимов (1920,1925, 1928) и бухгалтер отделения Нефтесиндиката Буданцев (1918,1925,1929);
по Финляндии – торгпред СССР С. Е. Ерзинкян (1918,1927,1930);
по Франции -заведующий транспортным отделом торгпредства и отделением “Совторгфлота” Б. Г. Зуль (1903, 1924, 1926), генеральный секретарь правления смешанного “BanqueCommercialepour Г EuropeduNord” H. П. Крюков-Ангарский (1918, 1929, 1930), заведующий пушным складом М. В. Наумов (1918, 1926, 1930), заведующий пробковой группой торгпредства К. А. Сосенко (1925, 1926, 1930) и некий А. Л. Каплер (?, 1926, 1929);
по Эстонии- морской агент торгпредства Б. М. Дженсон (1918, 1925, 1929)(3).
Как это ни парадаксально, но в числе первых невозвращенцев, порвавших с советским режимом еще во времена нэпа, оказалось немало заслуженных революционеров-подпольщиков, активных участников Октябрьского переворота и гражданской войны.
Например, потомственный дворянин Г. А. Соломон, прославившийся своими воспоминаниями “Среди красных вождей” и “Ленин и его семья (Ульяновы)”, входил еще в состав народнических кружков и петербургского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”. После победы большевиков Соломон работал первым секретарем советского полпредства в Берлине и консулом в Гамбурге, заместителем наркомвнешторга РСФСР и его уполномоченным в Эстонии, директором “Аркоса”, но уже летом 1923 г. оставил советскую службу и поселился в Бельгии, где, по данным ОГПУ, купил ферму и начал выступать “с разоблачениями в белой прессе”, окончательно отказавшись вернуться в Москву в 1927 году.
Вслед за Соломоном в ряды невозвращенцев перешел и один из видных политработников Красной армии 34-летний А. Я. Семашко. Сын чиновника, он окончил Либавскую гимназию и учился на юридическом факультете Петербургского университета, но в 1907 г. вступил в РСДРП, подвергался тюремному заключению и позже, окончив школу прапорщиков, работал в Военной организации при ПК РСДРП(б). После Октябрьского переворта Семашко командовал войсками Орловского и Уральского округов, был членом реввоенсоветов Северного и Западного фронтов и 12-й армии, командиром Особой бригады на Кавказском фронте и ответственным сотрудником в МИД Дальневосточной республики. В 1923 г. Семашко состоял поверенным в делах СССР и затем секретарем полпредства в Латвии, откуда, как указывалось в постановлении партколлегии ЦКК от 28 сентября 1926 г., “сбежал и перешел в лагерь буржуазии”. (Кстати, еще раньше, в 1922 г., отказался вернуться в Москву и секретарь полпредства в Литве член партии с 1919 г. И. М. Мирский.) В прощальном послании Семашко пояснял, что хотя еще с осени 1918г. “стал относиться отрицательно к курсу, взятому в продовольственной политике, деятельности ЧК” и т. д., оставить советскую службу и уехать в Америку он решил “исключительно вследствие непреодолимой усталости от постоянных интриг, вечной склоки, лжи и лицемерия, в атмосфере которых приходилось работать”.
Весьма колоритной фигурой среди ранних невозвращенцев был и Н. А. Орлов – 35-летний выпускник юридического факультета Петербургского университета, старый социал-демократ, кооператор и экономист, редактировавший в 1918 г. журнал “Известия Наркомпрода” и написавший “прекрасную”, по оценке В. И. Ленина, книгу “Продовольственная работа Советской власти”. Тем не менее другая книга Орлова – “Система продовольственных заготовок” (Тамбов. 1920), которая, по мнению ее автора, являлась “провозвестником новой экономической политики”, не получила начальственного одобрения и была опубликована лишь частично (одна глава из пяти), хотя, как подчеркивал Орлов в своем заявлении в ЦК РКП(б), “все предложенное мною в “опасной” запрещенной рукописи, было осуществлено спустя несколько месяцев”.
С лета 1921 г. Орлов заведовал экономическим отделом издававшегося берлинским полпредством журнала “Новый мир”, но в тайном дневнике писал о своем желании “изобличить” большевиков, которые разорили великую страну, “за все их подлости, надувательства, подхалимство, за гибель нашего поколения, за надругательство над всем, во что мы верили”. Как докладывал полпред Н. Н. Крестинский в Москву, в 1923 г. Орлов “не только идейно, но и формально вышел из РКП”., отказался вернуться в СССР и в связи с этим был уволен из полпредства “за грубое нарушение служебной дисциплины”. Поселившись под Берлином, Орлов скоропостижно скончался, не дожив и до 37 лет.
Немалой известностью пользовался в СССР и один из организаторов Октябрьского переворота – 37-летний И. Л. Дзявалтовский (Юрин, Гинтовт). Виленский дворянин, он с 1907 г. состоял в Польской социалистической партии, а в апреле 1917г., будучи штабс-капитаном лейб- гвардии Гренадерского полка, вступил в РСДРП(б) и возглавил полковой комитет. “Гвардия, это самое надежное ядро царской армии, была завоевана для нашей партии тов. Дзявалтовским”,- признавался позже Н.И.Подвойский. Арестованный в июне 1917г. за большевистскую агитацию, Дзявалтовский был оправдан судом и затем руководил созданием ячеек Военной организации РСДРП(б) во всех гарнизонах, защищавших Петроград со стороны Северного фронта., “Во время восстания 25-го октября,- вспоминал Подвойский,- тов. Дзявалтовский назначается Военно-Революционным Комитетом начальником штаба главнейшего сектора действующих против Зимнего дворца войск и ведет операции хладнокровно, со спокойствием, расчетливо. Тут же одновременно руководит полевым революционным следствием над захваченными во время восстания генералами, буржуазными тузами и проч. После победы в ту же ночь, с 25-го на 26-е октября, тов. Дзявалтовский переходит из Штаба восстания в Зимний. Военно-Революционный Комитет назначает его комендантом и комиссаром бывшего царского дворца. Тут он выдерживает первые натиски толп, нападающих на винные погреба Зимнего и устремляющихся к овладению его сокровищами. В ночь на 27-е октября Совет наркомов по военным делам приказывает тов. Дзявалтовскому организовать на Пулковских высотах Полевой штаб нашей обороны против Краснова”.
Избиравшийся в состав ВЦИК второго – шестого созывов, Дзявалтовский являлся первым комиссаром Всероглавштаба Красной Армии и его Главного управления военно-учебных заведений, потом был замнаркомвоена Украины, помощником командующего Восточным фронтом, военным министром и министром иностранных дел Дальневосточной республики, главой ее миссии в Пекине. А в ноябре 1925 г. мировая пресса с изумлением сообщает, что “герой Октября” добровольно отдался в руки польских властей, объясняя свое решение “продажностью большинства коммунистов”.
Другой “перебежчик”, 30-летний В. С. Нестерович (М. Ярославский), тоже бывший штабс-капитан и член РСДРП(б) с 1917г., командуя во время гражданской войны 42-й стрелковой и 9-й кавалерийской дивизиями, стал Кавалером почетного революционного оружия (а такой често удостоились всего 20 человек!) и ордена Красного знамени. Назначенный в апреле 1925г. военным атташе полпредства СССР в Вене, Нестерович уже летом решил покинуть свой пост и остаться жить за границей, но был… отравлен агентом ОГПУ.
Очередной невозвращенец, член РСДРП с 1901 г., редактор немецкого бюллетеня берлинского торгпредства 41-летний П. М. Петров происходил из семьи рабочего-кровельщика и, будучи до 15 лет неграмотным, самообразовывался в царских тюрьмах, а после своего побега в 1907г. за границу – в библиотеке Британского музея. Избиравшийся в состав Лондонского комитета и Шотландского совета Британской социалистической партии, Петров в январе 1916г. был арестован за антивоенную пропаганду и заключен в Брикстонскую тюрьму, откуда его освободили лишь через два года вместе с Г. В. Чичериным по требованию властей РСФСР. Тюремному заключению подвергалась и жена Петрова- Ирма, состоявшая с 1911 г. в Германской социал-демократической партии. Вернувшись на родину, Петров заведовал политсекцией Высшей военной инспекции, а в начале 1919г. состоял наркоминделом и членом президиума ЦИК Белоруссии, но не сработался с местными партийцами во главе с А. Ф. Мясниковым.
В 1926 г. ряды невозвращенцев пополнил еще один старый большевик – выпускник лейпцигской коммерческой академии 38-летний Б. Г. Зуль, который во время Октябрьского переворота состоял эмиссаром Петроградского ВРК по освобождению политзаключенных, а затем руководил Главным управлением водного транспорта ВСНХ, представлял РСФСР на переговорах с Финляндией и активно участвовал в гражданской войне в качестве начальника политотдела Южной группы войск Восточного фронта, члена реввоенсоветов 4-й и 13-й армий. Позже Зуль был председателем продсовещания в Трудовой коммуне немцев Поволжья, особоуполномоченным Наркомата путей сообщения по морскому транспорту, уполномоченным “Доброфлота” в Лондоне и, с февраля 1925 г.,- генеральным агентом “Совторгфлота” и заведующим транспортным отделом торгпредства СССР во Франции.
Как радикально менялись оценки работы советских служащих за границей после их отказа вернуться на родину, показывает случай с замторгпреда СССР в Ангоре 40-летним И. М. Ибрагимовым (Ибраимовым). Он получил педагогическое образование в Турции и до революции служил учителем и в частных фирмах в Крыму и Москве, сотрудничал в татарских газетах. Вступив в РКП(б) в 1920г. “в составе крымской организации татарской молодежи”, Ибрагимов был членом ялтинского ревкома и бюро укома партии, наркомом просвещения Крымской АССР, председателем правления Крымсельхозбанка и Крымпромкооперации, членом КрымЦИК, а в октябре 1925 г. его командировали в Турцию на должность замторгпреда. Два года спустя на одном из совещаний в оргбюро ЦК ВКП(б) по пересмотру загранкадров Наркомторга СССР об Ибрагимове отзывались крайне лестно: “Это- очень импозантный человек в турецких кругах и очень наш человек. Он в партии недавно, с 20 г., и говорят, что был очень состоятельный человек, который нам лично передал все свое состояние в свое время, не ожидая пока заберут, не пряча, и перешел на работу к нам [...]. Даже Ройзенман (член Президиума ЦКК.- В. Г.), уж очень придирчивый человек по отношению к выходцам из буржуазии, и тот говорит об Ибрагимове очень хорошо, что его ни в коем случае снимать не нужно, что это – ценный, полезный работник”.
Однако стоило Ибрагимову стать невозвращенцем, как выяснилось, что работу он в Ангоре не поставил, а заключая подозрительные сделки, якобы “бешено сколачивал” себе капитал.
Продолжение следует.
|
