Медстраничка :)

Тюменка довела себя до 4 стадии рака, проигнорировав рекомендации врачей

16.08.2018


Жительница Тюменской области обратилась к специалисту спустя год после рекомендации участкового врача и тем самым довела себя до четвёртой стадии рака шейки матки, передаёт vsluh.ru.

Когда она пришла в Медгород, потребовалась операция, в ходе которой женщине удалили матку с придатками, мочевой пузырь, а также провели резекцию прямой кишки.

Год назад женщина проходила профилактический осмотр, когда у неё выявили патологию шейки матки и рекомендовали пройти дополнительное обследование. Поскольку пациентку ничего не беспокоило, она не последовала рекомендациям специалиста, рассказали в пресс-службе Медицинского города.

«Недавно к нам поступила пациентка с жалобами на кровотечение и боль. Ей провели тщательное обследование и диагностировали рак шейки матки 4 стадии с прорастанием в мочевой пузырь и прямую кишку. Лечение в таких случаях крайне сложное, поскольку опухоль слишком распространена. После детального обследования мы провели консилиум и приняли решение начать с химиотерапевтического лечения», – прокомментировала Наталья Яскевич, заведующая гинекологическим отделением ГАУЗ ТО МКМЦ «Медицинский город».

По словам заведующей, четыре курса химиотерапии дали положительный результат – опухоль значительно уменьшилась в размерах. После этого новообразование было необходимо удалить. «Пациентке была проведена объемная операция по удалению органов малого таза: удалены тазовые лимфоузлы, матка с придатками, мочевой пузырь и выполнена резекция прямой кишки.

Благодаря проведённой операции, нам удалось вылечить пациентку от онкологического заболевания.

Опухоль в малом тазу не визуализируется, отдаленные лимфоузлы не поражены», – рассказала Наталья Николаевна.

На сегодняшний день пациентка выписана в удовлетворительном состоянии. Также специалист отметила, что в профилактических целях женщине проведут 2 курса химиотерапии, а со временем будет возможно проведение пластической операции для восстановления удаленных органов.

По статистике, в 2017 году зарегистрировано 170 случаев рака шейки матки, из них 70% случаев – на ранней стадии. Тем не менее, многие пациенты обращаются за медицинской помощью очень поздно, тогда опухоль достигает больших размеров и плохо поддаётся лечению. Виной этому может быть как бессимптомное протекание болезни, так и редкое посещение врача-гинеколога

В Чите корью заболела многодетная семья, не привитая из религиозных убеждений



17.08.2018
В Чите восемь человек из многодетной семьи (17 детей и внуки) госпитализированы с подозрением на корь. Они официально отказывались от вакцинации из религиозных убеждений, передают РИА Новости.

Об этом рассказала главный внештатный инфекционист Минздрава Забайкальского края Елена Веселова. «Заболевшие — члены разных ветвей одной семьи, в которой 17 детей и есть уже внуки.

Они отказываются от вакцинации из религиозных убеждений, вероисповедание своё не называют. Несколько лет назад вся их семья, живущая в одном большом доме, переболела краснухой», — сказала собеседница агентства. Она напомнила, что корь — высокозаразное заболевание, «единственное средство профилактики от неё — вакцинация, при контакте с больным человек без вакцинации заболевает с вероятностью в 100%».

По словам Веселовой, вирус кори может распространяться по вентиляционным трубам и шахтам лифтов – одновременно заболевают дети, проживающие на разных этажах дома.
Как сообщалось ранее, Тема прививок всегда вызывала вопросы и споры. С развитием Интернета возможность подискутировать на этот счет возросла, только вот дискус возникает редко

«Жалобы, при которых выставляют псевдодиагноз «ВСД», являются сугубо психиатрическими»

29.08.2018

Врач-невролог, автор книги «Модицина. Encyclopedia Pathologica» Никита Жуков рассказал изданию «Сноб» о том, почему обращаться за психологической помощью считается постыдным и что с этим можно сделать.
В нашей драматичной реальности постсоветского пространства есть не только проблемы отставания технологий. Мы в своем большинстве, в отличие от США или Европы, как страдали от нелеченных тревожностей, так и продолжаем страдать, а кормят нас максимум гомеопатическими противотревожными. Почему так происходит? Пока на нашей родине наполнялся ГУЛАГ и разрабатывались методы карательной психиатрии, страну потенциального врага посетил в 1909 году Зигмунд Фрейд, после чего там начала развиваться культура хождения к психотерапевтам.

Военврач-психиатр Уильям Меннингер писал во время войны: «Люди начинают понимать, что примерно один и тот же вред нервной системе могут принести пуля, болезнь и теща». Спустя двадцать лет после Второй мировой появились антидепрессанты, и в США эти пилюльки начали раздавать при любом чихе: у многих семей они занимали почетное место прямо рядом с зубной пастой.

Какие плюсы? Как минимум за все это время мы очень много узнали про этот класс препаратов на живых примерах. Иногда не очень живых, поскольку антидепрессанты изредка приводят к суициду, но речь не про это.

Антидепрессанты по-прежнему занимают лидирующие позиции продаж в Северной Америке, схожая ситуация в странах Европы и наиболее развитых регионах Востока.

Насколько такой подход эффективнее сложившегося у нас, не знаю. Но, как практикующий врач, я могу сказать, что дорогие пациенты-соотечественники чуть ли не в 90% случаев объективно страдают от какого-либо душевного расстройства, о котором не подозревают и мучают терапевтов.

При этом количество россиян, готовых добровольно обратиться за психиатрической или психологической помощью, даже меньше количества российских миллионеров — максимум каждый десятый. Не исключаю, что эти два множества пересекаются: для управления значимыми ресурсами требуется крепкое психическое здоровье.

Возьмем так любимый нашими соотечественниками (как врачами, так и пациентами) псевдодиагноз «вегето-сосудистая дистония», она же ВСД.

В международной классификации болезней такого термина нет, и подавляющее большинство современных врачей там о нем не знает. Однако мы тут в России и странах СНГ раздаем этот диагноз направо и налево. Почему? Потому что сей недуг считается неврологическим и «лечится» неврологом.

Только вот весь набор вероятных жалоб, при которых выставляют данный недодиагноз, является сугубо психиатрическим: в любой точке мира, где знакомы с DSM, пациенту будет диагностировано или тревожное расстройство, или депрессия, или хотя бы соматоформная дисфункция.

А дальше будет адекватное лечение, психотерапия и улучшение качества жизни, помноженное на отсутствие лишних трат в виде бесполезных исследований или анализов, даже с учетом дорогущих мозгоправов-психотерапевтов.

В этом всем можно винить историю. Сначала советскому человеку было негоже болеть головой — это было не по-марксистски-ленинистски. Затем психиатрия обширно использовалась в политических целях, и ее стали бояться. Теперь у нас сформирована тотальная национальная фобия перед самой возможностью «заболеть душой».

Вот если ты ногу сломал, то ты настоящий больной. А если депрессия, то не выдумывай. Тебе просто лень что-либо делать, тряпка!

Стоит ли говорить, что человек, которого обволакивает такое мнение окружающих о психических расстройствах, имеет стойкий иммунитет перед живительной интервенцией специалиста в его голову? Он просто будет еще сильнее страдать, его реальная депрессия умножится на навязанное синтетическое ощущение слабости.

Можно сравнить это с тем, как некоторые люди боятся контактов с онкологическими больными, будто в XXI веке люди еще не в курсе, что нельзя заразиться раком.

Маленькая рекомендация: при мысли, что вам мешают жить не только соматические проблемы (то есть ощущаемые физически: боль, покраснение, хруст, зуд и пр.), попробуйте прогуляться до психотерапевта или хотя бы психолога. Если специалист будет достаточно хорошим, то даже без каких-либо психических проблем вам это будет полезно в условиях жесткого современного мира.

Впрочем, кто-то обходится и метафизическими методами вроде религии, но помните: необходимости в психиатрии это не отменяет.

Что делать со страхом обращения к специалистам?
Мой универсальный ответ: просвещать население. Я уверен, что, когда большинство людей будет понимать, что обращаться за психологической помощью так же не зазорно, как и за хирургической, качество жизни людей взлетит, а бесполезные траты на медицину снизятся.

Менее глобальный вариант заключается в том, чтобы хоть вы, читатель, попробовали изменить свое отношение к психическим расстройствам. Девяносто девять процентов реальных или потенциальных пациентов психиатра вы никогда не выделите из толпы, так же как не выделите ВИЧ-положительного. И вам не стоит бояться ни тех, ни других — ни тем более психиатров

Из моей больницы.
Главное действующее лицо - зам.глав.врача. Профиль - анестезиолог-реаниматолог.
Три ситуации. Оцените компетентность.

1. Сходка медсестёр. Спрашивает у старшей одной из реанимации: «А где у вас ургентная аптечка?»

2. Приходит в ангиохирургию. Спрашивает у заведующего, почему беременным не назначают варфарин?
На следующий день приказ «Назначать варфарин беременным».
Заведующий тихо матерится на всю ординаторскую, мнет бумажку и выкидывает. После этого орет ординаторская одной больницы. Через 5 лет врач перешедший в другую больницу устроил такой же хохотач в ординаторской.

3. Проверка в реанимации.
Медсестра обращается к ней тихим и пугливым голоском, как бы не разозлить «Начмед Начмедовна, оденьте, пожалуйста, колпачок и маску. Реанимация как-никак.»
Через неделю эта медсестра уже не работала.

Был у меня случай из практики в одной из горячих точек. Проводили мероприятия в одном районе и попали под обстрел плохих ребят. В результате недлительного боестолкновения с нашей стороны два 300. Один с пробитым бедром, пулевое. Артерия не повреждена. Второй с ранением в грудь (пневмоторакс). Подбегаю к тому, что с грудью. Снимаю броню, начинаю накладывать окклюзионную повязку. В это время ко второму, что с ногой, подбегает его друг и орет мне:
- Док, что делать?
Я в ответ быстро кричу:
- Пальцевое прижатие и жди меня, пока я тут закончу.
Продолжаю заниматься грудью первого. Закончил. Подбегаю ко второму и наблюдаю следующую картину: оказывающий помощь боец, использовал все свои знания в военной медицинской подготовке вставил свой палец в раневой канал и держит так, с надеждой глядя на меня и с ожиданием моих дальнейших указаний. Ему было непонятно, что под пальцевым прижатием я имел в виду сдавливание в районе артерии, вот парнишка и не растерялся.
Но не в этом смех. В тот момент, когда я подбежал, раненый смотрит на своего товарища и невозмутимым голосом спрашивает:
- Сань, а ты палец помыл, прежде чем вставлять?
После не продолжительного молчания товарищ выдает следующее:
- С утра руки мыл с мылом два раза, думаю тебе хватит.
- Ну тогда ладно, тогда хоть инфекции не занесет, правда док?
Не обращая внимания я наложил жгут, перевязал, и обезболив отправил парнишку в технику, заранее закрепив сопроводительную карточку. Вернувшись на базу осмыслил все произошедшее и как следует посмеялся. Всё-таки, даже в критических ситуациях юмору всегда есть место.

Как я пришла в медицину? Глупо и сложно.

Тогда мне было 16. Это было солнечное лето, голубое небо в прорехах зелёной листвы мелькало за окном, но, когда я негнущимися пальцами развязывала последние кожаные шнурки на доспехах, пытаясь удерживать равновесие, если старенькую буханку с красным крестом трясло на поворотах, было явно не до красот природы. По лицу парня размазалась кровь из разбитого носа и глубокой ссадины на лбу. Фельдшер, сквозь зубы проклиная "недоделанных рыцарей", на коленке царапал сопроводок. ЗЧМТ, перелом Колеса, ушиб м/тканей - столько, казалось бы, знакомых слов, но смысл упорно ускользает. Есть только вонь запекающейся крови и пота. Есть ужас и боль в родных глазах. Главное было не плакать, и я кусала губы, сдерживая слёзы. Я обещала ему, что вот сейчас, ну немножко потерпи, скоро приедем в больницу, и всё будет хорошо. Я с надеждой смотрела на фельдшера, на врачей приёмного отделения, на всех, кто мог помочь.

- Деточка, убери деньги! - сурово рявкнул на меня травматолог. - Ещё не хватало с вас копейки брать!

Потом был первый фестиваль с новыми друзьями. Первый эпиприступ на моих глазах и паническая атака другой девушки из-за припадка. Я металась между ними двоими, пока не пришли полигонные медики, и лишь тогда села на траву и разрыдалась.

Я росла. Надвигалась пора поступления. На выездах ко мне бегали с порезами, несильными отравлениями, давлением и температурой. Я уже знала, куда пойду.

Не сложилось. Не пошло. С истерикой забрала документы перед летней сессией на первом курсе - но снова выезд, снова повязки и промывание желудка, и я поняла: обратной дороги не будет. Снова лёг на стол приемной комиссии красный аттестат, хоть и в другом вузе. Да так и остался в личном деле, хотя не раз и не два я поднималась в деканат, дабы написать бумажку, разрывающую мою связь с альма-матер. Были те, кто улыбался мне на практике: "Учись, сестричка..." Были те, кто орал: "Да чему тебя учат, все пальцы мне исколоты!" Были слёзы и бессонные ночи, были крики ненависти к чертовым учебникам, бесконечной зубрёжке и уходящей юности. Выстоим. Ради друзей. Ради мамы, в глазах которой я видела гордость. Ради тех, кто нуждается в помощи. Ради своей мечты.

Работаю терапевтом в паллиативе.

Дома бабушка, которая считает меня врагом, который не даёт святой аспирин. А если и даёт то плацебо - аспирин кардио.
Всё добрые и хорошие которые дают ей по 3-5 таблеток в день .

Мне не верит, что у меня больные умирают от кровотечения.

У ней есть признаки хр. кровотечения и даже то, что синяки то тут то там - "это все не от аспирина" - твердит.
93 года, руки отпускаются.

Педиатр: Конфликты в приемном отделении разжигают родители

13.08.2018

О своей работе в одной из крупнейших детских клиник Санкт-Петербурга анонимно рассказала педиатр.
Несмотря на множество преимуществ работы в больнице по сравнению с поликлиниками и службой скорой помощи, а также на то, что наш рассказчик в целом доволен своей работой, все не так радужно, как хотелось бы.

Во-первых, как и в большинстве клиник, имеет место нехватка коек, особенно в сезон повышенной заболеваемости. С этим связано множество конфликтов между сотрудниками приемного отделения и родителями пациентов — ведь напуганной матери больного ребенка никак не объяснить, что конкретно для ее сына или дочери нет места, и потому экстренная помощь (жаропонижающие инъекции, инфузионная терапия) оказывается в условиях боксов приемника, а не в специализированном отделении.

Зачастую объяснить паникующим родителям, что их ребенок с температурой 37,5 и насморком первый день не нуждается в госпитализации, практически невозможно. «Понять можно, что для родителей их ребенок уникален, и его проблемы — самые важные, — рассуждает наш рассказчик. — Но мы-то этих детей видим сотнями». Объяснить людям, не имеющим медицинского образования, что состояние их ребенка опасений не вызывает и не нуждается в каких-то экстренных мероприятиях, порой оказывается невозможно. Каждый педиатр должен быть еще и психологом, и психотерапевтом, потому что родители больных детей зачастую теряют связь с реальностью и воспринимают действительность не совсем адекватно.

Наш рассказчик отмечает, что абсолютное большинство пациентов, обращающихся в приёмное отделение, не нуждаются в госпитализации, а те недомогания, с которыми они приходят относятся к категории «само пройдет».

К примеру, беспокойство ребенка и незначительное повышение температуры в процессе дентации — вариант нормы, а облегчить это состояние можно свечкой парацетамола.

Да и вообще, плач ребенка далеко не всегда свидетельствует о недомогании — иногда это просто способ успокоить самого себя.

Нередко среди пациентов фигурируют и абсолютно здоровые люди без каких-либо жалоб на самочувствие. Однако обо всем по порядку.

Беспорядки и конфликты в приемном отделении, как правило, инициируются родителями. Зная, что одна из крупнейших детских больниц города имеет в арсенале самые современные методы исследования, люди приводят детей с выдуманными жалобами преследуя единственную цель: быстро, без очередей и ожидания, пройти то обследование, которое они считают необходимым.

Заметьте — сами родители, зачастую не имеющие медицинского образования, решают, что их ребенку нужно пройти, к примеру, УЗИ. Причем именно сейчас, в час ночи, и они обращаются в приёмное отделение больницы, утверждая, что у ребенка боли в правом подреберье. Например, если врач после осмотра не найдет у ребенка отклонений (а он не найдет, потому что их нет), он окажется некомпетентным, грубым и…что там ещё обычно в жалобах пишут? Часто приходят родители с детьми и плановыми направлениями на консультацию к специалистам — приходят, разумеется, в выходной день, или поздно вечером, «когда папа пришел с работы».

«Некоторые, те, что понаивнее, прямо говорят: «Нам сказали, у вас тут можно по-быстрому обследоваться», — делится врач приемного отделения. Помимо родителей, масла в огонь подливают специалисты первичного звена. «Показания к госпитализации или консультации узкого специалиста должны определяться педиатром поликлиники или, в крайнем случае, врачом скорой помощи, но никак не родственником больного!» — считает наш рассказчик. Однако специалисты поликлиники и скорой помощи, то ли в силу загруженности, то ли в попытке избежать конфликта, то ли из-за желания перестраховаться отправляют в стационар всех без разбору — даже тех, кто и во врачебной помощи не нуждается толком.

К примеру, нередки случаи, когда из поликлиники приезжает ребенок с направлением, в котором стоит диагноз «Пневмония?», с абсолютно нормальной рентгенограммой органов грудной клетки, а иногда и вовсе без выполненных исследований. Банальные бронхиты, ОРВИ, ангины тоже часто приезжают с направлением сразу в стационар без попыток назначить какое-либо лечение. Хотя надпись «по настоянию» на некоторых направлениях и объясняет многое, достаточно часто ни о каком настоянии речи не идет.

Речь идет о нежелании врачей-педиатров заниматься лечением амбулаторных больных и перекидывании их на приемный покой детской больницы.

Диагнозы, выставляемые работниками скорой помощи, порой вообще никакой критики не выдерживают. «Не так давно на скорой приехала девочка-подросток с жалобами на головные боли и головокружения и диагнозом «о.аднексит?» — вспоминает наш рассказчик. — «Аднексит, конечно, мы сняли, но оказать специализированную неврологическую помощь, в которой нуждалась пациентка, наша больница не может». По итогу — конфликт с матерью девочки (у врачей приемного отделения, не у работников скорой), что ее в плохом самочувствии «выгоняют на улицу».

Когда родители маленьких пациентов имеют ещё один дополнительный аргумент в свою пользу: мол, мы не сами же приехали, нас из поликлиники прислали/скорая привезла — конфликт всегда оказывается более сложным, сложнее объяснить и разобраться, чем с самоходами. А объяснять и разбираться приходится все тем же врачам приемного отделения, дежурящим сутками, и имеющим дело, помимо всего перечисленного, и с тяжёлыми больными, действительно нуждающимися во внимании и помощи: с обезвоживаением, фебрильными судорогами, острыми подскладочными ларингитами, выходящими на стеноз гортани.

Среди хирургических и нейрохирургических пациентов также довольно много тех, у кого имеется жизнеугрожающие состояния: тяжелые черепно-мозговые травмы, острая абдоминальная хирургическая патология, кровотечения, переломы. Однако, к сожалению, особенно конфликтных, разумеется, приходится госпитализировать даже с банальным насморком — зачастую по требованию начальства, также не желающего связываться с горячими линиями и жалобами в министерство.

А потом — эта песня хороша, начинай сначала: не хватает коек, приходится «капать» больных чуть ли не в коридоре и как-то объяснять родителям, почему их «тяжёлого» ребенка некуда положить.

Эта проблема тоже так или иначе решается: больные, нуждающиеся в экстренной госпитализации, таки оказываются в стационаре, но зачастую на коридоре, а то и вовсе в непрофильном отделении.

Фактор перегруженности врачей скорой, неотложки и поликлиник нивелировать, конечно, не получится: кадровый дефицит в указанных структурах растет, а детского населения меньше не становится.

Но ограничить поток пациентов в приемные отделения больниц за счёт самообратившихся — идея неплохая. «Мы ведь должны принять каждого, кто обращается, независимо от того, приехал он на скорой, направлен поликлиникой или просто шел мимо» — объясняет наш рассказчик. Возможно, если бы самообращения были бы отменены (за исключением очевидно тяжёлых случаев), работать было бы проще и спокойнее, а также с койками и медикаментами вопросы возникали бы реже. Однако это представляется маловозможным, хотя бы потому, что исключение самообращений увеличит нагрузку на скорую помощь и терроризм родителей в адрес специалистов поликлинического звена.

Правильно было бы пересмотреть и четко определить перечень неотложных состояний, показания к госпитализации и проведению тех или иных обследований и в доступной форме донести их до населения.

Так же необходимо наконец ввести систему штрафов за необоснованные обращения, вызовы врача на дом и вызовы экстренных служб.

Ну и, конечно, работать над совершенствованием преемственности амбулаторного и стационарного звеньев оказания медпомощи

«Скорая» в ОМС: Медики теперь трясутся за каждый вызов

04.09.2018

Пять лет назад, в 2013 году, скорая помощь начала работать в системе обязательного медицинского страхования — по сути, в системе нормативного финансирования. Итоги работы за первую «рыночную» пятилетку врачи описывают одним ёмким словом – дефицит.

А уж дальше, в зависимости от локализации станции и особенностей региона, определяют, какой именно дефицит им роднее: денег, времени, кадров или… пациентов. О том, как живётся медикам малонаселённого района, рассказал заведующий отделением скорой медицинской помощи ГБУЗ Республики Коми «Сысольская ЦРБ» Евгений Шаршаков. «Ну не может же скорая искать пациентов сама!».

«До перевода скорой в систему ОМС существовала логика формирования бюджета: учитывались расходы на штат, лекарства, бензин и прочие нужды. И денег хватало. Даже на премии оставалось.

А теперь у нас план. Учреждение обязано оказать помощь в чётко определённом объёме – исходя из численности прикреплённого застрахованного населения. У нас с прикрепленным населением порядка 14 тысяч базовый объем выше 5 тысяч человек в год. Нам не всегда удаётся выполнить норматив на 100%.

Ну не может же скорая искать пациентов сама!
А ведь какой на нас спрос — такие и финансы».

Невыполнение норматива ведёт к дефициту финансирования. Здесь прямая взаимосвязь. Но помимо неё существуют и «побочные эффекты».

Во-первых, в базовую программу не входят пациенты без медицинских полисов, так называемые неидентифицированные.

Во-вторых, есть категории людей, которые в принципе обслуживаются бесплатно — например, сотрудники полиции.

В-третьих, вызовы сверх утверждённого плана тоже не финансируются!

«В помощи мы не отказываем никому, – рассказывает Евгений Шаршарков. – Даже иностранцам. Работаем с одинаковой отдачей. Но порой за свой счёт».

«Страхование» — от слова «страх»?

Зарплату медиков, помимо выполненного норматива, определяет и качество бумажной работы. В системе ОМС с этим жёстко. «Бригады вынуждены на каждом вызове просить данные полиса, паспорта и СНИЛС. Это увеличивает время обслуживания пациента, а кроме того, влияет на оплату труда. Смотрите. Пример. Медик оказал помощь. Оформил карту. Факт помощи подается учреждением страховой компании на оплату.

Страховая запрашивает карту на проверку и выявляет, например, что медик не описал анамнез заболевания и полечил не по стандарту. Страховая компания уменьшает оплату. Например, вместо 3 тысяч рублей за этот вызов учреждение получит 2500. А если таких дефектных карт много, то учреждению начинает не хватать денег на содержание скорой. Встают вопросы, как и за счёт чего экономить. Может, и за счет сокращения части сотрудников.

У нас уровень качества более 98%. Но даже при этом денег не хватает. При бюджетном финансировании было иначе. И работали, кстати, не хуже. Только раньше было работать психологически комфортнее, а теперь трясешься за каждый вызов и нервничаешь, выполняется ли объем, все ли верно в карте».

Порядок – прежде всего

С приходом ОМС качество оформления документов, говорит Евгений Шаршаков, однозначно улучшилось. Качество оказываемой помощи — отчасти тоже, ведь при переводе на новые условия работы бригады СП полностью оснастили оборудованием и спецодеждой. А вот оперативность этой помощи снизилась. «Когда средств от страховых компаний стало не хватать, нам сократили время работы одной из бригад на 2 часа. А их у нас всего две! И теперь в эти 2 часа одна бригада работает на весь район. А речь идёт о расстояниях до 56 км в 3 разные стороны и до 97 км по трассе (в случае ДТП)».

Ещё один подводный камень – перечень утверждённых лекарств. «Мы не можем себе позволить выходить за рамки списка. Например, безобидный корвалол, который мы всегда применяли при стрессах у пациентов, приобрести можно, но только не за счёт средств ОМС. Поэтому он исчез с наших укладок, и скорая пользуется успокоительными таблетками».

Скорая помощь просит о помощи

Чтобы служба СП могла нормально существовать в системе ОМС, необходимы перемены. Причём на разных уровнях. «Основная проблема, на мой взгляд, – говорит Евгений Шаршаков, – это низкие тарифы на оказанную помощь. Конкретно в нашем регионе у ОМС не хватает денег на содержание скорой в полном объеме. Эту систему нужно пересматривать».

Что касается лишней нервозности при оформлении документов, выручило бы наличие единой федеральной базы застрахованных лиц. «Мы пользуемся региональной. Но необходима федеральная. Это ускорило бы время нахождения на вызове, а значит, и время ожидания бригад. Медик бы не волновался за наличие полиса. Не ждал, пока его найдут. А руководство легко находило бы данные пациента, чтобы подать на оплату. И тогда не было бы проблем. И вообще в плане информатизации медицины хотелось бы полной государственной монополии, единого программного обеспечения».

И, наконец, помочь скорой помощи могут и сами пациенты. «Выезжая на отдых, не забудьте полис, – напутствует Евгений Шаршаков. – И вообще – держите его при себе всегда. Такой порядок точно не помешает»

«Пересадка двух почек сразу, фонендоскоп в операционной»: врач — об ошибках в сериале «Склифосовский»

06.09.2018
Сотрудник Научно-исследовательского института скорой помощи имени Склифосовского, пожелавший остаться анонимным, рассказал EG.RU об ошибках, которые допустили создатели телесериала о медиках «Склифосовский».

«Все прекрасно понимают, что «Склифосовский» — это не документальный фильм, и его авторы хотели показать зрителю простые человеческие отношения между героями, показать работу медиков в целом, даже в каком-то смысле популяризировать профессию медработника.

А мелочи, которыми сопровождается работа хирургов и медсестер, здесь были не так важны. Мы, люди с медицинским образованием, их видим, однако у большинства телезрителей такого образования нет, и, соответственно, никто не заметит, что хирург не слишком уверенно держит скальпель», — отметил собеседник.

Но об ошибках, обнаруженных во время просмотра сериала, он все же рассказал. Болтливые хирурги «Главной ошибкой сериала можно, пожалуй, назвать то, что во время операций хирурги слишком уж увлечены своими личными разговорами. На самом деле в операционной, в зависимости от отделения и хирурга, может играть музыка, могут вестись и беседы на отвлеченные темы.

Понятно, что диалоги, которые происходят во время настоящих операций, зрителю показались бы слишком скучными, так как они наполнены профессиональными терминами, а в самые ответственные моменты — долгими паузами, но вот эта болтовня действительно сильно расходится с реальностью и искажает представление людей о работе хирургов», — сказал представитель НИИ.

Технические ошибки «Мелких ошибок в этом фильме немало.

К примеру, в одной из серий доктор Брагин отправляет доставленного в НИИ пациента с пулевым ранением, истекающего кровью, на УЗИ, хотя бедолагу нужно срочно везти в реанимацию», — говорит специалист.
Забавным показался эксперту и тот факт, что в операционной можно увидеть врачей с фонендоскопами на шеях.
Этот медицинский прибор стал прямо-таки неизменным атрибутом фильмов о медиках, будто врачи без него — и не врачи вовсе.
«Ошибка есть и в том, что врач перед операцией моется, надевает стерильный костюм и перчатки, а затем идет курить и стоит, разговаривая с кем-то. Не нужно заканчивать мединститут для того, чтобы знать: готовый к операции врач уже ни до чего дотрагивается и идет прямиком в операционную.

К тому же во время операции в сериале врачи сами поправляют на себе маски, а это тоже недопустимо», — заявил сотрудник «Склифа».

Не «Доктор Хаус»

Другой сотрудник НИИ, по имени Сергей, констатировал тот факт, что российские сериалы о медиках, к сожалению, пока отстают от тех же американских.
«Все расходится с действительностью. Начиная с приёмного отделения и заканчивая всем лечебным процессом. Медицинские манипуляции заставляют смеяться во весь голос, а от реплик актеров — «врачей» просто волосы на теле шевелятся.

Пресловутый «Доктор Хаус», тоже являясь огромной выдумкой, явно имеет хороших медицинских консультантов.

В наших же медицинских сериалах хотят сделать только картинку. Снимали какой-то сериал в морге, в присутствии сотрудников этого самого морга. Положили актрису, играющую труп, на стол в какой-то замысловатой позе. Врачи сказали, что так не лежат трупы на секционном столе — это неправильно. На что съемочная группа ответила, что им не нужно правильно. Им нужно эффектно. И этим все сказано».

Другие ошибки Брагин в шестом сезоне приходит навестить жену и новорожденную дочку вместе со старшей дочерью. На самом деле навестить женщину, даже если она рожала по контракту, могут лишь взрослые. Детей в палату к молодой матери пускать не положено, так как это и риск для их психического здоровья (мало ли что там можно увидеть), и риск инфицирования внутрибольничной инфекцией.

Медсестра, введя пациенту иглу в вену, не снимает с руки жгут.
Во время интубации трахеи в одной из сцен специалисты держат инструмент неправильно, задом наперед.
Хирург, делавший трансплантацию сердца Кривицкому, говорит, что почки донора пересадили молодому парню. Неточность состоит в том, что почки пересаживают по одной, а не по две сразу, и в данном случае от одного донора их должны были получить сразу два реципиента.
Кривицкий после пересадки сердца должен был носить маску на лице, ведь человек, переживший подобную операцию, принимает препараты, убивающие иммунитет, и становится очень уязвим к инфекциям.

Практически во время каждой операции в сериале у пациента происходит остановка сердца. На самом деле это не такое уж частое явление

[b]«Патологоанатомам выворачивают руки, заставляя менять диагнозы ради показателей»

17.08.2018
Минимум в 6% случаев, по данным патологоанатомов, врачи ставят пациентам неверные диагнозы.

В Российском обществе патологоанатомов рассказали изданию L!FE, как посмертные диагнозы «подрисовываются» для того, чтобы Минздрав мог отчитаться о хороших показателях.

В 2017 году российские патологоанатомы провели 449 тыс. вскрытий. И в 6,3% случаев опровергли диагнозы, которые врачи поставили пациентам при жизни. Такая статистика содержится в годовом докладе Российского общества патологоанатомов.

Выходит, каждого 16-го умершего пациента врачи лечили неправильно.

Одна их них — 11-летняя девочка из Смоленской области. Однажды у неё очень сильно заболел живот и её положили в местную больницу. Там её осмотрел хирург и отправил домой, исключив возможность аппендицита. Но через несколько дней девочка умерла — и, как показало вскрытие, именно от аппендицита, осложнённого перитонитом (воспаление брюшины).

По данным специалистов, ошибки в диагнозах возникают по разным причинам, Есть объективные, когда пациента доставили в больницу уже в очень тяжёлом состоянии и времени на постановку диагноза было мало. Или случай был очень сложный, запутанный, болезнь протекала не по правилам. Возможен такой вариант: больному ставили неправильный диагноз на предыдущих этапах лечения. Из-за этого лечение затянулось и не дало эффекта. А в больнице, где он умер, просто вписали в карту этот неправильный предыдущий диагноз, потому что времени разобраться не было.

Причины ошибок бывают и субъективными — недостаточное обследование, неверная формулировка — в общем, недоработки. Это может не повлиять существенно на исход заболевания, то есть больной всё равно бы умер. А может повлиять — то есть больной умер именно из-за неправильного диагноза.

Согласно докладу, процент расхождения прижизненных и посмертных диагнозов за последние годы снизился на 19%.

Причины может быть две: или медицина стала лучше, или патологоанатомы теперь чаще занимаются фальсификацией.

Один из самых громких случаев фальсификации — подмена печени при вскрытии умершей роженицы в 2017 году. У жительницы Волгоградской области Елены Мачкалян родился мёртвый сын, а через несколько дней умерла она сама. Главный патологоанатом Волгоградской области Вадим Колченко установил, что смерть Елены наступила из-за вирусной инфекции. Но в документах он указал другую причину — проблемы с печенью, которые были якобы уже давно. При этом патологоанатом подменил образцы печени Елены образцами умершего мужчины. Всё это стало известно только потому, что овдовевший муж Елены всеми силами добивался, чтобы было проведено расследование. А сначала даже возбуждать уголовное дело никто не хотел.

— Есть официальная версия, почему сократилось число расхождений: наша медицина хорошо работает, — рассказал Лайфу президент Российского общества патологоанатомов Лев Кактурский.

— Но это версия для внешнего использования. А истинная причина в том, что патологоанатомам выворачивают руки, заставляя изменять формулировку диагноза для улучшения показателей.

Особенно это касается сердечно-сосудистых заболеваний. Снижение смертности от этих болезней — одна из основных задач, прописанных в Концепции демографической политики Российской Федерации.

Минздрав уделяет этим цифрам большое внимание.

— Нажим на патологоанатомов — в том, чтобы они не ставили инфаркт миокарда в качестве основного заболевания, а ставили в качестве осложнений других заболеваний, — сказал Лев Кактурский.

— Но снижение цифр — это лукавые игры чиновников, которые заставляют патологоанатомов писать по-другому. Непосредственно патологоанатомам инструкции передают главврачи.

— Патологоанатом — человек зависимый, сидит на зарплате, — сказал Лев Кактурский.

— И если главврач говорит, что в больнице денег нет, то патологоанатом заинтересован в улучшении статистики. ФОМС несколько лет назад ввёл штрафные санкции за расхождение диагнозов (прижизненного и посмертного. — Прим. ред.).

Если расхождение есть, то больницу наказывают дважды — заставляют выплатить штраф и не оплачивают расходы на лечение больного.

Ранее учёные из Центрального НИИ организации и информатизации здравоохранения доказали, что статистика Минздрава по смертности дутая.

Сопредседатель Всероссийского союза пациентов Ян Власов рассказывал, что доля неправильных прижизненных диагнозов может в реальности доходить до 25%.

— При проверках ФОМСа из каждых 10 проведённых экспертиз 6 показывают нарушения при постановке прижизненного диагноза. Порядка 50 тысяч смертей ежегодно происходят по вине врачей. Процент инвалидизации по вине системы здравоохранения оценивается в 10–35% разными экспертами

Я тожа акуел от поиска вакансий - предложения на запрос "медсестра" от 40 до 120 тыров.

https://hh.ru/search/vacancy?t ... _post

Нужно ли публиковать реальные случаи из жизни людей, когда люди потеряли надежду, но медицина смогла спасти?

6% это много?
А автор статьи думает что врачам так же все просто как и аналогопатаномам?
Ах вот жидкая кровь в камерах сердца.Нате распишитесь.
Ах вот аневризма возле зрительного нерва.Пожалста.Смертушка.
Доктор то живому не может сделать распил теменной кости и глянуть

«Если больница вытащит миллионы из бюджета на дорогие лекарства, другие пациенты останутся без дешевых»

30.08.2018

Представители врачебных и пациентских сообществ заявили, что в России недостаточно доступны инновационные препараты для лечения онкологии: зачастую россияне могут воспользоваться новинками фармакологии лишь спустя десятилетие после их выхода на международный рынок, передаёт Комерсантъ.

При этом в России каждый год от рака умирают около 300 тыс. пациентов. Заявление пациентов и врачей было сделано в преддверии пересмотра перечня жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП). Ежегодно в России в сентябре объявляются результаты пересмотра перечня ЖНВЛП: после заседаний комиссии в Минздраве РФ список утверждает правительство, пациенты в зависимости от необходимого им препарата обеспечиваются лекарствами из списка за счет регионального или федерального бюджетов.

28 августа представители пациентских организаций и эксперты на круглом столе «Доступность инноваций в онкологии» потребовали увеличить доступность новых эффективных препаратов для российских пациентов, в частности включив их в перечень ЖНВЛП.

«За десять лет количество больных раком увеличилось на 20%, — заявил директор Российского общества клинической онкологии (RUSSCO) Илья Тимофеев. — В 2019 году у нас будет 600 тыс. заболевших. И около 300 тыс. больных погибает каждый год».

Он отметил, что «удалось лишь стабилизировать смертность»: «Сокращение смертности за 10–15 лет произошло на 1%.

При этом президент РФ поставил цель — на 6% к 2024 году». По его словам, профилактика и ранняя выявляемость онкозаболеваний оказались актуальны только для 50% пациентов, «другие 50% больных оказываются с метастатической формой болезни, и это как раз те, кто нуждается в инновациях».

Россия не может похвастаться, что новые технологии появляются в руках наших врачей так же быстро, как, например, в Европе и США, — заявила президент ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй!» Ирина Боровова.

Проходит пять-десять лет, пока мы получаем инновационные средства». Она представила результаты работы прямой линии для пациентов, отметив, что 60% позвонивших жалуются на лекарственное обеспечение: «Не дали препарат, не выписали препарат, федеральный центр назначил схему лечения, а регион говорит, что, к сожалению, будет лечить этого пациента другими методами. Инновационные технологии для пациентов становятся закрытыми».

По ее словам, за последние два месяца в ассоциацию жаловались пациенты из Алтайского края, Татарстана, Кабардино-Балкарии, Белгородской, Московской, Рязанской, Самарской, Нижегородской, Свердловской областей, а также из Москвы и Санкт-Петербурга.

Боровова отметила, что в списке ЖНВЛП «есть и препараты, которые оттуда пора исключить, они уже неэффективные». «Внесение препарата в ЖНВЛП не дает гарантии его получения пациентом, — отмечает эксперт. — Если в регионе нет финансов, пациент все равно его не получит». В таком случае можно обратиться в суд, «но часто у пациентов нет на это ни сил, ни времени».

Главный научный сотрудник НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина Алексей Трякин отметил, что если суд и обяжет регион обеспечить дорогостоящим лечением пациента, то «медучреждение вытащит эти 20 млн руб. из своего бюджета, не предоставив другим людям более дешевое лечение».

Представитель центра экспертизы и контроля качества медпомощи Минздрава Нурия Мусина не согласилась, что перечень ЖНВЛП «ограничивает доступность инновационных препаратов», представив анализ лекарств, включенных в список в прошлом году: «Есть такой параметр, как затраты на год сохранения жизни. Допустим, в Великобритании стоит порог — £20 тыс., то есть около 2 млн руб. А мы включили препараты, которые стоят и 7–12 млн руб.».

Она также отметила, что нужно определить критерии инновационности: «Компании предлагают, например, новый путь введения, новую дозировку, выходят на рынок и позиционируют это все как инновации».

Директор НИИ организации здравоохранения и медицинского менеджмента департамента здравоохранения Москвы Давид Мелик-Гусейнов пояснил, что ЖНВЛП — «это минимум, который гарантируется государством»: «Но на уровне региона из перечня выбираются те позиции, которые он может потянуть финансово. Подразумевается, что этот список у нас обеспечен деньгами, но нигде не прописано, насколько».

Директор Института здравоохранения ВШЭ Лариса Попович заявила, что без инновационных препаратов «будет сложно» выполнить задачи, поставленные майским указом президента РФ: «Конечно, лекарства нужно выбирать в соответствии с их клинической ценностью, а вопросы цены на эти препараты — это всегда продукт обсуждения с производителями. Сейчас готовится Госсовет по лекарствам, где, я надеюсь, будут говорить о необходимости изменения подхода к формированию перечня ЖНВЛП».

Как сообщалось ранее, ежедневно в СМИ появляются статьи о том, что рак можно вылечить одним уколом или одной таблеткой, но врачи по-прежнему полагаются на старые методы лечения: хирургическое удаление опухоли, химио- и лучевую терапии.

В Калужской области запустили производство инсулина "полного цикла"

Исполнительный вице-президент компании Майк Дустар отметил, что благодаря этому инсулин смогут получить около 5 млн пациентов в России

КАЛУГА, 19 сентября. /ТАСС/. Производство инсулина, в развитие которого было вложено более 8 млрд рублей, запустили на заводе "Ново Нордиск" в Калужской области, создано около 300 рабочих мест, сообщило в среду Агентство регионального развития.

"В развитие производства было вложено более 8 млрд рублей, <...> общая площадь производства занимает 13 тыс. квадратных метров", - говорится в сообщении.

Производство включает в себя изготовление готовых асептических лекарственных форм в картриджах, сборку и упаковку шприц-ручек "Флекспен". На заводе "Ново Нордиск" в России используется оригинальная субстанция, произведенная на предприятии в Дании. Таким (Каким???) образом, компания получает статус российского производителя.

"Запуск этого производства на заводе "Ново Нордиск" является инвестицией в российскую национальную программу [здравоохранения] и вкладом в развитие российско-датского сотрудничества. <…> Власти Калужской области смогли устранить неуверенность, которую часто испытывают иностранные компании, инвестирующие в российскую экономику. Сегодня этот регион один из самых благоприятных для инвесторов", - сказал на церемонии посол Дании в РФ Карстен Сендергорд.

Исполнительный визе-президент компании Майк Дустар отметил, что благодаря запуску полного цикла инсулин смогут получить порядка 5 млн пациентов в России.

Компания "Ново Нордиск" была основана 95 лет назад, специализируется на производстве препаратов для лечения сахарного диабета. Штаб-квартира расположена в Дании. Более 43 тыс. сотрудников работают в 79 филиалах компании, продукция поставляется в более чем 170 стран.

О намерении организовать в России производство инсулинов было объявлено в 2010 году во время визита премьер-министра РФ Дмитрия Медведева в Данию. Тогда же состоялось подписание соглашения о сотрудничестве между правительством Калужской области и компанией "Ново Нордиск". Церемония закладки первого камня завода состоялась 17 апреля 2012 года.

_________________
Winter Is Coming

В аптеку зашла на первый взгляд адекватная женщина в дорогих одеждах с идеальной причёской... Спросила ксарелто 20 мг №28, аллапинин и сотагексал 160 мг. Услышав цены, сказала:
- Считайте.
Я выбила чек, после чего дама задаёт один из "любимых" вопросов:
- А у вас в аптеке препараты не поддельные?
Я, подавив всегда возникающее в таких случаях желание ответить: "Да, блин, поддельные, но мы всё равно их бессовестно продаём" и "какого чёрт Вы это не спросили до того, как я выбила чек по кассе?", включаю обычную монотонную шарманку:
- Да, безусловно, на каждый препарат поставщик присылает сертификационные документы, удостоверяющие качество...

Дама, не дослушав:
- Сейчас я их своей гаечкой проверю.
Я сначала подумала, что не расслышала - молчу, делаю пометки для заявки. Она начинает доставать коробочки из фасовочного пакета и раскладывает их в рядок. Я начинаю подозревать неладное и настороженно наблюдаю. Мадам достаёт из кошелька внушительных размеров гайку на шнурке, уравновешивает её над каждой коробочкой, а затем наблюдает, как та качается. Я стою уже в состоянии, близком к истерике, и с замиранием сердца думаю: "Что будет, если её не удовлетворит этот ритуал?!" Но вот гаечка "одобряет" сначала сотагексал, затем ксарелто (Фух!) и аллапинин. Я незаметно вздыхаю с облегчением, а покупательница глядя на мои вылупленные глаза, замечает вполне серьёзно:
- А Вы не удивляйтесь. Я читала литературу доктора Тростинки - это знаменитый врач, специализирующийся на народной медицине! - и она советует таким способом проверять лекарства. Вот я однажды купила в дешёвой непроверенной аптеке поддельный препарат, и у меня случился приступ! Теперь я всё так проверяю: и лекарства, и продукты! И знаете, уже не раз натыкалась на поддельные препараты! И ничего удивительного - мне однажды фельдшер скорой помощи сказал, что в наших аптеках 60% препаратов - поддельные.
Я, состроив сочувственную мину, понимающе киваю, коллега вне видимости клиентки, тихо сползает по стене в приступе судорог, вызванных еле сдерживаемым хохотом. Женщина благодарит и уходит.

А я вот до сих пор не могу отделаться от мысли, как сильно я сочувствую тем несчастным провизорам, у которых оказались лекарства, не одобренные гаечкой. Что же им, беднягам, пришлось выслушать?

По поводу мракобесия в самолечении.

Не обманывайтесь наличием у людей умения ковыряться в телефонах или разбираться в машинах. Народ как был дремучим на 95%, так и остался. Самый тому показательный пример - многотысячные очереди к мощам, поясам, чудотворным крашеным доскам, целебным купаниям в проруби, итд. Отражающий негативное излучение кактус на компьютере, битвы экстрасенсов на первом - из той же оперы события, только разного масштаба. В среду крепостных крестьян усилием вкачали море высокой терминологии. Научной, культурной. Единицы смогли в этом разобраться и применить. Остальные украсили свой крепостной быт этими представлениями, как папуасы украшают себя радиолампами из найденного приёмника, не зная ни смысла ни назначения этих вещей.
Если рассматривать поведение этих людей именно с такой, "неравной" позиции, то все встает на свои места. Потому, что именно там и находится.
Мало того, понимание такого неравенства порождает желание двигаться от худшего к лучшему. Не в плане навешивания на свой дремучий быт еще новых радиоламп на веревочке (чтоб блестели и демонстрировали статус владельца), а в плане избавления от дремучести своего ума.

Памятка пациенту:

Любишь вы..бываться, люби и нах..й из больницы идти.

Берём на вооружение