«Феликс Эдмундович Крывонис». Они возвращаются...
Сложные и неоднозначные чувства под новомодным названием испытали подневольные обитатели Бердянской исправительной колонии, проснувшись как-то под ласковую команду «подъем!» и выглянув в окошки. Чистый когнитивный диссонанс! Раньше напротив административного здания их встречал до боли знакомый образ Феликса Эдмундовича Дзержинского, человека и фотоаппарата (ФЭД), который лично следил за перевоспитанием. Тем, что суровым, но несущим веру в справедливость взглядом проникал в глубину души, выжигая там крамолу и закононепослушание.
Но грянула долго ожидаемая в колонии декоммунизация, и теперь на месте знакомого образа зеки увидели бюст человека, который отдаленно напоминал им их самих, когда они бывали в бегах, меняя внешность и прикид. Так же сурово на них глядел чел с побритыми висками, свисающим за ухо чубом-«осэлэдцэм» (хохлом), висячими усами, нежно обрамляющими свежевыбритый подбородок. А спереди на прежней косоворотке или гимнастерке сияла вышивка, не оставляя и тени сомнения в национальной принадлежности мужика. И только суровый взгляд, сверлящий душу, зарождал смутные подозрения: «маска, мы тебя знаем»...
Присмотрелись, и – бинго! – так и есть:
Феликс Эдмундович вернулся на свое законное место, но только в новом обличье. Теперь он – казацкий полковник Максим Крывонис, соратник Богдана Хмельницкого и борец за свободу украинского народа. Расово правильненько и, как говорится, со вкусом. И добро не пропало и вышло даже предусмотрительно, если иметь в виду поиск «ворогив», который неотвратимо приближается и к «батьку Богдану». Хмельницкого уже чмурят за то, что на Переяславской раде выбрал Россию, а не вернул укров и ариев уже тогда в Польшу заниматься и сейчас актуальным делом – подмывать задницы тогдашним престарелым шляхтянкам и шляхтичам...
Короче, насельники колонии с трудом отошли от шока. И я их понимаю, потому что еще при «клятых совитах» пережил нечто подобное. Я уже как-то рассказывал, что в молодости, проезжая мимо кинотеатра «Киевская Русь» в Киеве, вдруг увидел, что
у стоящего на противоположной стороне бюста Станислава Косиора, одного из руководителей УССР и жертвы сталинских репрессий, на голове... красуется фуражка. А до этого незадачливый в прошлом Станислав Викентьевич стоял там лысый, как колено, через которое он ломал украинцев, например, в 1932-1933 годах, во время хлебозаготовок, вызвавших страшный голод.
А тут такая разительная перемена, что я понял, что мои друзья, которым я это рассказал, может быть, и правы, подозрительно и жалостливо смиряя меня взглядами, в которых однозначно читалось «ты бы закусывал, а...». Но я стоял на своем, а парчок за «лысым» бюстом Косиора нам всем был знаком своим радушием и покоем, по молодости заменяя недоступный ресторанный шик, и вскоре все мы убедились, что дело не в неумеренном смешивании мною горячительных, а в... голубях. Они, сволочи пернатые и аполитичные, уже тогда без всякого пиетета относились к соратникам Ленина и конкретно этому напропалую гадили на лысину, рисуя потеками самые причудливые узоры на челе и затылке. А тут иностранцы, обос...й вождь, нехорошие ассоциации... Вот за ночь и ребрендировали кровожадного Станислава, который, между прочим, в 1938 году вернул оставшимся в живых украинцам новогоднюю елку...
Так вот, скорее всего, и в Бердянской колонии решили, что надо как-то развивать историческую память подопечных, и устроили парикмахерскую Дзержинскому. И ничего получилось:
Ну что тут можно сказать? Во-первых, это красиво получилось. Эстетично. Не мозолят глаз пустые постаменты. Не то что в Киеве, где
вместо памятника Ленину напротив Бессарабского рынка воткнули тризуб. Патриотично, конечно, но для непосвященного издали очень напоминает вилку с утолщенным держаком. Как для человека, страдающего артритом. Киевские изощренные патриоты это объяснили матом и постмодернизмом с налетом любви к нэньке, а в провинции люди попроще – им нужно, чтобы человек напоминал человека, партийность и национальность которого можно подчеркнуть хохлом на лысине или вышиванкой над просторными шароварами...
Во-вторых, это экономно. Вместо того, чтобы тратить деньги на новые изваяния и истуканов для пропагандистско-воспитательных целей, можно приспособить и имеющуюся наглядную скульптурную агитацию. И вохра в Бердянской колонии же не одинока. Украинский народ в лице чиновников – талантлив и изобретателен везде. Например,
в приморском районе Запорожской области в двух селах Новоалексеевского сельсовета памятники Ленину приспособили путем ребрендинга под памятники Пылыпу Орлику и... первому болгарскому поселенцу. Ничего, прокатило, ко всеобщей радости. И деньги на снос памятников сэкономили...
И наконец, в-третьих, это взгляд прагматиков на перспективу во всех отношениях. Вдруг власть поменяется, а памятники – тут как тут: как сбривали или удлиняли им усы или волосы, так можно и взад вернуть. При наших-то умельцах что из Ленина Орлика задурачить, что назад все вернуть – это на раз. Ну, и на душе, конечно же, спокойнее – они-то, обиженные эти, имеют свойство возвращаться. И возвращаются. А эта выжидательная предусмотрительность на местах о многом говорит...
Владимир Скачко
