Филологический аспект (Отвлечемся от новостей)

какой-такой язык? хохломова? так её же нет...))

Ну и на закуску...

"Если безопасности вашего государства угрожают названия улиц, городов, памятники, геральдика, люди, которые там живут, и язык, на котором они говорят — вероятно, вы строите своё государство на чужой территории."

кит, который в море, по-укрски пишется "кит", а произносится соответственно "кыт".

скажите, а почему хохлы сохранили исконно русские названия месяцев, а в России перешли на англицкие названия?

К примеру, «пылесос» на мову можно перевести как «порохотяг».

А может нет ни какого украинского языка? Есть местное наречие искаженного русского языка влиянием ближайших соседей.

Спасибо!!!

стартопик - бред сивой кобылы.

Так что, Порошенко на русский надо переводить, как Пылесосенко?

кит, который в море, по-укрски пишется "кит", а произносится соответственно "кыт".

А я считаю мову полезной. Посмотрите как она обогатила великий и могучий бранными словами только за последние годы!
Свидомый - идейный придурок, майданировать - прилюдно скандалить, перемога - мнимая победа, и зрада - досадное поражение из-за тупости - эти слова уже всем понятны и постепенно входят в оборот.

По математике всё, что требуется для школы, давно устоялось. Украинское металловедение, слава богу, тоже просуществовало достаточно долго в советские времена, чтобы сформировался соответствующий лексический пласт. Однако с более новыми, более специализированными и быстрее развивающимися областями знания у мовы очевидные проблемы.
Несложно перевести на мову (или сразу написать на ней) текст с обыденной лексикой. Несложно, при наличии воображения, придумать свой собственный мовный заменитель англо- или русскоязычного термина в специальном тексте. Но вот что в принципе не делается быстро - так это формирование корпуса общепринятых терминов.
Этот процесс, во-первых, долгий и не склонный подчиняться требованиям революционной целесообразности.
Во-вторых, он требует достаточно мощного потока научно-технической информации, генерируемого на мове. И вот с этим вторым требованием было плоховато даже на советской Украине.
Мощные физико-технические школы Киева, Харькова, Донецка говорили и писали свои статьи и книги исключительно на русском языке - по иронии судьбы, внося значительный вклад в развитие русской, но не украинской научной и технической лексики и стилистики. Когда в 1993-м году оргкомитет международной научной конференции в Львовском университете, в которой мне привелось принять участие, потребовал от украинских докладчиков выступать только на мове, работа конференции была практически сорвана. Большинство-то участников было из академических, отраслевых и образовательных институтов Юго-Востока. И вот уважаемые, известные всему миру ученые, авторы выдающихся открытий и лидеры крупнейших научных школ, экали и бекали с трибуны, запинались, пытаясь выразить сложные мысли простыми средствами, которые предоставляет мова, и покрывались пунцовыми пятнами от публичного унижения...
Я потом разговорился с одним свидомым доцентом из Одесского университета и спросил, в чем проблема - что, люди, всю жизнь прожившие и проработавшие в Киеве и Харькове, так и не удосужились освоить мову? Он пожал плечами и ответил, что дело не только в незнании языка - некоторых из докладчиков он знал лично, и они не затруднились бы бегло объясниться по-украински на любую бытовую тему, - но и в отсутствии украиноязычной терминологии по многим отраслям точных наук. Вот он, будучи националистом, горячо желает, чтобы все дисциплины в украинских вузах читались на государственном языке. Но даже из тех учебных предметов, которые он сам читает в ОГУ, только два он смог перевести на державную - да и то, с большими проблемами.
- Понимаете, - жаловался он, - вот возьмем курс химической технологии. Надо мне, например, рассказать студентам про сложносочлененные сополимеры. Но такого термина на мове нет! И не то, чтобы он не устоялся, а нет его в принципе! Я, конечно, могу эти «сложносочлененные сополимеры» разобрать на составные части, каждую из них как-то передать средствами украинского языка, а затем вновь собрать в целые слова, но - на мове це не граэ!
Не думаю, чтобы за прошедшие годы задача, которую ставил перед собой мой свидомый доцент, была решена. Наука на Украине деградировала явно быстрее, чем в России, а в последние годы тенденции вообще стали противоположными. Поток научно-технической информации, генерируемой на Украине, стремительно мелеет (если, конечно, не держать за науку исследования по 140-тысячелетней истории древних протоукров). Почвы, на которой вырастает язык науки и техники, не осталось, за отсутствием пользователей оного.
Можно, конечно, перевести всё, оставшееся от украинской науки и высшего образования, на английский язык. Это вполне в рамках возможного и даже, скорее всего, оказало бы заметный положительный эффект. Но сам факт, что перевод образования, науки и техники на язык, неродной для всех жителей страны, лучше, чем перевод на государственный язык, дает ясную и недвусмысленную оценку возможностей государственного языка.