Александр Дугин. Народ, как мыслящее единство

Мы подошли к той точке, когда без идеологии в России мы никуда сдвинуться не можем. Все политтехнологические возможности и все версии имитаций и симулякров испробованы и исчерпали себя. Этого можно, конечно, не замечать, но чем больше будем не замечать, тем дороже это станет. Нас атакует либеральная идеология, а мы отвечаем лишь ситуативно обращением к интересам и исторической инерции. Грамши называл это цезаризмом: когда глобальной идеологической гегемонии – в нашем случае либеральной версии глобального капитализма – страна противопоставляет режим частичной открытости, призванный лишь отложить прощание с суверенитетом и обеспечить правящей верхушке власть и привилегии как можно дольше. В случае цезаризма идеология не нужна, и вместо нее используется плоская и сиюминутная пропаганда. Но именно поэтому цезаризм всегда обречен: ведь он имеет дело с идеологией, а противостоять ей можно только с опорой на другую идеологию. Лимиты нашего цезаризма стремительно исчерпываются. Мы стоим на пороге обращения к идеократии.

Мы уже много раз говорили, и это интуитивно понятно каждому, что сегодня в борьбе с либерализмом и глобализацией Россия не может опереться на коммунизм и фашизм. А значит, наша идеология должна быть чем-то иным: как мы много раз говорили, она может быть только Четвертой Политической Теорией. В каждой из классических идеологий Нового времени свой субъект. У либералов – индивидуум, у коммунистов – класс, у фашистов – нация или раса. А какой субъект Четвертой Политической Теории? На этот принципиальный вопрос – на вопрос абсолютной значимости – есть два ответа – простой и сложный.

Первый обращен к философам и интеллектуалам. Второй – ко всем остальным. Субъектом Четвертой Политической Теории с философской точки зрения является человеческое вот-бытие, мыслящее присутствие Дазайн Мартина Хайдеггера. С точки зрения простого языка субъектом Четвертой Политической Теории является народ. Первый ответ правильный и глубокий, но сложный для понимания. Второй, на первый взгляд, понятен и даже прозрачен, но в силу расплывчатости понятия «народ» может повлечь за собой произвольные и неверные толкования. Поэтому следует объединить их в нечто цельное: субъект Четвертой Политической Теории – это народ как существующее, экзистенциальное мыслящее единство.

Народ отличен от того, что мы называем людьми, населением, массой или обществом. Народ всегда глубже. Это понятие историческое, а значит, оно несет в себе и прошлое, и будущее. Мертвые – часть народа, равно как и еще не родившиеся младенцы. Народ живет веками, у него долгая жизнь. В чем-то он меняется, как меняется с возрастом человек, но в чем-от он един и неизменен. Народ не просто творит свою историю – творя историю, он творит и самого себя. Народ не этнос. Он может включать в себя различные этносы. И как только они признают общие корни и общие цели, они вливаются в народ, становятся народом.

Народ надо отличать от нации. И вот в чем глубочайшая ошибка разговоров о российской нации. Нация – понятие политическое. Оно основано на индивидуальном гражданстве. Российская нация – это просто совокупность граждан Российской Федерации, имеющих паспорт. Это собрание юридических лиц, ельцинские «дорогие россияне». Народ, в отличие от нации, – явление историческое, органическое и живое. Он немыслим без духа, без Логоса, без религии. Его идентичность ускользает от примитивных правовых определений. Народ живет и за пределами Государства. Верно и обратное: внутри государства с российскими паспортами вполне могут оказаться люди, не имеющие к народу никакого отношения. Это бывает в том случае, если они не солидарны с его историей, с его судьбой, отказываются считать себя частью Русского Целого. Таких в нашем обществе, увы, еще довольно много. Они-то и есть «дорогие россияне», а не русские. Пусть граждане, но не народ.

В Новое время народ как явление не рассматривался. Он был заменен индивидуумами, классами или нацией. В отличие от индивидуума народ существует как органическое целое. Аристотель говорил: «Целое больше совокупности своих частей». Это абсолютно верно для народа: если мы соберем всех русских людей, мы еще не получим народ. Русское – это целое, это нечто духовное, подчас неуловимое, но самое главное. Это душа и внутренний свет. Русским можно стать, а можно перестать им быть. Стоит только погасить в душе свой русский свет. Классы делили народ на бедных и богатых. И противопоставляли их. Нации создавали искусственную юридическую массу с индивидуальным гражданством и эгоистическими интересами. Только Народ – понятие духовное, и чтобы быть его частью, недостаточно родиться русским, надо русским стать, надо русским быть. То есть надо прорваться к русскому Дазайну, русскому вот-бытию.