ОКОНЧАНИЕ
«Лексіконъ славеноросскiй и именъ. Тлькованіе»
Беспокоит нынешняя ситуация с научной терминологией. Иногда невозможно полноценно перевести технические или медицинские термины. Но реальность такова, что каждый день в какой-то из областей науки появляются абсолютно новые слова. Им нет и не может быть национальных соответствий. Единственный путь — транслитерация, а не пробовать заменить громоздкими, часто архаичными выражениями.
Возьмем, к примеру, медицину. Подруга, работающая в крупном медучреждении, принесла мне «Російсько-український медичний словник», который их обязали использовать для перевода терминов в документах и историях болезни(!) на украинский. Это репринтное издание с книги 1920 г., составитель и редактор словаря — Мартирий Галин, руководивший терминологической комиссией министерства народного здоровья УНР.Необходимость создания новых, сугубо украинских терминов обосновывалась тем, «що поривання народної душі і розуму до творчости, до перевертання всього чужого на свій лад, відповідно духові своєї мови, не можна припинити нічим». Кроме того, объяснялось, что «російська медична термінологія така важка і незграбна по своїй конструкції», поэтому «перекладати медичну термінологію на нашу мову, додержуючись російської термінології, значило — поставити засади до утворення такої ж незграбної медичної літератури, чужої для розуміння народу». Каковы же «зграбні» термины, навязываемые украинизаторами от медицины? Приведу несколько примеров: микробы — «дрібноживці», бактериологический — «тоїжкодовідний», локализация — «відмісцевлення», матеріал — «містушення», невралгия — «нервець», пинцет — «джермало, клещатко», шприц — «прискавка, цвик». Комментарии излишни. Знакомая профессор медицины (по понятным причинам фамилию не указываю) рассказывала, что когда переводила по этому словарю свою двухтомную монографию на украинский, первые сто страниц смеялась, но потом — плакала.
Особого внимания заслуживают источники, которыми пользовались при составлении этого словаря члены терминологической комиссии. Назову некоторые из них: «Памва Беринда. Лексіконъ славеноросскiй и именъ. Тлькованіе. 1653», «Потебня, Проф. Малороссійскіе домашніе лъчебники. XVII в. Кіевская старина. — 1890 г. — Янв., Февр. «Озаркевич, Д-р. Недуги пошесні. Львів, 1911». Что же получается? В XXI веке, когда постоянно возникают новые направления в науке, а вместе с ними новые термины, украинскую науку вынуждают использовать понятийный аппарат необразованных сословий XVII— XVIII вв.? Не для того ли, чтобы навсегда оставить на обочине цивизационного процесса?
В диаспоре тоже есть грамотные ученые, предостерегающие от необдуманных изменений норм и правил. Юрий Шевелев предупреждал, что «правопис не повинен воювати з мовою і накидати їй те, що їй чуже. Посутнє завдання правопису — формулювати, як писати те, що є в мові, а не реформувати мову засобами правопису» (Шевельов Ю.Українська мова в першій половині XX ст. (1900—1941). Стан і статус. // Сучасність, [Б. М. ], 1987, с. 160). Однако для наших языковых реформаторов главное — подальше от ненавистной «москальскої мови». При этом свои действия они называют «не війною з мовою, а плеканням її неповторності й багатства». В конце прошлого учебного года после мучений над хрестоматией украинской литературы дочка высказала мнение класса, мол, украинские язык и литература — «отстой». Я не стала спорить, а достала несколько книг, изданных в 50—70-е годы. Прочитав их, она сказала: «Тут така красива мова, як музика!» А потом добавила: «Зараз так не розмовляють!» Теперь ребенок уверен, что «мова» действительно «солов'їна» и «калинова». Но много ли родителей, которые имеют возможность и время убедить в этом ребенка? К слову, в начале нынешнего учебного года она поведала: «В цьому році більша частина учителів чомусь намагається говорити такою ж каліченою мовою, як по телевізору». Комментарии излишни.
http://www.2000.ua/v-nomere/as ... t.htm
|
