А теперь попробуйте понять еще одну вещь. К тому времени, когда в России начали осознавать, что натворил Борис Николаевич, Донецк, Луганск, Крым уже находились в составе ДРУГОГО государства. И это ДРУГОЕ государство активно внедряло в регионы своих ставленников. Хочу заметить, что первые попытки взять Донбасс нахрапом успешно провалились. Зарвавшихся нациков гоняли по городу драными тряпками, и они на некоторое время притихли. Но идею об украинизации не оставили. Пока простой рабочий люд выживал на копейки, они начали ползучую экспансию. Сама лично я столкнулась с ними в середине 90-х, когда директриса школы, где училась моя дочь, внезапно воспылала мыслью сделать из русской школы украинскую гимназию.
Чтобы понять, как простому человеку бороться с государственной машиной, мне этого опыта оказалось достаточно. Преподаватели тайно (!!!) передавали инициативной группе родителей адреса своих учеников. Мы прошли по ВСЕМ адресам школьников (и дошкольников), собрали около 500 подписей родителей, среди которых только 3 или 4 (!!!) были за обучение на украинском языке. Мы подняли волну во ВСЕХ донецких газетах, начиная от «Комсомолки в Донбассе», где тогда работал Владимир Корнилов (за что ему, и его покойному брату Дмитрию, благодарны до сих пор), до бульварного «Салона Дона и Баса». А еще тогда мы познакомились с людьми из «Донецкой народной республики» и «Интердвижения». Они тоже много сделали для нас, знакомили с журналистами, бюрократами, пробивали встречи в облисполкоме и горсовете. Сначала нас пригласили на заседание районного Совета, где вежливо выслушали. Потом вальяжно, с чувством собственного превосходства, вышел представитель «Просвиты». Он ласково жаловался на то, что в советское время в Донецке не было украинских школ, а теперь пора восстанавливать историческую, блин, справедливость. Представители райсовета сообщили нам, что сбор подписей был незаконным, его никто не признает, и учитывать не будет. А интеллигентный свидомый товарищ, выйдя из зала заседаний на улицу, сообщил мне, плюясь ядовитой слюной, что «мы вашей кровью на стенах домов будем расписываться», и что «я буду у них в ногах о смерти просить, а они меня еще помучают».
Но мы еще не сдавались, дошли до горсовета, где в то время верховодил Рыбак. На всех уровнях, до самого заседания, нам сочувствовали, отводили глазки, горестно вздыхали и обещали помочь, кто чем сможет. В принципе, могу сказать, что нам на самом деле кое в чем помогли. Не хочу жаловаться на чиновников, они и сами находились в непростом положении. В результате всех баталий школа не стала украинской гимназией, а стала украинской школой, в которой на каждой параллели оставили по одному русскому классу. Мы продержались там еще год. Каждая тварь, не имеющая права называться учителем, считала своим долгом пнуть русскоязычные классы, обозвать их дебилами, отсталыми и так далее. Многие делали вид, что напрочь забыли русские слова, и начинали уроки на украинском языке. Детки мстили, как могли. Они писали сочинения о том, что Мазепа - предатель, а не герой, играли на переменах в злого директора школы, а еще изучили историю Трипольской культуры лучше, чем историчка, которая, по-моему, до этого вообще ничего о таком феномене археологии не слышала.
А на следующий год, бросили мы это болото, и ушли в русскую школу. Хотя она не находилась во дворе нашего дома, идти к ней надо было минут десять, да еще и через оживленную магистраль. Зато такое решение сберегло нам нервы, спасло самооценку моего ребенка, и дало возможность получить хороший аттестат.
|