ну и на закуску. .БУнт скучающих господ
Захотел Муравьев в своем проекте подвергнуть страну беспощадной федерализации, порезав ее на полтора десятка "Держав", обладающими почти всеми атрибутами суверенной власти. Причем делить на почти что независимые государства предстояло и коренную Великороссию. Вот список придуманных Держав, с указанием их столиц: Ботническая -- Гельсингфорс Волховская -- Город Святого Петра (Петербург), Балтийская -- Рига Западная -- Вильна (Литва) Днепровская -- Смоленск Черноморская -- Киев Кавказская -- Тифлис Украинская -- Харьков Заволжская -- Ярославль Камская -- Казань Низовская -- Саратов Обийская -- Тобольск Сибирская -- Иркутск Московская область -- Москва Донская область -- Черкасск Столицей федеративной России предстояло стать Нижнему Новгороду. Здесь должна была заседать Дума. В неё избиралось бы по три гражданина от каждой Державы, два гражданина от Московской области и один -- от Донской области. И эта веселая компания, в которой Обийская Держава имела больше представителей, чем Московская область, давала бы стране законы, формировала правительство и командование вооруженных сил. Наводит на грустные мысли отсутствие в списке Держав многих областей Российской империи. Гродненские и минские земли то ли отдали Литве, присутствующей в виде Западной Державы, то ли подарили Польше, в списке Держав отсутствующей, то есть полностью независимой. Тот же вопрос насчет Волыни, Подолии -- они, что тоже переданы независимой Польше? А кому подарили Кубань и Ставрополье? Черноморской киевской державе? Или сразу туркам? Вообще, где Урал, вся Северная Россия до Белого и Баренцева морей. Что случилось с русскими землями между Окой и Доном -- их что сплавили в Украинскую Державу? Похоже, политическая муза прожектера витала далёко от грешной земли. Очевидно, при победе такого проекта было достаточно одного мановения перстом, чтобы Россия превратилась бы не в федерацию, а в кровавое болото. Зажигательного материала оказалось бы предостаточно -- Державы, делящие между собой земли, и крестьяне, "освобожденные" без земли и фактически без еды. Скорый крестьянский бунт, равный по мощи десятку пугачевских, разнес бы федеративную декабристскую Россию на сто тысяч деревень. Во главе каждой деревни встал бы батька-атаман, а во главе каждой Державы кучка дворянских революционеров. И каждая революционная кучка имела бы свои взгляды на развитие либерализма и демократии. И каждый батька-атаман посылал бы кучку либеральных руководителей, куда подальше. И жег бы ближайшие дворянские усадьбы, откуда приходили бы претенденты на деревенскую землю. Павел Пестель, как и полагалось сыну губернатора, прославившегося своим волюнтаризмом, продвигал республиканский проект, которого боялись даже члены радикального Южного общества. Хотя, как пишет Нечкина о Пестеле, "он высоко ценил личную свободу", однако хотел передать власть в России на 10-15 лет временному правительству с дикаторскими полномочиями. Способ формирования правительства был покрыт тайной. Ясно лишь то, кто бы его возглавил и чем бы оно занималось. Вся землю России предстояло поделить на две части. "Одна половина получит наименование земли общественной, другая земли частной. Земля общественная будет всему волостному обществу совокупно-принадлежать и неприкосновенную его собственность составлять. Она ни продана, ни заложена быть не может. Она будет предназначена для доставления необходимого всем гражданам без изъятия и будет подлежать обладанию всех и каждого. Земли частные будут принадлежать казне или частным лицам, обладающим оными с полною свободою и право имеющим делать из оной, что им угодно. Сии земли, будучи предназначены для образования частной-собственности, служить будут к доставлению изобилия." Чем больше было у помещика земли, тем больше её должно было конфисковываться безвозмездно. "Если у помещика имеется 10 тыс. десятин земли или более, тогда отбирается у, него половина земли без всякого возмездия". Из каких источников помещик должен получить возмещение за прочую изъятую у него землю, пестелевский проект предусмотрительно не сообщает. Несмотря на внешнюю демократичность, здесь заложен взрывной материал не меньше, чем в конституции Н. Муравьева. Крестьянин, имеющий вдоволь земли (ведь его доля увеличится от трети до половины всех российских земель) будет, тем не менее, жить натуральным хозяйством. На значительной части территории России у него не найдется ни времени, ни технических средств, чтобы обработать намного больше земли, чем он обрабатывал до этого. Землю, которую он имеет в распоряжении, он не сможет ни заложить, ни продать. Такой крестьянин будет худо-бедно кормиться сам, но не даст товарного хлеба для нужд города и государства, и никогда не пойдет в батраки к крупному землевладельцу, ведущему товарное хозяйство. В сельской России возникло бы мужицкое царство с большим количеством плохо обрабатываемых и просто необрабатываемых полей. Помещик, который ранее давал товарное зерно, теперь лишится рабочей силы -- ни крепостных, как раньше, ни батраков у него не будет. Вряд ли масса дворян, разом обедневшая от потери земель и рабочих рук, дождалась бы каких-то компенсаций от революционного правительства. Последнее, что помещику осталось бы, это продавать оставшиеся земли за бесценок. Но государство с пустой казной вряд ли стало бы покупать эту землю. И будет зарастать быльем вторая половина России. В районах с благоприятными условиями для земледелия, где помещичья земля будет что-то стоить, местным помещикам вряд ли понравятся земельные конфискации -- жди вооруженного сопротивления. Не будем забывать, что помещики представляли собой единственный образованный и способный к войне класс. Произошло бы возмущение воинской касты, помещиков, равное по силе нескольким смутам начала 17 в. Жди вооруженного сопротивления и от крестьян, у которых государство будет заниматься реквизицией хлеба для нужд города и армии. Пока диктатор рубил бы головы фрондирующих землевладельцев и добывал хлеб из мужиков, "личная свобода" должна была сохраняться где-то в идеально законсервированном виде. Оригинально решал Пестель и национальный вопрос. Им предлагалось переселение кавказских народов вглубь России и, очевидно, русско-чеченская резня где-нибудь под Москвой. Евреев надлежало выселить в Малую Азию. Да, слишком уж сильно опередил свое время фюрер Пестель. Если брать более близкие тому времени аналогии, то Пестель изрядно походил на смесь Робеспьера и Бонапарта. Но Робеспьер опирался так или иначе на радикальные круги французской буржуазии, успешно вызревшие в торговой и плодородной Франции. А Бонапарт возглавил созревание французской буржуазной нации, которой доставлял величие, военную добычу и контрибуции. В России ничего подобного Пестеля не ожидало. Буржуазный класс у нас не вызрел до сих пор, не играл он большого значения даже в феврале 1917. И вряд ли военные и организационные таланты Пестеля были сравнимы с корсиканским гением. По крайней мере, в ходе подготовки к восстанию они никак не проявились. Заметим, что будущие декабристы не могли договориться между собой ни в своих программных установках, ни, как показал декабрь 1825, в реальных действиях. И как такие люди собирались управлять огромной страной, раскинувшейся на двенадцать часовых поясов? Храбрые вояки-аристократы (среди которых рюриковичей было больше, чем во дворце) не знали России, ее природы, ее истории, ее геополитической ситуации, точно также как и революционные интеллигенты начала 20 в., как и либеральные младореформаторы конца 20 в. И можно только удивляться тем умильным взорам, которые бросали либеральные и марксистские историки и публицисты на декабристские прожекты. А теперь представим, что в одной части страны возобладали муравьевцы, в другой пестелевцы; в одной отбирают землю у крестьян, в другой у дворян, в одной провозглашают федерацию из пятнадцати Держав, в другой "единую и неделимую", в одной дают независимость Польше вместе со всеми землями, которые понадобились польским братьям, в другой переселяют кавказские народы в центр России... И при этом кавардаке, согласно революционного "Манифеста русскому народу", отменяется постоянная армия. Победа декабристов в 1825 ввергла бы страну в хаос, больший чем она претерпела в 1917, потому что не было бы даже большевиков и железных дорог, которые не дали бы стране окончательно развалиться. И уж "передовые страны" (они же по совместительству колониальные хищники) не замедлили бы воспользоваться Декабристской Смутой. Появись любой мало-мальски оснащенный пушками колонизатор, набери сипайскую армию, и делай из порядком обезлюдевшей России образцовые колонии. Так уж получалось, что насилие свободолюбцев над российской верховной властью, начиная от убийства Павла, всегда было выгодно основному геополитическому конкуренту Российской империи -- Британской империи. На то, что англичане могли быть вовлечены через польские тайные общества в деятельность декабристов, указывает такой фрагмент из допроса Пестеля. "В данных здесь ответах вы приводите весьма кратко слышанное от князя Яблоновского и Гродецкого, что Польское общество находится в сношениях с Английским правительством, от коего получает деньги; но умалчивается о подробностях сих сношений -- и о лицах, чрез которых оные происходят, тогда как сами же рассказывали г. Юшневскому то же, но гораздо яснее, и именно, что в деле тайного общества принимает искреннее участие Английский Кабинет и обещает в нужном случае оказать содействие."[57]
|